Кокон

Я мечтаю уже перестать быть овощем, который целыми днями только и лежит на одном месте. Хочется поскорее покинуть гребаную больничную койку, однако совершенно не связанные с восстановлением трудности, которые ожидают меня за входными дверьми, нависают и ужасают. Хочется спокойствия, но я знаю, что его еще долго не будет. Этот сложный период моей жизни теперь, судя по всему, надолго».

Глава 2

Тяжело вздохнув, Джеймс откинулся в кресле, протирая глаза. На столе перед ним были разложены отчеты от криминалистов и патологоанатомов, список улик по делу, а также фотографии той несчастной женщины. Нелли Уильямс, двадцатичетырехлетняя безработная, была задушена приблизительно две недели назад и пролежала по меньшей мере пять дней на холоде, прежде чем ее тело обнаружили. Погодные условия сработали как морозильная камера, позволив телу сохраниться в более-менее достаточном для экспертизы виде.

Обследование места преступления ничего не дало. Пока все пришли к выводу, что тело было брошено в лесу, и были даже найдены следы, указывающие, что его пытались скрыть. Однако промерзшая к тому времени земля не дала выкопать глубокую яму, поэтому труп был присыпан мхом, травой и песком. Разумеется, для диких зверей это не стало препятствием и мертвой плотью успели полакомиться, однако Джеймса удивляло, почему животные не тронули конечности. Возможно, что-то спугнуло их, не дав закончить начатое?

Все в этом деле было не так. На первый взгляд картина казалась понятной. Как только полиция узнала имя жертвы, сразу же появился и подозреваемый, коим оказался сожитель Нелли. Ларри Брукс был крайне удобным – четкого алиби у него не было, соседи не раз жаловались, что из их маленького домика на Редвуд-драйв постоянно доносились крики и ругань. Учитывая, что жили они недалеко от места, где обнаружили Нелли, все будто бы складывалось само собой.

Но Джеймса не покидало странное чувство. Вновь и вновь он разглядывал ужасные фотографии, где со всех ракурсов было запечатлено кошмарное увечье. И каждый раз возникала та самая ассоциация, что вспыхнула в голове детектива той холодной ночью. Нет, это была не просто рана от клыков. Тут было нечто иное, нечто… сакральное.

– Я хочу еще раз допросить Брукса, – произнес Джеймс, рывком поднимаясь с кресла. В голосе его сквозила усталость.

Митчелл удивленно поднял на напарника глаза.

– И что ты рассчитываешь услышать от этого тупицы, который, кажется, себе уже все мозги пропил?

– Не знаю, – честно признался Сэвидж, собирая бумаги. – Мое чутье говорит, что дело не так просто, как кажется. Мы упускаем какие-то детали и нюансы.

– Джеймс, брось, – застонал Билл. – Иногда самое очевидное решение – самое верное. Нет тут никакого двойного дна, как это бывает в твоих излюбленных криминальных сериалах. Жизнь скучна и обыденна. Этот урод убил ее и неумело избавился, как от хлама, надеясь, что звери доделают работу за него.

– Он так и не признал свою вину, – напомнил Джеймс. – И улик при обыске мы не нашли. Ни в доме, ни в машине.

– Да кто ж из них признается-то, – пожал плечами Митчелл. – Они все вертятся до последнего, пока не пригрозить им пожизненным или того хуже… Ну, сам знаешь.

Джеймс знал, конечно. Преступники довольно часто ловко применяют манипулятивность, пытаясь оправдать себя. Особенно хорошо это выходит у них в паре с толковым адвокатом. Радовало, что у Ларри Брукса не было ни того, ни другого.

Игнорируя укоризненные взгляды сержанта, которому предстояла очередная бумажная волокита, детектив решительно прошагал через офис, не обращая внимания на скользкие взгляды коллег. Ему было все равно, все мысли были заняты только этим делом. Перед глазами все время появлялось изображение молодой, веселой, улыбающейся женщины, а следом – мутные глаза, смотрящие в пустоту, зеленоватая подгнившая кожа, рана на груди, обнажающая внутренности…

Тяжело было смотреть на родственников на опознании. Мать Нелли казалась совсем молодой, но увидев то, что стало с ее девочкой, женщина будто сразу постарела лет на двадцать. Мистер Уильямс держался более сдержанно, хотя новость для него стала ударом. Младший брат, двадцатидвухлетний парень, был убит горем и клялся отомстить. Такая реакция почти у всех – жажда справедливости и возмездия виновному переполняла людей вместе с едким горем.

Разумеется, все трое сразу же назвали имя Ларри Брукса без раздумий. Для них оставалось загадкой, почему дочь после окончания школы выбрала жить с ним вместо того, чтобы хотя бы попытаться поступить в колледж. Выбор Нелли не одобрял никто, однако родные предпочитали молчать, поскольку девушка поставила ультиматум – либо они затыкаются, либо она обрывает все контакты с ними. Никакие разговоры не смогли переубедить Нелли отступиться, и миссис Уильямс подозревала, что она могла забеременеть.

Такие истории не были шокирующим откровением. Однако Джеймс всегда пропускал все это через себя. Говорят, что это неправильно, нужно уметь абстрагироваться, разделять личное и работу, но детектив знал, что только так можно подметить нечто важное, что не увидеть с сухими фактами.

Но стоило ярости и горечи отступить, как в речах семейства Уильямс начали прослеживаться и иные моменты. Был ли Ларри Брукс грубым и несдержанным? Нет, не был. Запрещал ли Нелли общаться с родными? Нет, даже наоборот – всецело убеждал подругу сохранять связь с семьей. Они вместе даже на праздники приезжали, где общество Брукса терпели, однако он никогда не выказывал никакой враждебности. Да, Брукс любил пригубить пива после тяжелых рабочих смен. Да, у них не было все гладко в отношениях. Да, он был почти на семнадцать лет старше своей сожительницы… Однако же портрет беспринципного мудака, что посмел поднять руку на свою женщину, никак не хотел вырисовываться.

И именно это несоответствие так сильно резонировало в голове Джеймса. Ларри определенно что-то недоговаривал и скрывал, но это не было связано с убийством. Но если он не заговорит, то сам себя загонит в тюрьму на пожизненный. Там и так хватает ложно осужденных, не стоило пополнять печальную статистику.

Пока Джеймс спускался к допросной, где содержали Ларри, обдумывал план ведения беседы. Бедного Брукса допрашивали уже почти три дня, перепробовав все методы, однако он продолжал твердить свое. Выделенный от округа адвокат не особо был заинтересован в деле, будто чувствуя, что тут для него нет никаких перспектив. Когда он приехал по требованию Ларри, тот дал ему лишь несколько коротких инструкций, что говорить, а что нет. Больше его в участке никто не видел.

– Снова на допрос? – хмыкнул дежурный полицейский, безмятежно попивая кофе и наблюдая за мужчиной, дремлющим в кресле за темным стеклом.

– Снова, – кивнул Джеймс. Он держал наготове все необходимое, а старенький диктофон уже был в руках. Он не любил такой метод, но чаще всего, по опыту, именно он работал лучше грубой физической силы. Если относиться по-человечески даже к нелюдям, способным на жестокие зверства, они открываются в ответ. Обычно.

Раздался громкий сигнал, и Сэвидж шагнул в допросную. Ларри резко подскочил на стуле. Испуганный взгляд тут же сменился недовольством, пока он смотрел, как детектив берет стул, садится напротив и ставит включенный диктофон между ними на стол.

– Я уже все сказал, – буркнул мужчина, откидываясь назад, будто подсознательно пытаясь отдалиться от полицейского и опасливо косясь на записывающую аппаратуру. – Все остальное только через моего адвоката.

– Добрый день, мистер Брукс, – начал тот с вежливой, располагающей к себе улыбкой. – Полагаю, мы с вами еще не знакомы? Меня зовут детектив Сэвидж, я один из тех, кто ведет дело об убийстве вашей подруги.

При упоминании Нелли его лицо едва заметно дрогнуло, будто он пытался сдержать эмоции, и это не укрылось от пронзительного взгляда Джеймса.

– Я уже говорил вашим коллегам, детектив, – язвительно начал Ларри, – что никак не причастен к ее смерти. Для меня это было таким же потрясением. Зачем мне вообще было убивать ее?

– Успокойтесь, Ларри, – Джеймс поднял руки в примиряющем жесте. – Я все прекрасно понимаю. Поэтому и здесь. Мои коллеги не хотят искать альтернативу, но и я не очень-то верю, что это ваших рук дело.

– Не верите?.. – неуверенно переспросил Ларри, который явно ждал не таких слов.

– Да, – Джеймс утвердительно кивнул. – Вроде все на первый взгляд очевидно, но… Вы знали, что семья Уильямсов к вам относится довольно неплохо?

От этого заявления он и вовсе опешил.

– Что? Родители Нелли?.. Да они же меня терпеть не могут. Они, небось, и натравили копов на меня.

– Людям в горе свойственно бросаться громкими обвинениями, но остывшие сердца позволяют посмотреть на все здраво, – спокойно ответил Джеймс. – Часто за ширмой очевидного скрывается то, что мы прячем не только от окружающих, сколько от самих себя. Мистер и миссис Уильямс, не буду врать, не в восторге от выбора их дочери. Однако то тут, то там невзначай брошенные фразы характеризуют вас как трудолюбивого и заботливого человека, который просто живет как может. Это никак не вяжется с портретом жестокого убийцы, коим вас пытаются изобразить.

Ларри смотрел на детектива долго и пристально, и Джеймс знал, что сейчас надо просто молчать. Молчать и терпеливо ждать. Создавать доверительные отношения между подозреваемым и полицейским всегда непросто, ведь для осужденного это момент слабости, момент, который может решить его будущее, если он откроется не тому.

– Детектив… Сэвидж, правильно? – наконец выдавил Брукс.

– Зовите меня просто Джеймс, если вам так будет удобней, – снова легкая дружеская улыбка, четко выверенная по времени и эмоциям. – Может, хотите кофе или чего-нибудь перекусить? Не думаю, что с вами тут слишком уж хорошо обращаются.

Ларри потер рукой морщинистое лицо. Из-за алкоголя и усталости мужчина выглядел куда старше своих сорока. Сложно было поверить, что они с Джеймсом почти ровесники.

– Черный с двумя кубиками сахара, если можно, – робко попросил он.

Когда Джеймс вернулся с двумя стаканчиками кофе, он также протянул Бруксу бумажный пакетик, в котором был сэндвич с сыром и ветчиной из вендингового автомата. Ларри даже сначала не поверил, что это ему, но, поблагодарив, накинулся на несчастный сэндвич так, словно это была первая в его жизни еда.

– Итак, Ларри, – спокойно начал Джеймс, допивая остатки своего эспрессо. Он знал, что подозреваемый уже расположен к нему хотя бы частично, а значит, есть шанс, что и заговорит охотнее. – Давай теперь поговорим с тобой, ладно? Я искренне хочу помочь тебе выпутаться из всей этой ситуации и понять, что произошло с твоей подругой.

– Но вы же и так знаете, – после проявленной от незнакомца заботы Брукс выглядел куда более расслабленным, но нервозность все еще не отступила, выдавая его страх. – Какой-то урод задушил ее и бросил в лесу на съедение волкам, будто мусор…

– Да, однако нам надо понимать, кто и зачем так поступил с ней. У тебя нет алиби, поэтому ты сейчас здесь. А тот урод на воле, – для вида Джеймс перелистнул несколько бумаг в личном деле. – Но, может, ты, как самый близкий ее человек, знаешь, кто мог бы желать Нелли смерти? Может, у нее были враги или завистники? Могла она быть с кем-то в ссоре или, может, задолжала пару тысяч баксов? Могли ли у нее быть… хм, ну например, отношения на стороне?

Последняя фраза заставила Ларри резко поменяться в лице. Он ожесточился, глаза яростно заблестели, но тут же понял, что эта реакция выдает его. «Ага, вот оно, – зацепился Джеймс. – Вот на что надо давить…»

– У нее кто-то был, верно? – Джеймс говорил очень спокойно, внимательно наблюдая за любой реакцией, произвольной или нет.

Но Ларри лишь промямлил:

– Я… я не знаю.

На миг он покосился на диктофон. Джеймс верно истолковал это, довольный, что план его увенчался успехом. Он потянулся к прибору и нажал на кнопку, якобы отключающую запись. Ему никогда не нравилась эта лживая уловка, но он понимал, что сведения иногда надо добывать любой ценой.

– Ты можешь говорить спокойно, Ларри, – Джеймс понизил голос, глядя прямо в глаза мужчины. – Нас никто не услышит, и если ты не захочешь, все, что ты скажешь, останется между нами. Но если это поможет расследованию, сам подумай – ты спасешь и себя, и память о своей возлюбленной, и сможешь насладиться моментом торжества, когда виновный получит по заслугам.

Теперь снова надо было ждать. Терпение вообще было одним из главных навыков хорошего детектива, как считал Джеймс. И вот сейчас он терпеливо ожидал, пока сидящий напротив мужчина, взгляд которого метался из стороны в сторону, переборет собственный страх.

– Если я расскажу все, что знаю, – опасливо начал Ларри. Он стиснул кулаки в молитвенном жесте с такой силой, что костяшки на его смуглой коже побелели. – Вы обещаете, что семья Нелли не узнает об этом?

– Обещаю.

Мужчина судорожно втянул носом воздух. Нога начала нервно отбивать ритм.

– Мы с ней сильно ссорились в последнее время, – сбивчиво произнес Ларри. – Я чувствую себя виноватым за то, что не остановил ее, не настоял…

Он ссутулился, сжался, будто хотел исчезнуть. Но продолжал:

– Я… узнал, что она обманывала меня. Долгое время. Говорила, что посещает вечерние курсы в Даунтауне. Мол, когда-то упустила свой шанс на образование, теперь хотела получить специальность, хотела выйти на работу, потому что понимала, что я… – он сглотнул, – не смогу один прокормить семью. Мы… планировали завести ребенка. Уже давно.

Джеймс слушал исповедь, не перебивая, внимая каждому слову, каждой интонации, заметил случайно дрогнувшую мышцу на лице.

– Я сам это знал. Зарплата за двенадцатичасовую смену паршивая. Нам двоим хватало, но ребенок… это ответственность. Я бы хотел дать ему все, чтобы не быть паршивым родителем, каким был мой папаша. И я… втайне от нее… скажем так… подрабатывал немного нелегально.

– Какого рода нелегальная работа? – уточнил Сэвидж.

– Мы… возили кое-что через канадскую границу, – Ларри стыдливо отвел глаза. – Детектив, я бы не хотел об этом…

– Конечно, Ларри, – Джеймс тут же отступил поняв, что слишком напирает на него. Еще чуть-чуть, и эта раковина, которую он приоткрыл, снова захлопнется. – Продолжайте, прошу вас.

– С того, чем мы приторговывали, я откладывал. Но в какой-то момент понял, что у Нелли стали появляться деньги. Собственные. Она сказала, что устроилась на заправку на Вестмор-роуд. Ну знаете, там недалеко федеральная трасса пролегает, поток машин большой, в мотелях и магазинах всегда не хватает персонала… Ну а я, глупец, поверил ей на слово. Пока не выяснил, что на Вестмор-роуд она начала торговать телом.

Снова по лицу мужчины пробежала затаенная ярость.

– Я узнал об этом случайно, дома устроил ей скандал, и тогда… ох… – Ларри закрыл глаза, отгоняя от себя непрошенные эмоции. – Это был первый и последний раз, офицер, клянусь вам. Никогда ни до, ни после я не бил ее. Дьявол попутал, не иначе, но эта лживая шлюха вывела меня из себя. Ради нее я из кожи вон лез, пока она отдавалась каждому встречному дальнобойщику.

Он тяжело дышал, лицо раскраснелось, скалился, как бешеный пес, округлившиеся глаза блестели от ненависти, которую он излучал в этот момент. Ненависть, смешанную с болью, отчаянием и сожалением…

Опасная смесь, и Джеймс видел это.

– Все в порядке, Ларри? Если вам тяжело говорить об этом, мы можем сделать паузу. Принести вам воды или, может…

– Нет, не надо, – отрезал он с внезапной резкостью. – Покончим уже с этим. Я так долго держал это в себе, а теперь уже нет смысла скрывать… – мужчина сделал еще несколько судорожных вдохов, чтобы успокоиться. – Я тогда должен был снова уехать с ребятами. Мы вновь с ней поругались, она ушла из дома. Нелли часто начала это делать, я привык, что она могла пропадать где-то по несколько дней. И я предпочитал не узнавать, где она шлялась. Я уехал, и с двадцатого по тридцатое октября меня в городе не было. И… следующие новости уже узнал по факту… Когда увидел то, что сделали с ней…

Из груди его вырвались сдавленные рыдания. Джеймс смотрел на него с искренней жалостью. Очередная трагичная судьба с трагичным финалом… Однако глядя на то, как Ларри старается незаметно утереть выступившие слезы, детектив понял однозначно: этот человек не был убийцей. Да, скорее всего, он преступник и получит свое по закону, но убийцей он точно не был.

– Кто-то сможет подтвердить, что вас не было в городе в дни приблизительного убийства Нелли? – спросил Джеймс, предварительно дав Ларри время прийти в себя.

– Есть чеки с моей карты. На заправках, на которых мы останавливались, были камеры видеонаблюдения. Может, подтвердят владельцы мотелей, в которых мы ночевали. Я скажу все названия, только… – он поднял глаза в страхе. – Если они узнают, что я выдал их, чтобы спасти свою шкуру…

– Не беспокойтесь, Ларри, если вы тревожитесь за собственную безопасность, мы выделим вам охрану, как важному свидетелю по делу. Обещаю договориться по поводу снижения срока до минимального в случае, если вы все скажете детективам под запись.

– Т-так меня все же ждет наказание? – голос Брукса надломился.

– Я не знаю, какого рода была ваша деятельность, но, вероятно, если вы напишете чистосердечное признание и расскажете все, то за помощь в расследовании все последствия сведут к минимуму.

Ларри выглядел настолько обреченно, что лицо его превратилось в безжизненную маску.

– Мистер Брукс, я понимаю, у вас была очень непростая жизненная ситуация. Однако ничто не должно оправдывать нарушение закона. Он един для всех. Плохие поступки не смыть хорошими. Но вы должны знать – сегодня, только что, вы поступили правильно. Поэтому отвечайте за те преступления, в которых вы виновны, вместо того чтобы страдать из-за того, что не совершали.

Джеймс покинул допросную. Офицер снаружи удивленно смотрел на него.

– Что, неужели есть подвижки?

– О, еще какие, – Джеймс едва сдерживал волнение. Он был прав. Прав, что дело непростое и что настоящий убийца расхаживает на свободе. Однако с учетом того, что рассказал Ларри Брукс, если она действительно была проституткой на магистрали US-22, шанс найти настоящего преступника катастрофически стремится к нулю…

Была еще одна зацепка, которую подсказали и Ларри, и небрежно брошенная фраза миссис Уильямс. Поднявшись в кабинет, Джеймс лихорадочно начал пролистывать отчет, ища нужные ему строки. Он игнорировал поддевки коллег, полностью сосредоточившись на чтении. «Вот оно!», – палец Джеймса, судорожно пробегавшийся по строкам, замер.

«…При осмотре органа репродуктивной системы обнаружены увеличенные яичники, эндометрий оказался гиперплазирован, в области матки наблюдаются легкая эластичность и увеличенный размер, что может указывать на начальный этап беременности. Однако вследствие значительных повреждений матки невозможно достоверно подтвердить факт беременности. Рекомендуется свериться с данными картотеки больницы, если жертва стояла на учете…»

Сэвиджа охватила смесь неописуемого восторга и трепетного ужаса. Вот оно. То, чего он так долго хотел. Настоящее дело, битва с незримым противником, что оставил свои следы, и никто, кроме детектива, не заметил их. Быть может, эта зацепка могла его вывести на нужную тропку, пока едва намечающуюся.

– Митчелл, – обратился Джеймс к напарнику, рассказывающему в этот момент какую-то очередную дурацкую шутку. – Можешь выяснить, кто был лечащим врачом Нелли Уильямс, и организовать с ним встречу? Необходимо, чтобы он подготовил ее медицинскую карту.

– Как скажешь, босс, – усмехнулся Билл. – Что, у нашего великого сыщика появилась очередная очень важная улика?

– Возможно, – на лице Джеймса не было и тени улыбки, он говорил со всей серьезностью. – Поэтому, пожалуйста, хватит уже действовать мне на нервы и сделай, как я прошу. Это может быть важно.

Митчелл нехотя развернулся на кресле и принялся за работу. А Джеймс пытался сопоставить все ниточки в голове. Скорее всего, Ларри сказал далеко не все. Оставалась вероятность, что он знал о том, что его подруга могла быть беременна, и, вероятно, не от него, с ее-то внезапно открывшимся образом жизни.

– Эй, Джеймс! – голос одного из офицеров вывел детектива из раздумий, и мужчина вскинул голову. – Тут звонок, просят на тебя перевести. Говорят, что-то крайне срочное…

Срочное?! Джеймс опешил, а разум уже перебирал всевозможные варианты. Нашли какие-то новые улики на месте преступления? Или, не дай бог, новое тело?..

– Переводи, – решительно произнес детектив, беря трубку, в которой вскоре послышались гудки. – Центральное полицейское управление Эйберсвуда. Детектив Сэвидж у…

– Джеймс, ты ничего не забыл?! – послышался гневный женский голос из трубки. От неожиданности тот замолчал, и потребовалось несколько секунд, чтобы понять, с кем он говорит.

– Э-эми?.. – ошарашенно выдохнул Джеймс, узнав голос жены.

Вокруг раздались сдавленные смешки.

– О, спасибо, что еще помнишь о моем существовании! – женщина продолжала выплескивать свою ярость.

– Что-то стряслось? Все в порядке? Только не кричи, прошу тебя…

– Ты издеваешься? Ты забыл, что должен был забрать Джанет?

Сердце рухнуло вниз. «Точно, сегодня же четырнадцатое ноября…» – обреченно думал детектив, мельком глянув на настенные часы, которые показывали половину седьмого. Он закрыл глаза, поняв, насколько сильно облажался. Снова…

– Эми…

– Ну вот, опять одно и то же! – Эми все не унималась, она орала в трубку так, что ее, кажется, хорошо слышал весь офис. – Ты понимаешь, что мне пришлось извиняться перед доктором Гудманн, когда она все-таки смогла дозвониться до меня! Девочка почти полтора часа просидела в приемной! Я же говорила, что у меня сегодня встреча, и я не успею забрать ее после стоматолога? Она и так боится лечить зубы…

– Эми, дорогая, прости… – процедил пристыженный Джеймс, стараясь игнорировать уже вслух посмеивающихся коллег. – Я смогу выехать за ней через пятнадцать минут, предупреди доктора Гудманн, что…

– Чтобы через десять минут ты был на Бейли-авеню, – угрожающе прошипела жена, которая уже походила на разъяренную пуму.

– Но мне нужно хотя бы…

– Пять.

– Понял, уже выдвигаюсь.

– Вечером еще поговорим.

Гудки сброшенного вызова в телефоне звучали как таймер обратного отсчета. Схватив куртку, Джеймс, проклиная все и вся, ринулся к лестничному пролету.

– Что, у нашего Шерлока Холмса появились дела поважнее его великого расследования? – весело крикнул ему вслед Билл.

– Пошел к черту, Митчелл! – с этими словами Джеймс скрылся в дверях под громкий гогот коллег.

Запись от 15.06.хххх

«Никогда не думал, как тяжело ходить на своих двоих. Левая рука также очень неохотно шевелится, напоминая бесполезное бревно. Пальцы едва сгибаются, я даже нормально двигать запястьем не могу. Ноги ватные, а каждое движение отдается дикой болью, словно я на гвозди наступаю. Ну или как эти, факиры, или как их там называют, что по раскаленным углям ходят. Хотя, кажется, они не испытывают боли? Плохой пример, пожалуй.

Весь месяц я делал какие-то упражнения вместе со своим физиологом, однако восстановление продвигается очень медленно. Мне даже кажется, что ни ноги, ни рука уже прежними не будут. Доктор Джефферсон уверяет, что большая часть функций будет восстановлена, но переломы были сложными. Скорее всего без последствий для меня это не пройдет. Очень страшно, что я, хоть и выжил, могу остаться калекой. Лучше смерть, чем немощное существование.

Пока не знаю, как к этому относиться. Почти полтора месяца моим главным страхом было отторжение, но, кажется, я беспокоился не о том. Джи хотя бы хватило такта ничего не сказать по этому поводу, когда я поделился с ней переживаниями о реабилитации. "Главное, Тони, чтобы ты потом смог работать, а не был инвалидом"… До сих пор эти слова у меня в голове звучат. Она, наверное, хотела так подбодрить меня. Лучше бы промолчала.

Не считая страхов, что я буду ходить на костылях всю оставшуюся жизнь, все постепенно разруливается. Доктор говорит, что в следующем месяце, если все так продолжится, меня можно будет переводить на домашний стационар. Он передал Джи все необходимое, что надо подготовить к моему возвращению. Придется потратиться на аренду всяких приспособлений, иначе я не смогу передвигаться по дому самостоятельно.

Джи уже сообщила “радостную” новость – мать все-таки приедет на то время, пока я буду вставать на ноги. Она уже даже не скрывает, как ее угнетает эта мысль. Меня, если честно, тоже. Когда я попытался высказать, что и сам не слишком доволен, она огрызнулась в своей манере. Она всегда так делала, когда была раздражена. А раздражена она почти всегда, особенно в последние несколько месяцев, в которые я доставил ей столько хлопот и переживаний.