Вирус

С моей стороны, но пока еще на приличном расстоянии, показались трое мертвецов, у одного из них руки были обглоданы до костей, безвольными паклями болтающиеся вдоль тела.

Внезапно меня осенило.

– Дай ружье! – обратился я к Эм.

– Что?

– Дай ружьё, оно в багажнике.

Повторять не пришлось, Майк метнулся за сидение, наполовину исчезнув в багажнике, и принялся там рыться.

Спустя несколько секунд он вынырнул оттуда с ружьём двенадцатого калибра, тут же протянув его мне.

Хорошо, что я решил их прихватить! – подумал я, выскакивая на улицу. Подскочив к воротам, я пальнул в замок зарядом дроби. Замок разлетелся на две половинки, однако цепи уцелели, я выстрелил еще два раза, чтобы наверняка.

Позади раздались пистолетные выстрелы, обернувшись, я увидел тело мертвеца, лежавшего перед распахнутой дверью, в руках Лизы дымился ствол пистолета.

Что может быть сексуальнее, чем девка с дымящимся стволом в руках?

В двух метрах от машины показались два зомби, уже поднимающие свои кривые руки.

Я ухмыльнулся и сделал шаг вперед навстречу им, поднимая мощный дробовик.

Почти одновременно раздались два выстрела, мой из ружья басистый, как гром, и Лизин, едва различимый за его эхом.

Подстреленный Лизой мертвяк тихо опустился на асфальт, моему же напрочь разнесло голову, откинув обезглавленное тело на полтора метра.

Решив больше не геройствовать, я запрыгнул в машину и рванул с места, тараня ворота.

Оказавшись на свободе, я круто выкрутил руль влево, огибая еще одну стоянку автомобилей, и направил внедорожник в сторону транспортной развязки на границе города.

Через две минуты я свернул направо и, поднявшись на мост, покатил из мертвого города, быстро набирая скорость.

Дорожный знак, указывающий границу города Игл-Пасс, мы встретили всеобщим бурным ликованием.

***

В комнате три на четыре метра царил полумрак. В спертом душном воздухе кружила муха, перелетая с места на место, она то садилась на мебель, то вновь взлетала и принималась кружить по кругу.

Худощавый седой мужчина пятидесяти девяти лет, с залысиной и умными печальными глазами, внимательно следил за ее перемещениями, погруженный в собственные мысли. Груз этих мыслей, казалось, был непомерен одному смертному, однако для Джеймса Паркера проблема, стоящая перед всем человечеством, являлась единственным смыслом существования последние пять месяцев.

Именно столько он и группа ученых бились над созданием антивируса, раз за разом натыкаясь на глухую стену, пытаясь пробить ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами, но каждый раз терпя полное фиаско.

Вставая каждое утро, Джеймс спешил в лабораторию с очередным предположением, очередной теорией, одной из миллиона возможных, чтобы в очередной раз испытать разочарование. Вирус, ранее такой стабильный, предсказуемый, что голова шла кругом, теперь ушел в глухую оборону и больше не желал модифицироваться.

Сознание, основанное на бесчисленных количествах опытов, твердило простую истину: вирус достиг пика своей эволюции, своего максимального расцвета и не видит смысла переходить на следующую ступень, он и так совершенен. Совершенен в своем могуществе или, что касаемо человечества, в своем безобразии.

Логика подсказывала, что все попытки мутировать «шестерку» бессмысленны априори, однако Джеймс упорно гнал от себя эту мысль, не желая верить в то, что для человечества все кончено.

Так не должно быть, он должен найти способ во что бы то ни стало, даже если на это уйдет вся его оставшаяся жизнь и сотни тысяч часов кропотливой, нудной работы в лаборатории!

Создание антидота – это все, что у него осталось в жизни после смерти сына и дочери.

Джеймс медленно поднялся с кровати и вытер пот со лба. В его комнате был кондиционер, как и во всех остальных на базе, однако ни один из них ни разу не включали, экономя электроэнергию, которая вот уже пять месяцев вырабатывалась при помощи бензиновых генераторов.

Бензин в последние месяцы стал на вес золота, учитывая те трудности, которые приходилось преодолевать для пополнения его запасов.

В первые два месяца солдаты, организовывая мобильные отряды, предприняли множество вылазок в город, чтобы опустошить колонки, и вначале с этим не было проблем, однако они все вскоре опустели, и в поисках топлива пришлось выбираться в соседние городки, преодолевая приличное расстояние.

Да и мертвецов, чем дольше они находились в изоляции, в городе становилось всё больше. Словно невероятным образом, учитывая полное отсутствие интеллекта, они проведали, что в хорошо укреплённой базе для них есть еда, и потянулись многотысячной вереницей со всех окрестных городов в поисках пропитания.

Отбиваться от возрастающей стаи мертвецов становилось всё труднее, всё чаще солдаты нарушали приказы своих командиров, отступая за стены безопасной базы, так и не выполнив задания. Недовольство и нарастающая паника среди военных в последний месяц буквально витали в воздухе.

Солдаты отказывались рисковать своей жизнью ради, как многим казалось, глупых и бесполезных опытов учёных. Порой они открыто высказывали своё недовольство начальству в весьма грубой форме, зная, что серьёзного наказания всё равно не понесут.

Месяц назад на почве всеобщего недовольства произошёл вообще вопиющий случай, отголоски которого сказывались до сих пор в поведении солдат. Один из командиров, сержант Эрл Хендрикс, будучи в изрядном подпитии, отдал приказ своим подчинённым доставить ему из мёртвого города новую порцию алкоголя, так некстати закончившегося в самый разгар веселья.

Один из солдат, рослый широкоплечий парень из Нью-Джерси, отказался его выполнить. Учитывая, что парень был не из робкого десятка и имел определенный авторитет среди сослуживцев, его поддержали остальные солдаты из мобильного отряда.

Тогда сержант достал пистолет и трижды выстрелил в смутьяна. Застрелив парня, сержант направил оружие на остальных и, воспользовавшись смятением, буквально вытолкал десяток солдат за ворота, заявив, что без ящика доброго виски они могут не возвращаться.

Парням повезло, на звуки выстрелов прибежал майор Гамильтон, один из членов совета базы, который, оценив угрозу со стороны неадекватного сержанта, принял единственно правильное решение: застрелил его.

Кое-как конфликт замяли, но напряженность в солдатском братстве осталась.

Последствия этой напряженности Джеймс ощущал на себе каждый день, когда отчитывался перед советом базы о результатах текущих экспериментов, а если быть точнее, то об их отсутствии.

Недовольство со стороны совета с каждым днем становилось все более явным, совет требовал результатов, которые ученые, несмотря на неимоверные усилия, никак не могли дать.

Джеймс встал с кровати и, подойдя к шкафчику, налил стакан теплой воды, нагревшейся в душном помещении.

Сделав над собой усилие, Джеймс проглотил до противного тёплую воду и посмотрел на муху, бесцеремонно усевшуюся на фотографию его дочери Элизабет.

Посидев секунду на краю, муха поползла к середине и остановилась аккурат на лице улыбавшейся с фото Элизабет, принявшись потирать лапки.

Внезапно Джеймс ощутил прилив гнева, ударами молотка бившего в виски. Мерзкая тварь, грязное насекомое, возможно, недавно сидевшее на одном из разлагающихся трупов за стенами базы, сейчас преспокойно потирала свои грязные лапки на лице его малышки!

Не понимая, что творит, Джеймс схватил старый потрепанный журнал со стола и со всей дури опустил его на муху, размазав ее по стеклу. От удара фото в рамке упало на пол, стекло разлетелось на сотни осколков, рамка треснула и деформировалась, слегка надорвав фотографию.

Бросившись на пол, отец подхватил единственное уцелевшее фото дочери и прижал его к груди трясущимися руками. Растеряв последние остатки самообладания, Джеймс поддался нахлынувшему на него горю и разрыдался, как отец, схоронивший своих детей.

В том, что его дочь Элизабет и сын Марк мертвы, он нисколько не сомневался, будучи прагматичным ученым, принимавшим в жизни только железные факты, он был далек от иллюзий и как никто другой понимал, что выжить в новом мире у них не было ни единого шанса.

– Господи, за что?! – крикнул он, посмотрев в потолок. – За что ты караешь нас?! Моя Элизабет, моя крошка, умница, она носила под сердцем дитя, за что ты покарал ее? Что она сделала, чем заслужила это? Марк?!

Продолжая громко рыдать, Джеймс медленно опустился на пол и свернулся в позе эмбриона, прижимая фото дочери к груди.

Еще один ужасный факт заключался в том, что фотографии сына у него вообще не сохранилось. Не было даже такой крохи на память, чтобы отец смог оплакать его, глядя в смелые глаза сына.

Прошло около часа, прежде чем в дверь осторожно постучали.

– Доктор Паркер, вы здесь? – спросил голос за дверью.

Лицо Джеймса скривилось от отвращения, сегодня он не хотел никого видеть. Однако, набравшись сил и сжав волю в кулак, он все же ответил:

– Да, я здесь.

– Могу я войти?

– Нет, не стоит, – отказал Джеймс, – через пару минут я приведу себя в порядок и спущусь в лабораторию.

Человек за дверью, а это был ассистент Джеймса, с рыжей шевелюрой, похожий на хиппи, очкастый парень, которому месяц назад стукнуло всего двадцать пять лет.

Несмотря на весьма юный для ученого возраст, молодой парень по имени Гарри Бон подавал высокие надежды в науке. Из всего штата ученых – двадцать шесть человек, Гарри единственный блистал свежими неординарными идеями, непонятно каким образом рождавшимися в его кудрявой голове.

Он единственный, кроме самого Джеймса, не терял веры в то, что рано или поздно они найдут антидот и спасут человечество от полного вымирания, несмотря на каждодневные промахи в экспериментах.

– Ну ничего! – не теряя присутствия духа, повторял Гарри, когда очередной опыт заканчивался провалом. – Отрицательный результат – это тоже результат! Значит, мы еще на одну ступеньку приблизились к искомому. Не так ли?

Джеймс всегда кивал в ответ и всем видом старался показать, что иначе и быть не может.

Гарри, несмотря на все причуды и неоправданные порой риски, обладал несвойственной другим живостью ума и невероятным оптимизмом. Каждый раз, глядя в его горящие от возбуждения глаза, Джеймс больше всего на свете боялся, что однажды его задорный пыл угаснет, тогда он канет в рутину и безысходность, в которую скатилось большинство ученых группы.

– Доктор Паркер, вы должны это увидеть! – голос парня дрожал от волнения.

Сердце ученого екнуло.

– Неужели?.. – подумал он, быстро вставая с пола и натягивая лабораторный халат.

Кинув беглый взгляд в зеркало, Джеймс отметил покраснения вокруг глаз. Плевать, это запросто можно принять за последствия бессонницы.

– Сейчас открою, – сказал он, поворачивая ключ в двери. – Что случилось? – спросил он с надеждой.

– Номер «восемьсот семь», он… Еще рано говорить, но, похоже, мы сдвинулись с места!

– Пошли, посмотрим, – сказал Джеймс, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ноток разочарования.

Как минимум десять раз им казалось, что они достигли успехов, но вскоре выяснялось, что выводы не просто преждевременны, но и вовсе ошибочны.

Джеймс зашагал широким твердым шагом в конец коридора, к дверям лифта, Гарри догнал его и старался не отставать. – Полчаса назад я спустился в лабораторию и первым делом провел осмотр «восемьсот седьмого». На первый взгляд ничего не изменилось, он по-прежнему подавал «признаки жизни», глаза были открыты и следили за мной, руки и ноги, как всегда в движении…

Они достигли дверей, и Джеймс нажал на кнопку вызова.

– Что же тебя тогда так взволновало?

– Сначала я не придал этому значения и стал заполнять отчет, как внезапно меня осенило. Мертвец хоть и подавал «признаки жизни», но с какой скоростью. Джеймс повернулся к Гарри лицом и посмотрел ему в глаза.

– С какой?

– Его движения были настолько медлительны и скованы, они практически отсутствовали.

– Ты только что сказал, что он, как и остальные до него, после введения сыворотки продолжал двигаться. Так что же тебя так возбудило, не пойму?

Лифт плавно остановился, двери распахнулись, ученые шагнули в помещение лаборатории.

– Скорость, с которой зомби двигался!

Джеймс нахмурился и, промолчав, двинулся в сторону большого вольера, в котором прикованный цепью, как собака, двигался по кругу мертвец.

– Вы сейчас сами всё поймете! – Сияя, как медный таз на солнце, сказал Гарри, догнав ученого на краю вольера.

Вольер или загон для зомби, как его называли многие ученые, больше всего походил на круглый бассейн посредине лаборатории. Круглый загон, глубиной два метра и диаметром около восьми, имел две лестницы, опять же по подобию лестниц обыкновенного бассейна.

В центре загона находился стальной штырь с петлей, на котором крепилась массивная цепь, заканчивающаяся стальным ошейником. При необходимости достаточно было нажать кнопку на пульте управления, чтобы штырь вместе с цепью мгновенно ушли в пол, притянув зомби. Таким образом, мертвец был прикован, не имея возможности броситься на человека, приблизившегося к нему. Для пущей надежности на руки зомби надевали перчатки из кевлара, чтобы тот не царапался.

Сейчас зомби, прикованный цепью, медленно двигался по кругу, опустив голову на грудь, руки свободно болтались вдоль тела.

Медленно… Пожалуй, в высшей степени смысла этого слова. Фактически он едва волочил полусогнутые ноги. На приближение двух человек к краю вольера он никак не отреагировал, словно вовсе не замечал их. Любой другой зомби уже должен был кинуться в их сторону.

– Эй, зомби, – крикнул Гарри, – мы здесь! Кушать подано!

Зомби никак не отреагировал на крики, продолжая медленно брести по кругу.

– Зо-о-омби! – протянул Гарри, приложив ладошки ко рту наподобие рупора. – Мы-ы-ы здесь! Пора-а-а жрать!

Зомби остановился, но даже не поднял головы.

Гарри хотел еще что-то крикнуть, но Джеймс остановил его.

– Хватит. Хочу кое-что проверить.

Сказав это, он подошел к краю и, не сомневаясь ни секунды, стал спускаться по лестнице в загон.

– Э-э, – протянул Гарри с сомнением, – может, стоит кого-нибудь позвать? Давайте я позову кого-нибудь из солдат.

– Не стоит, я справлюсь! – ответил Джеймс, спустившись в загон и осторожно приблизившись к замершему на месте зомби.

Дойдя до желтой линии, означавшей безопасную границу, он встал перед мертвецом.

– Док, это плохая идея, – заволновался Гарри, нервно вытерев вспотевшие ладони о брючины. – Я все же позову охрану.

– Да стой ты, не мельтеши. Я ж не собираюсь с ним вальс танцевать, я только посмотрю на его реакции с безопасного расстояния.

Джеймс сделал несколько шагов, чтобы оказаться прямо перед мордой мертвеца.

Прошло несколько секунд, а зомби все еще не реагировал на человека, казалось, что он его вообще не замечает.

– Обалдеть! – воскликнул Гарри, пораженный до глубины души. – Никакой реакции! Вчера он бы уже цепь грыз, начни вы только спускаться в загон, а сегодня он вас в упор не замечает!

Ученый сделал осторожный шаг вперед, перешагнув безопасную линию, и рискнул толкнуть оцепеневшего мертвеца.

Мертвец немного отшатнулся назад от толчка и медленно, словно находился в трансе, поднял голову, уставившись на стоящего перед ним человека.

Гарри екнул от неожиданности и присел на край загона, взволнованно теребя полы халата.

Несколько секунд зомби пялился на человека белесыми, лишенными зрачков глазами, потом оскалился и сделал неуверенный шаг вперед. Цепь натянулась, издав звонкий металлический звук, мертвец стал поднимать одетые в кевларовые перчатки руки.

Натянув цепь до предела, он уже не оставлял попытки дотянуться до него, однако делал это вяло и без того рвения, которое зомби обычно проявляли при появлении человека.

Джеймс решил проверить одно предположение и побежал по периметру загона, двигаясь вдоль желтой полосы.

Мертвец, потеряв цель из вида, медленно повернул голову в сторону, куда только что сбежала пища, однако, учитывая тот факт, что ученый встал позади него, не смог его обнаружить.

Посмотрев некоторое время влево, мертвец забыл про человека и вновь опустил голову на грудь, замерев в таком положении.

– Матерь божья! – воскликнул Гарри, запрыгав на месте от радости, как ребенок, которому Санта подарил новые санки на Рождество. – Святые угодники! Провалиться мне на этом месте, если чертов зомби не охладел к вам! Клянусь задницей Моисея – это настоящий, мать его, прорыв! Мы смогли обуздать чертово отродье!

– Прекрати богохульничать и включи компьютер! – произнес ученый, поднявшись по лестнице из загона. – Надо срочно зафиксировать данные по эксперименту, записать результат и подготовить…

– Не подготовить, а подготовиться к нобелевской премии! – прервал его взволнованный Гарри, который уже включил три главных компьютера. – За такое открытие нобелевская премия полагается!

Джеймс вяло улыбнулся и кивнул головой.

– Отлично, шутник! А пока ты еще не улетел в Стокгольм за своей премией, может, сделаешь милость старику и позовешь доктора Смитта и доктора Милтона, мне надо обсудить с ними результаты эксперимента.

– Я мигом! – крикнул Гарри, кинувшись к дверям лифта.

Ученый громко вздохнул и сел за компьютер. Включив запись в электронном ежедневнике, он устроился поудобнее перед веб-камерой и начал доклад:

«18 июля 2013 года, 9 часов 11 минут утра. Проведенный эксперимент с использованием сыворотки „NG523M“ дал положительный результат. Инъекция сыворотки, сделанная накануне вечером, в 18 часов 52 минуты, смогла затормозить все основные функции мертвеца. Объект номер 807 двигается примерно в три раза медленнее обычного, большую часть времени проводит в состоянии анабиоза, не реагирует на голос и прочие звуки, органы осязания практически не работают. Объект не смог учуять моего присутствия даже с одного метра. Только после того, как я применил физическое воздействие на объект, а именно толкнул его, объект вышел из состояния анабиоза и предпринял попытку нападения. Однако его движения были медлительными и вялыми, реакция заторможена. При моем удалении из поля видимости объекта, объект утратил всякий интерес, вновь погрузившись в состояние, близкое к анабиозу. Необходимы дальнейшие исследования. Полный опыт будет повторен несколько раз через каждые 12 часов. Ожидаемые результаты от эксперимента – полное прекращение жизнедеятельности объекта. Руководитель эксперимента – доктор Паркер».

Нажав кнопку выключения, Джеймсон откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. Ожидаемые результаты от эксперимента – полное прекращение жизнедеятельности объекта. Дай-то бог! Не сглазить бы.

Двери лифта отворились, к нему бежали взволнованные ученые, в авангарде которых несся Гарри с широкой улыбкой на лице. Джеймс посмотрел на них и тоже улыбнулся.

Доктор Джеймс стоял у края загона и смотрел на мечущегося внизу зомби. Цепь, удерживающая мертвеца, позвякивала стальными звеньями, руки со скрюченными пальцами тянулись в сторону человека.

Прошло сорок восемь часов с момента инъекции сыворотки «NG523MT». В течение первых десяти часов зомби постепенно впадал в ступор, затем сутки провел в состоянии близком к анабиозу, практически ни на что не реагируя, все жители базы восприняли данный факт ликованием и всеобщим празднованием, однако, как оказалось, радоваться было еще слишком рано.

По прошествии суток мертвец постепенно начал восстанавливать двигательные функции, возвращаясь в первоначальное состояние.

Док присел на край и посмотрел в глаза зомби. Зомби застонал и защелкал пастью, изо рта потекли кроваво-пенные слюни. Джеймс устало вздохнул и направился к компьютеру, чтобы сделать запись наблюдений, к сожалению, неутешительных. Действие препарата хватало лишь на то, чтобы затормозить процессы жизнедеятельности живого мертвеца всего на сутки. Конечно, нельзя было сказать, что они претерпели полный провал, прогресс был и довольно-таки значительный, однако не тот, который все ожидали.

Сделав запись на камеру, док откинулся в кресле и устало потер виски. Даже отсюда он слышал, как мертвец продолжает бесноваться на цепи, ощущая присутствие человека.

Краем глаза он заметил приближение Гарри, который что-то нес в руке. Взглянув на молодого сотрудника, Джеймс заметил в его руках бутылку вина и парочку бокалов.

– Так и знал, что найду вас здесь, – с вялой улыбкой на лице произнес он, присаживаясь рядом.

– Что это? – спросил Джеймс, кивнув в сторону бутылки.

– «Бордо Сент Жюльен» 1985 года, хранил для особого случая, – ответил Гарри, доставая штопор из кармана халата.

– Уверен, что это как раз тот случай?

– Почему бы и нет? Кто бы что ни говорил, а мы достигли значительного успеха в борьбе с вирусом. Жаль, что не такого, какого все ожидали, но Рим ведь тоже не сразу вырос.

Джеймс натянуто улыбнулся и кивнул головой.

– Так-то оно так, только боюсь, что одни мы с тобой в это верим.

– Это неправда! Доктор Милтон, доктор Смитт, Лавьерти, Сомерсби, они все считают это успехом, да и остальные тоже.

– Эх, Гарри, вот бы генерал Мойер, майор Гамильтон и остальные разделяли твое мнение. Здесь командуют вояки, а не ученые, а они привыкли получать быстрый, эффективный результат, им неинтересны промежуточные успехи, вынь и подай антидот, все остальное лирика.

Гарри разлил вино в бокалы и протянул один Доку.

– Если это для них не результат, значит, они полные болваны!

– Сделаю вид, что не слышал этого! Они подняли бокалы и собрались чокнуться, как двери лифта открылись, к ним приближался солдат, по-военному чеканя шаг.

– Доктор Паркер, совет базы ожидает вас на совещании! – произнес он, приблизившись к ученым. – Приказано явиться немедленно.

Гарри с нескрываемым разочарованием скривил лицо и поставил нетронутый бокал на стол, Джеймс медленно встал.

– Что ж, вот и вызвало начальство на ковер! Гарри тоже начал подниматься, но солдат остановил его.

– Только доктор Паркер.

Джеймс взглянул на коллегу и отрицательно покачал головой.

– Тебе надо отдохнуть, сегодня был трудный день.

– Я буду здесь, как закончите, приходите, допьем эту красавицу.

Док кивнул и направился к лифту, солдат, бросив на Гарри оценивающий взгляд, поспешил за ученым. Молодой человек скорчил физиономию и показал средний палец в спину солдата.

Двери лифта закрылись, в лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь тихими стонами зомби, доносящимися из вольера.

Заседание совета базы проходило на втором этаже в просторной комнате без окон, которая до кризиса была аудиторией изучения тактики ведения боя.

В помещении находилось множество столов, рассчитанных на большое количество людей, имелось несколько плазменных панелей для демонстрации видеопособий по тактике ведения боя, применяемых в разных ситуациях и в разное время.

Напротив столов на стене разместилась большая белая доска, на которой докладчик мог наглядно набросать схемы при помощи специального маркера.

На кафедре расположился массивный стол, за которым заседал совет базы в лице десяти старших офицеров.

Джеймс вошел в аудиторию, поздоровался с присутствующими и уже собрался занять свое место, как генерал Джек Мойер остановил его.

– Доктор Паркер, – обратился к Джеймсу генерал, – прошу вас пройти за кафедру.

Джеймс окинул присутствующих взглядом, лица офицеров выглядели крайне озабоченно и напряженно, несколько ученых из его группы сидели в первых рядах, опустив головы, словно нашкодившие школьники.

«Сейчас начнется», – подумал док, однако вежливо кивнул головой и проследовал к кафедре с невозмутимым видом. Когда он расположился за высокой трибуной, генерал повернулся к нему и обратился.

– Доктор Паркер, вчера на экстренном совещании вы докладывали о невероятных успехах в борьбе с вирусом. Вы доложили совету, что использованная вами вакцина может остановить вирус и убить мертвеца. Это так?

– Не совсем. Я предположил, что использование этой модификации, возможно, приведет к подобному результату. О полной победе над вирусом я не говорил.

– Извините, я неправильно выразился, вы не могли такого заявить, ведь вы всегда перестраховываетесь.

– Дело не в этом. Просто, как любой ученый, да вообще любой здравомыслящий человек, я не мог сделать подобного заявления без ряда опытов, наблюдений, экспериментов и анализов, наконец.

Полковник Ник Картер склонился к генералу и что-то тихо произнес на ухо. Генерал кивнул головой.

– Скажите, доктор, за прошедшие сутки после нашей последней встречи поведение подопытного никак не изменилось? Он по-прежнему пребывает в состоянии анабиоза?

Джеймс прекрасно понимал, что генералу, как, впрочем, и всему совету, прекрасно известно о том, что объект № «807» уже вышел из этого состояния, однако по неведомой ему пока причине совет желает услышать это именно от него.