Собиратели историй

– Нет, – признала Таллия после паузы. – Не то же самое. Но такова природа нашей работы. Мы – наблюдатели, не участники.

– Разве мы не становимся участниками в момент извлечения? Когда мы решаем, кого извлекать, а кого оставить?

Таллия вздохнула.

– У тебя много вопросов для младшего Хроникера, Эллиас. Это не обязательно плохо – любознательность ценится. Но не позволяй ей отвлекать тебя от долга.

Внезапно их прервал голос Киры через коммуникатор:

– Обнаружено приближение транспортного средства. Два километра к западу, движется в нашем направлении.

– Человеческий патруль? – спросила Таллия.

– Автономное транспортное средство. Вероятно, часть системы городского мониторинга. Оно сканирует заброшенные районы на предмет нелегальной активности.

– Векс, наши маскирующие системы функциональны?

– На шестьдесят процентов, – ответил техник. – Нам нужно ещё двадцать минут для полной активации.

– Мы не можем рисковать, – решила Таллия. – Кира, отклони его маршрут. Используй локальное вмешательство в их навигационную систему.

– Выполняю.

Эллиас наблюдал на голографическом дисплее, как маленькая точка, представляющая автономное транспортное средство, внезапно изменила свой курс, огибая их комплекс широкой дугой.

– Нам придётся ускориться, – сказала Таллия. – К рассвету мы должны быть полностью невидимыми.

Следующие полтора часа прошли в лихорадочной работе. Эллиас помогал завершать установку камер экстракции, подключая их к центральному ядру, настраивая калибровку и проверяя функциональность каждой системы. К тому времени, когда первые лучи солнца начали проникать через окна под потолком, база была практически готова.

– Отчёт о статусе, – потребовала Таллия, стоя в центре помещения.

– Центральное ядро функционирует на оптимальном уровне, – доложил Векс. – Маскирующие системы активны. Мы полностью невидимы для человеческих сканеров.

– Периметр защищён, – сообщил Мерен. – Отталкивающие поля настроены на максимальную эффективность при минимальном воздействии.

– Системы наблюдения в рабочем состоянии, – добавила Кира. – Я начала предварительное сканирование близлежащих районов для выявления потенциальных субъектов.

– Камеры экстракции готовы к работе, – завершил отчёт Эллиас. – Все три установлены и откалиброваны.

Таллия кивнула с удовлетворением.

– Отлично. Фаза установки завершена. Теперь мы приступаем к основной миссии. – Она активировала коммуникатор. – Архивариус Нилар, база "Чикаго" готова к операции. Повторяю, база "Чикаго" готова к операции.

Голос Нилара прозвучал через динамик, чётко и ясно:

– Принято, Таллия. Первая группа субъектов будет выбрана сегодня вечером. Подготовьте первое извлечение на 22:00 по местному времени. Исполнительная команда прибудет с "Мнемозины" в 21:30.

– Вас поняла, Архивариус. База "Чикаго" будет готова.

Коммуникатор отключился, и Таллия обратилась к своей команде:

– Мы успешно завершили первую фазу. У нас есть двенадцать часов до начала основной операции. Рекомендую провести их в восстановительном режиме.

Команда разошлась по назначенным секторам базы, где были установлены портативные регенерационные капсулы. Эллиас, однако, задержался.

– Таллия, – обратился он к своему наставнику, – я бы хотел… осмотреть южное крыло. Где были замечены люди.

– Зачем? – Таллия внимательно посмотрела на него.

– Чтобы лучше понять среду. Я буду использовать полную маскировку, они меня не заметят.

Таллия колебалась. С одной стороны, протокол требовал минимизации прямого контакта с изучаемой цивилизацией до начала извлечений. С другой стороны, некоторая степень ознакомления с объектом исследования могла быть полезной для младшего Хроникера.

– Очень хорошо, – наконец сказала она. – Но только наблюдение. Никаких взаимодействий, никакого вмешательства. Включи полную маскировку и вернись через час.

Эллиас кивнул, активируя маскировочное поле своей формы. Его фигура исчезла, оставляя лишь лёгкое мерцание воздуха, заметное только для тренированного глаза Хроникера.

– Спасибо, – его голос казался доносящимся из ниоткуда.

– И, Эллиас, – добавила Таллия, когда он уже повернулся, чтобы уйти, – будь осторожен. Не с ними – с собой. Помни о заражении.

Эллиас не ответил, но Таллия знала, что он услышал. Она наблюдала, как лёгкое мерцание удалялось в направлении южного крыла комплекса, и вздохнула. В этом молодом Хроникере было что-то… необычное. Любознательность, которая выходила за рамки обычного профессионального интереса. Это могло сделать его либо выдающимся Хроникером, либо проблемой.

Таллия надеялась, что это будет первое.

Южное крыло бывшего промышленного комплекса находилось в худшем состоянии, чем центральный зал. Крыша частично обрушилась, позволяя солнечному свету и дождю проникать внутрь, что привело к появлению растительности на бетонном полу – мха, лишайников, даже нескольких упрямых сорняков, пробившихся сквозь трещины.

Эллиас двигался бесшумно, его форма адаптировалась к меняющимся условиям освещения, делая его практически невидимым. Его обострённые чувства улавливали звуки – капающую где-то воду, шелест листьев на ветру, и… человеческие голоса.

Он последовал за звуками, проходя через заброшенные офисы и мастерские, пока не достиг небольшого закрытого пространства, которое, вероятно, когда-то было комнатой отдыха для работников. Здесь обосновались люди – трое взрослых и один ребёнок, судя по голосам.

Осторожно заглянув внутрь, Эллиас увидел самодельное убежище. Пластиковые простыни были натянуты, образуя нечто вроде палаток. Портативный электрический нагреватель, питающийся от солнечной панели, установленной снаружи, обеспечивал тепло. Несколько контейнеров с водой, упаковки с едой, одежда в ящиках – эти люди жили здесь не день и не два.

Они сидели в кругу, принимая пищу. Двое мужчин, женщина и мальчик, которому, по оценке Эллиаса, было около десяти лет. Они разговаривали негромко, делясь едой из единого контейнера.

– …не могу поверить, что служба безопасности до сих пор не вычислила это место, – говорил один из мужчин, высокий и худой, с тёмной кожей. – Мы здесь уже три недели.

– Им нет дела до этих районов, – ответила женщина, протягивая часть еды мальчику. – Ешь, Том, тебе нужны силы.

– Когда мы поедем в новый дом, мама? – спросил мальчик, принимая пищу.

Женщина и мужчины обменялись взглядами, которые Эллиас не совсем понял, но которые явно содержали некую невысказанную коммуникацию.

– Скоро, милый, – ответила она, проводя рукой по волосам ребёнка. – Дядя Джей почти нашёл нам место в Южной зоне. Там безопаснее.

– И дешевле, – добавил второй мужчина, более коренастый, с седеющими волосами. – За те же деньги, что мы платили за ту конуру в Северном квартале, там можно получить настоящую квартиру. С окнами.

– Это потому, что там меньше кислородных станций, – заметил первый мужчина, которого, видимо, звали Джей. – Но я нашёл место рядом с парковой зоной. Воздух там почти такой же хороший, как в премиум-районах.

Эллиас наблюдал за ними, поглощая каждую деталь. Их одежда – потрёпанная, но чистая. Их манера речи – неформальная, но с проскальзывающими техническими терминами, которые указывали на образование. Их взаимодействие – забота, общность, семья, пусть и не биологическая.

– Я скучаю по школе, – сказал мальчик, заканчивая есть. – По мисс Чен. Она обещала показать нам, как работает мозг.

– В новой школе будут другие хорошие учителя, – заверила его мать. – И ты сможешь вернуться к своим исследованиям. Помнишь свой проект о восстановлении водно-болотных угодий? Ты можешь продолжить его там.

Мальчик кивнул, но без энтузиазма. Эллиас задумался, что привело этих людей сюда, в заброшенное здание. Они не выглядели как примитивные бродяги – скорее как семья, оказавшаяся в сложных обстоятельствах.

Его размышления прервал внезапный звук – что-то металлическое упало неподалёку, эхом прокатившись по пустым коридорам.

Люди мгновенно напряглись.

– Патруль? – шёпотом спросил Джей, хватая какой-то инструмент, который мог служить оружием.

– Слишком рано для регулярного обхода, – ответил второй мужчина, тоже поднимаясь на ноги. – Мария, уведи Тома в дальний угол.

Женщина быстро потянула мальчика за собой, укрываясь за импровизированной баррикадой из мебели.

Эллиас напрягся. Он не создавал этого шума. Возможно, это был один из членов его команды? Но они должны были оставаться в центральной зоне.

Мужчины осторожно выдвинулись в коридор, Эллиас последовал за ними, сохраняя дистанцию. Они прошли несколько метров, прежде чем увидели источник шума – часть потолка обрушилась, сбив металлический шкаф.

– Просто обвал, – с облегчением выдохнул Джей. – Эта секция становится всё менее стабильной.

– Нам нужно перебраться глубже в южное крыло, – согласился второй мужчина. – Эта часть может не продержаться до нашего отъезда.

Они повернулись, чтобы идти обратно, и Эллиас едва успел отступить, чтобы они не прошли прямо сквозь него. Даже с маскировкой, физический контакт мог бы выдать его присутствие.

Вернувшись в свой лагерь, мужчины успокоили женщину и ребёнка, объяснив причину шума.

– Думаю, нам стоит двигаться, – сказала женщина, начиная собирать вещи. – Я чувствую… странное беспокойство в этой части здания с сегодняшнего утра.

Эллиас знал, что она чувствует действие отталкивающих полей, установленных Мереном и Дарисом. Хотя поля были настроены на минимальное вмешательство, они всё равно создавали подсознательное чувство тревоги у людей.

– Мы найдём новое место, – согласился Джей. – Может быть, в восточном крыле. Я осматривал его на прошлой неделе, там есть несколько подходящих комнат.

Эллиас наблюдал, как они методично собирают свои скудные пожитки. Мальчик помогал, аккуратно складывая книги – настоящие бумажные книги – в потрёпанный рюкзак.

Одна книга привлекла внимание Эллиаса. "Энциклопедия вымирающих видов", гласило название на потёртой обложке. Ирония не ускользнула от него. Ребёнок бережно обращался с книгой о вымирании, не осознавая, что его собственный вид обречён на исчезновение.

Впервые с начала миссии Эллиас почувствовал настоящую тяжесть их задачи. Эти люди – не просто абстрактные единицы для извлечения, не просто носители воспоминаний для сохранения. Они были живыми, дышащими существами с надеждами, планами, заботами… Существами, которым предстояло погибнуть.

Миссия Хроникеров внезапно показалась ему одновременно более значимой и более мучительной. Они сохранят память об этих существах, да. Но сама память – это не жизнь.

Решив, что увидел достаточно, Эллиас тихо отступил. Ему нужно было вернуться к Таллии и остальным. Первое извлечение было запланировано на этот вечер, и ему требовалось подготовиться – как физически, так и эмоционально.

Покидая южное крыло, Эллиас не мог избавиться от образа мальчика, бережно упаковывающего свои книги, мечтающего о новой школе, новых знаниях, новой жизни. Жизни, которой никогда не суждено будет полностью развернуться.

"Мы лишь свидетели, не причина," – напомнил он себе слова Таллии. Но почему-то сейчас эти слова казались ему пустыми.

Глава 3: Протокол

Вернувшись в центральную часть комплекса, Эллиас обнаружил, что большинство членов команды находились в режиме регенерации. Только Таллия бодрствовала, проверяя показания систем наблюдения.

– Ты вернулся, – отметила она, не оборачиваясь. – Что видел?

Эллиас деактивировал маскировочное поле, снова став видимым.

– Семью. Или что-то похожее на семью – женщина, ребёнок и двое мужчин, которые о них заботятся. Они живут там, прячутся. Похоже, вынуждены скрываться по экономическим причинам.

Таллия кивнула.

– Социальное расслоение. Характерно для человеческой цивилизации на этой стадии развития. – Она повернулась к нему. – Что ещё?

Эллиас задумался, затем достал фотографию, которую взял ранее.

– Люди придают большое значение физическим объектам. Мальчик, которого я видел, очень бережно относился к своим книгам. Хотя, казалось бы, цифровые носители практичнее.

– Сенсорное восприятие играет большую роль в формировании памяти у многих видов, – объяснила Таллия. – Текстура, запах, вес физических объектов создают дополнительные нейронные связи. Это делает воспоминания более яркими, долговечными.

– Именно поэтому я хотел сохранить это, – Эллиас провёл пальцем по фотографии. – Своего рода… якорь для собственных воспоминаний.

Таллия изучала его с лёгким беспокойством.

– Необычный интерес для Хроникера. Обычно мы ценим чистую информацию выше материальных носителей.

– Я просто… пытаюсь понять их перспективу.

– Понимать – хорошо, – мягко сказала Таллия. – Сопереживать – опасно. – Она отвернулась от мониторов. – Пойдём со мной, Эллиас. Нам нужно поговорить о Протоколе перед твоим первым извлечением.

Они прошли в небольшое изолированное помещение, которое было переоборудовано в командный центр. Здесь стоял круглый стол с голографическим проектором в центре. Таллия активировала его, и над столом появился мерцающий символ Хроникеров – спираль, обвивающая сферу, представляющая бесконечный поток сохраняемых знаний.

– Ты знаешь историю нашего вида? – спросила Таллия, садясь за стол.

Эллиас сел напротив неё.

– Конечно. Мы были органическими существами, пока наша родная звёздная система не столкнулась с катастрофой, похожей на ту, что угрожает Земле. Мы успели перенести наши сознания в синтетические формы, но потеряли большую часть нашей истории и культуры.

– Это упрощённая версия, которую рассказывают младшим Хроникерам, – кивнула Таллия. – Но реальность была… сложнее.

Голограмма изменилась, показывая звёздную систему с двойным солнцем.

– Наш родной мир, Мнемозина-Прайм, орбитал вокруг бинарной звёздной системы. Высокоразвитая цивилизация, достигшая межзвёздного уровня. Но мы были не едины. Существовало две основные фракции: Хранители и Распространители.

– Я никогда не слышал об этом разделении, – признался Эллиас, наклоняясь вперёд.

– Это не включают в базовое образование. – Таллия сделала паузу. – Хранители верили, что наш долг – сохранять знания, культуру, историю. Распространители же считали, что мы должны активно делиться технологиями и знаниями с менее развитыми цивилизациями, помогать им развиваться быстрее.

Голограмма показала разделение планеты на две полусферы, окрашенные в разные цвета.

– Конфликт между фракциями длился веками. Не открытая война, но холодное противостояние. Затем наши астрономы обнаружили нестабильность в одной из наших звёзд. Она начала переходить в стадию красного гиганта намного быстрее, чем предсказывали модели.

Изображение одной из звёзд начало расширяться, становясь красной и пульсирующей.

– У нас было мало времени. Нестабильность звезды угрожала всей системе. Хранители предложили сосредоточиться на сохранении нашего знания, нашей сущности, через загрузку сознаний в синтетические формы, которые могли бы пережить катастрофу. Распространители настаивали на массовой эвакуации, спасении как можно большего числа жизней, даже ценой потери части нашего культурного наследия.

– И победили Хранители, – заключил Эллиас.

– Нет, – покачала головой Таллия. – Никто не победил. Ресурсы были разделены. Хранители создали первые прототипы современных Хроникеров – синтетические тела, способные сохранять огромные объёмы информации. Распространители построили флот эвакуационных кораблей.

Голограмма показала массивные звездолёты, покидающие обречённую планету.

– Когда звезда начала окончательно расширяться, обе фракции привели свои планы в действие. Хранители загрузили себя в новые формы, Распространители эвакуировали миллионы. Но случилось непредвиденное. Нестабильность привела к преждевременному взрыву звезды.

Изображение показало катастрофический взрыв, поглощающий большую часть флота и планету.

– Выжили лишь немногие. Горстка кораблей Распространителей с небольшим количеством биологических форм и несколько полностью преобразованных Хранителей в синтетических телах. Мы – наследники Хранителей. А что случилось с выжившими Распространителями, никто не знает. Возможно, они основали новые колонии где-то в глубоком космосе.

– И поэтому был создан Протокол? – спросил Эллиас. – Как продолжение философии Хранителей?

– Именно, – подтвердила Таллия. – Протокол Архива стал нашим фундаментальным кодексом. Он определяет не только нашу миссию, но и методы её выполнения.

Голограмма изменилась вновь, показывая спиралевидный текст на древнем языке Хроникеров.

– Первый принцип Протокола: "Наблюдать, но не вмешиваться". Мы – хранители знаний, не творцы истории.

– Но разве наше присутствие здесь, сам акт извлечения воспоминаний – это не вмешательство? – спросил Эллиас.

– Это исключение, предусмотренное вторым принципом: "Сохранять то, что иначе будет потеряно". Мы вмешиваемся только тогда, когда цивилизация стоит на пороге неминуемого исчезновения по естественным причинам, не зависящим от нас.

Эллиас кивнул, но выражение его лица выдавало сомнения.

– Третий принцип, – продолжила Таллия, – "Репрезентативность выше субъективности". Мы стремимся сохранять не только элиту, не только тех, кто кажется нам "важным", но весь спектр опыта цивилизации.

– Это я понимаю, – сказал Эллиас. – Поэтому мы не фокусируемся только на лидерах или учёных.

– Именно. Четвёртый принцип: "Целостность архива превыше всего". Ничто не должно ставить под угрозу сохранность и чистоту собранных воспоминаний.

– Что подводит нас к концепции заражения, – заметил Эллиас.

Таллия посмотрела на него внимательно.

– Да. Заражение – серьёзная опасность для Хроникера. Когда мы переживаем воспоминания других существ, особенно многократно от одного вида, существует риск… слияния. Наши нейронные структуры начинают имитировать паттерны мышления изучаемого вида. Мы начинаем думать как они, чувствовать как они, перенимаем их ценности, их эмоции.

– Это звучит… не обязательно как плохая вещь, – осторожно сказал Эллиас. – Разве не через это мы лучше понимаем сохраняемые цивилизации?

– Понимание – да. Поглощение – нет. – Таллия наклонилась вперёд. – Эллиас, представь, что ты переживаешь воспоминания существа, чья цивилизация возвеличивала войну и геноцид? Или вида, практиковавшего каннибализм как религиозный ритуал? Их ценности, их моральные установки начинают казаться тебе нормальными, даже правильными. Ты теряешь объективность, теряешь способность сохранять без суждения.

Эллиас обдумал это.

– А что происходит, когда Хроникер заражается?

– Различные стадии, – ответила Таллия. – Сначала появляются эмоциональные реакции, нетипичные для Хроникера. Затем изменения в речи, манере поведения. На поздних стадиях – полная идентификация с изучаемым видом, отвержение ценностей и целей Хроникеров.

– И лечение?

– Нейронная перестройка. Затронутые паттерны изолируются и перестраиваются. В тяжёлых случаях – полный сброс личности до последней незаражённой резервной копии.

Эллиас невольно вздрогнул. Сброс личности был эквивалентом смерти для Хроникера – рождение новой версии себя, лишённой всех воспоминаний и опыта после последнего резервного копирования.

– Это звучит… экстремально.

– Это редкая мера, – заверила Таллия. – Обычно заражение обнаруживается на ранних стадиях. Вот почему младшие Хроникеры всегда работают под наблюдением старших. – Она смотрела на него внимательно. – Я буду следить за тобой, Эллиас. Не только как наставник, но и как друг. Если увижу признаки заражения, я скажу тебе прямо.

– Спасибо, – кивнул Эллиас, хотя ощущал некоторую тревогу. Мысль о том, что его разум, его личность могут быть изменены опытом, который ему предстоит получить… это одновременно пугало и странным образом интриговало.

Таллия перешла к следующей теме.

– Пятый принцип Протокола: "Эффективность извлечения превыше комфорта субъекта". Это не означает, что мы стремимся причинить страдание – совсем наоборот. Но когда приходится выбирать между минимизацией дискомфорта субъекта и максимизацией полноты извлекаемой информации, мы выбираем последнее.

Эллиас поджал губы, но не стал возражать. Логика была безупречна, даже если она вызывала у него внутреннее сопротивление.

– И, наконец, шестой принцип: "Знание принадлежит вечности, не отдельным видам". Воспоминания, которые мы собираем, не являются собственностью ни изучаемой цивилизации, ни Хроникеров. Они принадлежат Архиву – общему наследию всех разумных существ, прошлых и будущих.

Голограмма изменилась в последний раз, показывая огромное, почти бесконечное хранилище, простирающееся во всех направлениях – визуализацию Репозитория, главного хранилища Хроникеров.

– Весь наш вид, вся наша цивилизация существуют ради одной цели – сохранять то, что иначе было бы потеряно навсегда, – сказала Таллия торжественно. – Когда ты проведёшь своё первое извлечение сегодня вечером, ты станешь полноправной частью этой великой миссии.

Эллиас смотрел на голографическое изображение Репозитория, чувствуя вес ответственности.

– А что потом? – спросил он тихо. – Когда всё будет сохранено, когда будет собран весь возможный опыт всех возможных цивилизаций… что тогда?

Таллия моргнула, явно не ожидая такого вопроса.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду… в чём конечная цель? Мы собираем знания, но для чего? Кто будет использовать эти знания? Кто будет переживать эти сохранённые воспоминания, когда не останется никого, кроме Хроникеров?

Таллия открыла рот, чтобы ответить, затем закрыла его, явно не найдя готового ответа.

– Это… философский вопрос, – наконец сказала она. – Знание имеет ценность само по себе, даже если его никто не использует непосредственно. Сам факт его существования важен.

Эллиас не был уверен, что согласен, но кивнул из уважения к наставнику.

– Мне нужно подготовиться к извлечению, – сказал он, вставая.

– Да, – согласилась Таллия, явно обрадованная возможностью закончить неудобный разговор. – Отдохни несколько часов. Первое извлечение всегда… интенсивно.

Эллиас направился к своей регенерационной капсуле, размышляя о Протоколе и истории Хроникеров. Странно, что он никогда раньше не слышал о Распространителях. Почему эта информация не включалась в базовое образование? Что ещё из истории их вида могло быть скрыто или забыто?

И самое важное – что, если Распространители были правы в своём подходе? Что, если активное вмешательство, помощь другим цивилизациям, было лучшим способом сохранения знания, чем пассивное наблюдение и извлечение?

Эти мысли преследовали его, пока он погружался в регенерационный сон. Протокол был фундаментом их общества, их миссии, их идентичности. Но что, если в его основе лежало фундаментальное заблуждение?

Вечер опустился на заброшенный промышленный комплекс. Система освещения была настроена на минимум, чтобы не привлекать внимание извне, но внутри базы кипела активность. Команда "Мнемозины" готовилась к первому извлечению.

Эллиас наблюдал, как исполнительная группа – специализированное подразделение, ответственное за идентификацию и доставку субъектов для извлечения – вводила первого человека в центральную зону. Пожилой мужчина с седыми волосами и бородой, одетый в простую одежду, находился в состоянии индуцированного сна, его тело удерживалось на антигравитационных носилках.

– Субъект A-001, – доложил руководитель исполнительной группы, Хроникер Лейтон. – Мужчина, человек, возраст 78 лет по земному исчислению. Историк, специализирующийся на древних цивилизациях. Отобран согласно критериям репрезентативности, подкатегория "Хранители знаний".

Архивариус Нилар, прибывший с корабля для наблюдения за первым извлечением, кивнул.

– Приступайте.

Команда переместила человека в первую камеру экстракции. Эллиас внимательно наблюдал за процедурой, которую раньше видел только во время тренировок. Векс, как технический специалист, руководил процессом, его пальцы двигались с невероятной точностью, устанавливая соединения между устройством извлечения и мозгом человека.

– Первичное сканирование, – объявил Векс, активируя последовательность. – Структура мозга в пределах нормы для вида. Высокая нейронная плотность в гиппокампе и префронтальной коре – признак обширных знаний и аналитических способностей.

Нилар подошёл ближе, его платиновые глаза изучали показания.

– Хороший первый субъект, – сказал он. – Глубокие знания, богатый жизненный опыт, способность к сложным ассоциативным связям.

Таллия положила руку на плечо Эллиаса.

– Ты будешь первичным реципиентом, – сказала она. – Это честь для младшего Хроникера.