Безымянный горизонт. Книга 1

Определившись наконец с новым неочищенным участком, Патас снова принялся с завидным усердием его оттирать.

– Ты же не с равнин? – продолжил он задавать свои вопросы.

– Нет, – не сразу ответил Дарс.

– С неба?

– С Земли, – уточнил Дарс, – я уже много раз это говорил, боюсь ты не поймешь… вот только что, пока ты был в норе один из вас обвинял меня во лжи…

– Рутса? Ну да, он уже стар, у него опыт, мудрость…

– Значит и ты не веришь?

– Ну… множество шаров в небе? – ухмыльнулся Патас, подняв к носу мохнатую руку и принюхиваясь. – Это звучит странно, знаешь… похоже на сказки старых туасу.

Дарс вопросительно посмотрел на Патаса. Тот брезгливо скривился, по-видимому, учуяв запах фусса на пальцах.

– Ну про Карэда Модура и чужую душу… – как-то отрешенно пояснил Патас, на самом деле еще сильнее запутав Дарса. – Сказки, говорю же. Как ты про шары и прочее… может ты тоже туасу? Много спишь, а потом пересказываешь свои вуарисси. Ты же был у Валиса Маль, если бы ты не был чосса, жил бы на спящих деревьях. Пару десятков ухс назад…

Видимо вид у Дарса стал совсем растерянный и Патас решил сменить тему.

– Ладно, не хочешь говорить откуда ты на самом деле – дело твое, – маленький пилас сел на землю и посмотрел на Дарса, снизу вверх, сощурив левый глаз. – Я ничего против тебя не имею, хоть ты и осквернил Валиса Маль. Но она давно уже слабеет. Возможно, Рутса и прав что не верит вуарисси… Но… на что нам еще надеяться? Вдруг сын Укля был прав.

– Прости я ничего не понимаю. Что такое Карэда Модура? Туасу? И я не вру. Просто вы… вы пока еще не готовы все это понять. Время не пришло.

– Кстати, ты удивительно быстро освоил чуйсу, – вдруг улыбнулся Патас. – Говоришь, конечно, смешно и слова многие произносишь неправильно, но я тебя понимаю.

– У вас несложный язык.

– А скажи что-нибудь на своем, – вдруг попросил Патас, слегка подавшись вперед.

– Например? – от неожиданности Дарс растерялся.

– Да что угодно…

Дарс задумчиво посмотрел на невысокого пиласа, перемазанного в фуссе и развалившегося перед ним на земле.

– Ты маленький недоверчивый кусок дерьма, – сказал вдруг Дарс по-русски и даже сам опешил от этих слов.

– Совсем не похоже на чуйсе… – задумчиво произнес Патас, – что ты сказал?

– Сказал, что ты очень недоверчивый…

Патас расплылся в широкой кривой улыбке.

– И все?

– Ну еще сказал, что ты тосс и весь перемазался в фуссе.

– Это верно, – как-то сразу загрустил Патас, опустив глаза на свои ноги. – А ты забавный, хоть и длинный, – он поднял взгляд на Дарса, – тебе не пора ли самому немного перемазаться?

– Никогда этого не делал, – Дарс покрутил перед лицом грубо вырезанный из дерева черпак.

– Ничего сложного. Зачерпнул – бросил в мешок. И так пока не заполнишь.

– Ну да… – Дарс натянул на лицо повязку и пошел к норе.

Повязка была жесткая, колючая и плохо прилегала к коже, отчего практически не исполняла свою главную функцию. Правда, сама по себе она источала некий приятный мятный аромат, который все же несколько перебивал запах дерьма вокруг.

Из норы слышалась возня, хлюпающие звуки шагов пиласов, но ни единого слова. Работали пиласы молча.

Как и советовал Укль, заходить внутрь норы Дарс не стал, а остановившись в проеме опустил глаза на густую мерзкую жижу под ногами. Его босые ноги увязли в ней по щиколотку. Чтобы не измазать обувь и комбинезон Бардин предусмотрительно снял ботинки и закатал штанины.

Патас с любопытством наблюдал за его действиями со стороны.

Зачерпнув свою первую порцию фусса, Дарс невольно присмотрелся к ней. Дерьмо как дерьмо. В этой зловонной густой жиже отчетливо просматривались мелкие древесные щепки. И еще этот запах бензина. Сам по себе он может и был Бардину приятен, но точно не в таком составе…

Поспешно закинув содержимое черпака в мешок, Дарс принялся с завидным усердием наполнять его фуссом. Под пристальным взглядом развалившегося на траве Патаса.

Не прошло и пары минут как нарастающая боль в спине вынудила Бардина сделать короткую передышку. Тошнота подступала к горлу, перед глазами беспорядочно заплясали цветные точки. Отбросив черпак Дарс прямо в дерьмо и, сделав несколько шагов назад, завалился на траву, поставив едва ли на треть заполненный мешок рядом.

– эй, ты живой? – где-то вдалеке раздался голос Патаса.

Дарс лежал на траве закрыв глаза.

– Да, сейчас, передохну, – тяжело ответил он.

– Я видел тебя и в тот день, когда Укль с Низой подняли твое бездыханное тело наверх, – голос Патаса звучал глухо, но Дарс почувствовал, что он перемещается, – на тебе живого места не было. Это настоящее чудо что ты выжил. Валиса Маль правда спасла тебя.

– Я не просил об этом, – Дарсу очень не хотелось сейчас разговаривать, он чувствовал головокружение и слабость, – но вашему тиссуле и… и Низзе я благодарен. Если бы не они…

– Урсы убивают медленно, – перебил Патас своим громким, немного писклявым голосом, – они бы ели тебя понемногу. Несколько дней. Они любят свежее мясо. Их яд, если полностью пропитает плоть – не дает жертве потерять сознание.

Его голос раздался где-то совсем рядом.

– Говоришь как будто с восхищением…

Дарс слегка приподнял голову и разлепил веки. Патас стоял напротив и смотрел на него сверху вниз.

– Укль с Низзой спасли тебя от долгой и мучительной смерти, – заключил он. – Я об этом.

Дарс снова закрыл глаза и уронил голову обратно на траву.

– И как вы живете в этом жутком месте…

Возникла небольшая пауза. И пусть глаза Дарса были закрыты, ему почему-то показалось что Патас пожал плечами.

– Воля Валиса Маль, – ответил он. – А твой? Твой мир лучше?

– Нууу, – задумчиво протянул Дарс. – В чем-то разумеется… хотя нет, кого я обманываю, по сравнению с этим местом наш мир прекрасен!

– Говорят, высоко в горах дышать тяжело. Твой мир выше гор?

– Гораздо выше…

– Низза верит в вуарисси. А Укль верит Низзе… – ответил Патас и тут же Дарс услышал, как зачавкал под ногами пиласа фусс.

– Я плохо разбираюсь в вашей культуре. Вуарисси это же вроде сказки какой-то? Предсказание?

Нехотя подняв голову, Дарс открыл глаза. Патас стоял на том же месте, что и он минуту назад и собирал фусс его черпаком.

– Вот скоро и узнаем, – только и ответил своим звонким голосом Патас.

Речка оказалась небольшой, но судя по глубокому руслу, создавалось впечатление, что когда-то ее поток был гораздо более бурным. Иначе эти крутые, нависающие над водой берега было не объяснить.

Загруженные поклажей, а точнее мешками с дерьмом, они уже добрый час шли обратно в Аккибус. Все пиласы, за исключением Патаса, тащили на себе тяжелые мешки, полные фусса. У Дарса мешок был полон лишь наполовину и то лишь благодаря стараниям невысокого пиласа. Глядя на него, идущего налегке, Дарс имел полное право назвать эту услугу медвежьей.

В поисках спуска к воде какое-то время им пришлось идти вверх по течению, поглядывая с высоты нескольких метров на спокойную гладь воды внизу. Добравшись наконец до нужного места, там, где береговая линия теряла свою крутизну, опускаясь почти до уровня воды, пиласы остановились, осматривая неглубокую речушку.

Противоположный же берег оставался крутым, практически нависающим над водой. Из него торчали черные коряги, а кое-где и огромные толстенные корни, принадлежавшие близстоящим деревьям-великанам. Один такой, насквозь пронзив противоположный склон, естественным мостиком пересекал бегущую внизу речку и уже на другом берегу, буквально в паре метрах от их группы, вновь погружался в землю. По нему вполне можно было бы перебраться на ту сторону, если бы они, по какой-то причине, не хотели промочить ноги. Но Дарс с пиласами как раз хотели.

Река была неглубокой и сквозь кристально прозрачную воду прекрасно просматривалось дно. Течение было спокойным, а звук журчащей воды успокаивал. При желании перейти эти пять-семь метров не составляло никакого труда. Но лишь для того, чтобы упереться в отвесный берег напротив.

– Это малая Лаиса, – Укль посмотрел на Дарса и кивнул в сторону воды, – здесь можно привести себя в порядок.

Тиссула, вместе с остальными пиласами, поскидывали с себя набедренные повязки, побросали мешки, пояса с ножами и арбалетами, и кучной ватагой бросились в воду.

На берегу остался лишь Дарс.

По-ребячески оживленно, с веселым улюлюканьем, пиласы плескались в воде. Их густая шерсть быстро намокла и прилипла к телу, от чего они все сразу как будто потеряли несколько килограммов. Даже крепкий Пикка, казался теперь излишне худощавым. Лишь только Укль с Рутса мылись немного в стороне от этого безудержного веселья.

– Эй, чосса, – окликнул Дарса Пикка, – ты чего там торчишь? Может ты воду никогда не видел?

С этим словами он снял с волос повязку, освободив свои дреды, и тут же ушел с головой под воду. На мгновение исчезнув из вида, он тут же, с громким всплеском вынырнул обратно, забрызгав окружающих.

– Держи свою толстую тушу в руках! – завопил во весь голос Патас, задыхаясь от попавшей в нос воды.

Дарс немного помедлил, но отчетливый запах фусса идущий от его рук и ног не оставлял ему выбора. Сбросив с себя мешок, пояс с ножом и закатав повыше штанины, Дарс осторожно вошел в прохладную воду, стараясь держаться поближе к Уклю.

Пикка с самодовольной ухмылкой наблюдал за его действиями, а затем вдруг снова ушел под воду.

– Валим! – закричал Икуль и пиласы бросились в рассыпную.

Но в этот раз Пикка не вынырнул.

– Где этот придурок? – спросил Лусти осматривая успокаивающуюся гладь воды.

– Понятия не имею… – ответил настороженно Патас.

Не успел он договорить как в ту же секунду с криком ушел под воду. Прошло лишь мгновение, как пилас с криком вынырнул, но уже вместе с Пиккой, что радостно лыбился во всю харю.

– Вот грязный муссра! – заорал Патас кашляя и сплевывая воду.

Он выставил вперед руки пытаясь схватил Пикку, но тот уже поспешно ретировался на безопасное расстояние.

– Ну я до тебя доберусь!

Патас бросился в погоню и они, громко вереща и поднимая кучу брызг, стали наматывать круги вокруг хохочущих во всю глотку пиласов. Пикка пытался прятаться за Укля, потом за Рутса, но его отовсюду прогоняли. Особенно громко ворчал Рутса. В конечном счете Патасу так и не удалось настигнуть веселящегося пиласа, они оба устали и продолжили свои банные процедуры на почтительном расстоянии друг от друга.

Дарс наблюдал за этим со стороны, стоя на самом мелководье, и улыбка невольно скользнула по его лицу. Опустив взгляд, он посмотрел на прозрачную воду. Сквозь неё чётко проступало неровное дно из белого песка и россыпи камней.

Быстро ополоснувшись, Бардин сел на берегу, продолжая наблюдая за плескающимися пиласами. В этот момент он почему-то снова ощутил тоску по дому, по Земле. Нет он и раньше испытывал подобное, более того, с тех пор как он очутился здесь, это чувство в общем-то никогда и не покидало его. Но сейчас как-то особенно остро защемило в груди. Дарс вдруг осознал, что он, по сути, чужой здесь, что все происходящее как-то слишком сильно выбивается из привычных ему рамок. Он не принадлежал этому миру. И осознание того факта, что мосты давно сожжены, сейчас почему-то особо сильно его встревожило.

Размышления Бардина прервали Укль и Рутса, выбравшиеся следом за ним из воды. На суше они вдруг резко затряслись всем телом, словно собаки; шерсть моментально взъерошилась, стала пышной, а Дарса окатило мелкими каплями.

Обсохнув, Укль поднял с земли набедренную повязку и пояс с мечом, вернулся к воде и тщательно отмыл их от фусса. Затем тиссула облачился в своё небогатое обмундирование и вдруг замер, слегка нахмурившись. Пройдя немного вперёд, мимо сидевшего на земле Дарса, он остановился и уставился вдаль, вверх по течению.

Через минуту к нему подошел Пикка – уже сухой, чистый и одетый. Взъерошенная шерсть превратила его в настоящего великана, особенно на фоне Укля.

–Слышишь? – спросил у него Укль, не оборачиваясь.

Дарс сидел, ничего не понимая и тоже невольно прислушался.

– Да, – после паузы ответил Пикка.

– Мальса тает, – сказал Укль, – а с ней тает и жизнь…

Дарс ничего не понял и ничего не услышал, но интонация, с которой Укль произнес эти слова, его насторожила.

– В чем дело? – Бардин поспешно встал и подошел к пиласам.

– Пора в дорогу, – повернулся к нему Укль, – выдвигаемся! – тут же крикнул он остальным пиласам, что как раз отмывали на берегу свои пожитки и оружие.

На этот раз уже Укль с Пиккой возглавили их отряд и Дарс решил присоединиться к ним. Пиласы позади шумели громче обычного, посвежевшие, чистые, они живо переговаривались, и, казалось, не замечали свою тяжелую ношу. Они шли домой, а дорога домой всегда была легче. Как обычно громче всех голосил Патас.

Несколько раз Дарс замечал на себе хмурый взгляд Рутса. Старый пилас поглядывал на их троицу с каким-то подозрением. Брови на его переносице сошлись, образовав глубокую складку.

– Муаси! – неожиданно воскликнул он. – Тише… особенно ты, Патас! Голова болит от твоего визга!

– Рутса боится привлечь внимание расамокла? – негромко хихикнул кто-то.

– Я хоть и стар, но по-прежнему могу огреть тебя по голове, Крус.

– Да ладно! – ответил Лусти. – Ну какой расамокл? Здесь уже вуса даже не водятся! Тумана почти не осталось…

Здесь, в этой части иссулы, действительно тумана почти не было. Что не могло не радовать Дарса. Лишь иногда попадались его рваные ошметки, что сиротливо висели в воздухе, либо же стелились прямо по поверхности, тонкими невесомыми кусками белой полупрозрачной ткани.

– Рутса прав, – обернулся Укль, как-то грустно взглянув на старого пиласа, – ведите себя тише.

Пиласы, наконец, притихли, продолжая переговариваться, но уже негромко. А вскоре они и вовсе замолкли напряженно к чему-то прислушиваясь.

Теперь уже и Дарс понимал, что так насторожило Укля. Где-то впереди едва различимо раздавался странный звук, похожий на утробный тяжелый стон. Шум бегущей воды слева сильно мешал разобрать детали.

Звук между тем становился все громче и отчетливее. Впереди было определенно что-то большое. И живое. Только весьма объемные легкие могли с таким глухим, протяжным звуком выпускать из себя воздух. Кто-то тяжело, надрывно дышал, то и дело оглашая пространство тяжелым стоном, полным боли и страдания.

– Что это? – не выдержал Дарс.

– Думаю это алаис, – сухо ответил Укль.

– Что с ним?

– Умирает…

Тяжелый мучительный стон становился все громче и громче, он уже практически заглушал шум бегущей за крутым склоном воды и казалось совсем скоро они увидят его источник.

Впереди, прямо на их пути росло сравнительно невысокое дерево. Часть его густой раскидистой кроны довольно низко нависала над бегущей внизу рекой. Деревья в этой части леса, несомненно, были большими, высокими, но далеко не такими исполинскими как в глубоком непроглядном тумане, в той части леса, куда упал шаттл Дарса.

Обойдя толстый ствол, они оказались прямо у воды. Здесь берег уже не выглядел таким крутым, позволив им подобраться довольно близко.

Именно на этом берегу и находился источник тех тревожащих всех звуков.

Дарс от неожиданности остановился. Укль с Пиккой замедлили шаг и, в конце концов, тоже встали. Через несколько секунд их нагнали остальные пиласы. Все стояли и молча смотрели на огромную тушу, развалившуюся на берегу. Существо лежало на левом боку, частично погрузив в воду длинный, раздвоенный на конце хвост, который иногда тяжело поднимался из воды, а затем, медленно, с небольшим всплеском, падал обратно. Эта самая рогатина на хвосте была усеяна шестью большими шипами, по три на каждый отросток. Огромное мясистое тело животного не имело шерсти, но кожа при этом выглядела толстой, жесткой, морщинистой и чем-то напоминало кожу слона. Четыре конечности, лежавшие вереницей на земле, были толстыми, мощными, и довольно длинными, с четырьмя, в свою очередь, короткими пальцами. Там, где у существа по спине проходил хребет, из кожи торчали острые, в несколько рядов, шипы, такие же как на хвосте, только немного короче. Но самой необычной была голова. Небольшая, на короткой, но плотно сбитой шее, она лежала на земле, уперев в нее тупой, увесистый подбородок, с неровным окостеневшим образованием. Глаза были великоваты для такой небольшой головы, с крупными, темными зрачками, которые сейчас грустно смотрели на появившуюся из ниоткуда группу пиласов с Дарсом.

Существо умирало. Это было видно по прерывисто, неравномерно вздымающемуся над землей правому боку и сиплому тяжелому дыханию, оглашающему лес протяжным тяжелым стоном.

Пикка вопросительно посмотрел на Укля.

– Ни крови, ни следов борьбы, – немного помедлив произнес тот.

– А с чего бы им быть, тиссула? – вперед вышел Рутса. – Уже второй случай за несколько дней. Ты прекрасно знаешь в чем дело. Валиса Маль убивает их.

– Ну погоди, Рутса, ты не можешь знать наверняка, – с сомнением в голосе произнес Лусти, – может… болезнь какая…

– Болезнь?! – воскликнул Рутса и всплеснул руками. – Хватит уже, – он опустил голову и замотал ею из стороны в сторону. – Всем понятно, что происходит. И этот процесс лишь усугубляется. Но все продолжают радоваться свежему мясу, добытому без большого труда. И делают вид что не замечают причин!

Рутса резко вскинул голову и осмотрел собравшихся.

– Ты прав, конечно же, – вдруг сказал Укль, – Валиса Маль слабеет. И это давно всем очевидно…

– Тогда почему ты делаешь хуже? – вдруг повернулся к нему Рутса. – Если понимаешь? Зачем позволил сделать это с ней? Она и так слаба. Возможно, из-за нас… не знаю, но зачем?..

Укль пристально посмотрел в глаза немолодому пиласу.

– Зачем мы опять возвращаемся к этому разговору? – спокойно спросил Укль. – Тебе не надоело? Я принял решение…

– И оно – сделать чосса туасу?! – вдруг взорвался Рутса, указав на Дарса. – Ты думал о вуарисси? Думал его предсказал Уласи? А если ты лишь ускорил гибель матери?! Посмотри вокруг, тиссула, избранный нами, ты помнишь, как было здесь всего несколько ухс назад? Или, когда мы с тобой были молоды. Или вы? – он обратился к остальным – помните? Мелкими сорванцами вы бегали и все было белым, как глаз куатрас. Но где куатрас теперь? Когда вы последний раз видели его? Везде смерть. Иссула вымирает. И скоро придет и наша очередь.

– Мальса давно уже тает, – вступил в разговор Пикка, – задолго до появления чоссы. Так в чем ты винишь тиссулу, Рутса?

– Каждый новый ухс в день Калааси мы уходим все дальше и дальше…туасу больше не помогают нам. Валиса Маль не дает им знаний.

– Это не ответ, Рутса… – настаивал Пикка.

– Ты знаешь ответ, – сухо перебил тот, – там где уже давно нет истины, искать ее – безумие.

– Но где тогда нам ее искать?

Рутса ответил не сразу.

– Я уже говорил. Настало время вернуть старые обычаи…

– Возможно когда-то в этом и был бы смысл, – ответил ему Укль, – но сейчас это самоубийство. Нас мало, многие напуганы…

– И больше нас точно не станет если мы продолжим бездействовать. Валиса Маль поможет нам!

– Валиса Маль слаба так же как и мы!

– Так, хватит, – Укль вплотную подошел к пиласу. – Ты хороший охотник и отважный муаси. И мой старый друг. Чтобы не случилось это останется неизменным. Я знаю, ты предан нашему народу, Рутса. Но я не буду говорить тебе слов больших, чем те, что уже сказал. Я сделал так как считал правильным. И если я не прав, Валиса Маль накажет меня…

– Если ты не прав, она накажет нас всех, – бросил ему Рутса, исподлобья пристально глядя в глаза тиссуле.

– Что же, мы примем это. Если так суждено.

– Старые обычаи погубили наш народ, – раздался голос Патаса.

– А что по твоему происходит сейчас?.. Чужак в лоно матери? Это путь к спасению?

– Рутса! – неожиданно громко, словно предостерегающе, произнес его имя Укль и сделал еще один шаг вперед, практически уткнувшись нос к носу с немолодым уже пиласом. – Может быть ты хочешь еще что-то сказать мне? Или может даже сделать? Если ты сомневаешься в своем тиссуле, твое право попытаться что-то изменить. Ты хочешь вернуть старые обычаи? Начнешь с одного из них?

Дарс растерянно слушал их и, разумеется, мало что понимал. Они говорили быстро, постоянно глотая слова, да и о сути конфликта ему мало что было известно… Он уже напрочь забыл и про стонущее на берегу существо, пытаясь выудить из этого неожиданно возникшего конфликта хоть какую-то полезную для себя информацию.

Когда Укль подошел к Рутса, остальные пиласы машинально расступились.

Тиссула был уже немолод. Равно как и Рутса. Но излишне сутулая фигура последнего все же позволяла Уклю смотреть на него сверху вниз. Правда Рутса выглядел крепче, более сбитым, хоть и казался заметно старше. Он смотрел на стоявшего напротив Укля и его живое, как у всех пиласов, лицо слегка подрагивало от напряжения и, возможно, даже злости. Дарс только сейчас заметил небольшой шрам у него на подбородке. Тем не менее никто из них пока не касался своих мечей.

Напряжение нарастало и в том числе в голове самого Дарса. Если будет драка, если они достанут оружие, как ему поступить? Он просто обязан будет вступиться за Укля! Тем более этот Рутса ему с самого начала не понравился…

Дарс медленно опустил свой мешок на землю и незаметно потянулся к своему оружию. В этот самый момент стоявший рядом Пикка положил ему руку на плечо. Дарс повернул голову и посмотрел на молодого пиласа. Взгляд последнего был непривычно серьезен. Он сделал едва заметное движение головой, мотнув ею из стороны в сторону.

Дарс опустил руку и снова посмотрел на замерших друг напротив друга пиласов. Казалось, прошла уже целая вечность, прежде чем Рутса вдруг криво усмехнулся.

– Как говорится: перед смертью лишний вздох, не будет впрок, – сказал он, и пройдя мимо Укля, направился прямо к умирающему алаису, на ходу доставая короткий меч. – Но раз у многих здесь иные взгляды на вещи, будем радоваться тому, что есть!..

Укль смотрел ему в след и молчал.

Подойдя вплотную к голове умирающего животного, Рутса издал боевой клич, как делали все пиласы, а затем поднял над головой клинок и со всей силы вонзил его в шею алаиса. Животное завопило, кровь хлынула из раны фонтаном, оросив красным цветом самого Рутса и обагрив воду у берега. Красные нити вплелись в прозрачную ткань воды и потекли вдоль русла реки, огибая камни и закручиваясь в маленькие водовороты. Мощный, раздвоенный хвост алаиса бешено застучал по воде поднимая фонтаны брызг.

Еще один удар Рутса и алаис умолк. Его темные большие глаза навсегда застыли, глядя куда-то перед собой. Рутса обернулся к остальным. По его лицу, дредам и мохнатой груди стекала темная кровь. Свой меч он держал в опущенной руке и с его острия красная жидкость капала на траву. Низко склонив голову Рутса на мгновение замер. Его губы задвигались, проговаривая слова молитвы – благодарности за пищу и извинение за тот урон, что пришлось нанести Иссуле и жизни в целом, которую пиласы очень чтили.

– Мне одному разделывать эту тушу? – наконец, произнес он, когда закончил, – Или вы хотите дождаться талуса? Чосса, совершивший тасси маля усь, может хоть ты мне поможешь, раз остальные вдруг приросли к земле?

Дарс в нерешительности перевел взгляд на Пикку, а затем на Укля. Взоры остальных пиласов так же были устремлены на своего тиссулу.

– Пойдемте, – нарушил молчание Укль. – Не дадим пропасть доброй еде.

11

Вернулись в поселение они уже под вечер. Поднявшись на деревья, они передали женщинам фусс и, к всеобщей радости – мясо алаиса. Его здесь никто не ждал и от того жители Аккибуса восприняли это как большую удачу.

Женщины, забрав поклажу, занялись делом – мясо вялить. Фусс же подняли на самый верхние ярусы Аккибуса, где разложили дурно пахнущие экскременты на широкие дощатые платформы, прямо под теплые лучи местных светил. На них несколько месяцев фусс будет сушиться пока не превратится в ту самую вокассу. Теперь, благодаря Уклю, об этом процессе Дарс знал более чем достаточно.

В честь их возвращения устроили массовое застолье. Это была давняя традиция, но Дарс принимал в ней участие впервые. Обычно такие посиделки устраивали после долгих походов или трудной охоты: усталые и голодные пиласы возвращались домой, а женщины награждали их за проделанную работу.

Все они сидели за большим деревянным столом на открытой площадке-террасе почти в самом центре поселения, под навесом из листьев и соломы. Щели между неровными, плохо подогнанными досками иногда были настолько велики, что туда легко влезал палец. Дерево почему-то не было покрыто тем самым лаком-смолой, которым они мазали практически все поверхности в Аккибусе, а потому столешница выглядела очень шершавой.