Ноты наших сердец

– Мы теряем его, Нейт. Видишь, как он прогибается под видом какой-то девчонки?

– Ты прав. Нам стоит реанимировать его стрип-клубом.

– Да бросьте, – Я молча стал сворачивать наши инструменты, как почувствовал на спине косые взгляды. – Вы серьезно? Хотите, чтобы я побежал за ней?

Парни одновременно кивнули.

– Вы спятили.

Я бросил рюкзак Тайлеру и ускорил шаг, пока совсем не потерял из виду девушку.

– Мы будем ждать тебя в баре, – успело донестись до моих ушей.

***

Я брёл вперёд по улице, надеясь, что Тиффани не могла далеко уйти, к тому же большая часть района уже была прикована к одной из главных сцен Лос-Анджелеса. Я высматривал ближайшие прилавки, оглядывался по сторонам, но нигде из этих мест не было той самой.

Как только я начал проклинать себя за столь тупую идею, мне тут же несказанно повезло. Около пирса стояла одинокая фигура. Что-то внутри подсказывало, что это была именно она, и я не ошибся.

Моя уверенность возвращалась. Чем ближе я подходил, тем отчётливее в голове звучали слова Тайлера. Мне должно было быть всё равно. Отношения не для музыкантов, и он был прав.

Тогда какого хрена я здесь делаю?

Я остановился в паре метрах от большого чёртового колеса, что возвышалось надо мной. Рядом с ним стоял ещё один рекламный стенд. Иногда у меня складывалось ощущение, что рекламных вывесок с бегающими картинками в любом городе Америки намного больше, чем самих людей. Этот не отличался ничем от предыдущего. На нём всё также была Тиффани. Поначалу я думал, что мне уже мерещатся её идеальные черты, но всё было взаправду. Тогда я подумал, что медлить больше нет смысла.

– Девушка, это случайно не вы сошли с того плаката? А то я не пойму, где реклама, а где реальная жизнь, – в моей голове это звучало намного лучше, но я не подал виду, что жестко облажался.

– Наверное, я не слежу за всеми плакатами в городе, – Тиффани рассмеялась. Это был хороший знак. – Вернулся за автографом?

Она осадила меня одним своим вопросом. Оставалось покраснеть и смутиться в её присутствии. Похоже, Тиффани была не из тех, кто так просто поддаётся.

– Обычно я прошу телефонные номера. Так, что это не про меня.

– Тогда зачем ты здесь?

– Ты выглядела довольно подавлено.

Я всегда пользовался двумя правилами в общение с девушками:

1. Чтобы завоевать доверие любой девушки: растопи лёд на её сердце разговором.

2. Не нужно бояться непринуждённых касаний. Они вызывают расположение к себе.

Я подошел ближе к Тиффани. Расстояние между нами сократилось. Я заглянул в её карие глаза янтарного отблеска. Два огня, смотревших глубоко в душу почти выгорели до тла. В них читалось сомнение вперемешку с твёрдой стойкостью.

За столько лет общения с девушками, я научился считывать каждую их эмоцию.

Рука потянулась к её лицу. Девушка не вздрогнула от моего движения. Так она давала согласие, чтобы я продолжал. Подушечки пальцев остановились на щеках. В груди что-то щемило от вида растекшейся туши и паршивого вида.

Когда ветер вновь взбунтовался, шелковистые и густые волосы Тиффани, спадающие чуть ниже плеч, стали закручиваться на губах. Я аккуратно взял пару прядей и уложил их за ухо. Они отдавали кофейными нотами.

– Что тебя тревожит, Тиффани?

Удивительно, что я не чувствовал запах дорогих духов, которыми пользовались все девушки, что оставались со мной по ночам. Не видел в ней и намека на стервозность, тщеславие и желание.

Она стояла неподвижно, словно была под действием моего гипноза, но спустя несколько секунд, словно отпрявшись от глубоко сна, Тиффани всё же оттолкнула меня.

– Что ты делаешь? За кого ты меня принимаешь? – Её тон стал грубее.

– Я просто хотел…

Она не дала мне договорить, и, отряхнувшись от моих прикосновений, зашагала от меня прочь. Ещё никогда от меня не сбегали. Всё было совсем наоборот.

Меня словно ударили током несвойственным отказом, и я последовал за ней.

– Ты всё ещё здесь?

– Я даже не успел представиться. Джастин.

– Мне всё равно.

Я вышел вперед и застыл на месте, пока она вовсю пыталась убежать. Или она бежала от самой себя?

– Ещё полчаса назад ты не могла свести с меня взгляда, пока я выступал на сцене.

– Полчаса назад ты не был таким придурком.

– Я просто решил помочь.

Она остановилась.

– Ты хотел сказать: «воспользоваться моим безжалостным положением и затащить в постель»? Я не первый день встречаю таких как ты.

– Тебе никогда не предлагали помощь, поэтому ты везде ищешь подвох?

«Лучшее оружие – это нападение», – подумал я.

– Вовсе нет, – отрезала девушка, ускорив шаг. Но я вовремя успел взять её руку в свою.

Тиффани раздражённо надула губы. На них не было помады, и естественный цвет так шел ей к лицу. Наверняка они были приятны на вкус.

– Ты чем-то обеспокоена, но не привыкла делиться личными переживаниями. Твой страх. Он ходит за тобой по пятам. Но его не было, когда ты пела.

Нахмуренные брови распрямились, и её взгляд стал мягче. Предательские капли снова скатились по лицу. Я расстегнул кожаную куртку, и она молча уткнулась мне в помятую футболку. Не знаю, чем я думал в тот момент, когда тело само поддалось ей навстречу и укутало девушку в объятия.

Первое нарушенное правило.

Первые объятия.

Грубый подтекст сменился искренностью. Хреново, что я что-то почувствовал, когда сам позволил себе сделать это.

Мы неподвижно стояли на побережье океана. Её сердце билось вместе с моим под шум волн. Чайки пролетали под закатные лучи, а музыка с возвышающихся над нами аттракционов играла фоном. Ночной бриз уже не казался таким холодным, как в остальные вечера.

Я почти не знал Тиффани, но что-то внутри заставило меня подпустить девушку чуть дальше того предела, что я сам себе выстроил.

– У меня не бывает повторных встреч, – сказал я, когда она медленно отстранилась от меня. – Но ты знаешь, где меня найти.

Она стала первой, кому я смог сказать эти слова. Слова, которые не терпели прощания.

Глава 7. Тиффани

Когда настольный будильник снова прозвенел, я бросила на него раздражённый взгляд и поставила на беззвучный. Телефон также продолжал разрываться от звонков Уильяма. Я положила его экраном вниз, чтобы не мозолил глаза.

Бутылка красного вина стояла на прозрачном стеклянном столе только уже пустая.

«Голосовая почта от Уильяма Стэллонда», – прошипело в воздухе звуковое напоминание.

Свет за окном кричал о том, что уже продень, и я, похоже, потеряла счёт времени, наслаждаясь своей компанией.

После вчерашнего Мейсон так и не вернулся, ему назначили ночную репетицию.

Он почти не бывал дома. Всё время в разъездах, как и я. Мы научились жить друг без друга. Каждый сам по себе. Казалось, что нас больше ничего не связывало, кроме карьеры, переплетающейся иногда между нашими именами.

Я встала из-за стола, завязав потуже белый халат на талии. В руке был бокал. Последний. Я поднесла его к губам и насладилась горькими нотками напитка. Приятное послевкусие обожгло горло.

В голову снова ударили воспоминания о вчерашнем вечере. О том парне с гитарой. Странном, заносчивом парне.

Мне ничего не было известно о нём кроме того, что его звали Джастином. И он выступал со своими парнями в самом оживлённом квартале города.

Собиралась ли я узнавать о нём что-то большее? Определенно нет.

Только…

Голос. Пленяющий и живой до сих пор крутился пластинкой в моих мыслях. Я хорошо запомнила его обладателя: светлые, почти пепельные волосы были разбросаны по всему лицу, глубокие синие глаза, небольшой порез на правой щеке, мятая уличная одежда с потрёпанными темными кроссовками. Он не был похож на известного музыканта. Был слишком прост для такого человека. Наверное, об этом говорил его стеклянный взгляд, сквозь который не прослеживалось безразличие. Или он всё же заставил меня поверить в это.

Я до сих пор ощущала его прикосновения на своём теле. Крепкие руки, что держали в объятиях. Моё сердце было рядом с его. Они стучали в один ритм, словно слились вместе в музыке.

От него разило дешёвыми сигаретами и океаном. И только свежесть смешивалась со старой кожей его куртки.

Мы были с ним из разных миров, которые никогда не пересекаются между собой. Но в этот раз система дала сбой.

Пока остатки алкоголя пытались разбудить во мне ещё частицы оставшихся чувств, я всё же нажала на автоответчик. На всю квартиру стали слышны непристойные слова. Грубый мужской голос резал слух.

«Где тебя носит, чёрт возьми? Через час у нас интервью на телеканале "Висморд". Ты должна быть там с Мейсоном. Если не придёшь в этот раз, я выброшу тебя на улицу, оставив ни с чем, и связи твоей мамы больше не помогут».

Я усмехнулась. Все мы знали, что контракты с высокооплачиваемыми моделями не расторгают. Если только ты не дорожишь своей репутацией. Но Уильям имел надо мной власть, поэтому я всё ещё была его марионеткой. Он держал меня под своими крыльями из шипов.

Времени на сборы совершенно не было. Мне ничего не оставалось, как быстро принять душ и привести себя в порядок.

После долгих поисков одежды, я остановила свой взгляд на розовом платье с последнего показа. Оно должно было вызвать у всех неподдельный восторг. Однако это нарушало модельный регламент, придуманный Стэллондом, где говорилось о том, что одежда, сшитая на показ, не могла использоваться на других мероприятиях.

Я снова шла против требований. Опускала руки через сопротивление.

***

Глаза сморщились из-за ярких вспышек. Голова не раскалывалась, только слегка трескалась от громких звуков.

Вокруг суетились люди. Обычно на съёмочной площадке находилось не более, чем две стороны, участвующие в интервью. Но сейчас я видела, как рядом со сценой уже собралась толпа. При виде меня они разродились радостными и восхищенными визгами. Я не успела сказать и слова, как меня схватили за руку.

– За мной. Молча.

Боль пронзила запястье, но я не подала виду, чтобы не привлекать излишнее внимание.

Я не разбирала дороги. Тело всё ещё было ватным, а инстинкт самосохранения исчез под игристым напитком.

Мы остановились в одном из коридоров, подальше от всех. Казалось, что эта часть здания была полностью вымершей.

По коже прошёлся холодок. Единственным светом было окно, сквозь которое проглядывал уличный фонарь напротив.

– Когда ты перестанешь доставлять мне проблемы, Тиффани?

– Когда наши пути разойдутся навсегда, Уильям, – вырвалось у меня.

Вены на его шее вздулись от злости. Уильям затянул свой галстук ещё туже, словно хотел придушить себя, но, к сожалению, этого не произошло. Он запустил руки в свои залаченные волосы, от чего его причёска приняла иной вид. На нём снова был один из костюмов, что он закупил себе на последней неделе парижской моды. Несомненно, он был привлекателен для сотен других девушек, мечтающих увидеть его в своей постели. Но ему нужна была только одна из этой сотни.

Я была единственной, кого он ненавидел больше всех, и единственной среди всех девиц, кто приносил ему огромную прибыль. Ненависть, с безумным желанием обладать, держать под контролем.

– Ты разрушаешь себя, а не меня, детка. – Уильям расправил плечи. Похоже, что во время нашего молчания он подбирал нужные слова.

– Ты уже меня разрушил. Однажды.

– Твоя месть смешна. Несколько лет ты пытаешься добиться несуществующей справедливости. Так почему ты всё ещё здесь, если так сильно хочешь уйти?

Лицо Уильяма теперь расплылось в ехидной улыбке. Его громадное тело нависало надо мной. Он чувствовал мой страх, от того и становился беспощаднее.

– Хватит!

Меня переполняли эмоции. В один момент они настолько взяли надо мной верх, что рука остановилась около его щеки. Он успел перехватить её.

– Правда всегда бьёт сильнее ножа, не так ли? – его голос становился грубее и отчётливее. Казалось, что стены содрогались вместе со мной. – Я помог стать тебе той, кем ты сейчас и являешься. Ты никто, Тиффани. Никто. И тебе нужно смириться с этим.

Он знал, что моя рана ещё не зажила и бил больнее. Надавливал на старую трещину так, чтобы из неё продолжала сочиться кровь.

– В тебе нет ничего человеческого! – слёзы готовы были рассыпаться на лице, как веснушки, но я закусила щёку изнутри, чтобы сдержать этот порыв. Я бросила в него остатки невысказанных за многие годы фраз. – Ничтожество!

Как только последние слова зависли в воздухе, по лицу прошла волна жжения. Я закричала. Снова про себя, чтобы никто не смог услышать.

– Повтори, что ты сказала.

В глазах Уильяма разожглось пламя. Я играла с огнём.

Он вцепился рукой в шею, сдавливая её. Воздуха становилось мало. Я чувствовала, как он ускользал.

– Повтори, я сказал!

Он не унимался. Ждал, когда я признаю его правоту. Ему было недостаточно того, что он сделал.

Веки становились тяжелее. Темнота подступала быстро, не щадя.

– Отпусти, – прохрипела я едва.

Уильям сжал горло с новой силой.

– Давай же, Тиффани. Будь послушной. Я же знаю, что ты можешь быть такой, просто иногда противишься.

«Будь послушной. Будь послушной. Будь послушной». – Обрывки прошлого приводили меня в чувства. От них оставался ожог больше, чем от следа на правой щеке от удара.

– Прости.

Оглушительный хрип растворился в тишине. Я не могла говорить. Першение не переставало мучить, но я держалась из-за всех сил, пока его хватка ослабла.

Ноги подкосились, и я упала на колени, откашливаясь.

– Это послужит тебе уроком. Если ты ещё раз пойдёшь против – я уничтожу тебя.

Я опустила глаза в пол. Бороться в одиночку – всё равно, что сражаться с белым флагом.

Уильям продолжал наблюдать за моей беспомощностью. В конце концов, он наклонился настолько близко, что от его дыхания по коже прошлись очередные мурашки.

– Ты должна считать меня своим другом, а не врагом, детка. Пора уже понять это, – я не отводила от него взгляда. Смотрела в глаза своему главному страху, но ничего не могла сделать. – У тебя есть всё, о чём мечтают другие люди. Чего тебе ещё не хватает?

Мне нечего было ответить. Потому что в этом он был прав. Кроме одного. У меня не было свободы.

"Участникам интервью необходимо собраться в главном зале через пять минут. Повторяю, участникам интервью необходимо собраться в главном зале через пять минут. Скоро начнётся эфир", – проговорил один из громкоговорителей, что был направлен в нашу сторону. В темноте его едва можно было разглядеть.

Уильям протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Его мотивы были предельно ясны. Он одновременно хотел от меня избавиться и удержать.

Мне не нужна была его помощь.

Я ухватилась за подоконник. Предпочла эту опору наиболее безопасной.

– Я справлюсь сама, – успела произнести я, как снова по мне прошёлся удар. В этот раз он был сильнее первого.

– Засунь свою гордость обратно, наконец! Разве я неясно выразился? Давай сюда свою грёбаную руку!

Он схватил мою ладонь в замок и потянул вверх. Тело заныло от резких движений.

Напряжение только возрастало. Никто из нас не доверял друг другу.

– Приведи себя в порядок. И спрячь эту хрень косметикой.

Он замешкался, когда свет окна упал на меня. Небольшое красное пятно теперь было уже не таким маленьким. Но его беспокойство продлилось не больше минуты. Уильям вновь сделал каменное лицо и зашагал прочь, оставив меня наедине с собой.

Вокруг стало слишком просторно, и можно было вздохнуть полной грудью. Только внутри почему-то образовался тяжелый груз.

– Это никогда не кончится, – сказала я в пустоту, словно ожидала какого-то ответа, подсказки.

Когда за углом послышались чьи-то шаги, я тут же замешкалась. Не нужно, чтобы кто-нибудь увидел меня здесь. В таком виде.

Мне пришлось незаметно миновать несколько коридоров, чтобы найти уборную, но её как на зло нигде не было.

Спустя минуту тщетных попыток, я всё же вышла в какой-то зал, где почти на каждом углу были зеркала. Я подошла к одному из них. Губы скривились от паршивого вида, но несмотря на это, я всё ещё оставалась слишком привлекательной. Казалось, что даже шрамы украшали меня.

Я всегда проходила мимо стеклянных зданий и зеркал. Не любила своё отражение. Все вокруг считали меня эталоном красоты с идеальными чертами лица и фигуры, но никто из них не знал, как «очаровательная картинка» стала моим клеймом на всю оставшуюся жизнь.

Мне повезло, что я всегда носила с собой небольшую косметичку, поэтому без раздумий сразу же достала тюбик с тональником. Последствия нашего с Уильямом разговора ещё оставались на моём лице, но краснота постепенно спадала.

– Я везде искал тебя.

Я вздрогнула на месте, не позволяя себе обернуться.

– Секунду.

Руки тряслись, когда я лихорадочно наносила ещё один слой косметики. Я не могла успокоиться, пока последние штрихи не были улажены.

– Тебя все ждут. Пора идти.

Голос Мейсона был холодным, глаза пустыми. Он смотрел сквозь меня.

Я находилась на грани, и нуждалась в поддержке. Мы были знакомы с Мейсоном почти вечность, но я не всегда была открыта с ним. Но не сейчас. Потребность в нём возросла за последние минуты ада, что я пережила без него.

Стоило мне сделать шаг на встречу, как он тут же отступил назад. Я скрестила руки на груди повторив движение, и снова получила отказ.

– Мейсон? – неуверенное эхо отразилось от ближайших стен.

Он отвёл взгляд в сторону. Парень оставался невозмутим, даже глядя на моё состояние. И я в очередной раз убедилась, что совсем не нужна ему.

– У нас нет времени на нежности.

– У нас никогда его не было.

Его глаза метнулись к часам на правой руке.

– Из-за тебя эфир задерживается. Вечером у меня репетиция и я должен быть на ней ровно в 19:00. Может, ты наконец перестанешь быть такой эгоисткой? Вест мир не крутится вокруг тебя.

В горле застрял ком, а сердце опять ранили. Собрав последнее самообладание в свои руки, я прошла мимо него ни разу не взглянув в ответ.

Чем ближе я подходила к главной комнате, тем наиграннее изображала счастье на своём изнурённом лице. У знаменитых людей не должно быть проблем.

Мне указали место на чёрном диване посередине студии. Мейсон бесцеремонно плюхнулся рядом. Слишком близко. Его не смущали люди, которые то и дело смотрели на нас.

Уильям сидел на соседнем кресле ближе к моему звёздному парню. Я пыталась не обращать на него внимания, но боковым зрением видела, как он нарочно приглядывал за мной.

Я была чужой среди всего этого хаоса, и это чувство не покидало меня с самого начала.

– Хэй! Встречайте новый выпуск «Celebrity's Note» с очаровательной моделью Тиффани Кэмпбелл! А также её парнем рок-музыкантом Мейсоном Коллинзом, и Уильямом Стэллондом – арт-директором крупнейшей модельной компании в Лос-Анджелесе «Bella Monika». И с вами я – самая лучшая ведущая Мэри Прэстон!

Массовка разразилась аплодисментами, и мы все дружно улыбнулись в одну из самых ближних камер.

– Спасибо, что позвала нас, Мэри.

– Ой, что ты Уильям. Мне сложно было отказать тебе в третий раз.

Все разом засмеялись. Теперь я видела воочию, как происходит закадровый смех во всех телесериалах, транслирующихся день ото дня по телевизору.

– Итак. Первый вопрос тебе, мой дорогой. Как ты докатился до жизни такой, что решил работать именно в такой сфере?

– Я просто люблю женщин. Особенно, когда их много – это только усиливает желание двигаться вперёд.

Уильям раскинулся на кресле так, словно был здесь не впервые и тем более не приглашённым гостем. Ему не занимать наглости. Ходячая провокационная фигура. Именно такие люди и вертятся в индустрии любого бизнеса.

– Тиффани.

Я развернулась в сторону толпы и ведущей. Похоже, я оставалась в своих мыслях несколько минут, и не заметила, как внимание присутствующих переключилось на меня. Но я бы предпочла и дальше остаться незамеченной.

– Какие качества необходимы, чтобы стать успешной моделью?

– Уверенность, целеустремленность и настойчивость. Три главных качества, которыми должна обладать профессиональная модель любой ценой. В моделинге не место слабым людям.

– А вы слабый человек?

Вопрос заставил меня врасплох. Наверняка, сидящие поблизости люди могли ответить за меня, ведь каждый из них видел мою разбитую версию и надсмехался над ней.

– Определённо нет. Я прошла через тяжёлый путь, чтобы сейчас быть здесь с вами.

– Разве модели не просто спят со своими агентами? – Мэри хихикнула.

В груди защемило. Вот одна из причин, почему я всегда отказывалась появляться на публике, где есть журналисты. Все они жаждали правды, чтобы её осквернить, и скандала, чтобы вызвать волну обсуждения.

Мейсон заметил мою растерянность и взял инициативу в свои руки.

– Как насчёт эксклюзивной новости, Мэри? Я хочу, чтобы ты была одной из первых, кто услышит это, – он игриво подмигнул ей, от чего она залилась краской.

– Девочки, вы видели? Сам мистер Коллинз строит мне глазки. У вас нет шансов! – в воздухе застряли визги фанатов. – Выкладывайте, мистер-загадка!

– На следующей неделе я презентую свой новый альбом, – крики только усилились. – Я тоже люблю вас, ребята!

– Это ещё не всё. На разогреве у этого парня будет одна молодая группа. У нас большие ставки на них, – перебил его Уильям.

Мейсон тут же скривился. Он не любил делить сцену с кем-то, поэтому эти изменения совсем не радовали его.

До самого конца мы вместе просидели с ним в напряжённой обстановке. В объятиях друг друга. Когда на нас снова направили камеру, он положил свою руку мне на колено. Со стороны всё это смотрелось довольно мило, но я чувствовала себя ужасно.

Когда последнее зачитанное предложение было произнесено, режиссер крикнул – «Стоп, снято!». Съёмки длились от силы полтора часа, но они казались мне вечностью.

Если это шоу выйдет в свет, поклянусь себе, что никогда не посмотрю его даже в нетрезвом уме.

Не дожидаясь своих «друзей», я вышла из здания. Ещё пару минут среди заносчивых людей могли лишить меня последнего рассудка.

На улице витал приятный запах сандала. Нотки океана были едва заметны, но так ощутимы.

Здесь, за пределами этой искусственной жизни я могла чувствовать себя настоящей. Не строящей теории успеха, необходимых интриг, грязных сплетней. Я дорожила каждой минутой, проведённой вдали от своей второй личности, что ещё продолжала брать надо мной верх.

Но каждый раз всё разбивалось о реальность. Сердце забилось с бешеной частотой. Оно пыталось просить о помощи собрать его по частям.

Вдали угасало солнце, и вместе с ним я. Только оно становилось прекрасным ярко-розовым закатом, чтобы утром вновь сиять лучше прежнего.

Но могла ли я сделать также?

Глава 8. Джастин

Настенный календарь показывал двадцать четвертое апреля 2008 года. В тот день будильник не прозвенел в привычные семь утра, чтобы поднять меня школу. Но природные часы всё равно сработали в это же время. Отец взял мне накануне выходной. Но если бы я только знал, зачем он это сделал.

Родители давно не спали, об этом говорил приглушённый свет на кухне. Недолго думая, я сразу же побежал, укутавшись в плед, к телевизору в гостиной. Обычно, с утра шли самые интересные телевизионные программы. Особенно музыкальные. Мне нравилось смотреть утренние хит-парады.

Я был слишком беззаботен и счастлив.

На экране показывали Madonna, Miley Cyrus, Kanye West и Linkin Park с их последней нашумевшей песней "Shadow of the day". Признаться честно, я не понимал её бурного всплеска, но всё равно каждый раз подпевал, когда слышал.

Среди всех ярких и позитивных песен проскальзывала она – тёмная и бьющаяся, как стекло. Я был слишком юным, чтобы понять её смысл, который шёл параллелью с моей жизнью. Разочарование от попыток поиска решений, боль от прощания, где единственный выход – это принятие. Уходящее за горизонт солнце тленно, и многие вещи мы просто не в силах изменить.

Linkin Park была любимой группой отца. Он знал наизусть все их песни, даже коллекционировал кассеты, которые приходилось слушать на повторе по пути в школу. Наверное, поэтому я тоже проникся этим. Отец изредка шутил, что музыка у меня в крови. Только я никогда не видел себя рядом с ней. Но в его горящих глазах я словно видел смысл своей жизни.

Всхлип.

Второй.

Ещё один.

Я отчётливо помнил, как этот звук прошёлся острой стрелой по детским вискам. Даже голоса телевизионной передачи не могли скрыть их.

По телу пробежался холод, когда я нащупал пульт от телевизора, чтобы убавить громкость. Я всё же надеялся, что моё воображение слегка возбудилось от переизбытка адреналина и хорошей музыки, но нет. Всё вновь повторилось.