Ноты наших сердец

Мне повезло, что в зале к моему выходу никого не осталось кроме Грегори – рыжеволосого фотографа, «объектива нашей команды». Он пришел в агентство не так давно, но уже успел сделать несколько удачных портфолио каждой модели. Грегори не был похож на предыдущих сотрудников. Уильям взял его даже без испытательного срока. Ему не были так важны деньги, как работа для души, где можно было быть самим собой.

С того момента, когда я влетела в студию, он уже отложил камеру в сторону и продолжал испепелять меня своим взглядом. Парень приспустил очки с чёрной оправой, и они стали смешно свисать на переносице. Грегори носил исключительно рубашки с закатанными рукавами, длинные брюки и лакированные лоферы под ними.

– Всё порядке? Выглядишь так, словно впервые пришла на кастинг.

– Ты меня не смущаешь, если ты об этом, – я усмехнулась и уже увереннее прошла вперед.

Грегори скорчил грустную рожу.

– В таком случае, придется перенести нашу съёмку на неопределенное время.

Он ждал, пока я потешу его самолюбие.

– Через тебя каждый день проходит больше десятка моделей. Сосредоточься, – я поднялась на уступ напротив большого свисающего фона, пока парень настраивал оборудование.

– Отлично. Стой здесь, – крикнул он в паре метров от меня. – Сегодня надо отснять пару кадров для одного модного журнала.

– Впрочем, как и всегда.

– Ты права, но, – он оборвал предложение наполовину и сделал два щелчка камерой, – это музыкальный журнал. Не зря я полгода пытался уговорить начальство разнообразить наши фотопроекты. Считай, что я бесплатно заделался ещё и менеджером.

На половине съёмочного времени Грегори стал примерять готовые снимки на шаблон журнала. Он задумчиво вглядывался в экран компьютера и переключался с одной вкладки на другую.

– Всё равно не то, – парень встал с офисного кресла и принялся ходить по кругу. В один момент он резко выскочил из студии.

Когда Грегори вернулся, то протянул мне черную электрогитару. Не то чтобы я раньше не держала в руках этот инструмент, просто сейчас это ощущалось более волнительно. Её форма забавно напоминала молнию. Она была не похожа на гитару Мейсона: золотой гриф, тонкие струны и нет привычных наклеек. Признаться честно, мне нравилось наблюдать, как Мейсон играет на сцене, но происходило это довольно редко. Я видела его концерты от силы пару раз, а дома он наотрез отказывался репетировать.

Кажется, все мои попытки избежать всего, что связано с музыкой были настолько тщетны, что судьба, напротив, сама подталкивала меня начать новую жизнь.

Не знаю, что на меня нашло, но уголки губ сами застыли в небрежной, но искренней улыбке за последнее время.

– Не двигайся! – послышался голос Грегори. – Невероятно! Твои глаза. Ты вся светишься.

– Сильно заметно?

– Спрашиваешь? Твоё обычное выражение лица – это заострённый строгий взгляд. Наверняка я ещё не скоро смогу запечатлеть такой момент. Это будет потрясающий снимок.

За последние полчаса я сменила сотни поз, а Грегори вторую кружку кофе. Чертов кофеман. Этот напиток действовал на него не хуже любого наркотика.

– Как тебе фотографии?

– Не жди, что я начну возносить тебя и называть гением, а то зазнаешься и перестанешь также хорошо отснимать материал.

– Ты только что признала это.

Я толкнула его в плечо, и мы оба рассмеялись.

В студии практически не было дневного освещения. Грегори считал, что он портит всю полноценную картину, поэтому при проектировке оставили всего одно небольшое окно справа от всей необходимой атрибутики начиная от прожекторов и заканчивая простой переносной гардеробной. Я взглянула за горизонт и заметила, как время уже перевалило за полдень.

– Разберёшься один?

– Снова бросаешь меня на произвол судьбы, – парень демонстративно вздохнул. – Я справлюсь без тебя. Так будет даже спокойнее.

– Тогда не буду напрягать тебя своим присутствием, – хихикнула в ответ.

– Дай угадаю. Снова деловая встреча со своими подругами? Не понимаю, как вам не надоедает видеть друг друга каждый день, при этом ещё и встречаться где-то помимо работы.

– Ты такой душный, Грегори. Вот поэтому у тебя до сих пор и нет девушки. Ты всё своё свободное время проводишь за работой.

– Зато мне не приходится притворяться.

Его слова слегка задели меня, но я, не оглядываясь схватила со стула оставшуюся одежду и вышла обратно к гримёрной.

У запасного выхода во внутреннем дворе меня уже ждал личный водитель. После нашего последнего разговора Уильям нанял его, чтобы следить за мной. По крайне мере, мне удалось извлечь из этого хоть какую-то выгоду: около модельного дома стоял автомобиль класса люкс – Porsche Panamera.

– Отвези меня к AVRA, а потом можешь быть свободен, – проговорила я, и мы тронулись с места.

Пригород Лос-Анджелеса нравился мне меньше всего. Он был полон излишней пышности: ухоженные особняки и виллы, в которых жили известные кинозвёзды. Каждое движение непременно считывалось телекамерами, разбросанными здесь чуть ли не на каждом повороте. Улицы в Беверли-Хиллз были намного просторнее, чище. Пальмы тенистее. Клумбы и сады с различными соцветиями делали природу неестественной, вычурной своим разноцветным колоритом. А от шика припаркованных эксклюзивных авто рябило в глазах. Этот район был раем для знаменитостей. Изощренно стильный. Слишком искусственный.

Я до тошноты выучила каждый угол, поэтому всё реже и реже смотрела в окно во время поездок. Мне настолько осточертели бутики, мелькающие чуть ли не на каждом углу вместе с фарфоровыми статуями, что я мечтала поскорее переехать.

Пролистывая на ходу ленту в Инстаграм, я не заметила, как быстро мы оказались возле патио[1] ресторана. Отец Далии был здесь владельцем, поэтому она часто устраивала здесь что-то на подобии притона со сплетнями.

Вокруг пестрели белоснежные скатерти и мебель исключительно в бежевых тонах. Самый ближний ряд к дороге огораживался кустовыми растениями.

– Тиффани! – закричала Тория, когда заметила меня у самого входа.

Я развернулась на её голос. Его можно было узнать по акценту. Белоснежная улыбка девушки выделялась на фоне смуглой кожи. Испанские корни брали верх над внешностью девушки: тёмные густые брови, чёрные глаза, пышные струящиеся волосы и отличительные черты фигуры – более крупные бедра. Мы познакомились с ней на одном из показов в Мадриде – самом сердце страстной Испании.

– Я тоже рада видеть тебя, подруга, – сказала я и опустилась на свободное место. – Далия с тобой?

Она слегка замялась с ответом.

– Она скоро подойдёт. Можешь пока сделать заказ, – Тория тут же сменила тему. Она любила болтать без умолку. – Oh, me encanta tu nuevo vestido![2]

– Правда, нравится?

– Si, отлично сидит на тебе. Оно с парижской недели моды прошлого года?

– Ага.

– Дело рук Уильяма, не так ли? – Тория недовольно взглянула в мою сторону, уплетая порцию морепродуктов. – Тебе не кажется, что он сильно зациклен на тебе, Linda?[3]

Она ждала от меня объяснений. Излишняя забота Уильяма привлекала ко мне слишком много внимания и заставала врасплох. Я придерживалась своей тактики – делать вид, что не расслышала вопроса. Меньше всего хотелось быть соучастницей очередного обмана вокруг себя.

Я облегченно выдохнула, когда Тория переключилась на Далию и Мейсона, которые показались вдалеке. Они шли вместе. Когда они заметили меня, их сцепленные руки в мгновение разъединились.

– Тиффани, ты тоже здесь? Девочки сказали, что у тебя слишком плотный график, – удивленно или разочаровано произнёс Мейсон, но всё же опустился рядом со мной. А затем демонстративно поцеловал. Меня чуть не стошнило от этой приторности с его стороны.

– Мы уже думали, что ты не придёшь, – обиженно произнесла Далия, приземлившись рядом с Торией.

Светловолосая блондинка поджала губы и тут же опустошила наполовину полный бокал игристого вина. Её накрученные локоны были ещё свежими, значит, у неё тоже сегодня были съёмки. Она была одной из высокооплачиваемых моделей в «Bella Monika». Мы дружили с ней с самого детства, когда, ещё будучи маленькими девочками мечтали ходить по подиуму в красивых нарядах. Она всегда видела себя такой – купающейся в бриллиантах и модных брендовых одеждах. Так и случилось. Её изменили деньги. Ей оставалось умирать под гнётом собственного тщеславия.

– Сложный проект попался, ещё и Грегори со своим перфекционизмом, вы же знаете.

– Ты про того новенького? Он ничего такой, – Тория подмигнула мне.

– Он похож на гомика. Ставлю сто баксов, что он никогда не трогал женщину, – вставил Мейсон и принялся шептать мне на ухо всякие непристойности.

– Ну с тобой он точно не сравнится, – Далия фыркнула и раздражённо заёрзала.

Парня только позабавила её реакция и он ещё больше прижался ко мне.

– Ты слишком напряжена. Тебя стоит хорошенько расслабить после тяжёлого рабочего дня.

Дыхание парня обжигало шею.

– Мы всё ещё тут, голубки. Не мешаем?

– Мешаете, – без загрязнения совести ответил им Мейсон. – Поэтому я украду у вас Тиффани. Успеете ещё обменяться грязными новостями о своих знакомых.

– Но…

Я не успела дождаться десерта, как рука парня настойчиво подняла меня с места.

– Не смеем вас задерживать, – радостно проговорил парень и мы вместе с ним направились в сторону нашей съёмной квартиры.

Огни ночного города пролетали с бешеной скоростью. Я вжалась в переднее сидение. Во взгляде Мейсона читалось дикое возбуждение. Его губы растянулись в ухмылке, когда он убрал одну руку с руля и положил её на моё колено. Я сдерживающее вздохнула.

– Я же вижу, как тебе нравится.

Он медленно продолжил изучать моё тело так, словно не делал этого прежде. Требовательным движением парень раздвинул ноги и задрал шелковое платье выше колен. Я поддалась на встречу его ласкам, пока он жадно всматривался в разрез на моей груди. Она вздымалась так часто, что голова начала кружиться от удовольствия.

Мейсон не отпускал меня ни на шаг. Его возбуждённая настойчивость застала меня и в лифте, чтобы скрасить ожидание нужного этажа. Поцелуи становились глубже и жёстче. Я не сопротивлялась.

Когда мы вошли в комнату, парень прижал меня к стене так, что его плоть упиралась в мои ягодицы. Для большее чувствительности он стянул с меня кружевные трусики.

– Такая беспомощная.

Я закрыла глаза. Пыталась сосредоточиться на ощущениях. Поддаться навстречу влечению. Не ощущать на себе чужие руки.

Мейсон резко развернул меня к себе и бросил на кровать. Мужские брюки вместе с футболкой полетели на пол. Парень повис надо мной, сильнее вдавливая в постель. Руки Мейсона потрясывались, когда он спускал молнию сбоку на платье.

– Ну же, попроси, чтобы я остановился.

Хрипота в голосе парня перестала будоражить моё тело. Холодный пот пробежался по венам.

Его взгляд.

Сейчас он ужасно напоминал те красные огни, пылающие жестокой пыткой, что я запомнила лет шесть назад. Они преследовали меня повсюду. Сейчас мне было почти двадцать два, а эти чёртовы восемь лет до сих пор продолжали отравлять меня изнутри. Я ничего не забыла.

Обманчивая страсть сразилась болью внизу живота. Я снова теряла контроль. Один и тот же кошмар снова врывался в мою память.

Мейсон продолжал упорно двигаться на мне, царапая мою кожу. Я выгнулась с молчаливым криком. Парень принял это за стон и, зажав рукой мой рот, грубо вошёл в меня.

Знакомая ломота, граничащая с отвратительным унижением. В горле пересохло настолько, что я не могла издать и звука. Его руки, касающиеся моих плеч, душили. Я боялась пошевелиться. Глаза налились слезами, скатывающимися мелкими каплями по моему лицу.

Мейсон не видел, как я медленно умирала, он тонул в блаженстве, терзая моё и без того искалеченное тело. Близость не приносила мне ничего кроме мучений. Из-за постоянных приступов у меня не получалось нормально расслабиться. Прошлое ходило за мной по пятам, не оставляя меня ни на минуту.

Я с силой оттолкнула парня, когда покалывания от его прикосновений достигли своего предела.

– Хватит! – я выдавила из себя всего одно слово.

– Ты что спятила?

Я накинула на себя одеяло. Дрожь била сильнее удара током. Ладони вспотели, а ноги подкашивались.

– Я не могу.

– Твою мать! Это не может продолжаться вечно, – он стал говорить на тон громче. – Да что с тобой не так?

Ему не нужен был ответ на этот вопрос, он задал его из приличия и тут же принялся поднимать разбросанные вещи. В квартире, помимо образовавшейся тишины, раздался звук вибрации. Мейсон взял с комода телефон, и что-то напечатав на нём, бросил мне короткое:

– Я в бар.

Перед выходом он свирепо хлопнул дверью, оставив меня совсем одну. Вместе со своим страхом.

***

Я не разбирала дороги. Ноги сами несли меня в пустоту. Вокруг был лишь туман, из которого я так отчаянно пыталась выбраться. Казалось, что тьма была везде, где бы я не находилась. Я теряла последнюю надежду, пока чей-то голос, ясно врывающийся в сознание, не заставил меня остановиться.

Вокруг теснились люди. Они завораживающее смотрели вперёд. И я последовала тому же.

Стоило мне только поднять глаза, как я поняла, что очутилась прямиком на одном из уличных концертов у подножья амфитеатра. Я стояла в самом центре.

Не знаю, что на меня на шло, но этот глубокий спокойный голос, отдающий низкими нотами, будто пытался помочь мне, а я, доверившись ему, последовала за ним.

Я взглянула на сцену и с замиранием продолжила искать того, чьи слова заставили меня замереть на месте. Сделать глубокий вдох. Прислушаться к своему сердцу.

Голос, мягко звучащий приятными оттенками:

Ты, как и я, снова сбился с пути,

Разлетелся вдребезги словно стекло.

Почему ты бежишь против воли и чувств,

Когда свет в твоём сердце ещё просит жить?

_________

[1]. Патио – открытый внутренний двор жилого помещения.

[2]. Me encanta tu nuevo vestido! – Мне нравится твоё новое платье! (по-испански).

[3]. Linda – милая (по-испански).

Глава 6. Джастин

Пятничный день начался с репетиции перед нашим очередным, никому на хрен не нужным камерным концертом.

Я достал из портфеля ключи с подвеской в виде ноты, и с диким свистом провернул его в замочной скважине. Неприятный звук прошёлся по ушам, и я скривился. К нему нельзя было привыкнуть.

Я прошёл вглубь небольшого вагончика с инструментами, и поочерёдно достал всё необходимое. Парни снова опаздывали. Стоило ли винить их в том, что люди обращали внимание только на знаменитостей? Каждый из нас знал, что никому неизвестные уличные бродяги, играющие жалкую пародию музыке, не пользовались особым спросом.

Мы постепенно перегорали. Как спички, которые несколько раз пытались пожечь. Но всегда оставалась та самая искра, чтобы продолжить бороться.

На воображаемой сцене мы чувствовали себя слишком независимыми, но по-настоящему потерянными, когда возвращались обратно к своим настоящим жизням. Музыка спасала нас. Наверное, поэтому мы всё ещё держались вместе.

В прошлом месяце я потратил почти все свои гребанные сбережения на аренду небольшого подиума. Он располагался неподалёку от огромного амфитеатра на несколько десятков тысяч человек. Это должно было заставить нас поверить в то, что мечта становилась ближе. Почти у подножья наших ног.

Старый синтезатор с бинтами из скотча доживал свои последние дни. Клавиши едва наигрывали нужные ноты, от чего мелодия слегка искажалась, но Тайлер справлялся даже с такой невыполнимой задачей. Казалось, для него не было ничего невозможного.

– Как поживает моя старушка?

Я не успел вернуться за остальными атрибутами, как за стойкой парень уже занял свою позицию. Он походил на блуждающее приведение – появлялся так же неожиданно, как и исчезал. У него определенно был талант не только в клавишных.

– Верна тебе с первой встречи, – усмехнулся в ответ. – Единственная, про кого ты скажешь "была со мной до конца".

– Я просто привязался к ней.

Тайлер стянул с себя куртку, оставив на себе только футболку поверх чёрного лонга с Nirvana. Он предпочитал скрываться за несколькими слоями одежды.

– Прощаться с прошлым явно не про тебя. И как ты только ещё не начал выпускать песни про свою бывшую. Возможно, мы бы уже покоряли топ-чарты, а ты всё никак не решишься.

Охренительное настроение Тайлера укатилось куда подальше. Взгляд притупился. Мы часто шутили с Нейтом про Британи, но всякий раз при её упоминании наш малыш Тайлер начинал ненавидеть весь мир. Его злость превращалась в своего рода искусство. Не знаю, как это происходило, но всегда срабатывало по щелчку пальцев.

– Я слишком консервативен на этот счёт. Не хочу, чтобы моя слава была приравнена к кому-то.

– Причина только в этом?

– Твой рот хоть когда-нибудь затыкается? Прибереги слова для своих сольных партий.

Он был на пределе, а я, еле сдерживая смех, принялся подготавливать аппаратуру. Горы проводов были перепутаны между собой, но мои пальцы проходили и не через такое.

Спустя три минуты к барабанной стойке подоспел и Нейт. Сегодня он был не разговорчив и слегка серьёзен. Он молча приспустил с плеч бомбер. Под ним виднелась ещё одна майка, на этот раз тёмного красного цвета. Нейт всегда делал акцент на своих бицепсах и татуировках во время наших недоконцертов. Такие мелкие детали сводили с ума всех девушек без исключения. Маркетинговый ход или просто желание привлечь к себе больше внимания.

У огромного шатра уже послышалось несколько рекламных голосов, что предупреждали о предстоящем выступлении группы "Dark Flame ". Они давали уже свой пятый сольный концерт. Лос-Анджелес не остался в стороне. Ближняя толпа отметилась громким визгом, и постепенно стала направляться к решёткам около входа на танцпол.

– Не знаю, как ты додумался до этого, Джастин, но это действительно рабочая схема, – оживился Нейт, когда увидел количество направляющихся фанатов в нашу сторону.

– Парни, наш выход, – быстро отрезал я, поправив микрофон и нервно теребя в руках гитару.

Сансет-Стрип гордо застилался людьми. Его огни в мгновение осветили всю улицу. Сотни огней врезались в глаза, как сотни мерцающих на небе звёзд. Каждый раз это шоу сопровождалось аплодисментами. Мне хотелось верить, что каждый из них посвящал их нам. Это дарило надежду.

Наш маленький музыкальный остров уже был слегка узнаваем среди местных, но не настолько востребован у туристов. Они ломились без оглядки к своим кумирам, а мы так и оставались в тени. Убогая иллюзия. Мы собирались каждый раз за час до нового концерта и играли на публике как будто на разогреве. И у нас это получалось. Многие просто не могли пройти мимо нашей музыки, ведь она ещё не успела потеряться в следующей волне популярности.

– "Никогда не слышала о них!"

– "Ты посмотри, что выдаёт тот парень!"

– "А они ничего, правда?"

Я слышал их голоса сквозь свои слова, и невидимая стена рушилась. А вместе с ней и абсурдность момента.

Я никогда не заострял внимание на ком-то во время своего выхода, но, когда глаза остановились на одной из девушек, всё внутри меня застыло.

Клянусь, она была мне знакома, но я никак не мог вспомнить, где видел её раньше. Цвет глаз едва можно было различить среди всех мигающих огней, но, казалось, что они светили намного ярче даже с чистыми слезами на щеках. Незнакомка выделялась среди этой толпы, у которой словно отобрали права выбора быть здесь по своей воле. Кроме неё.

Когда я только начал снова приходить в себя, пытаясь сосредоточиться на новой партии, наши взгляды случайно пересеклись. Наверное, мне не стоило так пристально заострять на ней внимание, чтобы остальные девушки не ушли раньше времени. Эти идеальные черты медленно прокрадывались в сердце. Какого черта? Там давно разрослись шипы, нельзя было допустить этого.

– Джастин, давай нашу последнюю. Она точно не оставит их равнодушными, – сказал Тайлер, проведя дорожку из трёх нот по клавишам.

– Но мы даже не репетировали, – замешкался Нейт, чувствуя первую ответственность перед собравшимися зрителями.

– Сейчас или никогда, – отрезал тот ему в ответ.

Я молча подхватил ритм и пропел строчки из песни. Они уже давно пылились в моём блокноте. Теперь настало их время. Вокруг воцарилась мёртвая тишина. Все затаили дыхание в ожидании чего-то нового и необычного. И они это получили.

В моих текстах не было привычных сопливых строчек, что зачитывали большинство современных звёзд. Они согревали душу личными переживаниями и стремлениями к самим терниям сквозь пот и кровь. Настоящий успех приходит к тем, кто действительно заслуживает его своим упорным трудом. Вот о чём были мои песни.

Стоило последнему вдоху выплеснуться из моей груди, я тут же опустился на колени, заставив струны гитары звучать громче. Я любил это опустошение, следовавшее за восторженными гулами.

– На бис! – вырвалось из толпы, и остальные тут же подхватили его слова.

Парни взглянули в мою сторону, и я безоговорочно согласился. Только мне удалось взять первые несколько аккордов, как громкоговоритель снова перебил наш звёздный час.

– "Выход группы "Dark Flame" начнётся через пять минут, просьба пройти зону контроля до начала концерта".

Преданные слушатели тут же направились за голосом, звучащим из колонок. Все без исключения оставили нас в гордом одиночестве, словно того шоу, что было пару минут назад, и вовсе не существовало.

– Неблагодарные сволочи! – выругался как можно громче Нейт. Деревянные палочки с сильным звоном ударили по металлическим дискам.

– А чего ты ожидал? – съязвил Тайлер.

– Ничего не меняется. Мы топчемся на одном месте. В этом нет смысла.

– Ты сдаёшься на первом же промахе? Перестань ломаться при малейшей неудаче, – перебил я этих двоих.

Нейт с непониманием снова посмотрел в мою сторону.

– Ты хоть сам веришь в это, Джастин? В то, что мы хоть на долю секунды будем кому-то нужны?

– Я не переставал делать это с самого первого дня, когда встретил вас. Мы делаем всё возможное, но самое главное – берём от музыки всё. Мы вкладываем душу, а не гонимся за узнаваемостью, как многие.

– Говори за себя. Когда это затягивается на года, ты начинаешь задумываться над тем, что лучше уже не будет.

– Парни из "Red Hot Chili Pepers" определённо с тобой бы поспорили, – я попытался разбавить напряженную обстановку, но никто не оценил этого.

– Я пас. На сегодня достаточно.

Прежде чем Нейт оставил своё место, Тайлер продолжал смотреть куда-то вперёд.

– Сыграете для меня? – внезапно произнёс мелодичный голос. Он слегка подрагивал, но звучал уверенно. Мы все на секунду оставили свою перепалку и обернулись в сторону девушки, что всё это время смотрела на нас троих.

Она сильнее укутала свои ладони в короткое весеннее пальто цвета хаки. Волосы небрежно развевал поднявшийся ветер. Когда её губы расплылись в лёгкой улыбке, каждый из нас растаял. Даже Нейт, что уже на один шаг был где-то за пределами этой улицы, вернулся обратно за барабаны.

– Всё, что угодно для прекрасной миледи, – проронил он в ответ. – Как насчёт Эда Ширана?

– Мне кажется, что вы сможете лучше.

Её слова застыли в воздухе, согревая всех нас своим теплом.

– Как тебя зовут? – спросил я в микрофон, прежде чем мы решили исполнить одну из наших любимых песен "Вероятность спастись".

– Тиффани.

– А следующую нашу песню мы посвящаем Тиффани.

Я ударил по струнам без особой резкости, нежели в остальные разы. Гармоничный перебор становился единым целым с моим низким голосом. Чувствовать ритм и плыть по течению.

Парни были настолько увлечены своей игрой, что не заметили, как сквозь мои слова послышалась женская партия.

Я поднял глаза. Это была она. Мы пели куплет вдвоём. Она со стороны зрителя, а я со сцены. Словно разделённый дуэт пытался воссоединиться сквозь года.

Я пришёл в себя только тогда, когда Тайлер толкнул меня в плечо.

– Мы закончили ещё две минуты назад. Ты перестарался, – он засмеялся, заприметив на моём лице несвойственное смущение, как у подростка.

– Спасибо вам. Вы сделали мой дерьмовый день чуточку лучше. Мне уже пора.

Она двинулась вперёд, подмигнув в своей чертовой притягательной манере, и постепенно стала уходить в сторону побережья по пешеходной дорожке.

– Эй, взгляните. – Нейт взвёл руку в верх, указав на знакомый баннер.

У меня мгновенно отвисла челюсть.

– Бред. Какая модель попрётся на оживлённые улицы одна, без охраны и маскировки.

– Это была она, – выпалил я. Её образ всё ещё стоял перед глазами.

– Похоже, наш приятель попал, – Тайлер принялся наигрывать знаменитую мелодию «Directed by Robert B. Weide». – Не ты ли говорил о том, все модели безжалостные и пустые суки.

– Я не беру свои слова назад. Просто она…