Противотанкист. Книга 3. Ополченцы

– Как дела, сержант? – подошёл ко мне капитан Прокудин, когда я уже почти закончил разбираться с наличием личного состава.

– Хреново, товарищ капитан, от взвода только половина в живых осталась. А вот кто убит, и кто ранен, не скажу. Списков личного состава у меня не было, а всех бойцов я не знаю. Вот те, что остались, отдельно записаны легкораненые. – Подаю я листок с фамилиями.

– Плохо, товарищ сержант, что боем вы не управляли и бойцов не знаете. Вот список вашего взвода, сверишь со своим, и отметь тех, кто в строю, остальных запишем в безвозвратные потери.

– А как в рукопашной управлять? Да и не обучен я взводами командовать. – Отмазываюсь я.

– Да видел я всё, сержант. Сам вот не удержался, и с третьим взводом на подмогу поехали. – Кивает он на свою перевязанную кисть левой руки. – Полроты полегло, но противника одолели. Занимайте позиции на восточной опушке и окапывайтесь. Я немного погодя подойду. Колечко у нас намечается, артиллерист. Так что не расслабляйтесь. – Чуть тише добавляет он.

– Прорвёмся, товарищ капитан. Бывало и хуже. Ещё и не из такой глубокой … расщелины выкарабкивались. – Не стал я выражаться при начальнике штаба.

– Прорвёмся, конечно, только раненых много, технику опять же бросать… – Отмахнув мне здоровой рукой, начинает рассуждать капитан, уходя в направлении штаба.

Возвращаюсь к своим и, озадачив Афоню составлением списков потерь личного состава, веду бойцов взвода на позицию трудармейцев. Как я успел заметить, потери они понесли немалые, а вот окопы начинали копать первоначальным составом, поэтому справедливо рассудив, что места всем хватит, я и решил занять пустующие стрелковые ячейки. Как говорится – кто первым поспел, тот и пострел. Приказ я получил, – «занять позиции на восточной опушке», а так как опушка она большая, то и займём те позиции, которые более выгодны в тактическом плане.

– Здорова, славяне! – подойдя к линии окопов, приветствую я ближних ко мне мужиков, орудующих сапёрными лопатами.

– Здравия желаем, товарищ командир. – Нестройным хором отвечают двое бойцов, выпрямившись в неглубоком ещё ходе сообщения. Хотя больше всего они походили на бригаду землекопов, в своих чёрных фуфайках и кепках, которой по сути дела и являлись. Но боевое оружие, находящееся под рукой в стрелковых ячейках, а также армейские плащ-палатки, отличало гражданских от военнослужащих. Конечно «человек с ружьём», это ещё не настоящий солдат, и даже первый бой, не сделает из военнослужащего – солдата. А вот первая рукопашная? Это страшно. Когда глаза в глаза, и ты видишь, что первый, убитый тобой враг, отошёл на тот свет… В динамике боя рефлексировать некогда, тех кто выживет, нахлобучит потом, но накроет обязательно. Так что передо мной стояли именно что солдаты, заглянувшие в глаза смерти, а не просто военнообязанные.

– А где ваш командир, товарищи красноармейцы? А то я с пополнением пришёл, так что познакомиться бы не мешало. – Спрашиваю я.

– Убили нашего лейтенанта. Сегодня только назначили и в рукопашной убили. Бригадир за него остался – Владимир Семёнович. – Отвечает один из бойцов.

– И где мне его найти? – Уточняю я.

– Да вон он, сам к нам идёт. – Указывает боец на своего командира.

С подошедшим к нам кряжистым, широкоплечим, уже не молодым «комбригом», мы быстро нашли общий язык, да и места в намечающейся траншее, хватало на всех. Тем более у Семёныча нашлось в запасе главное оружие пехотинца – это лопаты. И не обычные МПЛ, а БСЛ, то есть большие сапёрные. Так что бойцы приступили к совместному оборудованию взводного опорного пункта, так же, как перед этим, вместе сражались в рукопашной (только трудармейцы воевали с другой стороны шоссе), тем более после объединения получился полнокровный взвод. Причём как выяснилось из зольдбухов, воевали мы с так называемой 15-й мотоциклетной ротой эсэсовского полка (естественно спешенной). Во время артподготовки мотоциклисты подобрались к перекрёстку, а когда началась атака, они попытались захватить как саму переправу, так и плацдарм на западном берегу реки. Это у них почти получилось, и пока остатки шестой роты перебегали через мост, немцы сели им на хвост, и на плечах отступающего противника захватили переправу. Сапёры поначалу растерялись, и не произвели подрыв (когда немцы ворвались на мост, на нём ещё оставались наши бойцы), а потом уже не успели. Если бы не разведчики, наша контратака и заградительный миномётный огонь, фрицы бы успели занять оборону и, закрепившись и подтянув бронетехнику, ударили бы по батальону с тыла. Может быть и не ударили, но выбить эсэсовцев с плацдарма, мы бы точно уже не смогли. Каких-то десять минут, и шесть единых пулемётов, не оставили бы нам ни одного шанса. Это не считая артиллерийской поддержки, а про такую мелочь как лёгкий миномёт и винтовки, можно и не упоминать. Так что нам повезло, что следом за мотоциклистами проскочило не так много пехоты, а своим броневзводом фрицы рисковать не стали. Хотя может это и не пехота была, а пионерское усиление, тогда понятно, почему мост не взорвался сразу. Его вместе с самоходкой подорвал ценой своей жизни последний из сапёров, который дежурил у переправы, о чём и поведал мне тёзка Высоцкого, в процессе знакомства и озадачивания личного состава. А вот «комбригом» Семёныча окрестил как обычно я, но это для так сказать внутреннего потребления. Воинского звания у бугра не имелось, а такой должности как бригадир, в стрелковой роте РККА нет. А если перевести на армейские деньги, то бригадир – это командир строительной и не только бригады, сокращённо комбриг. Ходит же анекдот, про командира танкового корпуса, хотя под Москвой несколько таких командиров сражалось, и это не анекдот.

«Когда враг подошёл на ближние подступы к Москве, то со складов полигонов и баз длительного хранения, начали вытаскивать всю боевую технику, лишь бы она стреляла. Танки без двигателей и гусениц устанавливали на перекрёстках дорог, закопав их по башню, обеспечив боеприпасами, экипажем, и иногда телефонной связью, превратив их в бронированные огневые точки, сокращённо БОТ. Командиры таких огневых точек и называли себя «командирами танковых корпусов». Иногда случались и казусы, когда вышестоящему командованию звонил командир огневой точки и, представившись командиром танкового корпуса, спрашивал, – что ему делать?»

Но это совсем другая история и здесь она ещё не случилась. Разместив пулемётчиков и стрелков в окопах, распределяю для каждого сектора обстрелов, а сам занимаю свободную стрелковую ячейку на левом фланге и наблюдаю за противником. Не успел я толком осмотреться, как подошли комбат с начальником штаба и ещё двумя младшими «офицерами», встали за деревьями недалеко от меня и начали «любоваться окрестностями».

– Ну, что скажешь, начальник штаба? Ты же у нас голова. – Спросил комбат, когда все насмотрелись на противоположный берег реки. – Правда, бестолковая. Нет, чтобы подумать, так он в атаку попёрся. – Тут же добавил он. Не обращая внимания, на уже видимо не первую подъёлку, капитан Прокудин начал вводить всех в курс дела.

– На данный момент противник обошёл нас ещё и с востока, но он в Гжатск рвётся, поэтому на нас время тратить не будет, во всяком случае, пока. Так что колечко у нас намечается. Если будем сидеть в обороне, то продержимся ровно до того момента, пока у нас не кончатся боеприпасы, а потом нас возьмут голыми руками. А так позиция здесь хорошая, мы как раз в междуречье и на севере две реки сливаются в одну. Получается, с трёх сторон мы прикрыты, правда только от бронетехники, пехота форсировать реки может. Остаётся ещё южное направление. А вот там, немцы могут пройти хоть на чём, хотя на танках в лес они не сунутся, но нам и пехоты хватит. Устроить засаду больше не получится, противник наступает осторожно, при поддержке артиллерии, а вот с ней у нас нечем бороться. Сейчас кольцо ещё не плотное, да и полк нам может помочь, нанеся отвлекающий удар. Связь по рации у нас пока действует. А вот чем дольше мы здесь сидим, тем меньше у нас шансов на прорыв, и деваться нам потом будет некуда.

– Так что ты предлагаешь?

– Выслать разведку в северном и западном направлениях, а после полученных результатов, прорываться, а потом отходить на Гжатск, взорвав за собой второй мост.

– А если немцы к тому времени займут город? А варианты прорыва на восток и на юг ты не рассматриваешь?

– Если наступать на восток, то этого он нас только и ждут. Покрошат из пулемётов на окрошку, а потом артиллерией добавят. Если кто до реки доберётся, там в реке и утопят. А с юга скоро остальные части эсэсовской дивизии подойдут.

– Вот именно, так что быстрей действовать надо. Высылай разведку на север и запад, да и про юго-восток не забудь, а я пока обороной с юга займусь. Две зенитки у нас в козырях, так что прорвёмся. Что ты там локаторы свои раскидал, артиллерист? Дуй сюда, дело для тебя есть. – Машет мне рукою комбат.

Вылезаю из окопа, подхожу к командирам, докладываю.

– Товарищ майор, сержант Доможиров по вашему приказанию прибыл.

– Прибыл он. Всё слышал? – Спрашивает командир батальона.

– Вы так громко разговаривали, что только глухонемой бы вас не услышал. – Не стал скрывать я.

– Молодец. Передавай командование взводом младшему лейтенанту, – показывает он на одного из «офицеров», – и дуй за своими пушками. Через полчаса всем быть на южной опушке.

– Понял. Только вместе со мной тут ещё четверо артиллеристов, – как с ними быть?

– Раз с тобой, забирай. Всё у тебя, сержант?

– Всё, только пешком мы туда-сюда не успеем.

– Вот ушлый какой, дай ему локоть… Не успеете, расстреляем. Ладно, на шоссе стоит два газика, забирай их себе, скажешь, я приказал.

Представив Афоне мамлея, прощаюсь и, забрав своих, «на рысях» уходим к машинам. По пути объясняю дяде Фёдору его задачу. С собой забираем только оба пулемёта, и короба со снаряжёнными лентами, а также всякую мелочёвку. Два ящика с маузеровскими патронами и остальные трофеи, оставляем «пешмерге», которая теперь вливалась в шестую роту. Занимаем места в полуторках, и мчимся на огневые позиции своей батареи. В ста метрах от опушки разъезжаемся в разные стороны, я с порожним грузовичком направо, остальные налево. Ваньку взводного, я застаю в расчёте у Мишки, поэтому передав приказ комбата, цепляем орудие, грузим в кузов снаряды, и едем на позиции пятой стрелковой роты. Передки решаем забрать вторым рейсом, всё-таки ГАЗ-АА, не артиллерийский тягач, да и дополнительный боекомплект нам не помешает. По пути соскакиваю с машины и бегу за своим расчётом. Там уже всё готово к транспортировке, поэтому забираю свой вещмешок и заскакиваю в кузов. С сожалением окинув взглядом хорошую позицию, устраиваюсь на снарядных ящиках и стучу по крыше кабины. Полуторка стартует с места, и мы едем догонять своих. В машине только штатный расчёт, остальные идут пешком. Но от огневой моего орудия до места назначения всего полтора километра, так что прогуляются и авось не заблудятся. По времени мы уложились, а Ванька приехал даже раньше, могли и ещё быстрее, но в некоторых местах машины приходилось толкать, в лесу попадались низинки, и даже на небольших уклонах лошадиным силам моторов, приходилось помогать своими. Всё-таки грязь и русские дороги, это неразрывные понятия. Но при помощи пердячего пара и русского мата, все трудности мы преодолели.

Когда добрались до опушки, то второе орудие уже установили в окопе рядом с дорогой, а взводный с комбатом решали, – где разместить наше? И видимо пришли к «консенсусу», потому что когда я подошёл и доложился, меня тут же послали… Вместе с пушкой, на юго-восточную опушку. А вот тут уже пришлось впрягаться, и тащить орудие силами расчёта, полкилометра лавируя между деревьями. Но грязи тут почти не было, в основном трава и опавшие листья, так что справились. Часть снарядов помогли принести Мишкины бойцы, остальное доставит запасной расчёт. Позиция у нас в самом углу леса, который и выступает на юго-восток, поэтому установив орудие и приготовив его к стрельбе, сразу начинаем оборудовать огневую позицию с круговым сектором обстрела. Если второе орудие перекрывает сектор в 180 градусов с запада на восток, то наша сорокапятка может стрелять как на юго-запад, так и на северо-восток. Но основной вектор стрельбы у меня юго-восточный, у Мишки южный. Грузовики укатили за остатками боеприпасов и зарядными ящиками, со своим я отправил Федьку, наказав ему пошукать снарядов.

Не успели мы толком окопаться, как началась стрельба к востоку от нас. Причём не просто ружейная перестрелка, а нормальная такая войнушка, с пушками и возможно танками, потому что канонада приближалась к нам достаточно быстро. Но ещё быстрее к нам приближалась колонна противника с юга, которая двигалась по Гжатскому тракту, и её голова была уже в километре от Алексеевки. Вовремя мы подсуетились, ещё полчаса, и пришлось бы окапываться под огнём неприятеля, или стрелять с необорудованной позиции. Но пока время ещё есть, от нас до Алексеевки два километра, так что подождём, когда подойдут остальные силы, так как в ГПЗ судя по всему, мотоциклетная рота эсэсовского полка. Четыре броневика и дюжина мотоциклов натолкнули меня на эту мысль. Как наиболее слабое звено среди землекопателей, у орудия я один, пока в наблюдении, но при необходимости и стрельнуть могу. А народу чтобы копать хватает. Запасной расчёт притащил снаряды, так что с боеприпасами у нас порядок, поэтому сразу припахали мужиков копать ровики для бэка и укрытия для личного состава.

Оглядываюсь вокруг. Ага. Слева от нас из леса в деревню Сноски перебегает повзводно какое-то подразделение, скорее всего шестая рота. А из деревни в рощу «треугольная» стартует уже поотделенно. Хотя как исходная позиция для атаки роща не катит, но это на изготовившегося к бою противника, а вот для контратаки во фланг, вполне. Не понял? А что это фрицы, не успев доехать до деревни, спрыгивают с мотоциклов и залегают на западной обочине дороги, фронтом на восток? Звук выстрела, и загорелся один бронеганс, потом снаряды стали рваться на тракте, и остановился ещё один броневичок. Судя по звуку выстрела и разрыву, стреляют сорокапятки. Но это точно не мы, так как стрельба раздаётся с востока. А вот и пулемётные очереди, но это не фрицы. А вот и фрицы начали отвечать. Один броневик съехал влево, второй вправо. Не повезло правому, он загорелся, а вот левый открыл огонь из своей автоматической пушки, калибра 20-мм. Видимость мне закрывают постройки в деревушках Молчаново и Алексеевка, и пока тех, кто атакует немцев, я не вижу. А вот занявших оборону фрицев, вполне. Так что можно помочь, но приказа на открытие огня мне никто не отдавал, поэтому пока наблюдаем и ждём.

– Готово, командир! – докладывает мне Иннокентий.

– Устанавливай орудие и… К бою! – подаю я общую команду для всех. Но осмотрев позиции, оставляю у пушки минимум расчёта, остальные продолжают копать. Теперь уже стрелковые окопы вокруг орудия, два двухместных на флангах и один в тылу. Как говорится – на пехоту надейся, а сам не плошай. Махру могут и в атаку кинуть, а нас оставить прикрывать прорыв, или отход, это уж как пойдёт.

– Броневик видишь? – спрашиваю у Кеши, подойдя к пушке и показывая рукой направление.

– Смутно.

– А сейчас? – подставляю я к Кешкиным глазам бинокль.

– Сейчас вижу.

– Достать сможешь?

– Это вряд ли. Километра полтора до него. Пристрелка нужна. А бронебойными хрен пристреляешься, тем более у него только полкорпуса видно, да и на месте он не стоит, челночит туда-сюда.

– Почти два – уточняю я. – А бронебойными и не надо, стреляй гранатой. У него броня картон, да и от осколков другим фрицам достанется. Не попадём, так хоть напугаем. Запоминай ориентиры.

– Ну, если только напугать. Корректируй, Коля. – Склоняется наводчик к прицелу, уяснив для себя реперы наводки. Осмотрев ещё раз местность перед собой, и не увидев больше перемещений нашей пехоты, решаюсь на авантюру.

– Ориентир два, правее 0-05, заряжать осколочным…

– Отставить. – Раздаётся окрик комбата. – Ты что, сержант, охренел? Хочешь атаку сорвать?

– Никак нет. Не хочу. Мы бы аккуратненько, никто бы и не заметил. – Отвечаю я.

– Куда хоть стрелять хотел? – Прикладывает к глазам бинокль майор и смотрит на поле боя.

– Горящий броневик на дороге возле деревни видите?

– Угу. – Кивает комбат, не отрываясь от бинокля.

– Вот от него туда-сюда катается пушечный броневик и стреляет по нашим. Его мы и хотели успокоить.

– И что, попадёте с такой дистанции?

– Можем и не попасть, но там на обочине лежит много живых фрицев, так пусть лучше мёртвые валяются.

Пока мы разговаривали, что-то взорвалось на поле боя, а потом вверх повалил столб чёрного дыма, но это со стороны наступающих наших танков. А сразу после взрыва, над рощей «треугольная» взвилась ракета красного дыма.

– А вот теперь открывайте огонь. И смотрите, чтобы по атакующей роте не один пулемёт не стрелял.

– Куда бить-то? – Спрашивает Кеша.

– Цель та же, осколочным. Орудие.

– Выстрел.

– Откат нормальный.

– Расчёт к бою! – Даю я новую вводную, не отрываясь от бинокля. Сейчас будем стрелять беглым, поэтому нужна вся команда. Снаряд ушёл с перелётом, так что корректирую прицел, и после следующего разрыва на полотне дороги, командую.

– Гранатой, взрыватель осколочный, четыре снаряда беглым. Ор-рудие! – И после завершения очереди. – Правее 0-01. Орудие. – И так после каждого выстрела, начинаем закатывать гансов в щебёнку. Но это Иннокентий уже самостоятельно закатывает, я же ищу новые цели, параллельно приглядывая за пехотой. Хорошо пошли, но только один из взводов развернулся в нормальную цепь, два других наступают организованной толпой, но хоть направление выдерживают – и то хлеб, зато бегут быстро. А вот и первый нежданчик, хотя чего-то подобного я ожидал. В двухстах метрах от деревни Молчаново, роту обстреляли из станкового пулемёта, причём из перелеска с дистанции шестьсот метров. А вот этот фриц поторопился, потому что от нас до него всего километр. Останавливаю стрельбу и указываю наводчику новую цель. Пять выстрелов и всё готово. Пулемёт, правда, заткнулся уже после третьего, но пару снарядов добавили на всякий пожарный.

А что у нас с пехотой? Правофланговый взвод залёг, а вот два других зацепились за северную окраину Молчаново, и пошли «побираться» по хатам. Ну, в смысле зачистку устроили. А на тракт выскочили два танка БТ, и один из них зачем-то рванул на юг, стреляя из пушки и пулемёта. А вот второй, переехав дорогу, развернулся кормой к Алексеевке и, остановившись, открыл огонь вдоль обочины, поджидая свою пехоту. Которая, судя по ружейной перестрелке, подходила с востока. В атаку на деревушку Заболотье, перешла и пятая рота, но её поддерживало второе орудие, да и мы слегка помогли. Немцы там почти не оказали сопротивления, отойдя к югу. Зато из Анисово роту обстреляли, замедлив продвижение правофлангового взвода, но с расстояния в километр, особого урона из стрелкового оружия не нанесёшь, да и Мишка с расчётом не дремал, отстрелявшись по огневым точкам, а потом и миномётчики подключились. Но они уже стреляли на пределе дальности, так что рассеивание получилось большое. Да и сама деревня не маленькая, поэтому эффект вышел чисто психологический, хотя стрелять фрицы перестали.

Шестая рота на достигнутом не остановилась, а перегруппировавшись, пошла дальше на юг. Атаку теперь возглавил правофланговый взвод, который, даже не заходя в Молчаново, с места в карьер рванул в перелесок, а следом за ним подтянулась и вся рота. Взвод мотокопытных переправился по мосту через реку, чтобы установить контакт с танкистами, а из леса стали выезжать грузовики с ранеными и тылами, и через деревни Сноски и Молчаново отходить в Алексеевку. Видимо иллюзий на успешную оборону никто не питал, и командование старалось как можно быстрее освободиться от обоза. Приказав нам оставаться на месте, комбат ушёл вправо вдоль опушки, а минут через пять, по дороге на Заболотье выехало два газика, один из них с пушкой. Машина с сорокапяткой въехала в деревушку, а полуторка без прицепа повернула налево.

Немцы атаковали пятую роту со стороны Анисово, видимо надеясь выбить её из Заболотья, но во-первых, их было не больше взвода, а наши уже успели организовать оборону, и установить огневые средства. А когда фрицев окончательно прижали пулемётным огнём к земле между населёнными пунктами, в контратаку неожиданно перешёл первый взвод четвёртой роты и захватил Анисово. Причём неожиданно даже для себя. Бойцы подобрались по кустарнику вдоль берега Малой Гжати и сосредоточились в пятистах метрах от деревни в небольшом перелеске. А когда фрицы завязли в атаке, сами перешли в наступление, причём без выстрелов и криков. Крики и маты были уже потом, когда ворвались в деревню и пошла зачистка. Пулемёт на северной окраине всё же был, но начав стрелять, он очень быстро заткнулся, видимо один якут подобрался достаточно близко, чтобы попасть в глаз пулемётчику, а с одним глазом много не настреляешь. Атакующие гансы, попали между молотом и наковальней, причём двойной. Вперёд они продвинуться не могли, отойти взад тоже, а ещё и сверху на них падали мины, как батальонных, так и ротных миномётов. Оставалось только вбок, что эсэсманы с удовольствием и сделали, отползая и перебегая на юг. Но это были ещё цветочки, по сравнению с теми ягодками, которые начались позже. Ягодками для нас. Немцам, конечно, тоже перепало на орехи, но нам прилетело не хило.

Глава 3. Сыр в мышеловке.

Головную походную заставу фрицев совместными усилиями хоть и раздолбили, но свою задачу она выполнила. Главные силы не пострадали, а успели развернуться и приготовиться к бою. А немного погодя большая их часть после обходного маневра перешла в атаку. Оборону в километре от Алексеевки заняла передовая пехотная рота с усилением. А вот две другие переправились по мосту через реку, из деревни Слободка, в Вороново и уже оттуда перешли в наступление. Одна рота атаковала вдоль реки фронтом на север, другая на её левом фланге. Условно назову их первая и вторая. Первая эсэсовская рота, атакующая вдоль реки, в лесном массиве встретилась с нашей шестой стрелковой ротой. Наблюдать за их боем я не мог (хоть перелески и перемежались лугами, но деревья и кустарники перекрывали всякую видимость), а вот ружейно-пулемётную перестрелку слышал хорошо, и она хоть и медленно, но смещалась в нашу сторону. Вторая рота немцев двигалась гораздо быстрее, намереваясь обойти наших с фланга. Но когда вышла на открытое место возле деревушки Кресцы, её с дистанции 800 метров, обстреляли станковые пулемёты пятой стрелковой роты, да и Мишкина сорокапятка постаралась. Поэтому немцам пришлось сменить вектор атаки и наступать на Заболотье.

А вот тут они уже начали с артиллерийской подготовки, стреляя из батальонных миномётов. Наши самовары, занявшие позиции ближе к южной опушке, тоже ответили, поэтому на исходные фрицы выдвигались под миномётным огнём. Но «музыка играла недолго», потому что наших миномётчиков накрыла батарея стопяток. Ободренная вторая рота эсэсовцев, выйдя на исходные, весело рванула в атаку. Но не менее весело огребла по самые помидоры, из тех же двух станковых, и десятка ручных пулемётов. А то, что добрая половина из этого десятка была не советского производства, только добавила общего «веселья» в ряды неприятеля. Дистанция уже была 500 метров, поэтому как точность, так и кучность летящих «смертей», увеличилась в разы. Ну и больше сотни самозарядных и магазинных винтовок, добавляли к этой кучности свои проценты. У немцев, конечно, имелись и свои пулемёты, а также и ротные миномёты, но с ними эффективно боролись осколочные снаряды сорокапятки, да и пули из снайперских винтовок тоже. В общем, первая атака сорвалась, под прикрытием миномётного огня гансы откатились в деревушку Кресцы, зализывать раны и перегруппировываться. Наша шестая рота остановилась где-то в лесу, по крайней мере, перестрелка с той стороны хоть и не смолкала, но не приближалась. Немцы на время остановились, наверное, что-то замышляли. Зато на северо-востоке от нас канонада не смолкала, стреляли как трёхдюймовые пушки, так и четырёхдюймовые гаубицы, да и ружейно-пулемётная стрельба не затихала. Под шумок спиливаем деревья, перекрывающие сектор стрельбы. Конечно, маскировка от этого страдает, зато ничего лишнего, "просто бизнес". Да и после того, как по нашей опушке частым гребнем прошлись немецкие стопятки, несколько упавших деревьев погоды не сделают.

– Как у вас тут? – спросил начштаба, спустившись в окоп.

– Отбились пока, товарищ капитан. – Отвечаю я.

– Отбились, это хорошо.

– А что там у нас, на северо-востоке творится, товарищ капитан? Уж больно жаркая там перестрелка.

– Наши окружили в районе Труфаны два батальона эсэсовцев и прижали их к реке. Восточнее, возле деревень Саматы и Фролово, у фашистов ещё один батальон занял оборону, и перекрывает автостраду и перекрёсток дорог, поэтому танкисты не могут там пробиться. А помочь им в этом, наш полк не может. Приходится постоянно атаковать немцев возле Труфанов, потому что как только натиск ослабевает, они тут же переходят в контратаку, пытаясь прорваться на Гжатск. Артиллерия у противника сильная, гаубицы не дают головы поднять, а танкистам противотанковые пушки мешают. А теперь ещё и с юга подкрепления подходят и с каждым часом всё больше… Боюсь, придётся оставлять эти позиции и отходить на восток, город нам всё равно не удержать, зря только полк погубим. – Последнее предложение капитан произносит очень тихо, только чтобы я услышал.