Миф о Большом терроре. Наглая антисталинская провокация. 3-е издание

Например, если считать рост производства в тоннах по одной методике или в деньгах по другой, можно получить разные проценты роста. Это допустимо для таких статистических данных.

Но расстрелянных считают не в килограммах или в пуговицах на пальто, а по головам. Более того, чего их в 1988 году было считать, если они уже давно были подсчитаны, и эти сведения, суммированные по годам, нужно было просто взять в десятом отделе КГБ, бывшем первом спецотделе НКВД, который вёл оперативные учёты?!

А вот если в статистических данных, которые считались по одной методике, есть расхождения с учётом того, что никаких сложных расчётов не требовалось, применялось только одно арифметическое действие – сложение, да ещё сведения получены из одного источника, то первое, что можно предполагать, – манипуляции с подсчётами. Согласны?

Пока для нас важно, что разница в числе жертв даёт нам все основания подозревать: «оперативный приказ» по репрессированию поляков, известный на момент составления Записки комиссией А. Яковлева, совершенно не соответствует тому, который был обнародован после 1992 года как обнаруженный в архивах.

Мне часто читатели задают вопрос: «А что стало с Н. И. Ежовым, за что его судили и расстреляли?»

Я не профессиональный историк, поэтому отвечаю: не знаю. Это профессиональные историки знают, что Николая Ивановича арестовали, судили и приговорили к расстрелу за то, что он, планируя государственный переворот, развязал масштабные репрессии с целью вызвать недовольство народа властью Сталина. Правда, тогда не совсем понятно, зачем он приказал палачам из НКВД эти репрессии проводить с такой степенью секретности, что о них народ узнал только через 50 лет от Комиссии, возглавляемой А. Яковлевым?

Профессиональным историкам не мешает то, что следственного дела Ежова никто в глаза не видел, протокола суда над ним – тоже, приговора – тоже, сообщений в печати о его судьбе не было, в официальных выступлениях руководителей Советского государства о Ежове как о преступнике не было сказано ни слова до 1956 года.

Рассекречены и опубликованы пока только какие-то совершенно нелепые письма Николая Ивановича к Сталину перед якобы арестом, да ещё более… не знаю, как выразиться поприличнее, протоколы его допросов, в которых он признаётся даже в гомосексуализме. У меня такое впечатление, что эти протоколы «нашли» в архивах тоже гомосексуалисты, как в одном анекдоте, в плохом смысле этого слова. Да ещё типы навроде Онотоле Вассермана в интервью рассказывают, что Николай Иванович увлекался спиртом с кокаином, ходят сплетни о его пьянстве. Даже Сталину такие слова о нём приписывают разные мемуаристы.

Версия у меня есть. Никаким алкоголиком, тем более гомосексуалистом, Ежов быть не мог по определению. Он с 1935 года являлся одним из пяти секретарей ЦК ВКП(б), нахождение в секретарях ЦК алкоголика при Сталине – вещь более чем фантастическая.

Молчание официальных лиц о судьбе Ежова (о том же Ягоде были официальные заявления) может за собой скрывать возможное самоубийство Николая Ивановича. Предполагаю, что Николай Иванович чувствовал личную вину за провалы в работе, при нём за границу перебежали несколько высших офицеров УГБ, которым он доверял.

Зато в заслугу Ежову можно поставить разгром троцкистского подполья в СССР, за это его люто ненавидели и ненавидят идейные наследники Троцкого, поэтому на него 656 тысяч трупов повесили.

Но бесконечно жаль, что не дожил Николай Иванович до 1988 года и его не вызвали в прокуратуру для дачи объяснений в рамках доследственной проверки при решении вопроса о начале его уголовного преследования. В 1988 году действовал УПК РСФСР от 1960 года:

«Статья 108. Поводы и основания к возбуждению уголовного дела.

Поводами к возбуждению уголовного дела являются:

1) заявления и письма граждан;

2) сообщения профсоюзных и комсомольских организаций, народных дружин по охране общественного порядка, товарищеских судов и других общественных организаций;

3) сообщения учреждений, предприятий, организаций и должностных лиц;

4) статьи, заметки и письма, опубликованные в печати;

5) явка с повинной;

6) непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков преступления» [1.3].

Особенное внимание обратите на последний пункт, в Комиссии Яковлева было целых два начальника органов дознания: Председатель КГБ СССР и министр МВД СССР (КГБ и МВД – органы дознания), да ещё и Генеральный прокурор СССР. Комиссия заявляет о незаконных репрессиях, то есть об убийствах и незаконных лишениях свободы советских граждан – это преступления. Член Комиссии – Генпрокурор – просто обязан был рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела и опросить в рамках проверки тех из возможных преступников, которые могли ещё быть живыми, любых лиц, которые могли дать сведения о событии, составе преступления, о лицах, к нему причастных. Протокол опроса Н. И. Ежова, если бы он был жив, стал бы бестселлером:

«На вопрос о том, какое я отношение имею к расстрелу по приговорам несудебных органов 656 тысяч человек, отвечаю: вам, гражданин прокурор, нужно меньше употреблять спирта с кокаином. У вас галлюцинации. В Записке Комиссии Политбюро, которой мне инкриминированы эти расстрелы, чётко указано – несудебные органы введены ЦИК. В бытность мою наркомом НКВД такой орган был один – Особое совещание при наркоме НКВД. Его полномочия ограничивались ссылкой или заключением на срок до 5 лет. Всё. До свидания. Постойте, да у вас же ещё и трупов нет! Вот же написано: «В последнее время в средствах массовой информации, обращениях общественных организаций и заявлениях граждан всё чаще и настойчивее ставятся вопросы о розыске мест захоронения репрессированных лиц и увековечении их памяти.

В архивах КГБ СССР нет документальных материалов, содержащих сведения обо всех конкретных местах захоронения, именах похороненных и их числе. В результате опроса бывших сотрудников НКВД и информации, полученной от местного населения, удалось выявить часть участков захоронений. По приблизительным подсчётам, в них погребено около 200 000 человек. Время захоронения тоже установлено приблизительно».

У меня в связи с этим пунктом в Записке тоже появились новые вопросы.

В Записке читаем: «В архивах КГБ СССР нет документальных материалов, содержащих сведения обо всех конкретных местах захоронения, именах похороненных и их числе». То есть часть захоронений документировалась, а часть расстрелянных хоронили где попало без составлений документов? Да ещё, как дальше увидим, сотрудники НКВД получили приказ хоронить с соблюдением мер конспирации, но отчётов о выполнении приказа не оставили? А как они отчитывались о выполнении приказа? Устно? «Начальник, поверь на слово честному чекисту, закопал так, что ни одна живая душа не узнает»?

Даже если допустить, что захоронения на 200 тысяч человек были установлены, то куда делись ещё 600 тысяч трупов, примерно столько же, сколько расстреляно по приговорам троек в 1937–1938 годах? Почему загадочным образом не сохранились документы об этих захоронениях, зато в архивах нашлись расстрельные списки? Не потому ли, что трупы изготовить несколько сложнее, чем бумажки с фамилиями?

Я, кстати, получаю критику и от историков, и от сочувствующих известному правозащитному обществу «Мемориал» (Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество. 04.10.16 включено Минюстом в реестр иностранных агентов. Общество ликвидировано по решению суда 28.02.22 – прим. ред.): «Балаев считает, что если трупов нет, то нет и расстрелянных 656 тысяч. А как же тогда данные архивов? А как же тогда отсутствующие трупы Холокоста? Холокоста тоже не было?».

Господа «абажуры», о Холокосте я не знаю, я им не занимаюсь. Только, видите ли, в чём дело: у Сталина с Ежовым не было абажуров из человеческой кожи, мылом из жира троцкистов они не мылись, в крематориях расстрелянных не сжигали.

Понимаете, даже обычного уголовника-убийцу, уничтожившего труп жертвы так, что никаких следов трупа, материальных улик уничтожения трупа не осталось, осудить за убийство невозможно, даже если имеются свидетели убийства.

Вы можете всем «Мемориалом» прийти в полицию и написать заявление, что какой-то гражданин на ваших глазах зарезал человека, но пока у полиции не будет трупа или других материальных подтверждений убийства, по вашему заявлению будут приниматься только решения об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления. «Нет тела – нет дела».

Да ещё далёкие от практики применения уголовного законодательства люди могут считать, что если преступление совершено давно, да ещё преступники давно умерли, то прокурор может не принимать никаких процессуальных решений по заявлению о преступлении, да ещё лично получая информацию о нём, как Генпрокурор Сухарев, заседая в Комиссии по реабилитации. Это совершенно не так. В любом случае это заявление должно быть оформлено как сообщение о совершённом преступлении, по нему должна быть проведена проверка и принято процессуальное решение: возбуждение уголовного дела либо отказ в его возбуждении.

Почему Генпрокурором СССР Сухаревым, получившим информацию о незаконных репрессиях, не рассмотрен вопрос о возбуждении уголовного дела? Почему в рамках рассмотрения этого вопроса не предпринято прокуратурой никаких действий по установлению события преступления, состава, возможной причастности к нему конкретных лиц?

Ответить на этот вопрос я сам уверенно могу. Прокурор мог отказать в возбуждении уголовного дела по статье УК РСФСР 102. «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах» в отношении тех, кто причастен к массовым убийствам советских граждан в 1937–1938 годах за истечением сроков давности, либо за смертью лиц, причастных к событиям 1937–1938 годов, но событие преступления он установить всё равно был обязан.

Событие убийства – это только труп или его части со следами убийства. Ничего другого. Такое: «В результате опроса бывших сотрудников НКВД и информации, полученной от местного населения, удалось выявить часть участков захоронений. По приблизительным подсчётам в них погребено около 200 000 человек. Время захоронения тоже установлено приблизительно» – не прокатывает. Так на Сталина и жертв хана Батыя можно навесить. Пришлось бы копать в установленных местах захоронений. Копать с соблюдением процессуальных норм. И могли выясниться неожиданные факты. Могло выясниться, что на Бутовском полигоне закопаны не жертвы 37-го года, а немцы. Во время войны на полигоне находился большой лагерь военнопленных. Военнопленных немцев не отвозили хоронить, если они умирали или были расстреляны (расстреливали по приговорам трибуналов тех из них, кто совершил преступления против мирного населения), на общегородские кладбища.

Хоть одно захоронение жертв массовых расстрелов 1937 года обязательно нужно было найти! Хотя бы одно! Точно датированное, с установлением лиц, способа убийства, орудий убийства… с нормальным процессуальным сопровождением. Ничего не найдено до сих пор. События преступления, массовых расстрелов 1937–1938 годов, мы не имеем до сих пор. Мы имеем только политическое заявление ЦК КПСС да документы, «обнаруженные» в архивах. Я не зря кавычки применил. Тем, какие попытки до сих пор предпринимаются представить любое обнаруженное захоронение захоронением 37-го года, поговорим позже. После того как рассмотрим «обнаруженные» в архивах документы. Начнём с самого начала, с момента «обнаружения»…

ГЛАВА 2. «НЕЗАВИСИМЫЕ» ЭКСПЕРТЫ

Я не единожды сталкивался с вопросом, который задавали мне в переписке профессиональные историки (я очень часто их поминаю, но куда ж от них деться): какие у меня есть основания не доверять нашим архивам?

У меня для них есть встречный вопрос: вы, господа, сами хорошо знаете, что происходило с нашими архивами, если вы им так доверяете, особенно в части сохранности и подлинности документов, касающихся острых вопросов истории СССР?

Дело даже не в том, что архивы – это, в представлении некоторых, особо одарённых, подобие Ковчега Завета, который Моисей смастерил. Если кто-то непосвящённый только попробует на него покуситься – молнией насмерть шарахнет. Архив – обычный склад бумажек. Эти бумажки в нём разложены по папкам и с разной степенью аккуратности каталогизированы. Ничего священного, так сказать, это хранилище само по себе не представляет. Как всякий склад – охраняется. Одни архивы охраняются лучше, другие – хуже. Что-то украсть из архива – да не особо сложное дело. Кто в них был, тот знает, что при выходе посетителей до трусов не раздевают, а сотрудник архива далеко не всегда держит в поле своего зрения посетителя, который получил для работы архивное дело.

Ну а если сам архивист – человек недобросовестный, то на этом складе бумажки и в форточки вылетают. А вместо них в дела вшивается что попало.

Там, где хранятся секретные документы – там строже. Но туда даже историков не допускают. Точнее, раньше не допускали и сегодня не допускают, но в нашей современной истории есть моменты такие, что волосы дыбом. Вы представляете ситуацию, когда банду фальшивомонетчиков банк принял на работу охранниками?

После разгрома ГКЧП те, кто тогда находился в сознательном возрасте, помнят, какой бедлам начался в стране. Но историки, свято верящие в архивы, умудрились напрочь забыть, что в те годы произошло с этими складами бумаги, особенно с теми, в которых находились документы, касающиеся деятельности репрессивных органов и коммунистической партии.

Давайте кое-что вспомним. Например, про такой Указ Ельцина:

«… Об архивах Комитета государственной

безопасности СССР

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР

документов архивов Комитета государственной безопасности СССР, создания условий по использованию их для нужд науки и культуры народов РСФСР п о с т а н о в л я ю:

1. Передать архивы центрального аппарата Комитета

государственной безопасности СССР и его управлений в республиках в составе РСФСР, краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда.

2. Контроль за выполнением Указа возложить на Прокуратуру РСФСР, Комитет государственной безопасности РСФСР и Комитет по делам архивов при Совете Министров РСФСР.

3. Настоящий Указ вступает в силу с момента подписания.

Президент РСФСР Б. ЕЛЬЦИН

Москва, Кремль

24 августа 1991 года

№ 82» [2.1].

Почему-то у самого Ельцина особой веры в архивы не было. Как следует из текста Указа, там даже есть опасение насчёт уничтожения документов. Поэтому подельники Бориса Николаевича по развалу СССР, для пущей сохранности документов, для «создания условий по использованию их для нужд науки и культуры народов РСФСР», после подписания Указа впустили в эти склады банду «фальшивомонетчиков».

1991 год – удивительный! Это целая историческая эпоха! Эпоха дурдома. Поразительно, тогдашняя власть даже не скрывала того, что архивы были отданы в распоряжение проходимцев и сволочей…

Такой же Указ Ельцин подписал и по архивам КПСС:

«… О партийных архивах

В связи с тем, что КПСС была частью государственного аппарата, образовавшиеся в ее деятельности документы подлежат государственному хранению.

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов партийных архивов п о с т а н о в л я ю:

1. Передать Центральный партийный архив Института теории и истории социализма ЦК КПСС, текущий архив Общего отдела ЦК КПСС, партийные архивы обкомов и крайкомов КПСС, Московского и Ленинградского горкомов КПСС в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда.

2. Контроль за выполнением настоящего Указа возложить на Комитет по делам архивов при Совете Министров РСФСР.

3. Настоящий Указ вступает в силу с момента его подписания.

Президент РСФСР Б. ЕЛЬЦИН

Москва, Кремль

24 августа 1991 года

№83» [2.2].

24 августа 1991 года – третий день после ликвидации печально известного «Августовского путча» ГКЧП. Время вообще было очень весёлое. Долго потом в ФСБ рассказывали, как их коллеги ещё по КГБ жгли на Лубянке, в краевых и областных управлениях КГБ, те агентурные дела, которые хранились в архивах. Фактически Указом Ельцина архивы были рассекречены. Утечка сведений даже о той агентуре, которая давно не использовалась, могла нанести такой колоссальный вред спецслужбам, что понадобились бы десятилетия на их восстановление. Тем более что Верховный Совет РСФСР совершил национальное предательство. Да, именно тот Верховный Совет, который современные левые, ненавидящие Ельцина, считают последним органом Советской власти. Его Президиум сформировал Комиссию по приёму-передаче документов на государственное хранение из архивов КГБ и КПСС, включив в эту Комиссию группу экспертов из иностранных агентов. Ту организацию, в которой состояли эти эксперты, даже ещё в конце 80-х годов открыто называли содержанкой ЦРУ. До 2016 года члены этой организации пытались изображать из себя девственниц-монашек, пока окончательно не была поставлена точка в 2016 году. Сама нынешняя власть, для утверждения которой правозащитное общество «Мемориал» (я о нём веду речь) сделало неимоверно много, признала его иностранным агентом, т. е. организацией, получающей финансирование из-за рубежа от нежелательных для российской власти структур.

Я человек не кровожадный, но за ту Комиссию и экспертов в её составе председатель Президиума Верховного Совета СССР Руслан Имранович Хасбулатов и весь Президиум подлежат суду, который может в отношении этой банды вынести только один справедливый приговор – ВМН. И лучше не пуля, а – верёвка. Без мыла.

Тем же, кто до сих пор 3 октября натирает глаза луком, чтобы изобразить страдания по расстрелянной Ельциным той «Советской власти», нужно дать талончики в поликлинику для обследования у психиатра.

Самое поразительное, что никто даже не только не пытается скрывать того, как была осуществлена самая наглая за всю новейшую историю историческая фальсификация, этим даже хвастаются, ставят себе в заслугу борцы со сталинизмом. Открываем сайт Общества «Мемориал», статья «Экспертное заключение по делу КПСС (1992)» [2.3]:

«23 и 25 августа 1991 года своим указом Б. Н. Ельцин приостановил деятельность КПСС, а 6 ноября 1991 – запретил. В 1992 году началось «дело КПСС». В ответ депутаты Верховного Совета подали жалобу в Конституционный суд. Члены «Мемориала» Никита Охотин, Никита Петров и Арсений Рогинский в качестве экспертов Комиссии по организации передачи-приёма архивов КПСС и КГБ на госхранение по просьбе Конституционного суда подготовили экспертное заключение о деятельности КПСС и КГБ».

Сначала архивы КГБ и КПСС Указами Ельцина были у КГБ и КПСС изъяты, т. е. фактически рассекречены, полностью рассекречены, а потом в них был заброшен десант экспертов для поиска документов, изобличающих преступную суть КПСС. А в эксперты были назначены самые отмороженные антикоммунисты – мемориальцы. Да ещё и сам суд, который должен был оценивать доказательства, представленные этими экспертами, этих же экспертов, представляющих сторону обвинения, и назначил.

Ситуация примерно такая же, как если бы вы судились с соседом из-за денежного долга, и на ваши оправдательные заявления, как ответчика, что вы никаких денег не брали и расписок не давали, судья заявил бы:

– Дайте истцу ключи от дома ответчика, пусть истец пойдёт и проведёт обыск в доме ответчика, поищет там расписки и нам их предоставит.

На все ваши, ответчика, вопли протеста, ответ:

– У вас есть основания сомневаться в честности вашего соседа? Утверждаете, что тех расписок, которые он в вашем доме нашёл, вы не писали? Экспертизу хотите? Суд ваше ходатайство не считает нужным рассматривать, возвращайте соседу деньги и не парьте суду мозги разной процессуальной ерундой.

Ситуация настолько абсурдная в своей сюрреалистичности, что можно подумать о её неординарности, беспрецедентности. Не спешите с таким выводом. «Лейпцигский процесс» 1933 года, поджог здания рейхстага. Фашисты сами подожгли рейхстаг, сами сфабриковали улики против коммунистов и попытались обвинить коммунистов в поджоге, доказывая их виновность сфабрикованными уликами. В результате Георгий Димитров, выступая на процессе, доказал, что всё происходящее – политический фарс, но коммунистическая партия в Германии получила статус преступной организации.

Так что, никакой беспрецедентности. Калька. С фашистов. Впрочем, с немецких фашистов. Российский Конституционный суд всего-навсего планировал воспользоваться услугами отечественных фашистов. Если вы понимаете, что фашизм – это не про евреев, это крайняя степень антикоммунизма, то с политической классификацией правозащитного Общества «Мемориал» у вас проблем не будет. Впрочем, эти «правозащитники» особенно и не маскируются. Я сейчас процитирую слова одного из этих деятелей, которые он произнёс в интервью «Эхо Москвы», рассказывая о Сталине, как об организаторе террора: «Ведь в годы войны то же самое делалось по отношению к немецким оккупационным войскам, выкрадывались генералы, но их не в плен брали, вывозили в лес и убили. Генерал Ильген, группа Кузнецова. Или подсыпалась отрава в котлы немецких полевых кухонь. На самом деле недостойные методы борьбы. Терроризм – оружие слабых. Но такова история, мы это понимаем. Но оправдывать сегодня такие методы, по-моему, это аморально (выделено при цитировании мной – автор)» [2.4].

Извините, но за это высказывание говорун должен корячиться реальный срок на нарах:

«Статья 354.1. Реабилитация нацизма

(введена Федеральным законом от 05.05.2014 N 128-ФЗ)

1. Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершённые публично, –

наказываются штрафом в размере до трёхсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до двух лет, либо принудительными работами на срок до трёх лет, либо лишением свободы на тот же срок.

2. Те же деяния, совершённые лицом с использованием своего служебного положения или с использованием средств массовой информации, а равно с искусственным созданием доказательств обвинения, – наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от одного года до трёх лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок с лишением права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на срок до трёх лет» [2.5].

Если кто не понял, поясняю: гитлеровцы считали наших партизан и подпольщиков террористами и бандитами, поэтому заявляли, что на них не распространяются никакие законы, как на военнопленных. Поэтому расстреливали, вешали, истязали наших граждан, оказывающих сопротивление захватчикам на оккупированных территориях, как бандитов и террористов. Признание наших партизан и подпольщиков террористами является прямым оправданием преступлений нацизма на территории СССР.

А фамилия этого откровенного фашиста, маскирующегося под правозащитника – Никита Петров – один из группы тех экспертов, которые «обнаружили» в архивах приказ НКВД № 00447 и всю сопутствующую ему макулатуру о Большом терроре.

После этого вам, думаю, станет понятней, почему любимое словечко мемориальцев – репрессии, в «обнаруженных» ими «архивных» документах НКВД – через слово, как будто Сталин и чекисты заранее озаботились тем, чтобы документы об их преступной деятельности в отношении советского народа обнаружили члены общества «Мемориал» и публика даже не сомневалась в их преступности. Сами писали и складывали в архивы документы, в которых – «репрессировать всех!», «расстрелять каждого второго!», «каждого первого – посадить!», «остальным – охранять!».

Мы на всю комиссию этих экспертов ещё посмотрим внимательней, одним Петровым не ограничимся. Это необходимо сделать: сам состав комиссии и те, кого она привлекала к работе – уже улика. Против этих фашистов, которые «искали» в архивах документы о преступлениях сталинизма.