Чисто теоретически

– Нолан, – зовет Чарли, когда делаю несколько шагов к подошедшим клиентам.

Это что-то новенькое. Обычно ко мне она обращается, задействовав идиотскую кличку. Сосед. Пользователь чего-то-там. Посейдон. Книжный говнюк. И все в подобном духе. Сейчас заинтригован, почему Нолан.

– Давай, Чарли-не-парень, я не подписывался веселить тебя.

– Почему в моем коктейле меньше водки? – Она склоняет голову набок. – Кто-то может подумать, что ты ко мне неровно дышишь.

– А, по-моему, я перегнул с дозировкой. Ты начала чего-то там думать.

Хреновая была идея. Она все же заметила. Объяснять это я, само собой, не планирую, как и большинство других вещей.

– Развлекайся.

– Непременно, Помпезный Мохито. – Она смотрит на меня поверх бокала, и в ее темных глазах пляшут чертята. – А ты будь хорошим мальчиком, возможно, тогда я оставлю чаевые и не напишу отрицательный отзыв.

Отвернувшись, ощущаю ее взгляд на затылке, поэтому завожу руку за спину и показываю средний палец. До ушей доносится тихий смешок, а когда кошусь на нее, Чарли отвечает взаимностью, но к среднему добавляет указательный и поигрывает бровями. Ну, конечно, последнее слово за ней.

Глава 7. Чарли

– Не могу привыкнуть к тому, что ты кинула Уит. – Раон ставит поднос на стол и плюхается на пластмассовый стул, отчего его ножки издают неприятный лязг по полу. – Я теперь должна выбирать между вами? Потому что мне пришлось сделать вид, будто не заметила ее в коридоре.

Ох, бедняжка Уит. Она так пострадала. Злодей сей истории, конечно, я.

– Не я кинула ее. – Я фыркаю. Раздражение отчетливо слышится в моем голосе и читается во взгляде. – Она кинула меня.

– Ты могла бы послать Брюса на хрен.

Как будто я этого не понимаю.

– Могла, – соглашаюсь я, отхлебнув из стаканчика кофе. – Но он все равно торчал бы у нас, а следовательно, половина гребаного братства. Однажды над входной дверью придурки повесили бы плакат Альфа Фи.

– Отстой. – Раон расставляет локти по столу, складывает пальцы в замок и ставит на них подбородок. – Как дела с секседом?

Боже, она только начала, а у меня уже пульсирует в висках и разыгрывается мигрень. Разговоры о Нолане утомляют. Раон допрашивала меня по выходу из бара, но не получила ровным счетом ничего. Да и чего она ожидала? Мы живем в разных часовых поясах и редко пересекаемся. Я бодрствую днем. Нолан по очевидным причинам ночью.

– Никак. Мы не плетем друг другу косички. У нас из общего только счета.

– Но ты тоже должна была почувствовать это. – Она поигрывает бровями. – Сексуальное напряжение между вами. Как показывает практика, колкости – прелюдии к сексу.

– Нет никакого сексуального напряжения. – На последних словах изображаю в воздухе кавычки. – Я назвала бы это взаимной неприязнью. И нас такое положение дел вполне устраивает.

Раон пожимает плечами и принимается за обед.

Как бы там ни было, признать ее правоту мне удается с трудом. Проблема в том, что Нолан – один из немногих, кто каким-то изощренным способом сковырнул меня изнутри. Я одновременно кипела от гнева, желая размазать пиццу по его лицу, и в то же время слизать ее с его лица. Безумно, не правда ли? Ничего подобного со мной ранее не случалось. Я разозлилась, потому что он говорил таким низким, елейным голосом, что у меня волосы на затылке шевелились. Каждое слово, слетающее с его порочных губ, эхом отзывалось внизу живота. А потом он сражает наповал, заявив, будто у нас нулевая сексуальная совместимость, и уворачивается от поцелуя. Отказывается. Целовать. Меня. Что вообще это значит? У меня есть веские причины обдумывать его убийство, ведь спустя несколько дней он снова делает недвусмысленные намеки, уменьшая количество водки в моем коктейле. И как трактовать его нелогичные действия? Пройтись по классификациям психических расстройств, чтобы выписать диагноз? Тем не менее он спас мою задницу. Будучи в агонии, я написала главу, с которой не могла совладать после Кейдена. Не хватало эмоциональности, в груди не разгорался пожар. Я писала и удаляла. Смотрела на пустую страницу. Билась головой о стол, приговаривая, что я за недоумение, если не в состоянии выразить страсть. И вот появляется книжный говнюк, способный принести желаемое на блюдечке. Я могла бы извлечь еще немного выгоды из сожительства, потому что секс с Кейденом… стандартный. Я пришла к нему. Начали с поцелуев. Сбросили одежду. Сделали дело. Обсудили, как обстоят дела с дипломным проектом, а затем я уехала. Как сказал бы Нолан: «Конец». Угу. Теперь я использую его лексикон. Дерьмо!

– У тебя такое лицо. – Раон наставляет на меня пластиковую вилку. – Как я его называю? Ах, МКСУ.

Я задаю немой вопрос, а Раон обхватывает зубцы губами, набивая рот овощами. Бьюсь об заклад, она выдумала очередную диету: овощи и вода. И она будет придерживаться ее, пока не начнет испытывать головокружение или падать в обморок на каждом шагу. Меня это иногда пугает. Ее гонка за идеальным телом становится нездоровой, но пока Раон три раза в неделю питается куриной грудкой, все под контролем.

– Мысли как серийный убийца, – объясняет она. – Так что там с Кейденом? Он снова завел тему о «вас»?

– Нет, но обязательно заведет, поэтому акция с сексом закончилась. Мы выпустили пар.

– Я тобой восхищаюсь, – хихикает она, насаживая на вилку брокколи. Ума не приложу, как Раон питается ею, еще и без соли. Пресная капуста брокколи, срань Господня. Приятнее жевать бумагу, ну или облизывать сосульку, на которую недавно помочилась собака. – Ты используешь парня, а не он тебя.

Я поднимаю бровь, как бы спрашивая: «Правда? А что насчет тебя?». Раон игнорирует.

– Отныне я в активном поиске, – по итогу говорю я.

– У меня есть один вариант.

Ага. Знаю, к чему она ведет.

– Отклонено. Я не стану трахаться с Ноланом.

– А что? Удобно. Сэкономишь на такси.

– Худшая из твоих идей. В случае чего придется искать новое жилье, а под конец года это проблематично.

– Да брось! Он не похож на того, кто воспылает к тебе чувствами, а его член всегда под рукой. Говорю же, удобно.

Я строю кислую гримасу.

– Мне нужен кто-то, кого не буду видеть на ежедневной основе.

– Ты хотела сказать, от кого можешь отмазаться в сообщении, ссылаясь на большую занятость. Ты и Кейдена слила тем же способом.

– Поцелуй меня туда, куда не проникает солнечный свет. Я никуда не тороплюсь.

Времени, как раз таки предостаточно. Я не сексуально зависимая, следовательно, не забиваю голову членами. Вполне хватило бы одного или двух раз в неделю и к тому же не стану настаивать на моногамии. Кейден придерживался того же мнения, пока случайно не узнала от парней, что гости женского пола свелись к одной девушке. Ко мне. Тревожный звоночек, который не стала пускать на самотек. Затем спустя день или два он плавно подвел меня и его к «нам». Нам нужно… Что ж, нам не нужно. Срывай пластырь сразу, – одно из нерушимых правил.

Я подставляю лицо под солнечные лучи, проникающие через большие окна кафетерия. За стеклом город постепенно пробуждается от снежной спячки, наполняя воздух свежестью. Утром отовсюду звучит щебетание птиц, на ветвях деревьев появляются первые признаки листвы. Однако, как и в любом весеннем месяце, от погоды Чикаго можно ожидать все что угодно. Она чертовски капризная дамочка. К обеду улыбается солнышко, а к вечеру небо затянуто серыми тучами и покрапывает дождь. За прошедшую неделю я трижды попала под ливень и дважды замерзла до такой степени, что следующий час держала ноги в тазу с горячей водой. Сегодня мне это не грозит, впрочем, как и прогулка, потому что в эту самую секунду ставлю цель добиться от Нолана больше подробностей. Мне нужен строго мужской взгляд на ту или иную ситуацию, а он идеальная кандидатура, раз уж позволяет выставить его законченным мудаком перед ночными гостями. Разум всегда доминировал над позывами тела, так что справиться с ним мне под силу. Добровольно возлечь в одну кровать с Ноланом я соглашусь лишь в том случае, если от нас будет зависеть продолжение человеческого рода. В остальном… Он просто раздражающий, вот и все. Время разработать план действий.

Шаг первый: изучить график его работы.

Глава 8. Нолан

Софи бежит к нам на каблуках и размахивает папкой. Ледяные порывы ветра хлещут ей в лицо, спутывая светло-русые волосы. Из-за дождя кремовая блузка становится полупрозрачной за считаные мгновения, и мне становится не по себе, потому что вижу ее лифчик и затвердевшие от холода соски. Не то чтобы я впервые наблюдал женское тело, но по ряду причин Софи не из тех, кого когда-либо хочу видеть в подобном обличии. Вообще не хочу, если быть точнее. Да, она не в моем вкусе, и все же утверждать, будто она невзрачная серая мышка не стану. Джефф, например, без ума от нее. Эш также находит хорошенькой. Но у меня определенно другой типаж женщин, что даже к лучшему. Софи слишком эмоциональная, чувствительная. Она из числа тех, кто, поджав хвост, убежит, а не зарядит по яйцам. Тот случай у лифта не в счет. Добавьте к вышеупомянутому: трусиха.

Ветер проскальзывает в салон машины, вызывая неприятную дрожь, а дождь заливает пороги, когда Джефф бросается ей навстречу. Распахнув пальто, он окутывает им девушку, и они обмениваются короткими фразами. Длится это не дольше минуты, затем он возвращается с папкой в машину, а Софи исчезает в здании.

– Мило, – скучающе комментирую я. – Кто-нибудь видел тебя с женщиной в дневное время суток?

Он зачесывает мокрые волосы назад и выстреливает в меня взглядом.

– Это моя невеста, а не женщина.

– Правда? Скажи погромче. Я мог не расслышать предыдущую сотню раз.

– Заткнись, – смеется Джефф, смахивая дождевые капли с лица.

– Поторопись, мистер Президент компании, у меня два часа полюбоваться твоим подвенечным платьем.

Он показывает средний палец. Готов поставить на кон собственную голову, никто не знает подобную сторону Джеффри. Для всех он мистер Ривера, сын основателя компании. Мужчина с деловой хваткой и стратегическим мышлением. От его внимания не ускользнет ни одна мелочь. Он заходит в помещение и собирает любопытные взгляды. Молодой. Успешный. Человек, который знает, чего хочет и это заметно в каждом сделанном им движении. По утрам он пьет черный кофе и сидит на конференции, в обед изучает рынок и ездит на встречи, а к вечеру подписывает контракты. Его жизнь соткана из бумаг и костюмов. Перелетов в бизнес-классе, хотя однажды Софи заставила его сидеть в экономе. Я не мог успокоиться и смеялся минут так десять. Несколько месяцев назад я был твердо убежден: он женился на работе ровно в тот момент, как выплюнул соску, но вот он сделал предложение женщине. Своей ассистентке. Абсолютное безумие.

Видимость дороги минимальная, оттого продвигаемся мы медленнее, чем хотелось бы. Капли барабанят по лобовому стеклу, вынуждая дворники работать в интенсивном режиме, а ведь еще днем ничего не предвещало беды. Светило солнце, на небе не сгущались грозовые облака. Я пытаюсь рассмотреть прохожих, но за дождевой шторой удается разглядеть лишь пестрые верхушки зонтов.

– Джесс спрашивала про тебя. – Джеффри бросает в мою сторону красноречивый взгляд. – Ты же не трахнул мою двоюродную племянницу?

Я хмыкаю.

Джессика… Как бы сказать так, чтобы всем стало ясно, о ком речь. Может быть, королева драмы? Да, это подойдет идеально.

– Последний раз мы виделись, когда она сходила с ума по розовому. Розовая комната. Розовая одежда. Розовые ноготки. Розовая… жизнь.

На его лбу собираются складки, когда хмуро доносит:

– Сейчас ее интересуют парни.

– Ей двадцать, чего ты ждал? Что она продолжает свято верить в существование единорогов?

– Ты ей не ответил, – говорит Джеффри, будто пытается убедить себя.

Я роюсь в памяти и припоминаю кое-что. Пару месяцев назад Джесс писала, предлагала повеселиться. Под весельем подразумевался вечер тет-а-тет в горизонтальном положении и без одежды. И я не предполагаю. Она упомянула голую вечеринку для двоих. Девчонка не из робких. На восемнадцатилетние она попросила подарок, но не косметичку или поездку в Диснейленд, а предложила стать ее первым, с тех пор я держусь подальше. Разумеется, не говорю об этом Джеффри. Он убил бы меня. Королева драмы и без того временами заваливается к нему на порог и жалуется, как несправедливо обошлась с ней жизнь. По-моему, девчонка просто-напросто разбалована вниманием и зная, кем является ее дядя, с удовольствием пользуется положением. Я предпочел бы всю жизнь трахать собственную руку, нежели Джесс. Она та еще стерва.

– Ты же не ответил на ее предложение? – Напирает Джефф тоном, не терпящим возражений.

– Ей двадцать. – Я смотрю на него исподлобья. – Ты знаешь правила: никаких девчонок младше третьего курса. Они прилипалы.

Он усмехается.

– Отныне ты ждешь двадцатиоднолетние?

– С недавних пор я вообще сомневаюсь, что могу привести кого-то, и это не выйдет боком. Боюсь, соседка снова исполнит очередное дерьмо. – Я щиплю переносицу и шумно вздыхаю, уронив голову на спинку. – Я не говорил, что отдал свободную комнату.

– Девушка? – Джефф присвистывает. – Боже правый, ты живешь с девушкой. Я сплю? Как ей удалось уговорить тебя на сожительство?

– Она не уговаривала. Она просто сказала, что ее не волнует кто я: атеист, пессимист, расист и все в подобном духе, потому что ей нужна комната. Удивительно, что она сразу не прихватила чемодан.

Он разражается смехом.

– Вопрос времени: как скоро ты взорвешься.

– Меньше чем через два месяца она упакует вещи, а пока распорядок дня оказывает нам двоим услугу. Я практически не вижу ее, а она меня.

– И тем не менее ты не в восторге. Ты и суток не протянешь наедине с женщиной. Доведешь ее до истерики, впоследствии до ящика с ножами.

Я небрежно дергаю плечом. Сложно дать четкий ответ, когда сам не понимаю, что происходит, но очевидно одно: Чарли не действует мне на нервы. Возможно, потому что нам не приходилось «довольствоваться» компанией друг друга дольше нескольких минут. Допрос на диване сейчас выглядит скорей комичным, нежели приводит в бешенство. К слову, забавным я его называю, пока не вспоминаю о попытке поцеловать меня. Вот тогда-то меня передергивает, как и от вида пиццы с ананасами. Вкус у Чарли паршивый. Возможно, до ящика с ножами дойду я, чтобы вырезать глаза и никогда не наблюдать это перед собой. Пишет романы. Любит пиццу с ананасами. В списке недостает разве что сомнительного хобби, типа собирательства крышек от пивных бутылок. О, или уродливых свитеров. Или подождите-ка: она пишет порно. Чем вам не сомнительное увлечение?

Когда мы переступаем свадебный салон, как две вымокшие насквозь крысы, я опускаю ладонь на поясницу Джеффри и подталкиваю к подоспевшей парочке взволнованных девушек-консультантов.

– Леди. – Я лучезарно улыбаюсь и киваю на Джеффри. – Моему мальчику нужен костюм. Мы женимся, и это та-а-ак волнительно.

– Иди на хрен, Прайс. – Он одергивает мою руку и поправляет манжеты рубашки, обращаясь к девушкам: – Мой заказ готов.

– Секундочку. – Девушка номер один спешит к стойке ресепшена. – Напомните, пожалуйста, номер заказа?

Я шлепаю Джеффри по заднице, когда он отклоняется за ней.

– Господи, мать твою, – ворчит Джефф, адресовав мне ты-гребаный-труп взгляд. – Заканчивай.

– Да, папочка. – Вскинув руки, посмеиваюсь над его сварливостью.

– Вы, полагаю, шафер? – Девушка номер два хлопает ресницами, взяв меня в оборот, на что я готов кричать: «Помогите!», но в планах выйти из салона живым, а не в сосновом ящике, поэтому отрицательно качаю головой.

– Скромный свидетель разворачивающегося безумия. Друг жениха, подставка для букета невесты, платочек для слез и далее по списку.

Девушка мелодично смеется. В ее глазах мерцает веселье, а это признак того, что рыбка заглотила наживку. Не будь сегодня смены в баре, мы, огромная вероятность, могли встретиться вечером, а потом моя гостеприимная соседка развеселила бы очередной сообразительностью. Держу пари, она не ждет, когда ее проводят до двери, и это любопытно. Помимо выясненных (чудовищных) предпочтений в еде, также известно, что она видит хорошего человека рядом (то есть, скучного) и предпочитает ванильный секс (то есть, заурядный), то следующий раз стоит выяснить, как уходит.

Следующий раз.

У меня мороз бежит по коже оттого, что думаю о следующем разе.

Глава 9. Чарли

– Почему бы нам не выпить тот коктейль вместе?

Я смотрю на Раон как на пришибленную. Уит тем временем надувает губы подобно трехлетней девочке.

– Вы пили коктейли без меня?

– Я не вернусь в тот бар даже под предлогом смерти, – отрезаю я, полностью игнорируя Уит, а мой взгляд прикован к профессору. Он, преисполненный энтузиазмом, рассуждает над современной литературой и музыкой, сидя на краешке стола. – И с каких пор тебя вдруг заинтересовал именно он?

– Там классные коктейли, – аргументирует Раон.

О, как же! Конечно, дело в коктейлях. Во всем гребаном Чикаго именно в том баре, где работает Нолан, самые классные коктейли. Искренне верю, ведь такую наивную пройдоху, как я, еще поискать нужно.

– Отлично, можете идти без меня.

– Мы идем вместе. – Раон сидит как между молотом и наковальней, и ее указательный палец мечется от меня к Уит, отчего приходится уворачиваться, дабы не остаться без глаз. – К тому же вам двоим явно нужно кое-что прояснить, а ничто так не способствует душевному разговору, как классные коктейли.

– Так почему бы нам не обойти все бары Чикаго и не выяснить, где вкуснее? – Предлагаю я, стоя на своем. – Или там медом намазали?

Раон корчит рожицу.

– Да, Чарли-не-парень, там намазали медом. Если конкретно: намазали бармена.

– О боже. – Я издаю стон, наполненный отчаянием, и роняю лоб на стол. Быть того не может. Нет. Нет. НЕТ! – Умоляю, скажи, что ты не имеешь в виду Нолана.

– Нолана? – С недоумением шепчет Уитни, потому что профессор косится в нашу сторону. Еще немного, и нас попросят удалиться, а у меня возникнут проблемы, ведь профессор Кейн является моим научным руководителем. Попробуйте поискать человека, который согласится заняться вашим дипломным проектом перед выпускным, и чтобы он был в курсе, чем вы руководствовались, взяв ту или иную тему. Ага. Вы правы. Попахивает безумием. К тому же именно профессор Кейн пишет мне рекомендательное письмо. Я завишу от мнения данного мужчины, как ни от одного живого существа на планете. Знаете, что скрипит на моих зубах? Песок, ведь я целую шестидесятилетнюю задницу.

– Нет. Ты же знаешь: я неравнодушна к блондинам. – Раон издает мечтательный вздох, в чем я вижу притворство, затем она поигрывает бровями: – Разве мы не сошлись на почве разных вкусов на мужчин и одинаковый на алкоголь?

– Мы сошлись на почве общих интересов к литературе.

– Недостаточно, как по мне. – Раон кивает на Уит: – Она, к примеру, фанатеет от парней из братства. – Следом указывает на себя и, пока Уитни дуется и бормочет что-то в стиле «неправда», Раон продолжает: – Мне блондинчики, а тебе… По-моему, у тебя нет определенных предпочтений. Блондин? Брюнет? Крашеный?

– Мне плевать на цвет его волос, Ким. Это не решающий фактор.

– Вот именно. – Уголки ее губ приподнимаются. – Мы выясним, какой фактор «решающий».

– Я не фанатею от парней из братства, – громче возражает Уитни, готова поклясться, она даже топнула ножкой.

– Конечно, милая, – обманчиво сладким голосом соглашается Раон, снисходительно похлопывая ее по ладони на столе. – За прошедший год Брюс всего-навсего… Третий, верно?

Я давлюсь смехом. Должна отметить, Раон права. Уитни будто магнитом притягивается к парням из братства. Комично, что узнает она об этом не сразу, а спустя время. У нее будто встроенный братство-радар. Я и с Кейденом познакомилась благодаря ей. Или ее сверхспособности спотыкаться на ровном месте. Уитни невзначай пролила кофе на его брюки, а меня тогда поразила его спокойная реакция. Он всего-навсего пожал плечами и сказал что-то вроде «бывает». Будь на месте Уитни Раон, то кофе мог оказаться на брюках Кейдена совсем неслучайно. Раон в отличие от меня и Уит хищница. Она вывернет ситуацию в свою пользу, и вот вы уже сами не понимаете, как добровольно приносите извинения за то, что она пролила на вас кофе. Парни, видя ее, сворачивают шеи. Один взмах волос. Обворожительная улыбка. Капкан захлопнулся.

– Нам необязательно торчать в баре, – возвращаясь к предыдущей теме похода «за коктейлями», доношу я. – Я могла бы взять его номер у Нолана.

– Чтобы я написала ему? – Раон подносит два пальца ко рту, словно само существование «первого шага от девушки», выворачивает ее наизнанку. – У тебя солнечный удар.

– Кто такой Нолан? – Снова вклинивается Уитни. – Я все пропустила?

– Сексед Чарли, – коротко отвечает ей Раон, не спуская с меня глаз. Свои я закатываю так, что могу увидеть черепную коробку изнутри. – Оставим этот разговор на десерт. Сейчас важно наладить мосты.

– Позволь спросить, о каких мостах ты говоришь?

– О ваших. Серьезно, мне не хватает наших посиделок. – Раон тычет в меня пальцем. – А ты и вовсе удалилась из чата!

– Ты переименовала его в «куколки», ничего другого мне не оставалось.

– Да, это не прикольно, – соглашается Уит, но я не подрыгиваю от радости, когда она занимает мою сторону. Мы сидим близко только потому, что она нравится Раон. – Я не член команды Баунти3.

– Я пойду, если ты раз и навсегда выкинешь из головы идею обо мне и Нолане, – вполголоса бормочу я, стоит взгляду профессора остановиться на нашей троице. Это предупреждение, и я незамедлительно реагирую на него. – Мы соседи. Конец. Точка.

Убейте меня и вставьте голосом Нолана: КОНЕЦ. ТОЧКА.

Раон хихикает, прикрыв рот ладошкой. Уитни переключается на мобильник, должно быть, пишет Брюс, потому что ее внимание сосредотачивается на гаджете. Я до сих пор пребываю в недоумении, почему она становится тупой грудастой блондинкой из комедии, которая бежит по лужайке, спотыкается о собственные ноги и умирает от лап убийцы в маске, стоит Брюсу возникнуть на горизонте. Серьезно, это… несерьезно. Переходит все границы. Как-то раз она забыла мобильник в квартире, и, едва двери поезда разъехались, как Уит выскочила, чтобы вернуться за ним. Ей всегда нужно быть на связи. И это не мои слова. Пристрелите меня, если однажды стану такой же зависимой и начну визжать от радости, получая сообщение от парня. Уитни это делала. Поверьте, мы прожили под одной крышей почти четыре года. Я была свидетелем начала их всепоглощающей «любви». Брюс первый, с кем она решилась на совместное проживание, но ее влюбчивость время от времени настораживает. Не удивлюсь, если еще она подвержена Стокгольмскому синдрому.

– Ты можешь написать Нолану, – предлагает Раон, когда мы выходим на улицу. – Узнать, когда он работает.

– У меня нет его номера, и он работает… Полагаю, каждый день.

Она озирается через плечо, притом у нее такое лицо, будто у меня отросла вторая голова.

– Шутишь? У тебя нет номера соседа?

Я с замешательством таращусь на нее.

– Зачем он мне?

– И правда. Вдруг случится потоп, пожар или вас обворуют. Тебе совершенно незачем писать ему.

Это, конечно, логично и стоит принять во внимание, но я не собираюсь клянчить у Нолана номер телефона. К тому же он вряд ли им поделится, учитывая, что в качестве мести за бессонные ночи могу подсовывать бумажку его спутницам. Ну, знаете, с текстом вроде «позвони мне, детка» или «не терпится повторить, детка». Я вполне способна ступить на тропу войны, и Нолан уже убедился в этом на личном опыте.

– Я всегда могу написать ему, э-э… – Думай, Чарли. Напряги чертов мозг. – В приложении, где увидела объявление.

– Так чего мы ждем? – Подстрекает Раон, потянув меня и Уит на скамейку. – Пиши! Мы совершенно случайно будем приходить в смену красавчика.

Я не уточняю, кого именно она называет красавчиком.

– Ничуть не подозрительно.

Она невинно хлопает ресницами.

– Знаки судьбы.

– Ты считаешь талисманы и знаки паранойей, – сухо напоминаю я.

– Он об этом не знает. – Раон коварно улыбается и вытаскивает телефон. Да-да, мой телефон из моей сумки, затем пихает его мне. – Но я обязательно расскажу правду в свадебной клятве. Думаю, это мило. Нашим гостям понравится, а он, возможно, всплакнет.

Боже правый!

Я забыла упомянуть: Раон целеустремленная, но также быстро ее интерес угасает. Сегодня она выбирает цвет салфеток на вашу свадьбу, а завтра пройдет мимо, словно вы никогда не были знакомы. Это выглядит примерно так: сначала выброс дофамина – гормона мотивации, затем эффект новизны постепенно сменяется стабильностью, и вот уже уровень дофамина падает, а вместе с тем исчезает интерес. У нее много общего с Уит, но в отличие от Раон, отношения с Уитни сулят долгосрочность.