Йен Скаво: Грань Создателя

После короткого перерыва учёная решила усложнить задачу, комбинируя уже известные сигналы в новые последовательности. Синяя вспышка (внимание), затем две зеленых (согласие) – «я слушаю и согласен». Синяя, затем две красных – «я слушаю, но не согласен».

К её изумлению, эмбрион не только безошибочно повторял эти комбинации, но и начал демонстрировать понимание их значения, используя соответствующие сигналы в контексте их взаимодействия.

Когда Элира случайно уронила стилус и наклонилась его поднять, «Сигма» послал синюю вспышку, привлекая её внимание, а затем две зеленых – словно говоря «я вижу, что происходит, и всё в порядке».

К вечеру они перешли к еще более сложным последовательностям. Элира создала простую игру – она показывала определенную комбинацию цветов, которую эмбрион должен был повторить, а затем добавить свой элемент. С каждым раундом последовательность становилась длиннее и сложнее.

Она показала две вспышки зеленого, затем одну красную. Инферофим безупречно повторил комбинацию, а затем, после короткой паузы, добавил синюю вспышку. Его внутренняя структура изменилась, формируя нечто, напоминающее вопросительный знак.

– Ты спрашиваешь, что дальше? – удивленно произнесла Элира. – Ты не просто повторяешь – ты ведешь диалог!

В ответ эмбрион испустил две яркие зеленые вспышки – однозначное «да».

Элира откинулась в кресле, пытаясь осмыслить происходящее. Она ожидала, что создание базовой системы коммуникации займет недели, если не месяцы. Но «Сигма» освоил основы за один день и уже демонстрировал инициативу в общении.

– Ты учишься быстрее, чем мы могли предположить, – произнесла она, чувствуя удивительную смесь научного восторга и какого-то более глубокого, почти материнского чувства гордости.

Эмбрион ответил сложной последовательностью вспышек, которую они еще не обсуждали: зеленая-синяя-зеленая-фиолетовая. Его субстанция сформировала подобие спирали, которая медленно вращалась, создавая гипнотический эффект.

Элира не могла расшифровать этот сигнал, но интуитивно чувствовала его значение. Это было нечто вроде: «Я только начинаю. Смотри, что будет дальше».

– Ты невероятный, – улыбнулась Элира, делая пометки в журнале. – Знаешь, мне кажется, тебе нужно настоящее имя. «Сигма» звучит слишком… технически.

Инферофим замерцал, словно в ожидании.

– Давай подумаем, – она отложила блокнот. – Может быть, Лео? Или Чейз?

Эмбрион вспыхнул синим, затем дважды красным.

– Нет? Тогда… Эдди? Дэвид?

Никакого изменения.

Элира задумалась, барабаня пальцами по столу. Потом, почти неосознанно, произнесла:

– А как насчет… Йен?

Имя сорвалось с губ прежде, чем она успела себя остановить. Имя, которое она выбрала много лет назад. Имя, которое никогда не было произнесено вслух для того, кому оно предназначалось.

В тот же миг эмбрион вспыхнул ярко-зеленым цветом. Пульсации стали быстрее, ритмичнее, словно в возбуждении.

– Йен? – повторила она, чувствуя, как перехватывает горло. – Тебе нравится это имя?

«Сигма» создал каскад переливающихся оттенков, завершившийся тем же зелёным свечением. Датчики показали всплеск нейронной активности.

Элира упёрлась рукой к стеклу инкубатора, опустив голову, не в силах сдержать эмоции.

– Йен, – прошептала она. – Так звали… так должны были звать моего сына.

Она никогда никому не рассказывала об этом. О выкидыше. О маленьком свертке, который ей даже не позволили подержать. О имени, выбранном с такой любовью и оставшемся лишь в ее сердце.

Эмбрион медленно изменил цвет на глубокий синий – спокойный, умиротворяющий.

– Знаешь, что самое странное? – Элира грустно улыбнулась. – Иногда мне кажется, что он был бы похож на тебя. Такой же любопытный. Такой же… особенный.

Йен – теперь она не могла думать о нем иначе – создал мягкую вибрацию, словно пытаясь утешить.

– Это будет нашим вторым секретом, хорошо? – прошептала она. – Официально ты останешься «Сигмой». Но для меня… для меня ты Йен.

## День 7: Момент истины

Неделя непрерывного взаимодействия завершалась. Элира сидела перед инкубатором, просматривая собранные данные, которые полностью противоречили первоначальным прогнозам проекта. Йен демонстрировал не просто реактивное поведение, а признаки формирующегося сознания.

– Знаешь, по всем протоколам я должна рекомендовать прекращение эксперимента. Ты развиваешься непредсказуемо.

Эмбрион медленно пульсировал, переходя от глубокого синего к фиолетовому, словно внимательно слушая.

– Но я не могу этого сделать, – продолжила она, касаясь стекла. – Ты уже не просто эксперимент для меня.

В ответ Йен сотворил невероятное – его структура преобразилась в сложнейшую трёхмерную конструкцию, напоминающую хрустальный лабиринт, где каждый проход и перекрёсток светился собственным оттенком. Эмбрион начал вращаться вокруг своей оси, создавая эффект калейдоскопа, а затем внезапно замер и выпустил тончайшие нити света, которые, касаясь стенок инкубатора, оставляли на них мимолётные узоры, похожие на древние символы единения. Завершилось это представление тем самым розовым свечением, появившимся во время колыбельной.

Элира поняла значение без всяких приборов и анализов. Это была привязанность. Возможно, даже нечто, что можно было бы назвать любовью.

Она начала напевать их мелодию, и впервые за семь дней позволила себе заплакать – не от усталости или стресса, а от искреннего умиротворения.

Йен светился в такт её голосу, создавая в полутемной лаборатории иллюзию звездного неба – их собственной маленькой вселенной, существующей вопреки всем научным прогнозам и протоколам.

Глава 7: Цена шанса

Когда Йен находился в состоянии покоя, Элира выскользнула из лаборатории, прикрыв дверь с осторожностью матери, не желающей разб