Тени Завораша

Что ж, так или иначе Папст был благодарен старику и его спутнице за гостеприимство. В какой-то момент он, насытившись и согревшись достаточно, даже задремал под тихую болтовню старика.

Постепенно огонь в очаге догорел. Теперь лишь десяток красных подмигивали из углей и пепла. Догорели и другие костры. Трепещущие призраки, которые при свете дня были людьми, а в нынешнем мраке превращались в бесплотные тени, жались ближе к постепенно умирающим очагам.

Папста разбудил легкий толчок. Он открыл глаза и обнаружил, что девушка притягивает ему пригоршню чего-то. Присмотревшись, он обнаружил, что на ладони у нее лежат ракушки, пара птичьих косточек, несколько кусочков дерева, какие-то корешки. Очевидно, девчонка хотела, чтобы он взял что-нибудь на память.

Только сейчас он понял, что за все время она не проронила ни слова. Скорее всего, девчонка была немой. То, что с легкостью можно было сказать словами, она выражала с помощью взгляда и мимики.

Папст взял несколько предложенных вещиц: пару ракушек, одну или две косточки и принялся разглядывать. Ничего ценного в них не было, однако, судя по всему, для девчонки они имели смысл.

Он не знал, что сказать, поэтому просто кивнул. Неизвестно, было ли его движение заметно в отблесках гаснущего костра, но почему-то в этот момент любые слова казались излишними.

Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать, как потрескивают угли. Папст различал храп людей, стоны и тихие проклятия, с которым кто-то ворочался на голой земле, служившей ему постелью. Все это напоминало о постоялом дворе, откуда он недавно бежал.

Он все еще рассматривал ракушки и косточки, но затем, повинуясь внезапному порыву, призвал силу. С помощью нового умения он поднял предметы над ладонью.

Раздался тихий возглас «ох!», и девушка прикрыла рот рукой. Тем временем Папст заставил предметы выстроиться в круг и закружиться в воздухе над его рукой, словно в хороводе. Воспоминания о кошке, которая страдала в последние минуты своей жизни, мелькнули в его сознании, но он отогнал их.

Движение предметов все ускорялось, пока не превратилось в настоящий вихрь. Старик проснулся, сел, опираясь на свой посох, и теперь молча наблюдал за действиями Папста. Тем временем Папст остановил вращение предметов и выстроил их в вертикальную линию, один над другим.

Девушка так и не отняла руку от рта и продолжала сидеть с широко раскрытыми от удивления – или от испуга, – глазами. Старик лишь неодобрительно покачал головой.

Неожиданно это разозлило Папста. Ведь он хотел всего лишь развлечь спутников небольшим представлением. А что в ответ? Дед бормочет себе под нос что-то явно осуждающее, а девица так и вовсе чуть не падает в обморок от страха.

Папст позволил предметам упасть на его ладонь, а затем сжал кулак. Он ожидал услышать хруст раковин и костей, но они оказались слишком крепкими. Вместо этого он услышал странный звук, доносящийся из темноты – то ли всхлип, то ли стон. И почти сразу его охватила волна тревоги. Инстинкт подсказывал бросить все и бежать прочь от света догорающих костров, подальше от этого бедняцкого города. Он видел испуганный взгляд девушки напротив и понимал, что и сам сейчас выглядит не лучше.

Происходило нечто странное. Вытянув шею и присмотревшись, Папст стал свидетелем жутковатого танца теней глубоко в полумраке. Танцоров было несколько. Они уверенно перемещались от одного костра к другому, нагибались, распрямлялись и шли дальше, как люди, занятые рутинной работой. Он понял: на лагерь напали.

Кем бы ни были нападавшие, их целью был не грабеж, а убийство. А стоны, что он по-прежнему слышал, были звуками, с которыми мирно спящие люди встречали смерть.

Папст пытался предупредить девчонку, но слишком поздно вспомнил, что, скорее всего, она лишена не только способности говорить, но и слышать, а в окружающем полумраке человек даже с наилучшим зрением был не в состоянии читать по губам.

Раздались первые крики. Видимо, кто-то все же проснулся. Люди вскакивали на ноги, в нескольких местах взметнулось пламя костров, вырвав из темноты несколько жутких сцен: протянутые руки, мертвые и умирающие люди, кровь на земле… И между всем этим – несколько фигур в черных одеяниях, блеск холодной стали и кожаных доспехов.

Оружие было у единиц, еще меньше людей умели им пользоваться. Папст видел, как две фигуры сцепились и рухнули в костер. Рядом метался и кричал человек в пылающей одежде. С противоположной стороны здоровяк в лохмотьях поднял в воздух одного из нападавших, а затем резко опустил себе на колено, ломая позвоночник. Отвратительный хруст был слышен даже сквозь крики и звон стали.

Папст не заметил, как и сам оказался на ногах. Ноги готовы были нести его прочь.

Но что же старик и девчонка?

Их костер был на самом краю этого города бедняков, с противоположного края от того места, где бесчинствовали убийцы. Однако Папст не сомневался, что очень скоро те доберутся и сюда.

Как горячий нож сквозь масло, подумал он.

Внезапно фигура одного из нападавших выросла прямо перед ним.

Это был человек исполинского роста. Голову его закрывал стальной шлем, за которым пылали угли глаз. Там, где полагалось находиться прорези рта, была усеянная острыми шипами дыра. То и дело в нее высовывался трепещущий алый язык.

Папст смотрел, как от черной брони воина поднимается густой пар.

Чудовищный рост, огромный меч и дымящаяся броня были не единственными пугающими элементами. На поясе воина находилось что-то вроде юбки из множества толстых лент… Только мгновение спустя Папст понял, что это не ленты, а человеческие руки, привязанные к поясу за пальцы. Чудовищная бахрома двигалась при каждом шаге воина, при этом часть конечностей волочилась по земле.

Воин взмахнул широким мечом, больше напоминавшим лезвие мясницкого ножа, и снес старику голову. А затем, как будто этого было мало, в продолжение движения все то же лезвие отсекло девушке одну из протянутых в немой мольбе рук.

Папст ринулся на помощь, но поздно: на втором взмахе гигантский меч разрубил девичье тело пополам.

В лицо дервишу брызнула кровь, мгновенно окрасив мир красным. В этом алом свете он видел, как лезвие чудовищного тесака вспарывает воздух над его головой и успел подумать: раз меч похож на мясницкий нож… то, кем в таком случае является он сам?

Глава 7. Все дороги ведут в никуда

До этого Рашка и не подозревал, насколько губительной может быть комфортная, спокойная жизнь. Возможно, стоило хоть иногда вспоминать, что все может в одночасье закончится, и тогда придется бежать, скрываться, запутывать следы…

О чем-то таком он подозревал всегда, но не думал, что перемены могут случиться так скоро. Вот ты охотник, выходящий на промысел темными ночами, а на завтра – уже и сам жертва. В мире пауков нередко крупные особи поедают более мелких. Закон выживания прост: убивай или будь убит. От охотника до жертвы один шаг. И, похоже, совсем недавно Рашка его сделал.

Он больше не был просто беглецом, за которым рано или поздно перестанут гоняться. Нет: теперь он стал одним из опаснейших преступников. Убийцей. Чудом избежавшим утилизации модификантом. Припомнят ему и бомбу в повозке, и смерти как минимум десятка заворашских солдат.

На самом деле идея взять с собой взрывчатку пришла Рашке спонтанно. Теперь, благодаря удачно подстроенной ловушке, он ушел далеко вперед.

И все же, любых расстояний было недостаточно. Рашка понимал, что его преследователей станет больше, а номарх не остановится на середине пути.

Поэтому он спешил, как мог. День постепенно сменился сумерками, дым позади рассеялся, а новое облако пыли, которое могло бы свидетельствовать о другом отряде преследователей, не появилось. В конце концов Рашка свернул с главной дороги, потом еще раз и еще.

Понемногу пустошь стала обрастать чахлыми кустиками, небольшими деревцами. Наверное, он мог бы даже насобирать на растопку и зажечь небольшой костер, чтобы отдохнуть и согреться, но не стал этого делать.

И он продолжал идти. Его халат давно запылился, шляпа сползла на бок. Темные очки только мешали обзору, поэтому Рашка снял их. Бояться, что ему внезапно повстречается путник, не было нужды. Путников Рашка не видел уже очень давно.

В какой-то момент он набрел на неглубокое озерцо. Тут и там из воды торчали стебли болотных растений. Разогнав плавающие на поверхности листья и грязь, паук смочил лицо и шею. Вода отдавала гнилью и тиной. Так вот чем пахло от бродяги, что заявился недавно к нему в лавку! Наверняка тот предварительно искупался в такой же жиже.

Рашка двигался почти всю ночь, прежде чем усталость наконец одолела его. Болело все: паучьи конечности, позвоночник, голова. К тому же он внезапно вспомнил, что давно не ел, а все его запасы остались в лавке. Вокруг, как назло, не было подходящего места для ночлега. И все же Рашка решил искать до последнего. В какой-то момент, завидев группу крупных валунов, он свернул с дороги. Сев прямиком на голую землю, он на минуту закрыл глаза, а когда вновь открыл их, вокруг был день и солнце стояло уже высоко.

***

Пауки, а тем более пауки-модификанты, могут довольно долго обходиться без пищи. Гораздо хуже Рашке приходилось без смены одежды и элементарных удобств, к которым он привык за годы безмятежной жизни. К началу второго дня он готов был на все, чтобы вновь оказаться в любимом кресле за прилавком. Однако лавочником ему, видимо, уже не быть. По крайней мере, не в Завораше. В городе он имел в достатке чистую холодную и горячую воду, у него были собственная постель, крыша над головой. Сейчас же он всего этого лишился.

После ночи, проведенной у камня, его тело болело. Одежда выглядела грязной и пыльной, подол халата истрепался. Еще немного – и Рашка сам станет походить на нищего, которого повстречал недавно.

При воспоминании о дервише зубы Рашки судорожно сжались. Уже несколько раз его мысли возвращались к крохотному человечку. Кем он был? Настоящим нищим? В это Рашка не верил хотя бы потому, что встречал за свою жизнь достаточно бедняков, бездомных, калек, попрошаек и прочих. Всех их роднило одно: взгляд. Обычно это был затравленный взгляд сломленного человека. Того, кто потерял все, включая надежду, а она, как известно, умирает последней. В глазах таких людей нельзя обнаружить ничего кроме пустоты.

В глазах повстречавшегося ему типа читалось нечто иное. Рашка долго подыскивал подходящие слово… Вызов? Трудно сказать. Одного взгляда хватило, чтобы понять: перед ним не обычный скиталец, вынужденный питаться объедками и жить под открытым небом…

Теперь Рашка знал точно, что не ошибся…

Место его ночлега осталось далеко позади, и Рашка вновь был в пути. Спустя какое-то время он остановился и, сняв шляпу, принялся утирать пот со лба. Темные пятна на его голове тем временем перемещались. Случайный наблюдатель, окажись он рядом, увидел бы, как по лысому черепу толстяка скользят тени. И не просто скользят, а принимают формы. В их облике то и дело проскальзывали фигуры животных, очертания материков, цифры, буквы и даже целые слова. Впрочем, прочесть что-либо у предполагаемого путника все равно не получилось бы: Рашка вновь нацепил шляпу на голову. Свисающие с полей кисточки скрыли его лицо.

Путешествующий священнослужитель, вот кого он напоминал. Подобные шляпы и длинные халаты как раз и носили церковники, а фиолетовый, агатовый и красный, особенно в сочетании с черным, были цветами Всевоплощенного.

Однажды Рашка убил и поглотил священника, так что, как ему казалось, имел полное право изображать одного из них. К слову, тот священник оказался крепким парнем и прожил дольше остальных, пребывая в сознании, пока его внутренности переваривались под воздействием впрыснутого пауком желудочного сока.

Эти воспоминания внезапно перенесли его на десятилетия назад. Во времена, когда война только закончилась, и он, чудом сбежав с фронта, блуждал среди мёртвых деревень и пустынных развалин.

Годы назад.

Без знания дорог ему пришлось туго. Однажды дорога завела его в болото, другая вообще обрывалась неизвестно где, прямо посреди пустыря. Уже потом Рашка понял, что недавно здесь располагался монастырь или чье-то поместье, от которого не осталось даже руин – стены уничтожило взрывом и последующим пожаром.

Покопавшись в траве, он обнаружил несколько предметов: металлическую проволоку, кусок сгоревшего дерева, монету и необычный прямоугольный камень, гладкий с одной стороны – кусок кафеля для облицовки стен. Все это не представляло никакой ценности для паука-модификанта, только что сбежавшего из армии.

Война закончилась совсем недавно и пока трудно было сказать, кто одержал победу, а кто потерпел поражение. Пожалуй, стоило спросить у выживших. К несчастью, их осталось не так уж много. Вспышки разрывных снарядов давно погасли, ожоги и рытвины, оставленные на земле гусеницами, зарастали зеленой травой, а армии разбрелись кто куда. Наверное, не так уж много модификантов уцелело, еще меньше – попыталось сбежать.

Он слабо представлял себе куда идти и что делать. Возможно, стоило найти укрытие, какое-то временное пристанище, в котором можно было бы прийти в себя, отдохнуть и спланировать будущее хотя бы на несколько дней вперед.

И тут, тщетно обыскивая руины, Рашка подумал о подвале. У каждого дома обязан быть подвал. И он принялся тщательнее осматривать заросли. Попутно натыкался на мусор: здесь его было много, гораздо больше, чем показалось вначале. Встречались и горки кирпичей – то, что осталось от стен. Наконец среди нескольких таких горок, торчащих из травы словно треугольные зубы хищника, Рашка обнаружил вход в подземелье.

Поначалу он увидел только узкий лаз, давно заросший травой и засыпанный мусором, но подобравшись ближе, понял, что лаз достаточно широк для того, чтобы в него можно было протиснуться человеку его комплекции. Это открытие сопровождали два других: во-первых, Рашка понял, что вход в подвал намеренно замаскирован, а во-вторых, внутри было сухо, просторно и даже комфортно, если называть комфортом выстеленный сухой травой пол и лежак с тонким одеялом.

Все это не выглядело заброшенным. На одеяле не было следов плесени, к тому же рядом с импровизированным ложем нашлись кое-какие вещи: металлический котелок, хворост, заранее заготовленные дрова. Судя по срезу, рубили деревья не топором, как полагается, а долго и упорно секли ножом или, скорее всего, чем-то наподобие штыка.

Еще один дезертир? Возможно. Убежище было обустроено по-армейски просто и вместе с тем эффективно. Вспомнить хотя бы, сколько Рашке понадобилось времени, чтобы отыскать вход в подвал. А еще это место идеально подходило для того, чтобы переждать некоторое время. Единственным препятствием было то, что хозяин убежища мог вернуться в любой момент.

И не просто «хозяин» – хозяева! Обитателей убежища вполне могло оказаться больше одного. И даже несмотря на это, Рашка решил испытать удачу. Притаившись в глубине подвала, он принялся ждать.

Рашка узнал о приближении хозяина убежища задолго до его появления. Каким образом – он так и не понял. Одно паук знал точно: что не один, и что где-то рядом находится другой модификант.

Рашка ударил первым. Как только неизвестный показался в узком лазе, он атаковал: рубанул одной из деревяшек, заготовленных для костра, по голове чужака. Раздался стон, но продвижение хозяина убежища не замедлилось.

Судя по всему, это был крупный тип. И стоило ему проникнуть внутрь, как он навалился всем своим огромным весом на Рашку. Оба рухнули на земляной пол, подняв облако пыли и соломы.

Времени размышлять не было. Единственное, что Рашка успел понять – это что противник не похож на него. Другой модификант, но заметно отличающийся своими «нечеловеческими» признаками… Гладкая безволосая кожа, холодная на ощупь… Слишком холодная, и, пожалуй, слегка влажная. В темноте и тесноте подвала, на ковре из сухой растительности, которая то и дело скользила под ногами, Рашка только и мог, что обхватить противника за шею и попытаться применить один из приемов, которые освоил еще до армии… Однако шея незнакомца оказалась слишком толстой. В это время сам Рашка ощутил, как что-то пытается добраться до его собственной шеи. В то время как обе руки противника были заняты тем, что пытались разжать убийственный захват паука, что-то скользнуло по лицу Рашки. Один раз, другой. Некой животной частью сознания, осознававшей все и вся, паук отметил ударивший в ноздри горький запах. Так мог пахнуть сок ядовитого растения.

В третий раз прикосновение было более ощутимым. Рашка почувствовал, как его шею захлестывает мясистая удавка. При этом она была холодной, слегка влажной и одуряюще пахла все той же горечью. Следом за первой петлей на шею легла другая. Это было похоже на то, как змея душит свою жертву, оборачиваясь кольцами, пока несчастная не задохнется. И тут все встало на свои места. Как и Рашка, хозяин подвала был модификантом. Однако если Рашке достались части тела паука, то этому бойцу, видимо, посчастливилось обрести черты змеи. И сразу в подтверждение этой догадки рядом раздалось шипение.

На краткий миг он разглядел и противника: длинная шея, удивительно короткие руки, ноги и… что-то, что могло быть только хвостом. При модификации этого воина использовали не змеиное тело, а специально выращенные части ящерицы. Кожа модификанта была бледной, словно от недостатка солнечного света, на руках имелись когти, но не такие, которыми можно было наносить удары, а широкие лопатообразные образования – такими удобно рыть землю. И тогда Рашка понял: этот подвал был не просто убежищем для модификанта. Обзавестись норой в земле, где можно пережидать дневные часы, было частью его природы. Рашка не удивился, если бы узнал, что в военное время подобные «солдаты» рыли глубокие траншеи и прокладывали туннели прямо через позиции противника.

Тем временем удавка на шее сжималась все сильнее. Кроме того Рашка ощутил и еще кое-что: там, где его рук, лица и шеи касалась плоть человека-ящерицы, его собственная кожа начинала гореть. Значит, этот модификант не просто выделял яд, а был покрыт им! Неплохой способ самозащиты.

На удивление медленно Рашка осознал, что полено, которым он нанес удар по голове человеку-ящерице, по-прежнему у него в руке. Он замахнулся и ударил еще раз.

Он бил, пока мясистая удавка на его шее не ослабла и в итоге не отпала. Всего понадобилось около дюжины ударов, за которые человеческая голова модификанта превратилась бесформенное месиво.

Покончив с противником, и как следует отдышавшись, Рашка выбрался наружу, таща ящерицу за хвост.

Руки, ноги, шея, грудь модификанта напоминали человеческие, и одновременно были похожи на части тела ящерицы. На модификанте была одежда, но настолько старая и грязная, что невозможно было определить, дорогой или дешевой она была раньше. Была ли это военная форма?

В убежище ящерицы Рашка прожил чуть больше месяца. Однажды ему удалось поймать одинокого путника. Тот, как и он сам, набрел на руины случайно. Им он питался несколько недель, подготавливаясь и собираясь с силами.

К несчастью, тот человек оказался беглым преступником, которого разыскивали сразу несколько вооруженных отрядов. Рашке повезло, и он заметил преследователей раньше. Несколько часов он петлял перед самым многочисленным отрядом, пытаясь направить его по ложному следу, а затем обходным маршрутом вернулся в свое убежище.

Погоня ушла в неверном направлении, но больше задерживаться в убежище Рашка не мог. Он покинул подвал в тот же день и бежал, слыша за спиной лай собак.

Настоящее время

Любые дороги куда-то ведут. Вскоре Рашка увидел впереди очертания города. К тому времени он стер ноги, смертельно устал и готов был буквально рухнуть без сил.

Вспоминая события почти двадцатилетней давности, он думал, что выглядит в точности как тот модификант, которого ему пришлось убить в подвале: грязный, изможденный.

Когда он подошел к городу, было уже далеко за полночь. Вокруг на многие версты раскинулись поля, за ними начинались крестьянские дома и мастерские ремесленников. Стен у города не было, но виднелись несколько высоких башен. Скорее всего, они служили пожарными вышками. В центре города на возвышении за горбатыми домами горожан стояло несколько двух и трехэтажных домов. Очевидно, это были здания торговой фактории и городской администрации.

В городе имелась своя стража. Не то, чтобы стражники знали всех горожан в лицо, однако появление чужака неизменно вызвало бы множество вопросов. А паук рассчитывал проникнуть в город как можно незаметнее. Придется где-то останавливаться на ночлег, питаться обычной, человеческой пищей, посещать людные места вроде рынка или городской площади, но все это можно делать, соблюдая инкогнито. В конце концов, одежда у него была хоть и пыльной, но отнюдь не нищенской, и он худо-бедно мог сойти за путешествующего аристократа. Вот только никто из аристократов не передвигался по дорогам пешком…

Рассказывать об ограблении в пути или чем-то подобном тоже не стоило. Ведь в таком случае нужно было требовать от местных властей поиска и наказания предполагаемых преступников, что по понятным причинам не увенчались бы успехом.

До утра Рашка не входил в город, прикидывая, как лучше это сделать. Не придумал он ничего и на рассвете. Дело в том, что годы тому, сразу после войны, люди, бредущие по дорогам, не были редкостью. Сейчас любой странник привлекал внимание. Особенно обладатель такой внушительной фигуры, как Рашка.

Он не знал, велась ли за ним охота. Не знал, сообщили ли люди номарха о беглеце в другие города. Возможно, в этом городе его уже ждут. Возможно, солдаты нападут на него сразу, как только заметят. К сожалению, у него не осталось больше трюков. Даже оружия нет, за исключением того, которым наградила природа… и скальпель модификант-хирурга.

К счастью, ему удалось отыскать убежище. Это был укромный уголок под самой крышей скромно стоящего в стороне амбара. На первый взгляд зданием давно не пользовались, но Рашка решил не тешить себя напрасной надеждой, и принял ряд предосторожностей.

Долгое время он наблюдал за амбаром, прежде чем удостовериться, что тот действительно пуст. Оказавшись внутри, он вскарабкался под крышу, повис на балке и некоторое время примерялся: удастся ли обустроить здесь временное убежище. В конце концов амбар был едва ли не самым высоким строением в округе. С его вершины открывался вид на окрестности города.

Некоторое время Рашка наблюдал за жизнью внизу сквозь щель в досках, но так и не нашел для себя ничего интересного. Да и что интересного может быть в труде крестьян?

Только однажды по дороге к городу проскакал всадник в одежде цветов номарха. Какие новости он вез?

Раз или два из города по дороге между полями проезжали повозки, несколько почтовых карет, а также бесчисленное множество крестьянских телег. Рашка пришел к выводу, что занял надежное место.

На второй день в амбар забрела кошка. Очевидно, мыши – ее основная пожива, давно облюбовали здешние места, поэтому мохнатый охотник явился к укрытию Рашки не без причины. Как известно, у кошек не только острый нюх, но и необыкновенно острое чутье. Неизвестно, каким образом, но животина ощутила присутствие паука еще у самого порога.

Окажись она проворней – и могла бы сбежать. Однако как известно, любопытство сгубило кошку. Те несколько секунд, на которые хищник, считавший амбар свой территорией, решил задержаться и выяснить, в чем была причина смутного беспокойства, стали для него роковыми. Воспользовавшись кратким замешательством животного, Рашка атаковал.

Теперь у него был не только приют, но и пища – на несколько ближайших дней.

Глава 8. Короткие руки правосудия

Человек в черном стоял, опустив голову, и смотрел на то, что осталось от повозки и тел дюжины солдат.

От некоторых не осталось ничего, кроме груды обугленных костей. Других еще можно было узнать по клочкам не полностью сгоревшей формы.

Больше всех досталось капитану. Очевидно, он оказался ближе всех к эпицентру взрыва: его тело просто испарилось. Сохранилось лишь несколько кусочков металла – все, что осталось от некогда изящного эфеса шпаги.

Выживших не было. Не повезло всем, однако некоторым – тем, кого не убило взрывом в первые мгновения, посчастливилось и того меньше. Еще некоторое время они мучились, и рядом не было никого, кто мог бы им помочь. В итоге смерть пришла и за ними.

Не то, чтобы Дагалу было дело до всех этих солдат. Разумеется, настоящий Дагал испытывал бы целую гамму чувств: от разочарования до злости. Однако Ош, контролировавший теперь не только разум, но и чувства начальника тайной службы номарха, мог лишь одеть маску, примерно представляя себе, как должно выглядеть проявление тех или иных эмоций.