Искажение Пустоты

– Она остановилась, – выдохнул кто-то из техников. – Не входит в контакт.

– Анализ, – потребовал Верхов. – Что она делает?

– Трудно сказать, – ответил старший аналитик. – Но похоже на… сканирование? Мы регистрируем направленные гравитационные волны, исходящие от аномалии и отражающиеся от станции.

Соколов встретился взглядом с Козловой. Это было оно – момент, когда Узел изучал станцию, готовясь к следующему шагу. Они должны были действовать.

Соколов незаметно кивнул Пульсу, подавая условленный сигнал. Тот тихо активировал что-то на своём планшете, затем вернулся к работе с консолью, как ни в чём не бывало.

Через тридцать секунд свет в обсерватории мигнул и погас, сменившись тусклым аварийным освещением.

– Что происходит? – резко спросил Верхов.

– Перебои в энергоснабжении, сэр, – ответил один из техников, лихорадочно работая с консолью. – Похоже на каскадный сбой в основном энергоблоке.

– Это сделала аномалия? – требовательно спросил Верхов.

– Не похоже, сэр. Диагностика показывает внутренний сбой системы охлаждения, который привёл к аварийному отключению.

– Восстановите энергоснабжение немедленно, – приказал Верхов. – И удвойте охрану ключевых объектов.

– Системы работают на резервном питании, сэр, – доложил техник. – Полное восстановление займёт примерно 15-20 минут.

– У нас нет 20 минут! – рявкнул Верхов. – Аномалия прямо за бортом станции!

В этот момент Соколов встретился взглядом с Козловой и едва заметно кивнул. Они быстро направились к выходу из обсерватории.

– Куда вы? – резко спросил Верхов.

– Проверить гравитационный модулятор, – не останавливаясь, ответил Соколов. – Если энергоснабжение нестабильно, нам нужно убедиться, что он не повреждён. В противном случае мы потеряем важнейший инструмент для изучения аномалии.

Верхов колебался. Логика в словах Соколова была, но он явно не доверял учёным.

– Капитан Гришин, сопроводите их, – наконец приказал он одному из офицеров безопасности. – И следите, чтобы они занимались только проверкой оборудования.

– Есть, сэр, – чётко ответил Гришин, направляясь вслед за учёными.

Это усложняло их план, но не делало его невозможным. У них всё ещё было преимущество – знание того, что должно произойти, и подготовленные модификации для модулятора.

Когда они направлялись к лаборатории с модулятором, по всей станции завыли сирены тревоги.

– Что это? – спросил Гришин, инстинктивно положив руку на кобуру.

– Понятия не имею, – искренне ответил Соколов, хотя и подозревал, что это как-то связано с действиями Узла.

Голос станционного ИИ раздался из динамиков:

«Внимание всему персоналу. Зафиксирована аномальная гравитационная активность в секторах E, G и J. Возможны структурные повреждения. Всем немедленно закрепиться на страховочных точках».

Они почувствовали лёгкую вибрацию, прокатившуюся по станции. Не сильную, но ощутимую – как будто кто-то осторожно потряс огромную конструкцию.

– Это аномалия? – спросил Гришин, связываясь с командным центром. – Центр, капитан Гришин. Что происходит?

– Похоже на направленные гравитационные волны, – ответил голос из коммуникатора. – Аномалия излучает их в сторону станции. Не агрессивно, но… настойчиво. Особенно интенсивное излучение направлено в сторону лабораторий с гравитационным оборудованием.

– Принято. Продолжаю сопровождение объектов, – Гришин отключил коммуникатор и посмотрел на Соколова и Козлову. – Похоже, ваш модулятор действительно интересует нашего… гостя.

– Тем более важно убедиться, что он функционирует правильно, – отметил Соколов. – Если аномалия пытается с ним взаимодействовать, нам нужно контролировать этот процесс.

Они достигли лаборатории, где находился гравитационный модулятор. Перед входом стояли два вооружённых солдата, но, увидев Гришина, они отступили, позволяя группе войти.

Внутри лаборатории атмосфера была напряженной. Технический персонал работал над стабилизацией систем в условиях ограниченного энергоснабжения. Сам модулятор – массивная кольцевая конструкция, окружённая лазерными эмиттерами и магнитными катушками – был отключён для экономии энергии.

– Статус? – спросил Соколов у старшего техника.

– Система в режиме ожидания, доктор, – ответил тот. – Мы отключили её, когда начались перебои с энергией. Не хотели рисковать повреждением от скачков напряжения.

– Разумно, – кивнул Соколов. – Мы проведём диагностику системы, убедимся, что всё в порядке перед возобновлением работы.

Техник кивнул и вернулся к своим обязанностям, оставив Соколова и Козлову у главной консоли управления модулятором. Гришин наблюдал за ними с небольшого расстояния, не вмешиваясь, но внимательно следя за каждым действием.

– План Б, – тихо сказал Соколов, наклонившись к консоли, как будто изучая показания. – Я отвлеку Гришина, ты вносишь модификации.

Козлова едва заметно кивнула, продолжая работать с диагностическими инструментами.

В этот момент станцию тряхнуло сильнее, чем раньше. Несколько незакрепленных предметов поплыли в воздухе, а освещение снова мигнуло.

– Что происходит? – требовательно спросил Гришин, активируя коммуникатор. – Центр, доложите ситуацию.

«Капитан Гришин, это Центр», – раздался напряженный голос. «Аномалия усилила гравитационное воздействие на станцию. Похоже, она пытается… резонировать с нашими системами. Особенно с гравитационным оборудованием».

– Принято, – Гришин отключил связь и повернулся к учёным. – Что это значит? Она атакует нас?

– Не думаю, – покачал головой Соколов. – Скорее, пытается установить связь. Помните, в виртуальном пространстве Узел говорил о желании использовать модулятор для более эффективной коммуникации.

– И вы предлагаете позволить этому произойти? – скептически спросил Гришин.

– Не позволить, а контролировать процесс, – уточнил Соколов. – Если мы активируем модулятор на наших условиях, мы сможем управлять параметрами взаимодействия. Если же мы ничего не сделаем, аномалия может начать более агрессивное воздействие, пытаясь активировать его самостоятельно.

Гришин нахмурился, раздумывая над словами Соколова. В этот момент снова раздался голос станционного ИИ:

«Внимание всему персоналу. Критическое предупреждение. Зафиксирована интенсивная гравитационная активность в секторе J. Структурная целостность под угрозой. Всем персоналу сектора J немедленно эвакуироваться».

– Сектор J… это где мы находимся, – пробормотал Гришин. – Мы должны уходить.

– Или остановить это, – твёрдо сказал Соколов. – Если мы активируем модулятор и установим контролируемую коммуникацию с аномалией, она, возможно, прекратит своё гравитационное воздействие.

– У вас нет разрешения! – возразил Гришин. – Только полковник Верхов…

– У нас нет времени ждать разрешения, – прервала его Козлова. – Если структурная целостность станции под угрозой, мы должны действовать немедленно.

Как будто подтверждая её слова, станцию снова тряхнуло, на этот раз сильнее. Несколько панелей сорвалось со стен, а с потолка посыпались искры от короткого замыкания в проводке.

Гришин заколебался, явно разрываясь между приказом и экстренной ситуацией.

– Соколов, – внезапно раздался голос Верхова из коммуникатора Гришина. – Активируйте модулятор. Используйте протокол защиты. Код авторизации «Европа-Омега-7».

Соколов и Козлова обменялись быстрыми взглядами. Это было неожиданно, и явно не относилось к стандартным протоколам коммуникации.

– Принято, сэр, – ответил Гришин. – Доктор Соколов активирует модулятор.

Он повернулся к Соколову:

– Вы слышали полковника. Активируйте устройство с протоколом защиты.

– Конечно, – кивнул Соколов, подходя к главной консоли. – Доктор Козлова, помогите мне с калибровкой эмиттеров.

Козлова быстро присоединилась к нему у консоли. Пока Гришин наблюдал за ними, она тихо прошептала:

– Протокол защиты? Что это?

– Понятия не имею, – так же тихо ответил Соколов. – Но подозреваю, что ничего хорошего для Узла. Нам нужно вносить модификации сейчас.

– Под его наблюдением? – Козлова незаметно кивнула в сторону Гришина.

– У нас нет выбора, – Соколов начал вводить команды в консоль, делая вид, что готовит модулятор к активации по стандартному протоколу. На самом деле он медленно, но верно вносил модификации, которые показал Узел.

Гришин подошел ближе, наблюдая за их действиями:

– Почему так долго? Просто введите код активации.

– Система была в режиме ожидания, – объяснил Соколов, продолжая работу. – Нам нужно правильно перенастроить параметры, иначе при активации может произойти критический сбой.

Гришин нахмурился, но не стал вмешиваться, очевидно, не разбираясь в тонкостях работы сложного научного оборудования.

Соколов и Козлова работали быстро и методично, внося необходимые изменения под видом стандартной подготовки к активации. Это было рискованно – Гришин мог в любой момент заподозрить неладное, особенно если бы вмешался кто-то из технического персонала, но у них не было выбора.

– Почти готово, – объявил Соколов, вводя последние команды. – Эмиттеры откалиброваны, магнитные катушки настроены.

В этот момент в лабораторию быстро вошёл Пульс, выглядя взволнованным и запыхавшимся:

– Доктор Соколов! Аномалия меняет конфигурацию. Она формирует что-то вроде… моста или туннеля, направленного прямо на лабораторию!

Гришин напрягся:

– Что это значит? Она готовится к атаке?

– Или к более прямому контакту, – предположил Соколов. – Возможно, она чувствует, что мы активируем модулятор, и готовится к взаимодействию.

– Активируйте немедленно, – скомандовал Гришин. – С защитным протоколом!

– Ещё десять секунд, – ответил Соколов, продолжая вводить команды. Он знал, что Козлова почти завершила внесение модификаций, но им нужно было ещё немного времени.

Внезапно все экраны и мониторы в лаборатории замерцали, показывая странные, быстро меняющиеся узоры, похожие на те, что они видели в виртуальном пространстве при коммуникации с Узлом.

– Что происходит? – требовательно спросил Гришин.

– Он пытается общаться напрямую, – объяснила Козлова. – Через наши системы.

– Активация через три… два… один… – Соколов нажал последовательность кнопок на консоли.

Гравитационный модулятор ожил с низким гудением, которое постепенно нарастало по мере того, как мощные лазеры и магнитные поля создавали сложную конфигурацию сил внутри кольцевой структуры. В центре кольца начало формироваться видимое искажение пространства – крошечное по сравнению с внешней аномалией, но отчётливо заметное.

– Модулятор активирован, – объявил Соколов. – Формируется стабильное гравитационное поле.

– А защитный протокол? – резко спросил Гришин. – Вы активировали его?

Соколов и Козлова обменялись взглядами. Настал момент истины.

– Протокол активирован, – солгал Соколов. – Система работает в соответствии с заданными параметрами.

Гришин кивнул, немного расслабившись.

Искажение в центре модулятора продолжало расти и усложняться. Теперь оно напоминало миниатюрную версию внешней аномалии – те же переливающиеся узоры, та же странная структура, словно соткання из света и искривлённого пространства.

Внезапно из искажения вырвался луч света, соединивший центр модулятора с потолком лаборатории. Через мгновение свет распространился дальше, проходя сквозь структуру станции, как будто она была прозрачной.

– Что это? – воскликнул Гришин. – Это не было частью плана!

– Он устанавливает прямую связь с внешней аномалией, – объяснила Козлова. – Создаёт канал коммуникации.

На всех экранах лаборатории одновременно появились странные символы и узоры – не похожие ни на один из известных языков, но удивительно симметричные и сложные.

– Он… передаёт информацию, – прошептал Соколов. – Через модулятор во внешнюю аномалию, а оттуда…

– На Европу, – закончила Козлова. – К своим захваченным соплеменникам.

Гришин резко повернулся к ним:

– Что? Откуда вы знаете про Европу?

Но прежде чем они успели ответить, их прервал голос станционного ИИ:

«Внимание. Зафиксирована необычная активность в секторе J. Гравитационные показатели стабилизируются. Структурная целостность восстанавливается до нормальных параметров».

Вибрация станции действительно прекращалась. Искажение в центре модулятора продолжало пульсировать, отправляя свои странные сигналы, но без видимых негативных последствий для окружающих структур.

– Он не атакует, – отметил Соколов. – Просто… коммуницирует.

В этот момент в лабораторию стремительно вошёл Верхов в сопровождении нескольких вооружённых солдат.

– Что происходит? – резко спросил он, оценивая ситуацию. – Почему модулятор работает не по протоколу?

– Сэр? – Гришин выглядел сбитым с толку. – Доктор Соколов утверждал, что активировал защитный протокол…

– Очевидно, что нет, – отрезал Верхов. – Иначе аномалия не смогла бы установить такой канал связи.

Он повернулся к техникам:

– Отключить модулятор немедленно! Полное обесточивание системы!

– Нет! – воскликнул Соколов, вставая между техниками и консолью. – Если вы прервёте связь сейчас, это может спровоцировать агрессивную реакцию!

– Отойдите, доктор Соколов, – холодно сказал Верхов. – Вы превысили свои полномочия и поставили под угрозу безопасность станции.

– Безопасность станции? – возмутилась Козлова. – Аномалия прекратила гравитационное воздействие, как только установила связь. Она не представляет угрозы!

– Она передаёт информацию на Европу, – отрезал Верхов. – Информацию, которая может освободить существа, содержащиеся там в контролируемых условиях для исследований.

– Для пыток, вы хотите сказать, – тихо, но твёрдо сказал Соколов. – Мы знаем о ваших экспериментах, полковник. О том, как вы удерживаете этих существ против их воли и пытаетесь превратить их в оружие.

Верхов на мгновение замер, затем его лицо исказилось от гнева:

– Вы ничего не понимаете, Соколов. Эти существа представляют собой технологический прорыв, который может обеспечить нам военное превосходство на столетия вперёд. Их способность манипулировать пространством-временем – ключ к новому поколению вооружений.

– Они разумные существа! – воскликнула Козлова. – Не технологии, не оружие, а живые, мыслящие создания с собственной волей!

– Они топологические аномалии, – возразил Верхов. – Не биологические организмы с правами.

– Форма существования не определяет наличие прав, – парировал Соколов. – Они демонстрируют все признаки разума – способность к обучению, адаптации, коммуникации, абстрактному мышлению…

– Достаточно! – прервал его Верхов. – Солдаты, отстраните доктора Соколова и доктора Козлову от консоли. Технический персонал, приступайте к отключению модулятора.

Солдаты шагнули вперед, но в этот момент искажение в центре модулятора внезапно расширилось, заполняя почти всё пространство внутри кольца. Свет, исходящий от него, стал интенсивнее, а странные символы на экранах начали меняться с ещё большей скоростью.

– Что происходит? – резко спросил Верхов.

– Он почти завершил передачу, – ответил Соколов. – И, я думаю, понимает, что вы пытаетесь ему помешать.

Как будто в подтверждение его слов, все системы в лаборатории внезапно вышли из-под контроля. Экраны мигали, показывая хаотичные данные, оборудование включалось и выключалось само по себе, даже освещение пульсировало в странном ритме.

– Он перехватил контроль над системами, – пробормотал один из техников. – Я не могу ничего сделать!

– Обесточьте всю лабораторию! – приказал Верхов. – Отключите главные энергетические контуры!

– Слишком поздно, – тихо сказала Козлова, глядя на центр модулятора.

Искажение внутри кольца превратилось в сияющий вихрь, из которого теперь исходили волны видимой энергии, распространяющиеся по всей лаборатории. Но вместо разрушения, эти волны, казалось, просто проходили сквозь материальные объекты, не причиняя им вреда.

Внезапно все экраны в лаборатории погасли, а затем одновременно включились снова, показывая теперь один и тот же образ – сложную, симметричную структуру, напоминающую снежинку или мандалу, составленную из бесконечно повторяющихся узоров.

– Он… благодарит нас, – прошептала Козлова, глядя на экраны. – Я чувствую это. Это… выражение признательности.

– Чувствуете? – резко переспросил Верхов. – Что значит «чувствуете»?

Но Козлова не ответила. Она стояла, глядя на экран, и на её лице было выражение глубокого покоя и понимания.

Искажение в центре модулятора начало медленно сжиматься, становясь всё меньше и концентрированнее. Сияние тоже уменьшалось, пока не осталась лишь маленькая, яркая точка в самом центре кольца.

– Сигнал передан, – сказал Соколов. – Он… закончил то, для чего пришёл.

В следующий момент точка света в центре модулятора исчезла, а все системы лаборатории вернулись к нормальной работе.

– Что, чёрт возьми, произошло? – требовательно спросил Верхов. – Что это была за передача?

Прежде чем Соколов успел ответить, голос станционного ИИ объявил:

«Внимание всему персоналу. Внешняя аномалия меняет конфигурацию. Она… отдаляется от станции».

На главном мониторе появилось изображение с внешних камер. Огромное искажение пространства, которое ещё недавно нависало над станцией, действительно начало медленно отдаляться, постепенно меняя свою форму и структуру.

– Он уходит, – тихо сказал Соколов. – Миссия выполнена.

Верхов стоял, глядя на экран, его лицо было мрачным и сосредоточенным.

– Арестовать их, – наконец приказал он. – Всех троих. За саботаж военной операции и превышение полномочий.

Солдаты шагнули вперёд, но в этот момент в лабораторию быстро вошёл Волков.

– Полковник! – обратился он к Верхову. – Срочное сообщение с Европы. Они… они сбежали.

– Что? – Верхов резко повернулся к нему.

– Все образцы, – продолжил Волков. – Они одновременно исчезли из контейнеров. Просто… растворились в пространстве. А затем лаборатория зарегистрировала мощный гравитационный всплеск, после которого они полностью пропали с сенсоров.

Верхов побледнел:

– Когда это произошло?

– Только что, – ответил Волков. – Совпадает по времени с активностью модулятора здесь.

Верхов медленно повернулся к Соколову и Козловой, его глаза сузились от ярости:

– Вы понимаете, что вы наделали? Годы исследований, миллиарды ресурсов… всё потеряно из-за вашего вмешательства.

– Мы освободили разумных существ из заключения, – твёрдо ответил Соколов. – Существ, которых вы пытали и эксплуатировали.

– Они могли дать нам технологии, способные изменить баланс сил во всей Солнечной системе, – процедил Верхов. – А теперь… они свободны и знают о наших способностях и намерениях. Вы представляете, какую угрозу это создаёт?

– Или какую возможность, – тихо сказала Козлова. – Возможность для настоящего, равноправного контакта с новой формой разумной жизни. Не для эксплуатации, а для сотрудничества.

Верхов покачал головой:

– Вы наивны, доктор Козлова. В этом мире сотрудничают только с позиции силы. А вы только что лишили человечество значительного преимущества.

Он повернулся к солдатам:

– Отвести их в карантинный отсек. Полная изоляция, никаких контактов с остальным персоналом станции. Они будут отправлены на Землю для трибунала, как только прибудет следующий транспорт.

Соколов, Козлова и Пульс не сопротивлялись, когда солдаты вывели их из лаборатории. Несмотря на арест и перспективу трибунала, они чувствовали странное спокойствие. Они сделали то, что считали правильным, помогли освободить разумных существ от жестокой эксплуатации.

Когда их вели по коридорам станции, Козлова вдруг тихо заговорила:

– Он не просто благодарил нас. Он… оставил что-то.

– Что ты имеешь в виду? – так же тихо спросил Соколов.

– Во время последнего контакта, когда были эти волны энергии… он оставил что-то в моём сознании. Не контроль, не повреждение… а… знание. Понимание. Как… семя.

– Семя?

– Да, – кивнула она. – Семя понимания их природы, их восприятия реальности. Я чувствую это… растущее внутри меня. Как будто новая часть сознания, медленно разворачивающаяся.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Соколов. – Это не опасно?

Козлова улыбнулась:

– Нет. Это дар. Способ для нас лучше понять их, и для них – лучше понять нас. Первый шаг к настоящему контакту.

– Но мы под арестом, – мрачно заметил Пульс. – Вряд ли нам позволят продолжить исследования.

– Это не имеет значения, – спокойно ответила Козлова. – Первый контакт уже состоялся. И Узел… не исчез. Он просто изменил форму присутствия. Теперь он часть… более широкой сети. И эта сеть будет расширяться.

Соколов понимающе кивнул. Несмотря на их текущее положение, он чувствовал, что произошло нечто гораздо более значительное, чем простое освобождение захваченных существ. Человечество сделало первый шаг к контакту с совершенно новой формой разумной жизни – сознанием, существующим в самой ткани пространства-времени. И этот контакт, как бы ни старались военные его контролировать или предотвратить, уже изменил ход истории.

Глава 5: Узел

Три дня Соколов, Козлова и Пульс провели в карантинном отсеке, фактически под домашним арестом. Им запрещали контактировать с остальным персоналом станции, а все их коммуникации строго контролировались. Единственными посетителями были охранники, приносившие еду, и медики, проводившие регулярные обследования – особенно Козловой, которая подвергалась наиболее тщательным проверкам.

– Они ищут физические изменения, – объяснила она Соколову во время одной из редких возможностей поговорить наедине, когда охранники ненадолго отлучились. – Какие-то материальные доказательства того, что Узел «что-то оставил».

– И?

– Ничего не находят, – она слегка улыбнулась. – Потому что изменения не физические. Это… знание. Понимание. То, чего нельзя увидеть на сканировании мозга или в анализе крови.

Соколов внимательно посмотрел на неё:

– Что именно ты теперь… понимаешь?

Козлова задумалась, подбирая слова:

– Их природу. Структуру их сознания. Они существуют… иначе. Для них пространство и время – не ограничения, а среда обитания. Как для рыбы вода. Они воспринимают реальность через… искривления. Узоры в ткани пространства-времени. Их мысли – это топологические трансформации, их память – свёрнутые измерения, их эмоции – изменения в метрике.

– Это звучит… абстрактно, – заметил Соколов.

– Потому что человеческий язык не предназначен для описания их реальности, – кивнула Козлова. – Но я постепенно учусь переводить. Находить аналогии, метафоры. Точки соприкосновения между нашими способами существования.

– И ты уверена, что это безопасно? Это… расширение сознания?

Козлова положила руку на его плечо:

– Абсолютно. Узел не изменил меня, Алексей. Он просто… поделился. Как учитель, передающий знание ученику. Без принуждения, без вмешательства в мою личность или свободу воли.

Соколов кивнул, чувствуя облегчение. Хотя после контакта с Узлом Козлова казалась немного изменившейся – более спокойной, созерцательной, с каким-то внутренним светом в глазах – она оставалась собой. Той же блестящей учёной, тем же теплым, чутким человеком.

На четвёртый день их неожиданно посетил доктор Волков. В отличие от Верхова, он не выглядел враждебным – скорее, усталым и задумчивым.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, когда охрана оставила их наедине в небольшой переговорной комнате карантинного отсека.

– Как заключённые, – сухо ответил Пульс. – Что, впрочем, соответствует действительности.

– Понимаю ваши чувства, – кивнул Волков. – Но ситуация сложнее, чем кажется.

– Неужели? – Соколов скрестил руки на груди. – По-моему, всё довольно ясно. Военные пытались использовать разумных существ для создания оружия. Мы помогли им освободиться. Военные недовольны.

Волков вздохнул:

– Если бы всё было так просто… Доктор Соколов, вы блестящий учёный, но вы мыслите в чёрно-белых категориях. Реальность гораздо сложнее.

– Просветите нас, – предложила Козлова.

Волков несколько секунд молчал, словно решая, сколько можно рассказать.

– Проект «Европа» начался шесть лет назад, – наконец сказал он. – Когда наши детекторы зарегистрировали первые аномалии вблизи Юпитера. Поначалу мы, как и вы, считали, что это просто необычные гравитационные явления. Но постепенно пришло понимание, что мы имеем дело с чем-то гораздо более… сложным.

– С разумной жизнью, – добавил Соколов.

– Да, – признал Волков. – Но разумной жизнью, фундаментально отличающейся от всего, с чем мы сталкивались раньше. Не биологической. Не основанной на химических процессах. Существующей в измерениях, которые мы едва можем воспринимать, не говоря уже о понимании.