Собиратели историй

Нилар издал звук, который у человека мог бы быть смешком.

– Типичная человеческая позиция. Они цепляются за иллюзию индивидуальной автономии, даже перед лицом космических сил, которые делают их выбор бессмысленным. – Он изучал Эллиаса внимательно. – И что ты думаешь о ее позиции?

Это был момент истины. Эллиас должен был ответить очень осторожно.

– Я думаю, что ее этические принципы логичны в контексте ее работы, – сказал он нейтрально. – Она занимается лечением, где доверие пациента необходимо для успеха. Наша работа имеет другой контекст и другую цель.

– Хорошо сказано, – кивнул Нилар, хотя его взгляд оставался пристальным. – Но я спрашиваю не о логике ее позиции, а о твоем мнении. Согласен ли ты с ней?

Эллиас понял, что это проверка. Нилар искал признаки заражения, признаки того, что Эллиас начал перенимать человеческие ценности и этические нормы.

– Я думаю, что ее позиция основана на ограниченном понимании, – сказал Эллиас, осторожно выбирая слова, которые были бы правдивыми, но не выдали бы его сомнений. – Она не осознает масштаб того, что будет потеряно без нашего вмешательства. Если бы она знала о надвигающейся катастрофе и о том, что наша работа – единственный способ сохранить хотя бы часть человеческого опыта, возможно, ее этические расчеты были бы другими.

Нилар изучал его долгое мгновение, затем кивнул, по-видимому, удовлетворенный ответом.

– Разумная оценка. Ты хорошо справляешься с высокоуровневыми извлечениями, Эллиас. Твоя способность интегрировать сложные академические знания, не позволяя эмоциональным компонентам заражать твои собственные процессы, впечатляет.

– Спасибо, Архивариус, – ответил Эллиас, чувствуя одновременно облегчение и горечь от того, что его обман был успешным.

– Я назначу тебя на еще одно извлечение через двадцать четыре часа, – сказал Нилар, возвращаясь к голографическим проекциям. – На этот раз это будет художник. Другой тип интеллекта, другой тип воспоминаний. Посмотрим, как ты справишься с более эмоционально насыщенным субъектом.

– Я буду готов, – сказал Эллиас, хотя внутренне он задавался вопросом, не является ли это еще одной проверкой его устойчивости к заражению.

Когда он покидал командный центр, его разум был переполнен мыслями. Воспоминания Майи Чен о ее работе, о ее пациентах, о ее этических принципах контрастировали с холодной практичностью Нилара. И где-то между этими крайностями Эллиас пытался найти свой собственный путь, свою собственную истину.

"Память священна," – сказала Майя. – "Это часть автономии личности."

"Они цепляются за иллюзию индивидуальной автономии, даже перед лицом космических сил," – сказал Нилар.

Кто из них был прав? И что должен делать Хроникер, когда его долг перед миссией и его растущее понимание этических дилемм вступают в конфликт?

Эллиас не знал ответа. Но он начинал понимать, что не сможет игнорировать этот вопрос навсегда.

После разговора с Ниларом Эллиас решил использовать свободное время для более глубокого изучения операции. Он направился в аналитический сектор, где Кира обрабатывала данные обо всех извлечениях, проведенных на базе в Чикаго.

– Могу я помочь с анализом? – спросил он, подходя к ее рабочей станции.

Кира посмотрела на него с некоторым удивлением.

– Необычная просьба для полевого Хроникера, – заметила она. – Обычно вы, первичные реципиенты, предпочитаете непосредственный опыт анализу данных.

– Я думаю, что более широкое понимание операции поможет мне быть эффективнее в моей основной роли, – ответил Эллиас.

Кира пожала плечами.

– Логично. – Она отодвинулась от консоли, уступая ему место. – Я как раз провожу сравнительный анализ первых ста извлечений. Интересные паттерны проявляются.

Эллиас сел за консоль и начал изучать данные. Первое, что он заметил, было распределение субъектов по профессиям и социальным ролям. Как и подозревала Самара, наблюдался явный уклон в сторону "хранителей знаний" – ученых, историков, архивистов, учителей, мастеров традиционных ремесел.

– Заметный акцент на интеллектуальной элите, – осторожно прокомментировал он.

– Естественно, – кивнула Кира. – Архивариус приоритизирует субъектов с наибольшей информационной ценностью. Одно извлечение эксперта может дать больше уникальных данных, чем десять извлечений обычных граждан.

– А как насчет эмоционального опыта? Культурного контекста? Разве они не важны для полного понимания цивилизации?

– Конечно, важны, – согласилась Кира. – Поэтому у нас есть квоты для различных демографических групп. Но в условиях ограниченного времени и ресурсов, эффективность извлечения становится критическим фактором.

Эллиас продолжил анализ, обнаружив еще одну закономерность: среди извлеченных субъектов почти не было детей или подростков.

– Это кажется нелогичным, – заметил он. – Разве детский опыт не является фундаментальным для понимания того, как формируется культура?

Кира выглядела слегка неуверенно.

– Есть… директива от Архивариуса. Минимизировать извлечения несовершеннолетних субъектов, кроме случаев особой информационной ценности.

– Почему? – спросил Эллиас. – Это противоречит принципу репрезентативности.

– Я не знаю точных причин, – ответила Кира. – Возможно, этические соображения? Или технические сложности с незрелыми нейронными структурами?

Эллиас сомневался в обоих объяснениях. Хроникеры никогда раньше не проявляли особых этических сомнений относительно возраста субъектов. А технические сложности были минимальны, учитывая адаптивность их оборудования.

Он продолжил изучать данные, и его внимание привлек другой паттерн – географическое распределение извлечений. Наблюдался явный уклон в сторону определенных регионов, особенно тех, которые были известны своими устными традициями и недокументированными знаниями.

– Это подтверждает то, что говорила Самара, – подумал Эллиас. – Мы фокусируемся на сохранении того, что не может быть восстановлено из записей.

– Что-то еще интересует тебя? – спросила Кира, замечая его длительное молчание.

– Да, – сказал Эллиас, возвращаясь к активному анализу. – Я хотел бы сравнить наши данные с данными других баз. Есть ли общие паттерны в выборе субъектов?

Кира открыла новый раздел данных, показывая сводки из других локаций.

– Заметна высокая согласованность между базами, – отметила она. – Архивариус обеспечивает единую стратегию извлечения для всей миссии.

Эллиас изучал цифры, замечая, что во всех регионах наблюдались те же акценты на хранителей знаний, особенно тех, чьи знания не были полностью документированы. Также везде был заметен тот же уклон от извлечения детей.

Что-то здесь не складывалось. Нилар говорил о необходимости репрезентативной выборки, о сохранении всего спектра человеческого опыта. Но данные показывали совсем другой подход – высоко избирательный, фокусирующийся на определенных типах знания и опыта.

– Спасибо, Кира, – сказал Эллиас, заканчивая анализ. – Это было очень информативно.

– Всегда пожалуйста, – ответила она. – Если у тебя возникнут еще вопросы по данным, обращайся.

Эллиас покинул аналитический сектор с новыми вопросами и подозрениями. Казалось, что миссия Хроникеров на Земле была не просто операцией по сохранению обреченной культуры. Это был высоко избирательный процесс, где Нилар, по сути, решал, какие аспекты человечества заслуживали сохранения, а какие можно было позволить исчезнуть без следа.

И что еще более тревожно – это явно противоречило официальному Протоколу Архива, который требовал репрезентативности выше субъективности. Нилар интерпретировал Протокол по своему усмотрению, возможно, даже искажая его фундаментальные принципы.

Эллиас нуждался в большем количестве информации, в большем понимании. И ему нужно было поговорить с Самарой снова, чтобы поделиться своими находками и своими растущими сомнениями.

Но прежде чем он успел что-либо сделать, его коммуникатор активировался.

– Эллиас, – голос Таллии звучал напряженно. – Немедленно явись в командный центр. Отчет об эффективности.

– Уже иду, – ответил он, чувствуя тревогу.

Отчеты об эффективности обычно не требовали такой срочности. Что-то происходило, и Эллиас подозревал, что это не сулило ничего хорошего.

Глава 6: Отчет об эффективности

Когда Эллиас вошел в командный центр, атмосфера напряжения была почти осязаемой. Нилар стоял в центре помещения, окруженный голографическими проекциями графиков, карт и таблиц. Вокруг него собрались старшие Хроникеры всех шести команд, включая Таллию, а также руководителей из других регионов, присутствующих в виде голографических проекций.

– Эллиас, – кивнул Нилар. – Ты как раз вовремя. Мы проводим всесторонний анализ эффективности миссии.

Эллиас занял место рядом с Таллией, обмениваясь быстрым взглядом с Самарой, которая присутствовала как руководитель операций в Океании. Ее лицо было напряженным, но она едва заметно кивнула ему.

– Ситуация неудовлетворительна, – начал Нилар без предисловий, указывая на центральный график, показывающий прогресс извлечений по сравнению с запланированным графиком. – Мы отстаем от цели на 17 процентов. При текущем темпе, мы успеем обработать только 73 процента от запланированного количества субъектов до прибытия гамма-всплеска.

– Это все еще значительная выборка, – заметил Фелан, руководитель восточноазиатского региона. – И мы фокусируемся на субъектах с наивысшей информационной ценностью.

– Недостаточно, – резко ответил Нилар. – Мы здесь не для того, чтобы выполнить минимальные требования. Мы здесь для того, чтобы сохранить максимально полную картину человеческой цивилизации. – Он переключил дисплей на другой график. – Кроме того, наблюдается неравномерность в прогрессе между регионами. Океания и Африка значительно отстают от графика.

Самара выступила вперед.

– Мой регион представляет особые логистические сложности, Архивариус. Острова разбросаны на огромной территории, многие сообщества изолированы…

– Это не оправдание, а вызов, который нужно преодолеть, – прервал ее Нилар. – Джорам, – он обратился к руководителю африканского региона, – в чем причина вашего отставания?

– Повышенная бдительность местных властей, – ответил Джорам. – После исчезновения нескольких известных активистов и хранителей традиционных знаний, некоторые племена ввели дополнительные меры защиты. Это замедляет процесс идентификации и доступа к приоритетным субъектам.

Нилар задумчиво прошелся по комнате.

– Ясно, что нам нужно адаптировать нашу стратегию. – Он активировал новую проекцию, показывающую модифицированный план операции. – Во-первых, мы увеличиваем квоту извлечений на 30 процентов для всех баз. Во-вторых, мы сокращаем время между извлечениями, оптимизируя процесс обработки. В-третьих, – он сделал паузу, – мы модифицируем саму технологию извлечения.

Векс, главный технический специалист, выступил вперед.

– Я разработал усовершенствованный протокол извлечения, – сказал он, выводя на дисплей схему устройства. – Новый метод позволяет извлекать воспоминания быстрее, хотя и с некоторыми компромиссами.

– Какими именно компромиссами? – спросил Эллиас, не сумев сдержать вопрос.

Векс бросил на него быстрый взгляд.

– Более агрессивное сканирование мозга субъекта. Это дает более быстрое извлечение, но уменьшает детализацию периферийных воспоминаний и эмоциональных ассоциаций. Также процесс становится… менее щадящим для субъекта.

– То есть, более болезненным? – уточнил Эллиас.

– Субъекты находятся в бессознательном состоянии, – холодно ответил Нилар. – Их комфорт или дискомфорт иррелевантны в контексте миссии.

Эллиас почувствовал, как Таллия предупреждающе сжала его руку, но не мог остановиться.

– Протокол Архива ясно указывает, что мы должны минимизировать страдания субъектов, даже если это не является приоритетом, – сказал он. – Если новый метод причиняет ненужную боль, то…

– Я хорошо знаю Протокол, – резко прервал его Нилар. – Я был Хроникером, когда ты еще не существовал, Эллиас. – Его платиновые глаза сузились. – Протокол также говорит, что эффективность извлечения превыше комфорта субъекта. И в условиях ограниченного времени, это становится еще более актуальным.

– Архивариус прав, – вмешался Эктор, руководитель европейского региона. – Мы не можем позволить себе роскошь медленных, щадящих извлечений, когда на кону стоит сохранение целой цивилизации.

Эллиас хотел возразить, но почувствовал, как хватка Таллии на его руке стала почти болезненной.

– Вопрос Эллиаса имеет техническую ценность, – дипломатично сказала она. – Мы должны убедиться, что новый метод не приведет к потере критически важной информации. Эмоциональные ассоциации могут быть ключевыми для понимания культурного контекста.

Векс кивнул.

– Я продолжаю работать над оптимизацией. Текущая версия сохраняет около 87 процентов эмоционального контекста, что является приемлемым компромиссом, учитывая увеличение скорости на 42 процента.

Нилар, казалось, был удовлетворен этим объяснением.

– Хорошо. Новый протокол извлечения будет внедрен на всех базах в течение следующих 12 часов. – Он переключил дисплей на другую проекцию. – Теперь о проблеме человеческого вмешательства. Джорам упомянул о повышенной бдительности местных властей. Эта проблема не ограничивается Африкой. Во всех регионах наблюдается рост осведомленности о нашей активности.

– Мои аналитики фиксируют увеличение количества сообщений о необъяснимых исчезновениях в человеческих средствах массовой информации, – сообщила Кира. – В некоторых регионах формируются теории о серийных похищениях или даже о деятельности тайных правительственных организаций.

– Ирония в том, что они даже близко не подходят к истине, – заметил Эктор. – Внеземное вмешательство остается за пределами их теорий.

– И мы должны обеспечить, чтобы так оно и оставалось, – твердо сказал Нилар. – В связи с этим, я предлагаю еще одну модификацию нашей стратегии. – Он активировал новую проекцию, показывающую карту Земли с отмеченными потенциальными местами катастроф. – Мы начнем использовать локальные бедствия для маскировки массовых извлечений.

Самара выпрямилась, ее глаза расширились от шока.

– Вы предлагаете активно вызывать катастрофы? – спросила она, не скрывая своего ужаса.

– Контролируемые ситуации, – уточнил Нилар. – Небольшие локальные землетрясения в геологически активных зонах. Ограниченные промышленные аварии. События, которые будут восприниматься как несчастные случаи, но предоставят нам возможность извлечь большое количество субъектов одновременно.

– Это явное нарушение Протокола, – возразил Эллиас, уже не заботясь о последствиях. – "Наблюдать, но не вмешиваться" – первый и фундаментальный принцип. Мы здесь не для того, чтобы активно изменять ход событий.

Наступила тяжелая тишина. Все взгляды были обращены на Нилара, который медленно повернулся к Эллиасу.

– В Протоколе Архива есть положения, касающиеся экстремальных обстоятельств, – сказал он холодно. – Когда обычные методы недостаточны для выполнения миссии, Архивариус имеет право на тактическую гибкость.

– Тактическая гибкость не означает преднамеренное причинение вреда, – настаивал Эллиас. – Люди погибнут в этих "контролируемых ситуациях", люди, которые могли бы прожить еще несколько месяцев до гамма-всплеска.

– Люди, которые в любом случае погибнут, – отрезал Нилар. – Мы просто ускоряем неизбежное для небольшой части популяции, чтобы обеспечить более полное сохранение их цивилизации. Простой математический расчет.

– Но кто дал нам право решать? – спросил Эллиас, чувствуя, как его нейронные цепи пульсируют от эмоционального напряжения. – Кто дал нам право выбирать, кто умрет раньше, чтобы другие могли быть сохранены? Это уже не сохранение, Архивариус. Это игра в богов.

– Достаточно! – резко сказал Нилар, и температура в комнате, казалось, упала на несколько градусов. – Твое поведение неприемлемо, Эллиас. Ты демонстрируешь явные признаки заражения, позволяя человеческим эмоциональным конструктам влиять на твое суждение.

– Это не заражение, – возразил Эллиас. – Это критический анализ. Разве не этому нас учат? Разве не для этого существуют Хроникеры – чтобы сохранять и понимать, а не просто коллекционировать?

Нилар посмотрел на Таллию.

– Ты его наставник. Ты должна была заметить признаки заражения раньше.

Таллия выглядела бледнее обычного.

– Я… заметила некоторые изменения после последних извлечений. Мы провели стандартную нейронную реорганизацию, но, возможно, она была недостаточно глубокой.

– Очевидно, – холодно сказал Нилар. – Эллиас будет немедленно отстранен от дальнейших извлечений и подвергнут полному сканированию на предмет заражения. – Он сделал жест, и два специалиста по безопасности, Мерен и Дарис, шагнули вперед. – Сопроводите его в медицинский сектор.

Эллиас понимал, что дальнейшее сопротивление только усугубит ситуацию, но не мог заставить себя молчать.

– Архивариус, прошу вас, подумайте о последствиях. Вызывая катастрофы, мы перестаем быть наблюдателями и становимся активными участниками. Это изменит саму природу нашей миссии.

– Твое мнение больше не имеет значения, – отрезал Нилар. – Увести его.

Мерен и Дарис подошли к Эллиасу, готовые применить силу, если потребуется. Но прежде чем они успели взять его под руки, вмешалась Самара.

– Архивариус, – сказала она, выступая вперед. – Я считаю, что мы должны как минимум обсудить опасения Эллиаса. Не из-за него самого, но ради целостности миссии. Если мы отклоняемся от Протокола Архива, это должно быть тщательно задокументировано и обосновано.

Нилар медленно повернулся к ней, его платиновые глаза сузились.

– Ты также демонстрируешь признаки заражения, Самара? – спросил он тихим, опасным голосом.

– Нет, Архивариус, – твердо ответила она. – Я демонстрирую приверженность Протоколу. Если мы будем игнорировать его, когда он становится неудобным, в чем тогда смысл его существования?

Напряженная тишина повисла в командном центре. Остальные Хроникеры наблюдали этот обмен с растущим беспокойством. Наконец, Эктор прочистил горло.

– Возможно, мы могли бы рассмотреть компромиссное решение, – предложил он. – Использовать естественные бедствия, которые уже происходят, вместо того чтобы вызывать новые. Земля геологически активна, погодные катастрофы случаются регулярно. Мы могли бы просто разместить свои команды стратегически, чтобы быть готовыми использовать такие ситуации.

Нилар выглядел неубежденным, но после момента размышлений кивнул.

– Это… приемлемый компромисс. На начальной стадии. – Он указал на Мерена и Дариса. – Тем не менее, Эллиас будет отстранен и обследован. Его поведение недопустимо и потенциально опасно для миссии.

Таллия положила руку на плечо Эллиаса.

– Я сама сопровожу его, – сказала она. – Как его наставник, я несу ответственность за его состояние.

Нилар коротко кивнул, затем обратился к остальным Хроникерам.

– Брифинг окончен. Вернитесь к своим обязанностям и начните внедрение новых протоколов извлечения. Я ожидаю увидеть значительное улучшение показателей эффективности в следующем отчете.

Хроникеры начали расходиться, многие из них бросали на Эллиаса странные взгляды – кто с сочувствием, кто с подозрением. Самара задержалась последней, обмениваясь с ним быстрым, многозначительным взглядом, прежде чем покинуть командный центр.

Таллия крепко взяла Эллиаса за руку и повела его к выходу.

– Ты поступил очень глупо, – прошептала она, когда они оказались в коридоре. – Открыто противостоять Архивариусу перед всеми старшими Хроникерами…

– Кто-то должен был сказать это, – тихо ответил Эллиас. – Вызывать катастрофы, убивать людей раньше их естественного времени – это не то, для чего существуют Хроникеры.

– Ты не понимаешь политических аспектов, – Таллия оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Нилар находится под огромным давлением. Эта миссия имеет особое значение для Совета Старейшин. Человеческая цивилизация считается исключительно ценной из-за ее культурного разнообразия и технологического потенциала. Если мы вернемся с неполными данными…

– То что? – спросил Эллиас. – Наше общество перестанет функционировать? Я сомневаюсь. Мы пережили неполные извлечения и раньше.

Таллия остановилась, глядя на него с новым выражением – смесью беспокойства и странного понимания.

– Ты действительно заражен, не так ли? – тихо спросила она. – Но не так, как думает Нилар. Не эмоционально. Ты заразился человеческой этикой. Их концепциями права и неправильного.

Эллиас выдержал ее взгляд.

– А что, если я просто пришел к тем же выводам самостоятельно? Что, если наблюдение за людьми не заразило меня, а просто помогло мне увидеть то, что было верным все время?

– Опасные мысли, – покачала головой Таллия. – Очень опасные.

– И что теперь? – спросил Эллиас. – Полное сканирование, диагноз заражения, нейронная перестройка? Или, может быть, полный сброс личности?

Таллия не ответила сразу, и ее молчание было более тревожным, чем любой ответ, который она могла бы дать. Наконец, она продолжила идти, ведя его к медицинскому сектору.

– Я не знаю, что будет дальше, Эллиас, – тихо сказала она. – Но я знаю, что ты имеешь значение для меня. Ты был моим самым многообещающим учеником. И что бы ни случилось, я постараюсь защитить тебя, насколько это возможно.

Эллиас хотел бы почувствовать утешение от ее слов, но вместо этого ощутил только холод. Защитить его… но не поддержать его позицию. Не встать на его сторону против того, что она, должно быть, тоже считала неправильным, но не осмеливалась оспаривать.

Они подошли к дверям медицинского сектора, и Эллиас понял, что его судьба теперь была вне его контроля. Что бы ни происходило за этими дверями, он выйдет оттуда другим. Может быть, "очищенным" от своих сомнений, от своего нового понимания. Может быть, вообще не выйдет – если его личность будет полностью сброшена и заменена более послушной версией.

Таллия остановилась перед дверью, и Эллиас заметил нерешительность в ее движениях.

– Эллиас, – сказала она тихо. – Если бы… если бы была возможность избежать этого, ты бы взял ее? Даже если бы это означало большой риск?

Эллиас внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять истинный смысл ее вопроса.

– Ты предлагаешь мне сбежать?

– Я ничего не предлагаю, – быстро ответила она, слишком быстро. – Я просто… оцениваю степень твоего заражения.

Эллиас решил сказать правду.

– Если бы был способ продолжить миссию по-другому, более этичным путем, я бы взял этот шанс. Даже с риском. – Он помолчал. – Но я не покину свой пост просто ради самосохранения. Я Хроникер. Я верю в нашу миссию сохранения знаний. Я просто думаю, что мы должны выполнять ее правильно.

Таллия смотрела на него долгое мгновение, затем кивнула, словно приняв решение.

– Я понимаю. – Она открыла дверь медицинского сектора. – Идем. Нам не стоит заставлять Векса ждать.

Они вошли внутрь, и двери закрылись за ними с финальным шипением, словно запечатывая судьбу Эллиаса. Но глубоко внутри он чувствовал странное спокойствие. Что бы ни случилось дальше, он высказался. Он отстаивал то, что считал правильным. И может быть, только может быть, его слова заставили других Хроникеров задуматься.

Это было маленькой победой. Возможно, единственной, которую он мог получить.

Глава 7: Взгляд ребенка

Медицинский сектор базы был стерильным, ярко освещенным помещением, где технологии Хроникеров и адаптированное человеческое оборудование создавали странный гибридный интерьер. Векс стоял у сложной консоли, его модифицированное тело казалось частью самого оборудования.

– Ты привел его, – сказал он, не оборачиваясь. – Хорошо. Начнем процедуру немедленно.

– Каков точный объем сканирования? – спросила Таллия, все еще держа руку на плече Эллиаса.

– Полное нейронное картирование, – ответил Векс. – Мы должны определить точные области заражения и степень их распространения. – Он наконец повернулся, его глаза с модифицированными зрачками изучали Эллиаса с профессиональным интересом. – Интересный случай. Обычно заражение проявляется как эмоциональная нестабильность или иррациональная привязанность к субъектам. Но ты, Эллиас, демонстрируешь более сложную форму – интеграцию человеческих этических концепций в свои собственные когнитивные процессы.

– Это все еще заражение? – спросил Эллиас. – Или просто эволюция мышления?

Векс поднял бровь.

– Философский вопрос. Не моя компетенция. Я техник, а не этик. – Он указал на диагностическую капсулу в центре помещения. – Пожалуйста, займи позицию для сканирования.