Отголоски безысходности

К горлу подступила рвота от ужаса. Я стиснула зубы, чтобы не закричать. Несколько мучительных мгновений – и тень отступила. Я услышала, как существо побежало прочь. Подбежала к окну и увидела, как оно выскочило на дорогу и исчезло в том направлении, откуда я пришла.

Я ещё несколько часов просидела у двери, сжимая пистолет. Лишь потом решилась выйти. Входная дверь была закрыта.

Я не знала. Но чувствовала: здесь что-то нечисто.

«Значит… он не входил? Или входил? Может, это был человек? Или не человек?»

Я решила идти дальше. Может, стоит поискать город поменьше, где меньше ходячих. Но пистолет я не убрала – держала его в руках, будто это единственное, что связывает меня с жизнью.

Выйдя на дорогу, я увидела вдалеке, в горах, многоэтажки. Панельные дома, такие же, какими застраивали города, где я когда-то жила. Сердце кольнуло воспоминанием.

«Может, стоит пойти туда? Но сколько идти? Что я там найду?»

Чуть дальше виднелись военные блокпосты, заграждения. Я замерла. Там могло быть оружие.

«Но стоит ли мне искать его ещё больше?»

Оружие не спасает от страха. Оно лишь даёт иллюзию, что ты можешь сопротивляться.

Я кралась через высокую траву, стараясь не издавать ни звука. И вдруг – прямо передо мной, всего в нескольких шагах, мелькнул ходячий. Его движения были неестественными: он метался туда-сюда, будто сломанная кукла.

Я замерла. Прижала ладонь к губам, чтобы даже дыхание не вырвалось наружу. Другой рукой сжимала пистолет. В голове звучала только одна молитва – «если в этом мире ещё остались боги, пусть он меня не заметит». Несколько мучительных секунд – и он ушёл дальше, растворившись в траве.

Я двинулась дальше, к многоэтажкам. Решение было принято: идти туда. По пути я заметила блиндажи, насыпи из мешков с песком. Сердце сжалось. Среди деревьев показалось что-то, похожее на силуэт человека или зверя. Я застыла, но, приглядевшись, поняла – всего лишь куст.

Я продолжила путь и вскоре увидела военную технику. Поломанные машины, ржавые бронетранспортёры. Всё это выглядело так, будто я зашла на территорию военной базы.

Мысль кольнула: «здесь может быть оружие. Может быть еда. Может быть шанс. Но есть ли? Может недавно здесь оборонялись такие же обычные люди, и их не стало. Какой шанс есть у такой трусихи как я?»

«Если здесь военные, значит, здесь и твари. И если они в бронежилетах, мой пистолет не спасёт». Я остановилась, пытаясь решить – идти или нет. Любопытство оказалось сильнее.Но вместе с надеждой пришёл страх.

Я сделала шаг вперёд – и в этот момент меня заметил ходячий. Он рванул прямо ко мне. Я бросилась бежать, не оборачиваясь. Влетела в ближайший дом, захлопнула дверь. Сердце колотилось так, что я едва не потеряла сознание.

Но за соседней дверью оказался ещё один. Я успела захлопнуть её прямо перед его лицом. Слышала, как он зарычал и побежал куда-то в другую сторону. Я метнулась дальше по коридору, закрывая за собой двери одну за другой.

И только тогда меня вырвало. От страха, от напряжения, от того, что я впервые оказалась так близко к ним. Никогда ещё мне не было так страшно.

Я подошла к разбитому окну и осторожно выглянула. Они стояли там, тянулись ко мне своими кривыми, сломанными пальцами. В крови, с пустыми глазами, со сморщенной кожей. Смотрели прямо на меня. Не уходили.

Нашла на полу осколок стекла. Хорошо, что на руках были перчатки. Я сжала его, и подумала, может получится их убить. Но смелости не хватило. Я не смогла. Они были слишком реальны, слишком близко.

Я отступила вглубь дома. Решила: нужно уйти. Нужно исчезнуть из их поля зрения.

Заперлась в маленькой комнатушке. Внутри почти ничего не было, кроме пары перчаток. Новые, аккуратные, будто их только что купили. Они понравились мне – и цветом, и фасоном. Я надела их, оставив взамен старые.

Пошарив ещё немного, я окончательно убедилась: это была военная база. На столах валялись папки с личными делами, части униформы, обрывки документов. На одном из столов лежал нож. Я долго смотрела на него, боясь взять в руки. Но потом поняла: я могу умереть в любую минуту. И нож – это не просто металл. Это шанс. Я засунула его за ремень штанов и пошла дальше.

В ангаре я наткнулась на странный набор вещей: пилу и хоккейную маску. Всё это выглядело так нелепо, что у меня возникло ощущение, будто я попала в какой-то эксперимент. Как будто кто-то специально разложил всё это, наблюдая за мной.

Там же я нашла обойму для пистолета «Тошка». У меня такого не было, но я всё равно сунула её в рюкзак. Вдруг пригодится. В соседнем здании обнаружилась отмычка. Вот это уже было полезно: можно закрыться от ходячих или открыть дверь, если придётся искать укрытие. На мгновение мне показалось, что на военной базе не так уж и плохо, но нужно было идти дальше.

Не успела я выйти из ангара как снова пошёл дождь. Я решила перебежать к ближайшему зданию или хотя бы к навесу. Впереди показался лагерь. Там стоял мертвец. Я присела на корточки, стараясь не дышать, и решила пробраться позади него.

«Только бы он не развернулся…»

Он развернулся. Сердце рухнуло вниз. Но, к счастью, он меня не заметил. Я метнулась к кусту, надеясь проскользнуть мимо.

И тут, прямо за кустом, раздался рык. Глухой, звериный. Волна страха накрыла меня с головой. Я сжала оружие, но внутри всё кричало: «Нет, только не стрелять. Пусть это останется последним выходом.»

Всё ещё надеялась, что мне никогда не придётся воспользоваться им и постаралась обойти куст по дальней тракетории.

Я подкралась ближе к лагерю. Ходячих становилось всё больше. Один стоял прямо у палатки. Я решила обойти его сзади и проскользнуть внутрь. Сердце почти выпрыгивало из груди.

Он не заметил меня. Но в палатке не оказалось двери. Если бы он обернулся, я оказалась бы в ловушке. Я поняла: здесь оставаться нельзя. Нужно найти место, где есть дверь, которую можно закрыть.

Пробралась в казарму напротив палатки. Внутри было пусто, но желудок предательски заурчал. Я вспомнила персик, которое съела раньше, и пожалела, что не оставила его на потом.

На столе я нашла коробку патронов 9×19. Те самые, что подходили к моему пистолету. Я аккуратно дозарядила обойму, вставила её обратно. Теперь оружие было готово на все 100 процентов.

И тогда я достала банку клубничного варенья. На крышке была надпись: «Откройте в дождливый осенний день, если истосковались по лету».Я усмехнулась.

«Дождь, холод, страх – разве это не подходящий момент?»

Я съела половину банки, оставив остальное на потом. Сладость на языке на мгновение вернула ощущение нормальной жизни.

Но оно длилось недолго. Снаружи раздался рык. Я подошла к двери и через маленькое окошко увидела: они окружили дом. Стояли прямо перед входом. Я была слишком низкого роста, чтобы прицеливаться в это окно. Казалось, это ловушка.

Один из них подошёл почти в упор. Его пустые глаза встретились с моими. Он зарычал. Остальные двинулись к двери.

Меня затошнило от страха и от только что съеденного варенья. Руки дрожали. Но я знала: выбора нет.

Я подняла пистолет. Затаила дыхание. И нажала на курок.

Пуля угодила прямо в голову первому ходячему. Мне повезло потому что по следующему я трижды промахнулась. Каждый выстрел отдавался в ушах гулом, и я понимала: это была ошибка. Я забежала обратно и закрыла дверь, и сделала это вовремя – на шум сбежались другие.

За дверью их уже было пятеро и ещё трое бежали в нашу сторону. Слёзы подступили к глазам. Я пыталась вспомнить родных, близких, хоть кого-то… но в памяти не было ничего. Только этот мрачный мир, дождь, казарма и рычание за стенами.

Я долго сидела, сжимая пистолет, и наконец решилась. Открыла дверь. Это была моя самая большая ошибка.

Я думала, они будут входить по одному, как и погибать от моих выстрелов. Но в узкий проход казармы сразу хлынула толпа – восемь мертвецов. Они бежали прямо на меня. Я подняла пистолет и начала стрелять, хаотично, почти вслепую. Пули рвали воздух, грохот бил по ушам. Они падали, один за другим. Я стреляла, пока не остался последний патрон. И он оказался решающим – последняя пуля вонзилась в голову последнего ходячего.

Тишина. Только моё дыхание и стук сердца. Я стояла, дрожа, вся в брызгах крови. Жива. Но едва.

Один из них успел укусить меня – неглубоко. Другой поцарапал кожу. Кровь сочилась, но я тут же перебинтовала рану и залила её антисептиком.

«Всё будет хорошо. Должно быть хорошо.»

Когда всё закончилось, меня вырвало. От страха, от напряжения, от мысли, что я могла погибнуть здесь, в этой казарме, и никто бы никогда не узнал.

«Может, так и должно было быть? Может, стоило умереть вместе с этим миром?»

Тревога накатила волной. Я закрыла дверь, перезарядила обойму, вставила магазин в пистолет и опустилась на кровать. За окном снова шёл дождь. Я закрыла глаза, не зная, проснусь ли завтра.

Интерлюдия №2

Странно… Я всё ещё жива. Я вся в крови, руки дрожат, желудок выворачивает, но сердце бьётся. Я убила их. Восемь. Восемь мертвецов, которые когда-то были людьми. Я не знаю, кем они были раньше – отцами, матерями, детьми. Теперь они просто пустые оболочки, и я стреляла в них, чтобы остаться живой. И осталась. Но какой ценой?

Я думала, что страх – это враг. Что он парализует, делает меня слабой. Но теперь понимаю: именно страх заставил меня поднять пистолет. Страх – это то, что держит меня в движении. Без него я бы уже лежала среди этих тел. Но если жить только страхом – я превращусь в такую же оболочку, только дышащую. Где грань?

Я пыталась вспомнить родных, лица близких, хоть что-то тёплое. Но в голове только дождь, пустые дома и рычание за стенами. Может, у меня и не было прошлого? Может, я родилась в этом мире вместе с первым выстрелом? Если так, то кто я теперь?

Каждый найденный сапог, яблоко, банка варенья – это мои новые реликвии. Я держусь за них, как за доказательство, что жизнь ещё есть. Но ведь это смешно: целый мир рухнул, а я радуюсь варенью. Может, в этом и есть смысл? В том, чтобы цепляться за малое, когда великое исчезло. Чтобы не дать себе раствориться в пустоте.

Сегодня я впервые убила, если убийство мертвого считается убийством. И впервые поняла: жизнь и смерть разделяет всего один патрон. Один вдох. Одно решение. И, может быть, именно в этом и есть правда этого мира: мы живём, пока решаем жить. Даже если всё вокруг мертво.

Продолжение

Получилось… Я смогла немного поспать. Проснулась от тишины – дождь закончился. За окном сгущались сумерки. Света у меня не было, и мысль о том, что ночь застанет меня в темноте, пугала сильнее, чем сами ходячие. Я решила: нужно срочно бежать к высоткам. Там, может быть, найдётся источник света, генератор или хотя бы убежище.

После стрельбы и короткого сна мне стало чуть легче. Страх будто отступил, или, может, я просто привыкла к нему. По пути я заглянула в последнюю казарму перед лесом. Внутри я осмотрела тела мертвецов. Запах был невыносимый, но я всё же нашла у одного банку консервированного бекона. Открыть её пока было нечем, но сама находка радовала: значит, я не останусь голодной.

Я поспешила дальше. В лесу темнело, и каждая тень казалась угрозой. Дважды на меня нападали ходячие, но я сумела их перестрелять. Руки дрожали, но движения стали увереннее. Я уже знала, как держать пистолет, как целиться. И всё же… кого я обманываю? К этому невозможно привыкнуть. Каждый выстрел отдаётся в сердце страхом.

Сумерки сгущались. Ветки трещали, трава шуршала, и мне всё время чудилось, что за каждым деревом кто-то прячется. Но я бежала вперёд. Бежала ради того, чтобы выжить ещё один день. Ради того, чтобы найти хоть какой-то ответ.

Высотки оказались ближе, чем я думала. Их силуэты вырастали из темноты, как чёрные башни. И вдруг за спиной раздался хруст. Я обернулась – никого. Но звуки будто окружали меня. Я рванула вперёд, не оглядываясь.

Добежав до остановки, я нашла женский пиджак. Но в мужской куртке мне было теплее и удобнее, поэтому я оставила его. Я выбрала самую крайнюю высотку и вошла внутрь.

Там меня встретила пустая лифтовая шахта. Все двери были заколочены. Тишина гудела в ушах. Я стояла в темноте и понимала: неужели ночь я проведу здесь…

«Что же мне делать?»– эта мысль не отпускала меня, пока я бродила среди высоток. Одна за другой они оказывались одинаковыми: заколоченные двери, пустые подъезды, мёртвая тишина. Я начинала сомневаться, не зря ли я сюда пришла. Может, лучше было остаться в посёлке, где хотя бы были колонка и еда.

Но теперь я замечала всё больше ходячих. Они словно тянулись сюда, как мухи на свет.

«Как их обойти? Как попасть внутрь домов, если здесь нет ничего полезного?»

В одной из высоток двери оказались не замурованы. Я решилась войти. Комнаты были пусты. Даже мебели не осталось. Только голые стены и эхо моих шагов. И именно эти шаги услышали мертвецы. Я заметила, как они начали собираться у подъезда. Ошибка.

Здесь не было ничего. Возможно, когда-то сюда приходили такие же, как я, надеясь найти комфорт. Но всё, что осталось – пустота.

Я начала спускаться вниз и увидела на первом этаже ходячего. Я подняла пистолет, задержала дыхание… но он развернулся и вышел наружу. Я уже хотела облегчённо выдохнуть, как вдруг раздался взрыв. Ходячий тут же обернулся. Я рефлекторно выстрелила и поняла – фатальная ошибка. На звук прибежало ещё несколько.

Я отступила в ближайшую квартиру, закрыла дверь и затаилась. Сердце колотилось, но через пятнадцать минут всё стихло. Ни шагов, ни рыка, ни новых взрывов.

Любопытство не давало покоя.

Я не знала. Но желание увидеть оказалось сильнее страха. Я решила подняться на самый верх.

«Что же это было? Заправка? Газовый баллон? Ракета? Граната?» Бежала по лестнице, спотыкаясь, пока не оказалась на крыше. И там… открылся вид.

Городок лежал передо мной, словно на ладони. Внизу суетились ходячие, их движения были хаотичными, но вместе они напоминали рой насекомых. А вокруг – закатное небо, тишина, красота.

И в этот момент на меня накатила тоска. Красота и смерть переплелись так тесно, что я не знала, чему верить: надежде или отчаянию.

Внизу – только ходячие. Ни одного человеческого движения, ни малейшего намёка на жизнь. Я смотрела вдаль, и сумерки сгущались всё сильнее. В голове начали рождаться плохие мысли.

«Достаточно высоко… может, просто шагнуть вперёд?»– мелькнуло. Но я тут же отогнала это. Нет. Плохая идея. Я не имею права сдаться. Как бы страшно ни было, как бы тоскливо и пусто ни казалось, нужно двигаться дальше.

Я проверила себя: «у меня есть еда, есть вода, есть оружие. Всё не так уж плохо, как могло бы быть. Значит, я должна идти.»

Посидев немного на крыше и посмотрев вдаль, я решила: пора двигаться. В одну сторону тянулась военная база, в другую – густой лес. Но взгляд зацепился за высотку, ещё выше той, где я находилась. Если доберусь туда, смогу увидеть больше.

Я быстро собрала вещи, схватила пистолет и побежала вниз. На улице всё ещё шёл дождь. Он помогал мне – шум капель перебивал звук моих шагов. Ходячие мелькали неподалёку, но, похоже, не заметили меня.

Я решила двигаться к зданиям, которые напоминали школу и городскую больницу. По планировке они выглядели именно так. Там должно было быть аварийное хранилище или хотя бы что-то полезное.

По пути я нашла ещё одно ружьё. Такое же, как у меня, в таком же состоянии. Я взяла его с собой. Да, стало тяжелее бежать, тяжелее дышать, но вдруг где-то найдутся патроны?

Я подошла к зданию. Это действительно оказалась школа. Я вошла в первую дверь – и сразу оказалась в столовой.

Еды я так и не нашла. Я бродила по коридорам, заходила в классы, но всё было пусто. Вряд ли здесь вообще стоило ожидать чего-то полезного для выживания – ни еды, ни спичек, ни фонарика. А ведь на улице уже темнело, и мысль о том, что я останусь в полной тьме без источника света, пугала сильнее, чем сами ходячие.

«Да хоть бы кто-то фонарик забыл…»– думала я, но находила только пыль и тишину. Такое ощущение, что здесь уже кто-то был до меня и вынес всё, что могло пригодиться.Я решила исследовать школу до конца. Спортзал – пусто. Раздевалка первого этажа – пусто. Второй этаж – тоже ничего.

Здание будто притягивало к себе, но при этом было абсолютно бесполезным.Третий этаж. Первый кабинет – пусто. Второй – пусто. Кабинет химии – и там ничего. Даже колбочек не осталось.

Я выбралась на крышу, спрыгнула на козырёк первого этажа, а потом вниз. В этот момент начался настоящий ливень. Я промокала всё сильнее и решила срочно искать укрытие. Тем более один из ходячих заметил меня.

Я забежала в магазин. Внутри тоже был ходячий. Он шёл по одному ряду, а я тихо скользнула по другому, стараясь не шуметь. На складе я наконец нашла то, что искала: еду. Вафельный батончик. Маленькая радость, но в этом мире – целое сокровище.

И ещё – карта. Это было даже важнее еды. Я развернула её и начала изучать. Вот посёлок «Теневое», где я была. Вот авиаполоса с военным аэродромом. А здесь – место, где я нахожусь сейчас. Судя по карте, это городок «Высотово».

И рядом с ним – большой портовый город. На карте он был подписан как «Черноград».

Эта находка и обрадовала, и испугала меня. С одной стороны, большой город – значит, там могли остаться склады, запасы, убежища. С другой – если здесь так много ходячих, то что же творится там, в Чернограде?

И кто знает, что страшнее. Мысль о большом городе не отпускала меня. Там – много домов, инфраструктура, склады. Там можно найти всё, что угодно. Но вместе с этим приходил и страх: «я могла оказаться там не одна. Помимо ходячих, там могли быть и другие… такие же, как я, и не такие как я»

Я свернула карту и решила: ради выживания нужно идти вперёд. Нужно пытаться. Нужно двигаться. Но я была промокшей до нитки, и холод пробирал до костей.

Я вышла со склада и увидела у входа толпу ходячих. Они заметили меня и рванули внутрь. Я распахнула двери и бросилась прочь. Желудок урчал, тело требовало еды. Вдруг удар в спину – я едва не упала. Но это был всего лишь толчок, не укус. Я не стала сражаться: рядом было слишком много мертвецов, и любой шум мог привлечь ещё больше.

Я бежала, куда глаза глядят. Ходячие немного отстали, и это дало мне время. Я спустилась по склону. Скорее всего, именно туда вёл путь к Чернограду.

Но один из заражённых всё же догнал меня. Я выхватила нож – первое, что попалось под руку. Он навалился, сбил меня с ног. Мы рухнули в грязь. Я ударила его ножом. Ещё раз. И ещё. Я рычала как дикий зверь и била его пока он не затих, а потом и еще какое-то время после. Я оттолкнула его тело, точнее то что от него осталось, вся в крови, в разодранной одежде. Жива. Но меня вырвало – от вони, от страха, от того, что я только что сделала.

Желудок урчал всё сильнее. Я достала остатки клубничного варенья и доела его. Хоть какая-то сладость в этом мире. Но одежда оставалась мокрой, и холод пробирал всё сильнее. Меня знобило. Нужно было срочно найти спички, дрова, хоть что-то, чтобы развести костёр.

В кармане убитого ходячего я нашла упаковку паштета. Маленькая находка. Но именно такие мелочи теперь решали, буду ли я жить завтра.

Интерлюдия №3

Я заметила, что всё, что я нахожу, – случайно. Сапоги, яблоко, банка варенья, нож, карта. Ничего из этого я не искала специально. Всё словно подбрасывается мне миром, как будто он проверяет: смогу ли я заметить, смогу ли я воспользоваться. Может быть, это и есть новый закон – выживает не тот, кто силён, а тот, кто умеет видеть мелочи.

Я всё время иду по следам прошлого. Школа без мебели, казарма без людей, магазин с пустыми полками. Всё, что я вижу, – это тени чужой жизни. Люди здесь жили, ели, смеялись, оставляли вещи. А теперь я хожу по их следам, как вор, собирающий крошки. Но ведь именно эти крошки держат меня в живых.

Моё тело стало инструментом. Оно дрожит, рвёт, мерзнет, но всё равно двигается. Я больше не думаю о том, как выгляжу, как говорю, как чувствую. Я думаю только о том, выдержат ли ноги ещё один рывок, хватит ли сил ударить ножом, не замёрзну ли я в мокрой одежде. Я стала машиной для выживания, но внутри этой машины всё ещё есть я.

Иногда мне кажется, что мир играет со мной. Он даёт мне шанс – и тут же бросает в ловушку. Дал карту – и сразу толпу ходячих. Дал нож – и тут же заставил убить. Дал крышу с видом – и вместе с ней тоску. Может быть, это не случайность. Может быть, я – часть какого-то эксперимента.

Но если это и игра, то я не собираюсь быть пешкой. Я буду идти дальше. Пусть мир подбрасывает испытания. Я приму их. Потому что пока я иду – я ещё существую.

Продолжение

«Он, видимо, бережно хранил её – на случай, если не найдёт живую плоть.»

Я поймала себя на том, что во мне снова просыпается чувство юмора. Чёрное, нервное, но всё же – это был знак, что я начинаю приходить в себя. Хоть бы только тело перестало реагировать рвотой на каждую встречу с ходячими.

Я вышла из леса на железную дорогу. Слева, в тумане и дожде, показался город. Черноград. Судя по карте – именно он.

На улицах было пусто. Ни одного ходячего. Я рискнула и побежала в открытую к ближайшему ангару. Внутри – никого. Из полезного только резиновые сапоги. Холодные, тяжёлые. Я оставила их.

Но стоило выйти наружу, как у двери показались двое ходячих. Один заметил меня, но я успела захлопнуть дверь. И тут за спиной раздался рык. Тот самый, что преследовал меня ещё с дороги. Он ударил меня, сбил с ног, но я снова выстояла. Снова победила.

У него в штанах я нашла картошку. Сырую, слегка грязную, но всё же еду. Если развести костёр, можно будет её зажарить. Я знала, как это сделать. Но дождь усиливался, и ходячие начали появляться, словно грибы после ливня. Нужно было срочно искать укрытие.

Я вбежала в ближайший дом. В нём была дымоходная труба, а значит печь что означало одно – шанс развести огонь. Я убила ходячего у входа, нарубила ножом длинных палок, собрала кору с дерева. Всё было готово. Но когда я колупала кору, нож треснул и сломался.

Единственный инструмент, которым можно было открыть консерву и о котором я успешно забыла. Единственный, что хоть как-то помогал мне чувствовать себя вооружённой. Теперь он был бесполезен.

«Сама виновата. Нужно было беречь. Нужно было думать.»– я злобно стиснула зубы. Но что поделать? Ничего. В этом мире всё ломается. Всё уходит. Всё теряется.

Зайдя в дом, я подошла к камину. Здесь можно было развести костёр. Но прежде, чем я успела что-то сделать, заметила на полу химсвет, эдакую палочку которая начинала светиться если её надломить. Она была ещё теплая, будто её недавно держали в руках. Это насторожило. Значит, кто-то был здесь до меня. Может быть, совсем недавно. А может мне казалось, она ведь была в доме, а я замерзшая до кончиков пальцев.

Но холод не оставлял выбора. Я развела огонь в печке. Поставила на решетку консервированный бекон во влажной банке, рядом положила картошку.

Одежда была насквозь мокрой. Я сняла её и разложила рядом с костром, надеясь, что тепло высушит ткань. Картофель казался слишком мокрым и холодным – я положила его ближе к огню.

Я достала паштет и решила съесть его. Голод не приговорит меня раньше, чем это сделает кто-то другой.

Я осталась у печи в одном белье, позволяя теплу медленно проникать в кожу. Холод ещё держал меня, и потому каждое прикосновение огня ощущалось особенно остро. Пар поднимался от мокрых волос, пряди липли к шее и ключицам. Я чувствовала, как тепло скользит вниз по телу, возвращая мне ощущение жизни.

Ткань белья плотно облегала грудь, и я ощущала, как она постепенно прогревается, словно сама становилась частью этого огня. Лёгкая дрожь, вызванная усталостью и холодом, сменилась другим – тихим, почти забытым чувством уюта и женственности.

Я вытянула ноги к костру, наблюдая, как кожа покрывается мурашками – не от страха, а от того, что тепло пробуждало каждую клеточку. В этой уязвимости было что-то новое: сила. Я позволяла себе быть такой, какой стала – измученной, но живой, слабой и сильной одновременно.

Хорошо, что у меня была отмычка: я закрыла дверь, и теперь никто не мог войти. Впервые за долгое время я могла позволить себе расслабиться – и просто чувствовать, как моё тело согревается, как оно снова становится моим.

Но огонь быстро догорал. Картошка сгорела как и моя единственная надежда на горячую натуральную еду , огонь угасал, и не вся одежда успевала высохнуть. Это удручало. На улице дождь закончился, и я поняла, что это были не сумерки, а просто небо, затянутое тучами.