Непосвященная

Кто же я? – пронеслось в голове отчаянной, безответной мольбой. Почему я оказалась в этом теле? В этом жестоком, непостижимом мире, где за улыбкой скрывается пасть монстра, а за уютным фасадом – логово охотников?

Собравшись с мыслями, я с силой вытерла лицо краем своего и без того грязного платья и, не в силах больше смотреть на свое отражение, развернулась и пошла обратно, в главную комнату.

– Присаживайся…Дорок сидел на диване, откинувшись на спинку, и наблюдал за игрой пламени в камине. Он не обернулся, но, должно быть, услышал мои шаги. Его голос, низкий и спокойный, бросил мне через плечо:

Я медленно, будто на эшафот, подошла к дивану и опустилась на самый его край, как можно дальше от Дорока. Пальцы сами собой вцепились в грубую ткань, пытаясь найти точку опоры в этом плывущем мире. Огонь в камине обжигал лицо, но внутри меня оставалась ледяная пустота.

– Расскажи, – его голос прозвучал негромко, но властно, не оставляя места для возражений. – Всё. С самого начала.Дорок не поворачивался, продолжая смотреть на пламя. Его профиль в отсветах огня казался высеченным из камня – твердым и неуязвимым.

– Я… я не знаю, как попала сюда. Я очнулась лежа на кровати в таверне, в этом теле. Всё было чужим. Запахи, свет, даже воздух. Я не понимала, где я, и… и кто я.Я кивнула, сглотнув комок в горле. Голос мой дрожал и срывался, когда я начала, глядя не на него, а на свои побелевшие костяшки.

– Потом я увидела Леаму, и она сказала, что я Моргат и что сильно ударилась головой , потом я просто жила этой жизнью .Затем вместе с Тасио и Леамой мы отправились на праздник в звездный двор, там ко мне пришло видение, что какая-то Веда ждет меня и я пошла… Она сказала, что должна проверить меня. И… и когда она дотронулась до меня, то рассказала про непосвященных, про ваш мир, что я не Моргат … – я закрыла глаза, стараясь не дрожать и успокоиться.Я сделала паузу, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Она сказала, что я должна выжить. Но… – я замолчала, собираясь с духом, чтобы произнести самое нелепое и страшное. – Ещё она сказала, что вы… Ищейки… вы поможете мне. Что вы – мой единственный шанс. И что… что важно найти Книгу Вечности. Только она может дать ответы. И только с вашей помощью я смогу до нее добраться.Я рискнула взглянуть на Дорока. Он слушал, не двигаясь, и эта неподвижность была страшнее любых угроз. Я обхватила себя руками, пытаясь сдержать новую волну дрожи.

Я закончила и опустила голову, ожидая его смеха, его гнева, его неверия. Я сама не верила в эту сказку. Как ищейки могут помочь своей добыче? Это была насмешка, последняя злая шутка судьбы.

– Книга Вечности… – произнес он тихо, растягивая слова. – Ищейки помогут… Интересно.Но Дорок не засмеялся. Он медленно повернул голову и уставился на меня своим пронзительным, видящим насквозь взглядом. В камине треснуло полено, и тень от него заплясала на его лице, делая его еще более нечитаемым.

– Ведающая никогда не ошибается насчет душ. Но насчет нас… – он усмехнулся, в этом звуке не было веселья. – Это первый раз, когда она отправляет нам подарок. И с таким… заданием.Он откинулся на спинку дивана, и его глаза сузились, уставившись в потолок, будто вчитываясь в невидимые строки.

– Значит, так. Ждем моих братьев и ненке , пусть расскажет свою правду.Его взгляд снова скользнул по мне, тяжелый и взвешивающий.

После слов Дорока в комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Его взгляд, тяжелый и задумчивый, все еще был устремлен на меня, словно он пытался разгадать сложнейшую головоломку, а я была ее центральным элементом. Я сидела, не смея пошевелиться, чувствуя, как каждый мускул напряжен до предела. Каждая секунда этого молчания тянулась вечностью, наполненной страхом и томительным ожиданием приговора.

Внезапно резкий скрип отворяющейся двери заставил меня вздрогнуть и обернуться. На пороге, залитая светом из коридора, стояла испуганная Леама, а за ее спиной – невозмутимый Терас. Ее огромные глаза метались по комнате, пока не нашли меня. И в них вспыхнула такая безудержная, искренняя радость, что на мгновение у меня перехватило дыхание.

– Хозяйка! – ее тонкий голос прозвучал, как колокольчик, разрезая напряженную атмосферу. – Хозяйка, вы живы!

– Не хозяйка я тебе, Леама. Я не Моргат.Она бросилась ко мне, ее маленькие крылышки трепетали от волнения. Но ее восторг лишь глубже вонзил в мое сердце нож предательства. Я грустно опустила глаза, глядя на свои сцепленные до белизны пальцы, и проговорила почти шепотом, но так, чтобы она услышала:

– Как? Вы знать? Вы вспомнить? – ее речь, обычно плавная, снова стала обрывистой от волнения.Она замерла в паре шагов, будто наткнувшись на невидимую стену. Ее глаза распахнулись еще шире, в них читался неподдельный шок.

– Ты знала! – мой голос прозвучал громко и резко, заставляя ее отпрянуть. – Ты всё знала!Ее слова не стали для меня неожиданностью. Напротив, они подтвердили мою догадку, ведь она была рядом с Моргат так долго, и должна была догадаться, что я -не она. И это подтверждение вызвало во мне бурю. Я резко подняла на нее взгляд, и вся накопившаяся боль, страх и ярость вырвались наружу. Я вскочила с дивана.

– Простить! Простить меня, хозяйка! – взмолилась она, и в ее глазах блеснули слезы.Леама отшатнулась, словно от удара, и прижала ладони к груди, ее лицо исказилось мукой.

– Говори! – потребовала я, чувствуя, как дрожь пробирается в голосе, но уже от гнева. – Говори, что ты знаешь! Почему ты молчала?Но я уже подошла к ней вплотную, и мой тон был холодным и обвиняющим. Вся моя тряска куда-то ушла, ее место заняла леденящая ярость.

– Не могу, – прошептала она так тихо, что я едва разобрала слова. – Наложено заклятье Моргат. Я хотеть сказать, но не могу… иначе крылья умереть…Леама потупила взгляд, ее плечи сгорбились под тяжестью вины.

– Крылья? – я с силой сжала кулаки. – Я потеряла себя! Во мне чужие воспоминания! Я живу не свою жизнь, Леама!Горькая, истерическая усмешка вырвалась у меня из груди. Заклятье. Крылья.

– Не могу… – снова прошептала она, и в этом шепоте слышалась такая безысходность, что моя ярость на мгновение дала трещину.Она лишь безнадежно покачала головой, и по ее бледным щекам покатились слезы.

– Дамы, дамы, тише. Мы во всем разберемся. – Его взгляд скользнул по мне, затем по Леаме. – Пока я понял, что ты, – он показал пальцем в мою сторону, – не Моргат. Но зато ты в ее теле. А ты, – он перевел палец на дрожащую ненке, – под заклятьем и ничего не можешь рассказать.В наш напряженный спор вмешался Терас. Он подошел, подняв руки в умиротворяющем жесте, и его голос прозвучал нарочито спокойно и даже с легкой насмешкой:

Напряжение в комнате было таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Слова Тераса повисли в воздухе, не принося облегчения, а лишь подчеркивая всю безысходность моего положения и трагичную беспомощность Леамы. Я стояла, все еще дрожа от невысказанной ярости и обиды, глядя на плачущую ненке, которая не могла вымолвить и слова в свое оправдание.

– Как тут у вас интересно… Чуть не пропустил всю прелесть.И тут из темноты коридора, прямо у входной двери, послышался насмешливый, холодный голос:

Мы все, будто по команде, резко повернули головы. В дверном проеме, непринужденно прислонившись к косяку, стоял Карион. Скрестив руки на груди, он смотрел на нашу разгоряченную группу с видом зрителя, наблюдающего за забавным спектаклем. На его лице застыла маска легкого удивления, но в глазах плясали колкие искорки удовольствия.

– Ты что, успел так быстро отнести трупак в таверну и вернуться? – спросил он, и в его голосе сквозь усталость пробивалось раздражение.Дорок, не меняя своей измученной позы на диване, испустил тяжелый, усталый вздох. Казалось, каждое появление его братьев отнимало у него год жизни.

– Нет. Я его просто сжег.Карион поджал губы в беззаботной гримасе и чуть приподнял плечи, демонстрируя полнейшее равнодушие.

В воздухе повисла шокированная тишина. Даже Терас перестал ухмыляться. Леама тихо ахнула, прикрыв рот ладошкой.

– Карион, – его голос прозвучал глухо и обреченно, – я же сказал – отнести его в таверну.Дорок медленно провел рукой по лицу, и в этом жесте читалось такое истощение, что мне на мгновение стало почти жаль его.

– Да не собирался я тащить на себе эту тушу в такую даль, – он бросил на меня быстрый, оценивающий взгляд, – и пропускать такое веселье. – Он лениво указал пальцем на меня и на все еще дрожащую Леаму.Карион лишь коротко хмыкнул, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

– Как ты можешь так говорить?!Его слова, такая откровенная, циничная насмешка над смертью того, кто пытался меня защитить, над моим горем и страхом, обожгла меня изнутри. Предательские слезы снова подступили к глазам, но на этот раз их затмила новая волна гнева. Я не сдержалась, и крик вырвался из моей груди сам собой:

Мой голос прозвучал громко и надрывно, эхом отозвавшись в каменных стенах. Карион медленно перевел на меня свой взгляд. На его губах расползлась медленная, откровенно злорадная ухмылка, обнажая острые, хищные клыки. В его глазах не было ни капли сожаления или понимания – лишь леденящее душу удовольствие от произведенного эффекта, от моей боли и беспомощной ярости. Он наслаждался этим. И от этого осознания по моей спине пробежал ледяной холодок.

Насмешливая ухмылка Кариона все еще пылала на моей сетчатке, а его циничные слова отдавались эхом в ушах, когда тихий, дрожащий голос заставил меня опустить взгляд. Леама, вся в слезах, но с неожиданной решимостью в глазах, снова обратилась ко мне.

– Хозяйка! Простить, простить меня, – ее голосок прерывался от рыданий. – Мне так жаль… Я не знать, что вы такая хорошая. Что у вас такое доброе сердце. Я наблюдать за вами, как вы помогать, поддерживать, по-доброму относиться ко мне! – Она сжала свои маленькие ручки в кулачки, и в ее взгляде вспыхнул огонек настоящей преданности. – Я вам помогать. Больше нет лжи. Никакой лжи!

– Ладно. Будем что-то решать. Сейчас в моей голове ничего из этого не укладывается. – Я сделала небольшую паузу, подбирая слова. – И, кстати… не называй меня больше «хозяйка».Глядя на это хрупкое, беззащитное существо, искренне раскаивающееся в своем вынужденном обмане, я почувствовала, как ледяная корка вокруг моего сердца потихоньку начала таять. Вся моя ярость уступила место тяжелой, изматывающей усталости и горькой жалости – к ней, к себе, ко всей этой нелепой ситуации. Я глубоко вздохнула, пытаясь унять остаточную дрожь в руках, и сказала уже более спокойным, хотя и все еще уставшим голосом:

– А нет, так не пойдет, дамы! – провозгласил он, и в его глазах весело прыгали огоньки. – Все вокруг должны думать, что ты – Моргат. Напоминаю, в нашем мире запрещено перемещение людей из других миров. Ты думаешь, люди, которых притащила настоящая Моргат, просто так не выходят из таверны? Их находят… ну… в разобранном состоянии.Леама тут же раскрыла рот, чтобы что-то возразить или пообещать, но Терас, до этого момента наблюдавший за нашей сценой с забавным интересом, резко вскинул руку, прерывая ее.

– Так как же нам быть? – тихо спросила я, чувствуя, как почва уходит из-под ног.Его слова, произнесенные таким легкомысленным тоном, заставили меня похолодеть. Смысл его фразы дошел до меня мгновенно, и я почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки. Я задумалась, с ужасом осознавая всю глубину ловушки, в которую угодила.

– Всё просто! Пока мы не разобрались, что с тобой делать, то для всех остальных ты – Моргат. Для Леамы – хозяйка. А для нас… – он многозначительно подмигнул, – Ведьмочка.Терас весело улыбнулся, словно предлагал сыграть в увлекательную игру.

– Не «ведьмочка», а «ведьма», – проворчал он безразличным тоном. – Нечего сюсюкаться.Карион, все еще прислонившись к косяку, лениво потянулся, словно хищный кот.

– Брат, достаточно на сегодня. Всем нужно отдохнуть. Завтра решим, что делать дальше. – Его взгляд скользнул по мне и Леаме. – Я провожу женщин в гостевую комнату. И давайте спать.Дорок, до этого хранивший молчание, с низким рычанием повернулся к брату. На его лице читалось предельное истощение.

– Приятно познакомиться, дорогая. Я к вашим услугам, если что.Карион лишь пренебрежительно махнул рукой и, оттолкнувшись от косяка, направился в сторону кухни, явно в поисках чего-нибудь выпить. Терас же, ничуть не смущенный, изящно поклонился мне с той же дурашливой улыбкой.

– Терас! – голос Дорока прозвучал как удар хлыста.

– Что??? Она ведь не Моргат.Терас скорчил удивленную, невинную гримасу, широко раскрыв глаза.

На этом все разговоры были окончательно окончены. Дорок, тяжело ступая, повел нас по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Мы поднялись и оказались в небольшом коридоре с четырьмя дверями. Три из них, как я сразу поняла по и едва уловимой ауре, принадлежали братьям. Четвертая, притворенная, видимо, предназначалась для гостей. В голове промелькнула странная, неуместная мысль: я и подумать не могла, что у Ищеек могут оставаться на ночь гости. Хотя, если подумать, они же мужчины, возможно, иногда приводят к себе женщин… Но эта мысль показалась такой чужеродной и нелепой в моем нынешнем положении, что я тут же отогнала ее прочь.

– Выбор за вами, кто где будет спать. Уборную и купель я уже тебе показал, Ведьма. Так что отдыхайте. Утром жду всех на завтрак.Пока я пыталась размышлять о личной жизни ищеек, Дорок открыл дверь в нашу комнату и жестом указал внутрь. Взгляд его скользнул по кровати и небольшому дивану у стены.

Он развернулся и вышел, притворив за собой дверь без единого звука. Леама, не говоря ни слова, сразу же побрела к дивану и опустилась на него, снова потупив взгляд, чувствуя свою вину.

Я же осталась стоять посреди комнаты, медленно осматриваясь. Комната была небольшой, но на удивление уютной. Двуспальная кровать с плотным стеганым одеялом, прикроватный столик, массивный шкаф из темного дерева и небольшой столик с зеркалом, перед которым стоял одинокий стул. Я подошла к окну. Оно выходило на ту самую сторону, где остался лес. Луна, круглая и холодная, ярко светила в стекло, заливая комнату призрачным серебристым светом и вырисовывая черные, непроглядные силуэты деревьев. Этот лес, такой загадочный и прекрасный, таил в себе столько опасностей… И одного из нас уже не было в живых.

Мысль о Тасио вонзилась в сердце острой, болезненной болью. Он был таким же, как я. Непосвященным. Заброшенным в чужой мир. И он пожертвовал своей жизнью, пытаясь защитить меня, чужую душу в теле своей возлюбленной. В груди все сжалось, стало нечем дышать, и предательские слезы, которые я так старалась сдержать, хлынули ручьем. Я тихо заплакала, стоя у окна и глядя в эту безразличную, холодную ночь, чувствуя себя абсолютно одинокой и разбитой.

– Хозяйка… вы в порядке? – ее голосок дрожал.За моей спиной послышался тихий шорох. Леама встала с дивана и несмело подошла ко мне.

– Нет, Леама, – прошептала я, и голос мой сорвался. – Я не в порядке. Мне больно и страшно. Мне так жаль бедного Тасио… Он всего лишь хотел защитить меня.Я повернулась к ней. В лунном свете ее личико казалось еще более бледным и испуганным, а по щекам текли маленькие, блестящие дорожки от слез.

Боль, которую я пыталась держать в себе, вырвалась наружу. Леама больше не сдерживалась и горько, безутешно заплакала. И в этот раз я не оттолкнула ее. Я просто обняла это хрупкое, дрожащее существо и прижала к себе. Мы стояли у окна, обнявшись, две истерзанные души в огромном и жестоком мире, и под холодным светом луны пытались выплакать всю свою боль, всю тоску и все ужасы этой ночи, оплакивая доброго человека, чья жизнь оборвалась так нелепо и страшно.

Глава 9 Книга Вечности

Передо мной проплывали странные, искаженные образы. Я парила в пустоте, лишенная тела, но всевидящая. И вдруг меня резко выдернуло в другое место. Влажный, душный воздух, пахнущий серой и сушеными травами. Гулкое потрескивание огня.

Я стояла в центре комнаты, залитой алым светом от пылающего котла.Перед ним, спиной ко мне, возвышалась высокая худая фигура с длинными, белыми как лунный свет волосами. Она помешивала варево в котле длинной костяной палкой, и ее плечи сотрясались от беззвучного, сумасшедшего смеха. Это был не веселый смех, а тот, что леденит душу – полный одержимости и торжествующего безумия.

Она резко обернулась. Бледное, заостренное лицо. И глаза… Боже, эти глаза! Они были не просто черными. Они были пустошью, провалами в самое нутро реальности, и они смотрели сквозь меня. И я поняла. Это не сон. Это память. Память Моргат. И я смотрю ее глазами, чувствую ее страх.

– Я позвала тебя не просто так, дорогая Моргат, – ее голос был шипящим, сладким, как испорченный мед. Он лип к сознанию, заползая в самые потаенные уголки. – Я знаю, как ты любишь людишек. Можешь быть счастлива – скоро я сломаю этот жалкий барьер, и ты сможешь таскать их сюда целыми толпами. Будешь как дитя в кондитерской.

– Миада, барьер нельзя ломать! Ты нарушишь равновесие! Это безумие!Мое – нет, ее – тело напряглось, каждый мускул стал струной. Голос, который вырвался из моих уст, был резким, полным отвращения и ужаса:

– Ошибаешься, сестричка. Книга Вечности уже у меня. А с твоей силой и знаниями мы сломаем этот жалкий барьер и будем править обоими мирами. Я – силой Книги, а ты… своей ненасытной жаждой.Миада снова залилась своим леденящим душу смехом, звучавшим как лязг разбитого стекла. Она медленно, с наслаждением провела языком по тонким губам.

Книга Вечности. Эти слова вонзились в меня, как отравленный клинок. Холодный ужас, острый и пронзительный, пронзил насквозь. Я почувствовала, как Моргат отшатывается, ее дыхание перехватило.

– Книга Вечности? – ее голос, мой голос, дрогнул, стал выше, почти визгливым от изумления. – Она была утеряна! После распада двора Ведьм!

– Все ведьмы – сестры, не так ли? Значит, и Книга – общая. Я ее… позаимствовала. – Она протянула костлявую, бледную руку, ее длинный ноготь был похож на коготь. Он указывал прямо на щеку. – Если ты не согласишься… я заставлю тебя. Ты знаешь, я могу.Миада сделала шаг вперед. Ее черные глаза-пустоты сверкали лихорадочным блеском. Она приблизилась вплотную, и ее хищная улыбка растянулась до невозможного, нечеловеческого предела.

– Никогда!Внутри все сжалось в тугой, горящий комок чистого, животного страха. Этот страх был моим. И ее. Он пожирал все. И тогда я почувствовала, как рука Моргат резко взметнулась, пальцы сами собой сложились в сложную фигуру. Ее голос, низкий и полный отчаянной решимости, прорезал заколдованный воздух:

Энергия сгустилась вокруг, тяжелая, густая. Воздух затрепетал, заряжаясь силой. И в этот миг…

– Хозяйка! Проснуться! Хозяйка!

Голос был далеким, тонким, как ниточка, протянутой из другого мира. Он тянул меня наверх, сквозь толщу чужого ужаса.

– Вы так дрожать и сжимать зубы, вам сниться дурной сон?

Я дернулась, как от удара током. Глаза распахнулись. В груди бешено колотилось сердце, грозилось выпрыгнуть. Дыхание сбилось, в горле стоял ком. Надо мной склонилось испуганное личико Леамы, ее большие глаза были полны ужаса. Теплый утренний свет в комнате казался неправильным после того багрового ада.

– Я видела… воспоминание Моргат. И кажется… я знаю, у кого Книга Вечности.Я пыталась дышать, глубоко, с дрожью, но кошмар впился в память когтями, вцепился в подкорку. От него нельзя было отмахнуться. Он был частью меня теперь. Я смотрела на Леаму, и слова вырвались сами, тихие, оборванные, но несущие в себе леденящий душу смысл:

– Вы… знать? – прошептала она, и ее пальцы впились в мое платье, цепляясь за него, как за спасительную соломинку.Леама замерла. Ее рука, только что лежавшая на моем плече, повисла в воздухе. Ее огромные глаза стали поистине бездонными от ужаса.

– Миада. Ее зовут Миада. – Я зажмурилась, пытаясь вытереть из памяти это бледное, искаженное безумием лицо и эти черные дыры вместо глаз. – Она… сестра Моргат? И у нее Книга. Она хочет сломать барьер… между мирами. С помощью Моргат.Я кивнула, сглотнув соленую горечь, подступившую к горлу. Картины были ярче любой реальности. Я до сих пор чувствовала на коже тот липкий, горячий воздух.

– Миада… – ее голос был полон благоговейного, леденящего душу страха. – Она безумна. Она не родная сестра, сестрами называть всех ведьм . Она уйти, искать темные знания… еще до Распада. Она очень опасна.Леама ахнула и отпрянула, будто я плюнула в нее. Ее крылья затрепетали за спиной с таким сухим, испуганным шелестом.

«Безумная». Слово повисло в воздухе, тяжелое и ядовитое. Оно идеально подходило к тому существу. Оно не просто описывало его – оно определяло его суть.

Внезапно резкий, властный стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть и вскрикнуть. Сердце ушло в пятки. Прежде чем я успела вымолвить слово, дверь распахнулась, заполняя проем высокой, могучей фигурой Дорока. Он был уже полностю одет, а взгляд… его взгляд был все тем же – острым, пронзительным, видящим насквозь. И абсолютно невыспавшимся.

– Я тебя слышал, – произнес он ровно, без предисловий. Его глаза, как сканеры, изучали мое бледное, перекошенное страхом лицо, застывшие слезы на щеках. – Говори. Что ты знаешь о Книге?

В его прямолинейности не было жестокости. Была шокирующая, почти болезненная ясность. В мире, плывущем у меня под ногами, он был единственной скалой. Пусть холодной и неуютной, но твердой.

– Мне приснилось… нет, не сон. Это было воспоминание. Моргат. Она была у… у Миады. Та сказала, что Книга у нее. И что она хочет сломать барьер… чтобы люди из моего мира… – Меня затрясло. – Чтобы они могли приходить сюда. Она хотела заставить Моргат помочь.Я попыталась откашляться, но голос все равно сорвался, выдавая всю мою истерзанность.

– Миада, – произнес он, и в его голосе прозвучало не просто знакомство, а тяжелое, усталое знание. – Это меняет все.Дорок не двинулся с места, но я увидела, как сжались его челюсти, как напряглись мышцы на скулах. Он медленно, как хищник, вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Пространство сразу стало меньше, напряженнее.

– Меняет как? – выдохнула я, почти не надеясь на ответ.

– До этого Книга была мифом, пропавшей реликвией, – его голос был жестким, как сталь. – Отыскивать миф – одно. Охотиться на безумную ведьму, которая уже держит в руках артефакт такой силы и замышляет сломать само мироздание… – Он бросил на меня взгляд, в котором не было ничего утешительного. – Это совсем другое. Это может быть смертельно.

Внизу послышались голоса, скрип половиц. Проснулись Терас и Карион. Их смешки, такие неуместные, резали слух.

– И вы будете охотиться за ней? – спросила я, и в груди, поверх ужаса, вспыхнула крошечная, почти безумная искра надежды. Если они пойдут, то и я… Я должна буду идти. Книга – мой единственный шанс вернуться. Мой единственный шанс выжить.

– Это не охота. Следопыт занимается охотой на темных ведьм, мы по части темных духов , он следил за Миадой, но бесследно исчез. Теперь это вопрос всеобщего выживания. Если барьер падет, хаос поглотит все. Но да, мы будем действовать. – Он сделал паузу, и следующая его фраза прозвучала как приговор. – И тебе придется с нами. Ведающая не зря связала наши пути.Дорок внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла холодный расчет, оценку рисков и ресурсов. Я была частью этих ресурсов.

– Одевайся. В таверне возьмешь нужную одежду. Через пятнадцать минут все на кухне. Обсуждаем план.Он развернулся к выходу.

Дверь закрылась, а я осталась сидеть, ощущая, как по телу разливается ледяная волна. Мне придется идти. Навстречу той… безумной ведьме. Такая слабая, такая беспомощная, в этом теле, в этом мире.

Спускаясь вниз, я чувствовала себя чуть более собранной, но не менее уязвимой. Запах еды из кухни вызывал тошноту. В главной комнате было пусто, но это затишье было обманчивым.

Мы вошли на кухню. Карион, прислонившись к косяку, с насмешливой ухмылкой отламывал куски от лепешки. Терас сидел на столе, болтая ногами, и что-то оживленно щебетал Дороку, который стоял у жаровни с каменным лицом.

Все взгляды, как один, устремились на меня. Терас – с любопытством, Карион – с откровенным презрением. Дорок лишь молча кивнул на стул.

– Итак, – начал он, и его голос перерезал воздух, как нож. – Ведьма видела воспоминание. Книга у Миады. Цель – разрыв барьера. Мы этого не допустим.

– Охота на безумную ведьму! – Терас свистнул, и в его глазах вспыхнул нездоровый, лихорадочный азарт. От этого стало еще страшнее. – Вот это задание! Покруче, чем негулей гонять.

– И зачем ей это? – лениво, с полным безразличием спросил Карион. – Поиграть в божество? Как банально.

– Чтобы обрушить все, что есть, брат, разве этого мало? – резко бросил Дорок. – Но есть нюанс. – Его взгляд, тяжелый и неумолимый, снова впился в меня. – Миада хотела заставить помочь Моргат. Говорила о ее «силе и знаниях». Почему? Что в ней особенного? – Он сделал паузу, и следующая фраза ударила точно в цель. – И что особенного в тебе, Ведьма, раз Ведающая направила тебя к нам за Книгой?