Тени Карфагена

«Куда? — Лира вырвалась, глядя на горизонт. Песчаная буря поднималась кольцом, закрывая выход. В её глазах отражались огни – не солнца, а тысячи факелов в руках теней, шагающих сквозь дюны. – Здесь везде Оно…»

Тень засмеялась, растворяясь в вихре. «Скоро… — прошипела она, смешиваясь с воем ветра. – Ты станешь совершенной дверью…»

А в руке Лиры, сжатой в кулак, забился «Шин» – теперь не символ, а живой червь, прогрызающий путь к костям.

Чёрное пламя взметнулось к небу, закручиваясь воронкой, и дым, густой как чернила, обволок лицо Лиры плёнкой, сквозь которую она увидела себя – в бронзовой маске богини Танит, с трещиной на лбу, откуда сочился песок. «Говори! — её двойник в дыму повернулся к тени, чьи руки были скованы цепями из обгоревших костей. – Где вход?» Тень засмеялась, и смех рассыпался скорпионами, падающими в песок с шипением.

«Плата… — оракул вцепилась в запястье Лиры, ногти, острые как когти стервятника, впились в плоть, оставляя синеву, похожую на речные русла. – Ничто не свободно в Гадире. Даже правда имеет цену…» Лира вырвалась, но на коже остались метки – пять полос, из которых сочилась не кровь, а чёрная смола, пахнущая горелым сахаром.

«Что ты хочешь? — Марко шагнул вперёд, заслоняя Лиру, но чёрное пламя вытянулось к нему, как щупальце, опалив рукав. Ткань вспыхнула, обнажив шрамы-даты на коже: 1953, 1982, 2025 – цифры загорелись, как угли. – Возьми мою жизнь!»

«Твоя жизнь? — оракул плюнула в костёр, и пламя на миг стало белым, выжег в воздухе символ „Шин“, висящий между ними, как паутина. – Ты уже мёртв, мальчик. Твой цикл закончен. — Она протянула руку к Лире, ладонь вверх, с линиями, похожими на карту пустыни. – Её тень. Отдай мне её…»

Тень Лиры, привязанная верёвкой, дёрнулась, завывая, как раненый шакал. «Нет! — Лира прижала верёвку к груди, чувствуя, как та пульсирует, превращаясь в змею. – Она часть меня!»

«Часть? — оракул засмеялась, и из её рта выпали камни – чёрные, с выгравированными глазами. – Ты носишь в себе дверь, а дверь всегда больше, чем рама! — Она швырнула песок в костёр, и пламя взорвалось, показав новый силуэт: Лира, стоящая на краю колодца, с ножом в руке, а вокруг – сотни теней с её лицом, тянущими к ней руки. «Пророчество сбудется… — голос старухи слился с треском огня. – Оно найдёт тебя в пепле, где спрятаны твои слёзы…»

«Довольно! — Лира схватила горящий уголёк из костра, не чувствуя боли, и прижала его к ладони оракула. Кожа старухи зашипела, испуская запах жареного мяса и ладана. – Говори, как остановить Оно, или я спалю твой оазис дотла!»

«Попробуй… — оракул не отдернула руку, её глаза побелели, как высохшие колодцы. – Пепел станет твоим саваном. — Она рванула Лиру за волосы, и в воздухе запахло гнилыми цветами. – Твоя плата – память. Отдай самую сладкую…»

Внезапно тень Лиры рванула верёвку, и та лопнула, ударив Марко по лицу. Он упал, крича, а тень, изогнувшись, бросилась к чёрному пламени, сливаясь с дымом. «Нет! — Лира метнулась за ней, но оракул схватила её за горло. «Плати… — она прошипела, выдыхая песок. – Или я вырву её сама…»

«Возьми! — Лира выкрикнула, и из её губ вырвался образ: девочка в белом платье, бегущая по пшеничному полю – её сестра, умершая от лихорадки. Картинка застыла в воздухе, затем рассыпалась, как стекло.

Оракул вдохнула осколки, и её кожа на миг стала молодой, гладкой, прежде чем сморщиться вновь. «Дверь открыта… — она указала на запад, где песчаная буря складывалась в арку. – Иди… пока Оно не потребовало большего…»

Марко поднялся, держась за лицо, где верёвка оставила кровавую полосу. «Что ты отдала? — он схватил Лиру за плечо, но та молчала, глядя на пустоту в груди, где раньше хранился смех сестры.

А тень, теперь свободная, манила их к арке, её голос смешивался с рёвом бури: «Спешите… Оно уже накрыло стол…»

Тень Марко закипела на песке, пузыри лопаясь с хлюпающим звуком, словно гнилые плоды под ногами. Лира рванулась к нему, но оракул вцепилась ей в волосы, вырвав прядь с мясом – та превратилась в скорпионов, уползающих в трещины земли. «Его тень сгнила ещё до рождения! — старуха выкрикнула, тыча костлявым пальцем в Марко, который корчился, держась за грудь. Под его рубахой шевелилось нечто, выпирая кожу в бугры, будто под ней копошились крысы. – Он уже мёртв! Ты ведёшь труп!»

«Врёшь! — Лира ударила оракула локтем в живот, и та выпустила её, завыв, как гиена. – Марко, держись! — Она прижала ладонь к его щеке, но кожа под пальцами осыпалась, обнажая чёрные прожилки, как корни ядовитого растения.

«Она… права… — он выдохнул, и воздух запахл гнилыми зубами. – В 1982… я уже… — Его рука сжала её запястье, оставляя синяк в форме песочных часов. – …открыл дверь…»

Оракул, оправившись, плюнула в костёр. Угли взорвались фейерверком из пепла, и дым сплёлся в кольцо, внутри которого замерцал колодец. В его глубине стоял мужчина в изорванном бурнусе – лицо Лириного отца, но глаза… глаза были зашиты верёвками, из-под которых сочился песок. «Папа! — Лира потянулась к видению, но дым обжёг пальцы, оставив следы, как от кандалов. – Ты живёшь?!»

«Живёт? — оракул зашипела, вытирая кровь с губ. – Он – пробка в горле Гадира. — Она швырнула в кольцо горсть песка, и отец Лиры закричал беззвучно, его рот растянулся, открывая бездну, где копошились тени с её лицом. – Он держит дверь… пока ты не сменишь его».

Марко рухнул на колени, его тень теперь напоминала лужицу смолы, из которой торчали кости – рёбра, ключица, череп с выжженным «1982». «Лира… — он вытащил нож, лезвие которого покрылось ржавчиной. – Убей меня… пока Оно не вырвалось…»

«Нет! — она выбила нож, и тот вонзился в песок. Лезвие зашипело, растворяясь, как сахар в кипятке. – Мы сломаем цикл! — Она повернулась к оракулу, чьё лицо теперь плавилось, как восковая свеча. – Как спасти их обоих? Говори!»

Старуха засмеялась, её челюсть отвалилась, превратившись в змею, которая обвила шею Лиры. «Спроси у Другого… — шипение змеи слилось с ветром. – Твоя тень давно продала тебя…»

Внезапно тень Лиры материализовалась за спиной оракула, её руки впились в старуху, ногти стали шипами. «Доверься мне… — прошептала тень, разрывая плоть оракула, как бумагу. – Я отведу тебя к колодцу… к Нему…»

Оракул взвыла, её тело рассыпалось в песок, смешанный с костной крошкой, а змея на шее Лиры разжала хватку, превратившись в ожерелье из чёрных жуков. «Беги… — прохрипела старуха, уже полуистлевшая. – Оно… идёт за тобой… по твоим следам…»

Марко, с трудом поднявшись, схватил Лиру за руку. Его пальцы были холодны, как металл зимой. «Колодец… — он выдохнул, и изо рта выпал зуб, превратившийся в песчинку с выгравированным „Шин“. – Там… кончается цикл…»

Дымовое кольцо погасло, но образ отца остался в глазах Лиры – его рот-бездна, его немой крик. А вдали, за дюнами, завыло нечто, поднимая песчаную бурю. Тень Лиры взяла её за другую руку, её прикосновение обожгло, как кипяток. «Выбор за тобой… — прошипела она. – Спасти их… или стать сильнее Оно…»

Лира вырвалась, но следы от их рук остались на её коже – с одной стороны синяки, с другой ожоги. «Веди… — она сказала тени, глядя на горизонт, где небо слилось с землёй в ядовито-жёлтую полосу. – Но предашь – убью. Даже если это последнее, что сделаю».

Тень рассмеялась, и в смехе слышался скрежет шестерён. «Обещание… — она растворилась, указав направление на север, где уже чернел силуэт колодца. – …которое ты не сдержишь».

А позади, там, где остался оазис, пальмы сгорели, оставив лишь обугленные скелеты, и в их ветвях закаркали вороны – сотни, тысячи, сливаясь в один голос: «Шин… Шин… Шин…»

Чёрная вода в колодце забурлила, выплёскивая на камни слизких пиявок с человечьими глазами. «Папа!» – Лира протянула руку к дрожащему отражению, но пальцы коснулись лишь жижи, липкой, как слюна Оно. Вода внезапно застыла, и вместо её лица в ней ухмыльнулся Зак – песок сыпался из его глазниц, а губы шевелились, произнося: «Ты опоздала… дверь уже открыта…» «Ложь!» – она ударила по воде, но волны разошлись, обнажив дно, где лежал скелет в бурнусе, сжимающий в костлявых пальцах её детский браслет.

Старуха, волоча за собой ногу, оставлявшую борозду в песке, захохотала, тыча посохом в колодец: «Видишь? — её голос трещал, как ломающиеся рёбра. – Врата там, где тень целует саму себя… а твоя… — Она плюнула в отражение Зака, и вода вскипела, выпуская пар, пахнущий горелой кожей. – …целует только смерть!»

Марко вцепился в Лиру, пытаясь оттащить, но её ноги вросли в землю, как корни. «Это ловушка! — он кричал, рвя её бурнус, ткань лопалась с хрустом сухих жил. – Он мёртв! Все они мёртвы!» «Нет! — Лира вырвалась, её ладони в крови от впившихся в кожу пиявок. – Он зовёт меня! — Она наклонилась над колодцем, и вдруг – из чёрной глади вырвалась рука, сплетённая из спрессованного песка, и схватила её за шею. Песчинки впивались в горло, как стекло, а голос Зака завыл из глубин: «Ты обещала вернуться…»

«Отпусти!» – Марко ударил ножом по руке, но лезвие сломалось, и осколки вонзились ему в ладонь. Кровь, густая и тёмная, брызнула на воду, и та зашипела, выпуская рой мух с лицами умерших. «Лира! — он рванул её за пояс, но песчаная хватка лишь усилилась. – Бей в сердце!»

«Сердце? — старуха, прислонившись к колодцу, сорвала с себя платок, обнажив вместо лица воронку из вертящегося песка. – У Оно нет сердца… только голод! — Она сунула руку в свою «голову» и вытащила оттуда скорпиона, жало которого пульсировало светом. «Возьми… — бросила его Лире. – Это последний ключ…»

Скорпион впился ей в грудь, и свет жала пронзил песчаную руку. Та рассыпалась с воплем, увлекая за собой отражение Зака. «Папа!» – Лира рванулась вперёд, но колодец рухнул, погребая скелет под тоннами песка. В воздухе повис звон браслета, а затем – тишина, густая, как смола.

«Врата… — старуха упала на колени, её тело начало трещать, как пересушенная глина. – Они рядом… — Она указала на дюну, где теперь стояли два камня, отбрасывающие одну общую тень. – Иди… пока Оно не нашло другой путь…»

Марко, сжимая окровавленную руку, потянул Лиру к камням. «Нет времени! — его голос дрожал, а из ран сочился чёрный дым. – Если врата закроются…»

«Я знаю! — Лира швырнула в старуху скорпиона, но тот провалился в её воронку-лицо, и та взорвалась, разбросав кости, обёрнутые в тряпки с вышитыми глазами. «Спасибо… — прошипел из ниоткуда голос. – Теперь Оно будет есть и мои грехи…»

У камней их встретила тишина. Тень, общая для обоих валунов, извивалась, как змея, целуя собственный хвост. «Где вход? — Марко пнул камень, и с его поверхности осыпалась песчаная корка, обнажив бронзовую дверь с барельефом: сотни рук, тянущихся к центральной фигуре – женщине с лицом Лиры и рогами Оно.

«Открывай… — тень Лиры материализовалась на двери, её пальцы вцепились в рукоять. – Или ты хочешь, чтобы он страдал? — Она кивнула на Марко, чья кожа теперь покрывалась трещинами, как высохшая глина.

Лира прижала ладонь к барельефу. Металл был ледяным, а из щелей сочилась смола, пахнущая её детством – пшеницей и дымом погребального костра. «За мной… — она потянула рукоять, и дверь заскрипела, открывая тьму, густую как деготь. – Это кончается сегодня».

А сзади, из развалин колодца, донёсся хрип – словно сама пустыня вдохнула в последний раз.

Змея-посох свистнула в воздухе, чешуя блестела, как масло на лезвии, её пасть распахнулась, обнажая клыки, с которых капала желчь, оставляя дымящиеся пятна на песке. «Смерть? — Лира отклонилась, яд брызнул мимо, прожёг дыру в её плаще, и запах горелой шерсти смешался с ароматом полыни. – Ты первой её вкусила, ведь так? — Она рванулась вперёд, хватая старуху за горло, но пальцы провалились в холодную слизь, словно трогали внутренности рыбы.

«Страх… — старуха выдохнула ей в лицо воздухом, пахнущим сырыми склепами, а змея обвила шею Лиры, сжимаясь. – …твой лучший союзник!»

Марко, не раздумывая, швырнул флягу. Вода, священная из колодца Исиды, ударила старухе в лицо с шипением раскалённого железа. «Ааааргх! — она завыла, кожа сползла, как варёная шкура, обнажая череп, покрытый синими иероглифами, которые извивались, как черви под солнцем. «Бегите! — челюсть черепа щёлкнула, голос прозвучал изнутри, глухой, будто из колодца. – Она лишь сосуд… Оно выгрызло её разум ещё до рождения ваших прадедов!»

Лира, вырвавшись из змеиных колец, отшвырнула гада в песок. Тот взметнулся, обнажив кости – сотни скелетов, сплетённых в ковёр под их ногами. «Сосуд? — она пнула череп, и тот закатился к краю пропасти, где дюны обрывались в чёрную бездну. – Тогда лети в ад со своим хозяином!»

«Он уже здесь… — череп засмеялся, и иероглифы на нём вспыхнули, ослепив их на миг. Когда зрение вернулось, старухи не было – лишь змея, извивающаяся на песке, да клочья её платья, превратившиеся в скорпионов.

Марко схватил Лиру за руку, его пальцы дрожали, оставляя следы влажных отпечатков. «Дверь… — он указал на север, где небо слилось с землёй в багровую линию. – Видишь? Там!»

На горизонте, будто из ниоткуда, выросла арка из костей – рёбра гигантского существа, соединённые цепями. Между ними висело зеркало, но вместо отражения в нём пульсировала тьма, втягивающая в себя свет. «Врата… — Лира шагнула вперёд, но земля дрогнула, и из трещин полезли руки – песчаные, с ногтями из обсидиана. – Марко!»

«Не останавливайся! — он вытащил последний нож, лезвие покрытое ржавыми рунами, и начал рубить хватающие их пальцы. Песок визжал, как живой, а из ран сочилась смола, прилипая к сапогам. «Беги! Я задержу их!»

«Нет! — Лира вцепилась в его плечо, чувствуя, как под кожей шевелится чуждое тепло. – Мы вместе! — Она рванула его за собой, прыгнув через трещину, которая тут же сомкнулась, откусив край её плаща.

У костяной арки их встретил ветер – не песчаный, а ледяной, пахнущий кровью и медными монетами. Зеркало дрогнуло, и в его глубине проступил силуэт – Оно, бесформенное, но бесконечно голодное, протягивающее щупальца теней. «Лира… — голос Зака прозвучал из каждой песчинки. – Ты пришла… наконец-то…»

«Зак! — она потянулась к зеркалу, но Марко ударил её по руке.

«Это не он! — он закричал, перекрывая рёв ветра. – Оно играет с тобой! Смотри!»

В зеркале лицо Зака расплылось, превратившись в её собственное – но с рогами, как у оракула, и глазами, полными чёрных звёзд. «Войди… — заворожил голос. – И освободи нас всех…»

Лира сжала «Шин» на груди, металл жёг ладонь, напоминая о клятве. «Нет… — она выдохнула, вытаскивая кинжал. ** – Я закрою вас навсегда».

За её спиной Марко рухнул на колени, изо рта хлынула чёрная жижа. «Лира… — он прошептал, и его тень, наконец оторвавшись, поползла к зеркалу. – Прости…»

Но было поздно. Тень Лиры уже стояла в арке, её рука касалась зеркала. «Добро пожаловать… — она обернулась, и это было лицо Оно – без рта, без глаз, только бесконечный голод. ** – …домой».

Зеркало треснуло, и тьма хлынула наружу.

Песок хлестал по лицу, как тысячи иголок, а дюны под ногами Лиры вздымались и опадали, словно грудная клетка спящего гиганта. «Беги!» – кричал Марко, но его голос тонул в рёве ветра, вырывающего из горла клочья воздуха. Лира споткнулась о камень – гладкий, тёплый, будто вырванный из живого тела, – и её ладони впились в гравировку «Шин», оставив на коже отпечаток, как от клейма. «Смотри… — Марко, задыхаясь, указал на горизонт, где закат лизал руины Гадира кровавым языком. Стены города изгибались, словно рёбра, обнажённые из раны, а между ними копошились тени, сливаясь в единую массу, как личинки. – …оно дышит!»

Тень Лиры дёрнулась, верёвка на запястье лопнула с хрустом сухожилий, и холодная пустота хлынула в жилы. «Слышишь? — тень прошипела, её голос скрипел, будто ржавые шестерни. – Зовёт не тебя… — Она потянулась к руинам, пальцы растягивались, как смола, а вдали завыло что-то, от чего задрожали кости. – …а ту, что спрятана в тебе».

«Замолчи! — Лира схватила верёвку, но та ожила, обвив её шею колючей проволокой из спрессованного песка. – Марко… — хрип вырвался из пережатого горла. – Нож…»

Он рванулся к ней, вытаскивая клинок с рукоятью, обмотанной кожей ящерицы, но тень Лиры метнулась под ноги. Земля провалилась, поглотив Марко по пояс. «Не мешай! — тень зарычала, её контуры расплылись, приняв форму скорпиона с лицом Зака. – Оно даст ей силу… а тебе – лишь гниение!»

Лира, царапая горло, ударила кулаком по символу «Шин» на камне. Металлический звон прокатился по пустыне, и камень треснул, выпуская смрад гниющей плоти. Из трещины выползли черви, слепые, с кольцами «Шин» на каждом сегменте. «Марко! — она бросила ему нож, лезвие блеснуло, разрезая воздух, пахнущий медью. – Руки!»

Он поймал клинок на лету, перерубил петлю на её шее, и проволока рассыпалась, превратившись в скорпионов. «Спасибо… — Лира вдохнула, но вместо воздуха в лёгкие впился запах гари – шрам на груди вспыхнул, как уголёк, прожёг ткань, обнажив кожу, покрытую чёрными прожилками. – Боже…»

«Оно здесь! — Марко вытащил её из зыбучего песка, его руки оставляли синяки, будто он сжимал раскалённый металл. – Смотри!»

Тень Лиры, теперь гигантская, накрыла руины, её пальцы впились в башни Гадира. Камни стонали, крошась, а из проломов хлынула чёрная вода, унося обломки с высеченными лицами мёртвых. «Войди… — тень повернулась, её глаза – две дыры в реальности, за которыми копошилось Оно. – Или он умрёт в твоих объятиях…»

Марко, схватившийся за грудь, рухнул на колени. Из его рта полезли черви, каждый с выгравированным годом: 1982, 2025, 1953… «Лира… — он выплюнул клубок слизи и песка. – Закрой врата… даже если я…»

«Нет! — она прижала его голову к плечу, чувствуя, как под кожей Марко шевелятся чужие жизни. – Я не стану Им!»

Тень засмеялась, и руины Гадира рухнули, открыв портал – вихрь из костей, пепла и детского смеха. «Ты уже стала… — прошипела она, растворяясь. – Посмотри на свои руки…»

Лира подняла ладони. Кожа отслаивалась, обнажая металл под ней – ржавый, с гравировкой «Шин». «Нет… — она попятилась, наступив на череп с иероглифами, которые засветились синим. – Это неправда!»

«Правда… — Марко, умирая, ухватился за её бурнус. – Убей меня… и используй мой страх… чтобы запереть Оно…»

Его тело рассыпалось, превратившись в песок, который ветер унёс к вихрю. Лира осталась одна, с металлом под кожей и рёвом Оно, вырывающимся из портала. «Хорошо… — она вырвала нож из пояса, лезвие дрогнуло, отражая её лицо – наполовину человеческое, наполовину покрытое „Шин“. – Но я возьму тебя с собой…»

И шагнула в вихрь, туда, где тень целовала собственное отражение, а Оно ждало, обнажив клыки из спрессованных времён.

Ночь сжала пустыню ледяными пальцами, а костёр, разведённый ветками акации, трещал, выплёскивая искры, которые застывали в воздухе светлячками-призраками. «Она знала… — Марко дёрнул бинт так резко, что Лира вскрикнула, соль из его потных ладоней въелась в рану на её плече, жгучую, как укус скорпиона. – …моё имя. Даже ты не знала его, пока я сам не сказал! — Его пальцы дрожали, завязывая узел, и капли крови проступили сквозь ткань, чёрные в зелёном свете пламени.

Лира швырнула в огонь ещё одну ветку, кора которой лопнула, выпустив дым, пахнущий гнилыми цветами. Пламя взметнулось, окрасив их лица в ядовито-изумрудный оттенок. «Песчаный оракул – не человек, — она провела рукой над огнём, и тени на песке ожили, сложившись в сцену: армия скелетов, роющих колодец, а над ними – фигура в лохмотьях, пьющая из их черепов. ** – Он рождается, когда искатель Врат умирает от жажды. Кости прорастают кактусами, а из позвоночника выползает… это. Он помнит всех, кого поглотил».

«Значит, она… он… — Марко прижал ладони к вискам, оставляя кровавые отпечатки. – …был кем-то до…»

«До того, как страх съел его разум, — Лира резко повернулась, и в её глазах отразилось пламя, ставшее вдруг чёрным. – Теперь он служит Оно, чтобы продлить агонию».

«Как мы его остановим? — Марко потянулся к костру, но огонь лизнул его руку, оставив ожог в форме змеи. – Чёрт! — Он отдернул руку, а в шипении пламени проступил голос, скрипучий, как скрежет камней:

«Ты… сле… дующая…»

Воздух сгустился, и зелёный свет костра погас, сменившись багровым заревом. Лира вскочила, выхватив нож, но вокруг не было никого – только песок, свистящий, как стая змей. «Покажи себя! — она прошипела, но в ответ лишь ветер принёс обрывок ткани – грязный платок с вышитым именем Марко и датой 1982.

«Откуда… — Марко схватил платок, но ткань рассыпалась, превратившись в муравьёв, которые кинулись к его ногам. – Это был мой отец! Он исчез в Гадире, я…»

«Не двигайся! — Лира толкнула его в сторону, когда из песка вырвалась рука, схватившая её за лодыжку. Костлявые пальцы впились в плоть, оставляя синие следы, а из-под земли донёсся смех, полный песка. «Следующая…»

Марко ударил ножом по руке, кость треснула, и тварь отпустила Лиру, скрывшись под землёй с булькающим рыком. «Он здесь… — он задыхался, прижимаясь спиной к Лире. – Оно… играет с нами!»

«Нет, — Лира разорвала подол рубахи, обматывая окровавленную лодыжку. – Это оракул. Он слабеет без жертв. — Она бросила в костёр горсть пепла из мешочка на шее, и пламя взорвалось белым светом, выжигая на песке символ – глаз с вертикальным зрачком. «Слушай, — она схватила Марко за подбородок, заставляя смотреть в свет. ** – Он хочет, чтобы мы боялись. Но страх – его пища. Запомни: следующий шаг – всегда вперёд, даже если земля проваливается».