Чисто теоретически

Сейчас самое время принять горячий расслабляющий душ.

Когда покидаю комнату, сталкиваюсь с тишиной. Из спальни Нолана не раздается ни звука, из ванной – тоже. Черный кухонный гарнитур чист, лишь слабый чесночный аромат витает в воздухе как напоминание о нем. Я плетусь к ванной и запираю дверь, а когда обвожу ее взглядом, украдкой улыбаюсь. Ладно, Нолан, может, и придурок, но все же не обманул. На полке расставлены мужские гели для душа, на крючке висит полотенце, а в раковине не единого волоска. Я заглядываю в душевую кабину, чтобы выяснить, понадобятся ли тапочки, но снова встречаю идеальную чистоту. Даже на чертовом стекле душевой ни пятнышка. Недурно. Он педант похуже меня.

Настроив воду, сбрасываю пропитанную потом одежду и встаю под струи. Блаженство. Абсолютное блаженство. Может, через два месяца Нолан не станет возражать, если продолжим соседствовать. К тому же у нас, смею предположить, неоглашенное правило: мы живем вместе, но в то же время по раздельности. У меня нет парня, который будет тыкать носом в соседство с мужчиной, а у Нолана, наверное, нет девушки, которая усложнит всем жизнь. У меня аллергия на истерики, причина которых, очевидно, кроется в собственной неуверенности.

– Как там дела? – Первое, что спрашивает Джиа, когда, переодевшись в пижаму, звоню ей. Она старается окружить меня той же теплотой и вниманием, чем занималась родная мама. С момента моего пятнадцатилетия мы стали довольно близки. – Обустроилась?

– Ага. – Я перекатываюсь на живот и рассекаю ногами воздух. – Тут неплохо.

По крайней мере, сейчас жаловаться не на что.

– Как тебе новая соседка?

– Э-э… в этом и проблема. У нее член.

Джиа задорно хихикает.

– Ричард сойдет с ума!

– Поэтому и не стала говорить, куда переезжаю. – Вздохнув, невесело улыбаюсь. Дядя та еще заноза в заднице, когда дело касается парней, тогда как сам растит двоих. – Это был единственный вариант, чтобы не кататься с другого конца города.

– Будь осторожна.

– Не о чем беспокоиться. – Я бы отмахнулась, если бы не подпирала подбородок кулаком.

– Придурок?

– Именно, – смеясь соглашаюсь я и перевожу тему на дядю Ричарда. – Как думаешь, какой вариант лучше: сначала плохие новости, а затем хорошие, или наоборот?

Джиа берет паузу размышляя.

– Предлагаю оттянуть, – подытоживает она.

– Согласна. Скажу, когда он спросит имя. Это нельзя считать ложью, верно?

– Возможно?

Я хмыкаю.

– Я плохо на тебя влияю.

Из динамика льется смех. Она наверняка кривит губы. Так происходит всякий раз, когда использую прием «не лги, но и не говори всей правды». Порой это выходит боком, но и Ричард временами чересчур строг. Такое случается крайне редко, и все же. Как-то раз он посадил меня под домашний арест из-за свидания в девятом классе. Тогда я жутко разозлилась и не уследила за языком, бросив едкое «ты мне не отец». До сих пор меня гложет вина. Извинения не помогли, хоть и произнесла их в то же мгновение. Я даже сходила на несколько сеансов к психотерапевту, чтобы разобраться что это, черт побери, на меня нашло, но также быстро отказалась от них. Тогда посчитала, что посторонний человек вряд ли способен разрешить внутренние разногласия. К тому же мне сложно выворачивать душу перед чужаком. Три из пяти сеансов мы молча смотрели друг на друга, играя в гляделки. Именно в тот момент осознала, что всегда могу прийти к Джие, потому что она женщина. Она понимает меня лучше других. В конце концов, она приняла меня как родную дочь, хотя могла отказаться. В один день я, убитая горем и опустошенная случившимся, упала на их головы с трагическими новостями.

– Уже определилась, куда пойдешь? – Спрашивает Джиа.

– Сузила до двух вариантов. Отправлю резюме, как только получу рекомендательное письмо, и скрещу пальчики.

– Милая, все получится. Не сомневайся.

– Первое правило жизни: никаких «если», только «когда». – Я перекатываюсь на спину, сонно потерев глаза. Переезд меня вымотал. – Как там мелочь?

– Утром разбили лампу. Надеюсь, на сегодня все происшествия.

Я тихо смеюсь. Ей еще предстоит укладывать их спать, а это непростая задачка. Если ложится Эрик, поднимается Тони. Если лег Тони, поднимается Эрик. Вот и попробуйте совладать с ними.

– Ладно, пора закругляться.

Мы прощаемся, и в квартире снова образуется тишина. Я смотрю на приоткрытую дверь и, поленившись сползти с кровати, чтобы закрыть ее, подтягиваю одеяло. Впредь сон не потревожат парни из братства.

Глава 4. Чарли

Его потревожит оркестр ахов, стонов и бьющееся о стену изголовье кровати.

Почему она так орет? Ее же не кромсают на кусочки заживо!

Я перекатываюсь набок и накрываю голову подушкой, чтобы заглушить звуки. Если Нолан нуждается в сексе, то мне необходим здоровый сон. Без громких стонов. Без порнотруппы по соседству. Мне хочется спать! Но у Нолана другие планы на мой сон, и сон соседей. Это длится уже бог знает сколько времени. На часах три ночи. И трижды эта девка орала так, будто нуждается в бригаде спасателей. Я всерьез настроена набрать девять-один-один и сообщить об убийстве, а пока они доберутся, прибавится второй труп.

Знаете, что меня больше всего раздражает в книгах? О боже! Знаете, что я слушаю? О боже! Бьюсь об заклад, когда природа создавала секс, она стонала: «О боже, когда мы с этим покончим?».

Спустя полчаса пыток в квартире воцаряется тишина. Я наконец-то погружаюсь в желанный сон.

Впрочем, утром по ощущениям он длился не дольше пяти минут. Из-за недосыпа пришлось отказаться от утреннего ритуала. Людям, кто поглощает пиццу и ведет сидячий образ жизни, никак не выжить без пробежки. Я переставляла будильник не меньше дюжины раз.

Встаю я полностью разбитая. Плетусь в душ с желанием утопиться, но очередной сюрприз: он занят. И не кем иным, как ночной Банши. Хуже того, она пользуется моим гелем для душа. Я стою в пороге с разинутым ртом и наблюдаю, как она берет баночку и выдавливает такой слой, что к концу недели мои запасы сократятся до нуля.

Будь я спусковым крючком, то сейчас из ствола могла вылететь пуля.

Я несусь в комнату. Разумеется, в комнату Нолана. Распахнув дверь, лихорадочно ищу орудие, которым прикончу его. На его шее серебристая цепочка, но задушить человека – непростое дело. Слишком много времени и сил. Поверьте, я-то знаю. К тому же итоговый вариант будет выглядеть жутко: лопнувшие капилляры, кровь изо рта и носа… Это то, что обнаруживала полиция по приезде на место прошествия. К счастью, на полу женская сумочка. Хватаю ее и, размахнувшись, от души бью парня по прикрытой одеялом заднице. Я и моргнуть не успеваю, как он подскакивает с кровати. Голый.

– Какого хрена?! – Нолан закрывает руками область ниже паха и часто моргает, его рассеянный после резкого пробуждения взгляд фокусируется на мне.

– О, какого хрена?! – Яростно шиплю я, сжимая пальцы вокруг кожаного ремешка так, что материал жжет ладонь. – Ты трахал эту девку всю ночь! Она орала так, будто с нее кожу сдирают заживо, а сейчас уничтожает мои ванные принадлежности!

Нолан перемещает одну руку и кулаком трет глаза. До него медленно доходит, что стоит он абсолютно голый, держу пари, с гематомой на заднице. Проходит секунда, затем вторая. И что он делает? Убирает руки, предоставляя моему вниманию упругую задницу, которой поворачивается и лениво направляется к комоду. Я киплю от гнева. Об меня можно спички поджигать. Нолан натягивает трусы и снова поворачивается.

Его взгляд нацеливается на сумке в моих руках, затем обращается к лицу. Готова поклясться, я побагровела, настолько зла. Почему бы не арендовать образ жуткого клоуна и не мучать его несколько ночей подряд? Уверена, однажды он вовсе откажется от сна, либо будет вскакивать в холодном поту, боясь увидеть над собой нависающего клоуна. Боже, я превратила бы его жизнь в ад. Идея так соблазнительна, что кружится голова.

– Откроешь рот, и я сделаю так, что в твоей жизни больше никогда не будет секса. Всего одно слово.

– Два… – Краешек его губ поднимается в усмешке, и Нолан добавляет: – Слова.

Я запускаю в него сумкой, и ее содержимое разлетается в разные стороны, подобно конфетти.

– Эй, милашка, – зову я, вернувшись в ванную.

Девушка резко оборачивается. Ее глаза округляются от ужаса, когда замечает меня в дверях. Вода струйками стекает по ее телу, и она быстро хватает полотенце. Мое полотенце.

– Это мое, но если ты не брезгливая, то… – Я притворно улыбаюсь.

Незнакомка отводит полотенце в сторону.

– Ты еще кто?!

– Его девушка. Работаю медсестрой в ночную смену, и он, пользуясь возможностью, трахает все, что дышит. Женские штучки на полке холостяка не заставили тебя задуматься?

Она выскальзывает из душевой кабины и ретируется в комнату Нолана, оставляя мокрые следы на полу. Сам виновник торжества стоит в дверях, сложив руки на груди, и с безразличием наблюдает за разворачивающейся картиной. Лицо у него не выражает ничего, кроме апатии. На ночное приключение он ни разу не взглянул. Уверена, интерес к ней он потерял сразу после того, как отправил презерватив в мусорное ведро.

– А это. – Я указываю на мокрую дорожку на полу. – Вытирать будешь ты.

И минуты не проходит, как девушка проносится мимо него одетая, но резко тормозит и возвращается. Тишину скрашивает звонкая пощечина, а затем она, покрасневшая от стыда, удаляется, пробормотав мне:

– Мне очень жаль.

Я с сочувствием улыбаюсь, закрывая за ней дверь. Вероятно, эффект неожиданности способствует замыканию мозга, потому что ей и в голову не пришло спросить, почему медсестра явилась домой в пижаме.

– Следующий раз, когда решишь лишить меня сна, твоя девушка случайно вернется раньше положенного. – Я подмигиваю. – В тот самый момент, когда захочешь кончить.

Нолан прищуривается. Холодные глаза поблескивают, словно острие ножа.

– Удачной дрочки.

Я возвращаюсь в ванную комнату и бросаю грязное полотенце в корзину, ибо вытираться им после кого-то не возникает желание. Из шкафа беру чистое, которое после душа собираюсь забрать с собой. На всякий случай.

Не успеваю я раздеться, как в ванную вероломно вваливает причина моей бессонницы.

– Ты издеваешься?! – Возмущаюсь, сжав пальцы в кулаки.

– Я тороплюсь. – Нолан, не колеблясь, сбрасывает трусы.

Иисусе, почему он все еще жив? Всегда казалось, что мой красноречивый взгляд работает лучше тысячи слов. По крайней мере, парни из братства бросались в разные стороны, либо проглатывали язык.

– А я, по-твоему, не тороплюсь?

Нолан заходит в душевую кабину.

Я использую грязный ход. Включаю воду в раковине и улыбаюсь, когда тепленькая водичка в душе сменяется ледяной. С губ соседа слетает отборная брань.

– Мать твою! Ты издеваешься?!

– Разве не это я спросила, когда ты снял трусы?

Он отодвигает дверцу, протягивает руку и выключает воду. И я снова вижу его голым вот уже второй раз за шестьдесят минут. Верней, часть выше пояса. Кто-то хочет видеть член соседа? Хотя… Не стану таить, доля любопытства присутствует. Оно основывается на «о боже» до трех часов ночи, и ряду других звуков. И все же смотрю я в лицо смерти. То есть, Нолану.

Его ледяной взгляд способен превратить пустыню в Северный полюс. Я не уступаю. В моих полыхает огонь. Прямо-таки лед и пламя. Стоит это запомнить, добавив в заметки. Мы пялимся друг на друга минуту или около того. Ничего хорошего, потому что, во-первых, тратим драгоценные минуты, которые уходят на завтрак, во-вторых, горячая вода имеет свойство заканчиваться, в-третьих, мне начинает наскучивать.

– Я не собираюсь оплачивать твои ванные процедуры. – Складываю руки под грудью и напоминаю: – Счета пополам.

Клянусь Богом, мне не показалось. На долю секунды в глубине его глаз вспыхнуло веселье.

– Присоединяйся, тогда мы еще и сэкономим.

– Ты так считаешь? – Я добавляю интонации толику энтузиазма. – Тогда я мигом сброшу трусики и к тебе? Потрем друг другу спинку, а?

Нолан отворачивается, демонстрируя все ту же потрясную задницу.

Наконец-то, Его Величество Посейдон перестает плескаться в душе. Отодвинув дверцу, он снимает с крючка полотенце и оборачивает вокруг бедер. Капли скользят по рельефной груди с минимальным количеством растительности вниз к махровой ткани. Не уверена, что сейчас меня можно назвать вменяемой, но я бы собрала их языком. И-и-и… я быстро прихожу к выводу, что проблема в отсутствии секса, раз уж считаю Нолана сексуальным. Когда последний раз мои глаза видели член воочию? Должно быть, не меньше трех-четырех недель назад.

– Ты пялишься. – Нолан сдвигает меня локтем, потянувшись к зубной щетке и пасте.

– Не принимай близко к сердцу. У меня всего-навсего давно не было секса. Сейчас нахожу привлекательной даже сосиску в хот-доге.

Выражение его лица остается неизменным. Нолан чистит зубы, не прокомментировав откровение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Чарльз Миллз Мэнсон – американский серийный убийца, преступник, создатель и руководитель общины, которая называла себя «Семьей».

2

Зодиак – псевдоним неустановленного американского серийного убийцы, действовавшего в Северной Калифорнии с конца 1960-х до начала 1970-х годов.