Полная версия
– Давай я немного понесу, отдохни. Ты не молчи, сразу говори, хорошо?
– Держи, только осторожно, – сказала Анна и передала ему мальчика, но тот вдруг проснулся и захныкал. – Т-с-с-с, тише, успокойся. – И показала Алексею жестом – качай.
Мальчишка затих, и они оба вздохнули с облегчением. Анна привалилась плечом к дереву и потерла горящую щеку. Продираясь сквозь густые заросли какого-то кустарника, ее стегнуло веткой по лицу. Свет фонаря медленно отдалялся, Анна поправила свой рюкзачок и заковыляла следом. Как там мама, подумала она и на ходу достала телефон, который заработал спустя пару часов после аварии, но сеть не ловил. Убрав телефон обратно в карман джинсов, она вздохнула и представила, как возвращается домой… и получает хорошую взбучку. Анна включила по привычке мысленную камеру, послышался тихий гул, зажглась красная лампочка, и она увидела себя со стороны.
Она стаскивает с себя грязную, мокрую, пропахшую потом одежду и залезает в душ под обжигающе горячие струи воды. Потом, запахнувшись в большое полотенце, бежит босиком в свою комнату, одевается и рассказывает о своих приключениях, а мама только ахает да охает.
– И как же вы в итоге выбрались?
– Наткнулись уже ночью на грунтовую дорогу, которая нас вывела к деревне, представляешь? Там мы постучались в… первый же дом, попросили помощи… Хозяева вызвали скорую помощь и полицию… ты не видела мою лиловую футболку? Ах, вот она.
– Бедные люди… а ребенку-то теперь как?
Анна пожала плечами и потрепала по холке подбежавшую собаку.
– Не знаю, грустно, конечно, все это. Я видела его отца, он в обморок упал, когда ему рассказали, что его супруга… что она… Короче его нашатырным спиртом в чувство приводили. А нас еще два часа продержали в больнице. Завтра к десяти утра мне необходимо прийти в отделение полиции для дачи показаний, хотя я все им уже рассказала.
– Затаскают теперь, – буркнула мама. – Им только за радость вся эта бумажная волокита.
На кухне Анна плюхнулась на свое любимое место, схватила с тарелки бутерброд с сыром и в два укуса уничтожила его, запив безумно сладким чаем из кружки с отбитым краем.
– Не швыркай, умоляю тебя, Аня. Яичницу будешь? Я с твоими приключениями ничего не успела приготовить. – Она открыла дверцу духовки, наклонилась и, грохоча, достала чугунную сковороду. – Ты спички не видела?
– Нееет, – солгала Анна с набитым ртом. – В ящике посмотри.
За окнами дождь стучал по стеклам, в свете фонарей шевелились тени деревьев на тротуаре. На сковороде зашкворчали разбитые яйца, послышалось знакомое цок-цок-цок, и на кухню с виноватым, но хитрым видом пришла ее собака, легла рядом с табуреткой, положив морду на стертые розовые тапочки девушки.
– Мама?
– Что, Аня?
– Погибли люди, произошла сильная авария, а ты выглядишь… такой…
– Какой?
Анна пожала плечами.
– Спокойной, что ли.
– Сама удивляюсь, дочка. Я же не настоящая мама, а лишь ее копия в твоей голове. И какая-то странная копия, не находишь? Давай выключай свою мысленную камеру, хватит снимать кино. Ешь яичницу, остынет ведь…
Анна вернулась в реальность, в которой ее окружала вязкая и неприятная темнота. Она подумала, что появись у нее возможность прикоснуться к ночи, на руке наверняка остался бы след сажи. Тени казались живыми и искажали пространство, двигались и разбегались в стороны, потревоженные светом карманного фонарика Виктора. Минуты растягивались в часы, Анне казалось, что они бредут по тропе уже очень долго, а края леса все нет и нет. Она замерзла, устала, в какой-то момент поймала себя на том, что чуть не уснула на ходу. Тяжело вздохнув, она потерла лицо руками и в следующий момент оступилась, обходя вывороченный ветром корень большого дерева, почувствовала резкую боль в лодыжке.
– Ай! Блин…
Виктор повернулся и посветил фонарем на прислонившуюся к стволу дерева Анну. Одной рукой она держалась за лодыжку, а другой прикрывала глаза от яркого света.
– Что случилось? Упала?
– Нет. Нога… поехала на корне.
Виктор сел на корточки возле нее и осторожно дотронулся до лодыжки.
– Здесь болит?
– Да, – ответила Анна и зажмурилась, как маленький ребенок, которому собираются вытаскивать занозу из пальца. Если не смотреть – не так больно.
Подошел Алексей, заглянул через плечо Виктора.
– Что случилось?
– Алексей, подержи-ка фонарик. – Виктор осторожно задрал штанину на ноге Анны и слегка сжал тоненькую, как у птички, лодыжку.
– Больно! – вскрикнула девушка и сжала зубы.
– Знаю, но ничего страшного, обычное растяжение. Опухнет, конечно, но не сильно. Попробуй наступить, только осторожно.
Анна не очень-то поверила словам Виктора, ей показалось, что у нее перелом. Схватилась за протянутую руку и осторожно сделала шаг. Почувствовала боль, но, к своему удивлению, наступить на ногу смогла.
– Старайся только при ходьбе не давить на нее. Мы бы остановились, Ань, но нам правда надо идти, не ночевать же в лесу.
Мог бы и не говорить. Анна медленно зашагала следом за Виктором, который забрал ребенка у взмокшего Алексея. Подул свежий ветерок, тропа уходила левее в сторону густого ельника. Молча они двинулись дальше и нырнули в сырую вязкую мглу. Безмолвный лес поглотил четырех людей и замер.
Глава 5
С темного неба беспрерывно лил мелкий, частый дождь. То усиливаясь, то затихая, он шел уже несколько часов. Анна, несмотря на усилия, вновь отстала. В кроссовках хлюпала вода, каждый шаг отдавался неприятной, резкой болью в стопе. Она задыхалась, пот стекал по грязному лицу, кожу жгло под мокрыми джинсами. Мышцы ныли, тело медленно наливалось усталостью. Анна и не подозревала, что так можно устать. Вновь возникшее чувство, что за ними следят, усиливалось с каждым шагом, словно сам старый лес наблюдал за ними. Анна на ходу откинула сырой капюшон с головы и уже не обращала внимания на струйки воды, стекавшие за шиворот. Она злилась, им следовало оставаться у автобуса, а не тащиться через лес в поисках дороги. Стоило ей подумать об этом, и девушка вздрогнула, вспомнив о двух мертвых людях, прямо сейчас лежащих там, далеко позади, в темноте, накрытых кусками промасленного брезента. Представила, как по железу барабанит дождь и смывает грязь с осколков стекла, торчащих в окнах, как поломанные зубы поверженного чудовища.
Нет, я сейчас скажу, что так дальше продолжаться не может… Она хотела позвать Виктора, но замолчала на полуслове и замерла. Позади в лесу она услышала треск, показавшийся ей оглушительным. Что-то двигалось за деревьями, там, откуда они только что пришли. Анна похолодела и задержала дыхание, вглядываясь в темноту. Но там все стихло, в листве мягко шелестел дождь. Девушка, подавив в себе желание броситься бежать, повернулась и, хромая, пошла по тропе, пока не догнала Виктора и Алексея. Они тоже услышали шум и остановились.
Что-то большое двигалось за ними по лесу. Как Виктор ни старался, он не мог представить себе, кем мог быть их преследователь. От резкого звука, опять донесшегося до них из глубины леса, Виктор вздрогнул и крепче прижал к себе ребенка. Что-то крупное и тяжелое прокладывало себе путь через чащу. Звук отдалялся, в этом не было никаких сомнений, но сама мысль, что рядом с ними буквально в десяти метрах находился какой-то большой зверь, приводила в ужас.
– Охренеть, – сказал Алексей и посмотрел на Анну.
– Что это? – прошептала та в ответ, вцепившись в его руку. Она стояла подле него, вглядываясь в мрачную темную стену леса: – Так близко… слышали? Уже второй раз.
– Скорее всего, лось, – неопределенно сказал Виктор и направил фонарь в сторону удалявшегося звука.
Луч фонарика растворялся в темноте, выхватывая мокрые, блестящие стволы деревьев.
– Все, привал. Я надеялся, что нам удастся выбраться из леса сегодня же, но придется остановиться, – сказал Виктор и бросил рюкзак на землю. – Разведем костер и подождем утра, смысла дальше идти я не вижу, а шляться по лесу ночью – не самая лучшая идея.
– Да уж, особенно когда рядом дикие звери бродят, – кивнул Алексей. – А медведи здесь водятся?
– Откуда здесь взяться медведям?
Алексей передал Анне ребенка и отправился в ельник собирать дрова, Виктор достал из чехла перочинный нож и, срезав несколько кусков коры с березы, кинул их к своему рюкзаку.
– Алексей, подожди меня, не отходи далеко!
Луч фонаря мелькал метрах в пяти от Анны, слышался треск веток и приглушенный разговор. Оставшись в одиночестве, девушка устало опустилась на корточки, давая отдых ноющим рукам. Болело все, не только спина или руки, но и бедра, плечи. Изловчившись, Анна вытянула поврежденную ногу и, не удержав равновесия, села на мокрую кочку. Попыталась подняться, но из-за ребенка, спавшего мертвым сном на руках, не получилось. Обреченно вздохнув, она расслабилась и привалилась спиной к дереву, искренне надеясь, что села не на муравейник.
День закончился, настала ночь, и безумие крепчало. Больше всего в эту минуту Анне хотелось проснуться и оказаться в своей постели, опустить руку с кровати и почувствовать пальцами густую шерсть своей собаки, терпеливо дожидавшейся пробуждения маленькой хозяйки. Услышать звук льющейся воды на кухне и бормотание включенного телевизора, крики ласточек и разноголосый хор ребятишек, игравших во дворе.
Голоса спутников постепенно становились глуше, свет фонарика слабел, и в какой-то миг ее пронзила тревожная мысль, что они могут заблудиться, занятые сбором дров для костра. Она попробовала позвать Алексея, но голос ее потонул во внезапно зашумевшей листве, словно сам дух ночи пролетел над лесом, возвещая о скором приближении рассвета. Переставший до этого дождь закапал снова, сбивая с мокрых листьев скопившуюся влагу. С тревогой продолжая следить за маленьким лучиком света, мелькавшем где-то далеко-далеко, девушка в который раз подумала, что им все же следовало оставаться на месте, а не идти непонятно куда по темноте.
На поиски дороги они отправились уже в сумерках. Следуя логике, пошли в ту сторону, откуда автобус заехал в лес, и шли почти три часа, пока не выбились из сил. Даже на максимальной скорости маршрутный автобус проехал бы по лесу метров сто, не больше. Тем не менее они за все время пребывания в лесу не услышали ни одной машины. Их окружал густой лес, в какую бы сторону они ни шли, обнаружить дорогу меж деревьев не смогли. Они заблудились.
И пока Анна думала об этом, сидя на мокрой кочке и ощущая жуткий дискомфорт, она внезапно осознала, что не слышит ровным счетом ничего, кроме биения своего сердца и посапывания спящего на руках ребенка. Ветер, налетевший внезапно, точно так же стих, словно его и не было, дождь прекратился, изредка крупные капли воды шлепались на листья лопухов.
– Ребята! – собственный голос показался ей чужим. Она прочистила горло и попробовала позвать громче, но голос ее упал практически до шепота. – Ребята, вернитесь…
Она хотела сказать, крикнуть им, чтобы они не уходили далеко, не бросали ее и ребенка одних в темноте, но лес, окружавший их, действовал как-то странно, он был необычным, угрюмым. Ночь ли тому виной или недавний стресс, вызванный аварией и смертями двух людей, но она не могла заставить себя позвать их обратно. Мало ли кто еще может услышать ее? Появилось острое желание сжаться в комочек, прильнуть к земле, слиться с неподвижностью леса, чтобы никто не мог заметить ее, одинокую девушку, державшую на руках ребенка. У нее затряслись губы, еще чуть-чуть, и она заплакала бы. Сжав до боли зубы, Анна огляделась по сторонам, но с тем же успехом могла и не делать этого, все равно ни черта не было видно. Вспомнила о телефоне, попыталась достать его из кармана, чтобы включить фонарик, но не смогла; мокрые узкие джинсы облегали тело как вторая кожа.
Неприятное чувство не давало ей покоя, ощущение присутствия кого-то или чего-то. Едва различимые в темноте стволы деревьев уходили ввысь, прочь от земли к звездам, блестевшим в прорехах среди темных туч, вода стремилась в обратную сторону – дождь снова зашелестел в кронах, – и некто перемещался меж деревьев, бесшумно и до жути близко. Анна почувствовала, как волосы на ее голове встали дыбом, кожу рук и ног покрыли мурашки. Она явственно ощущала присутствие незваного лесного гостя, боясь представить себе, кем или чем он мог быть. Треск сучьев и запах людей наверняка отпугнул бы не только лося, но и любое другое лесное животное. Она помнила, как в конце учебного года учитель на уроке ОБЖ рассказывал им о повадках диких зверей. Лисица, лось, а уж тем более медведь в летнее время, заслышав треск и топот продирающегося сквозь подлесок человека, постарается избежать неприятной встречи. Именно поэтому в лесу надо шуметь, наступать на сучья, говорить, смеяться. Только бешенство, голод или внезапный испуг могут заставить напасть зверя, но будет ли животное, больное бешенством, бесшумно кружить вокруг, наблюдать, но не предпринимать попыток напасть?
Анна вжала голову в плечи и представила, как некто незримый подкрадывается к ней из непроглядной темноты… или… вдруг он уже стоит позади нее? От подобных мыслей Анне стало дурно, она невольно сильнее прижала ребенка к себе, и тот проснулся. Недовольно вскрикнув, он заплакал пронзительно и резко, как кричат котята, и этот звук буквально выбросил их обратно в реальность. Тьма отпрянула, всколыхнулась вспугнутая тишина, и остановившееся время плавно скользнуло вперед. Анна машинально нажала на кнопку, включая подсветку, и взглянула на часы. Циферблат по-прежнему показывал каракули, видимо, они все-таки повредились во время аварии. Часы было жалко, они принадлежали отцу, и она практически не расставалась с этой старой «электроникой». Послышался встревоженный голос, и спустя несколько секунд поляну осветил луч фонаря. Виктор бросил большую охапку веток на траву, присел на корточки, взял кору и щелкнул зажигалкой.
– Проснулся? – обратился он к малышу и подмигнул ему. – Долго же ты спал, кролик!
– Мне показалось, что вы очень далеко ушли. Вас так долго не было… – напуганным голосом прошептала Анна и отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы.
Вспыхнувший огонь разогнал темноту. Кора с треском занялась, свернулась в трубочку. Мужчина деловито принялся укладывать тонкие еловые веточки на ярко горящую кору, подправляя рукой те, что скатывались в сторону.
– Не бойся, Аня, куда мы денемся, – сказал он и достал из помятой пачки сигарету. – Ты подходи поближе к огню, сейчас согреетесь.
А затем достал из своей сумки термос и пакет с бутербродами.
Глава 6
К деревне вышли после полудня. Тропинка вильнула в последний раз, обогнув овражек со стоячей темной водой, вынырнула из-под деревьев на открытое пространство и пропала в густой осоке. Они стояли на границе леса и широкой речной поймы, обильно заросшей невысоким ивняком. На противоположном берегу, скрытые зеленью, виднелись крыши двух домов. Анна облегченно вздохнула и вытерла пот с лица. Вид человеческого жилья внушил уверенность и прибавил силы.
После ночного похода и той жути, которую она себе вообразила, ей удалось поспать у костра часа два, не больше. Заботу о ребенке на это время взял на себя Виктор, дав возможность отдохнуть и Алексею, которого ближе к утру начало мутить. Нога Анну беспокоила, но уже не так сильно, как ночью, а боль в животе после сна практически прошла. Они шли от силы часа три, и за это время ей не пришлось нести малыша. Виктор то брал его на руки, то спускал и позволял шагать рядом. Скорость падала до черепашьей, но они не торопились, прекрасно понимая, что в скором времени выберутся к людям, и их непременно отвезут в больницу и окажут помощь. Мысль эта бодрила, равно как и погода; часам к восьми утра ветер прогнал тяжелые тучи, засветило солнце, и когда они вышли к реке, уже заметно припекало.
– Деревня-то заброшена, – вдруг произнес Виктор. – Крыша крайнего дома провалилась внутрь, видите?
Он указал рукой, и только теперь Анна заметила рухнувший ствол дерева, проломивший крышу дома. Тревога, минуту назад отпустившая девушку, приблизилась вновь и нежно обняла ее за худенькие плечи. Девушка тяжело опустилась и села на землю, в голове царил абсолютный хаос. Слишком тихо было вокруг, слишком нетронутой казалась природа для ближнего Подмосковья, буквально изрезанного дорогами и трассами. Алексей во время ночного похода с усмешкой предположил, что они, возможно, умерли, именно этим и можно объяснить происходящее. Посмеялись, но мысль в голове засела. Анна чуть позже вспомнила, что видела похожий фильм о подростках, попавших в аварию. По сюжету они ушли с дороги, развели костер и принялись рассказывать друг другу страшные истории, надеясь, что в столь поздний час кто-нибудь проедет мимо и поможет им. Лишь в конце герои фильма поняли, что умерли, когда вышли к дороге и увидели свою разбитую машину, скорую помощь, полицейских и черные пакеты с трупами.
– В любом случае надо посмотреть, что это за деревушка, – Алексей поднял сумку и рюкзак Виктора. – Неси ребенка, я вещи возьму. Аня, как твоя нога?
– Лучше, – соврала Анна и поднялась, стараясь не наступать на левую ногу. – Дайте мне что-нибудь, я справлюсь.
Виктор махнул на нее рукой и подхватил мальчика, который все это время сидел подле девушки, и пошел следом за Алексеем. Анна поправила рюкзак и заковыляла по высокой, пряно пахнущей траве.
– От деревни по дороге выберемся к трассе или городу, – сказал Виктор. Его слова звучали ободряюще, но Анне почему-то казалось, что он сам себе не верит.
Во время поисков брода через реку они обнаружили мост, вернее то, что от него осталось. Из воды торчали потемневшие обломанные деревянные столбы, а на другом берегу в зарослях крапивы висели покосившиеся перила и несколько досок. Разрушенный половодьем или временем, он одним своим видом уверил людей в том, что здесь уже давно никто не живет. Берега заросли густой, высокой травой, осокой, гигантскими репейниками и крапивой. Не было видно свежих тропок, никто из них не слышал привычных звуков деревенской жизни; не кудахтали курицы, не тарахтел мотор заведенного трактора. Противоположный берег – дикий и притихший – медленно надвигался на них. Анна переходила реку последней, не снимая джинсов и кроссовок. Одежда все равно была волглая и грязная, но девушка в любом случае постеснялась бы раздеться. Вода у берега едва доходила до колен, но ближе к середине реки глубина увеличилась, и в итоге Анна вымокла по пояс. Она остановилась, переводя дух, огляделась и заметила справа от себя метрах в тридцати огромную иву и море кувшинок в заводи, где течение практически отсутствовало. Река после моста расширялась и делала плавный поворот, скрываясь из виду.
Вид некогда жилых, а теперь полуразрушенных строений вызывал смешанные чувства. Когда-то здесь жили люди, в окнах с белоснежными занавесками на подоконниках стояли цветы в горшках, звучали голоса и играла музыка. Во дворе деловито возились курицы, хозяйки гремели утварью возле плит, готовя обед, а ребятишки крутились под ногами и активно им мешали. По вечерам в окнах горел свет и освещал тропинку, ведущую к реке, цветущую мальву в палисаднике и золотой шар. Позвякивая цепью, в соседнем доме без устали брехала собака.
Теперь же дома стояли пустые. Анна поежилась, вид запертых глухими ставнями окон напугал ее. Покосившиеся плетни местами еще держались, в огородах густо росли лебеда и крапива высотой метра полтора, если не больше, среди них виднелись, словно островки в море, плодовые деревца, яблони и груши. Крышу крайнего дома, стоявшего справа – на вид самого целого из трех, – местами покрывала листва и мох. На узкой дорожке перед заброшенными домами росли молодые дубки и березки. Судя по всему, здесь уже давно никто не проезжал и не проходил.
– Я осмотрю соседние дома, – сказал Алексей, бросил сумку в траву и откинул капюшон с головы.
– Хорошо, только осторожно. В зарослях можно не заметить и запросто провалиться в старый колодец. Ухнешь метров на десять и переломаешь ноги. – Виктор огляделся и мрачно добавил: – В лучшем случае.
Анна обошла густые заросли бузины и шагнула к крылечку ближнего дома, но Виктор поймал ее за руку.
– Стой, сначала я проверю, – он опустил на землю ребенка и обошел девушку. – Присмотришь за ним?
Анна взяла за руку мальчика и отошла в сторону, бросив взгляд на окна соседнего дома с выломанными ставнями, искренне надеясь, что в проеме не мелькнет тень или еще какая-нибудь жуть, как происходит во всех фильмах ужасов.
Тебе потом никто не поверит, не так ли? Пока сами не столкнутся нос к носу с призраком прежнего жильца…
– Давай подождем дядю тут, – сказала она мальчику и вдруг вспомнила, что хотела угостить его, да забыла. Сунула левую руку в карман толстовки и достала карамельку. – Держи, кролик. Вишневая!
Мальчик молчал. Он нерешительно протянул руку и взял конфету, но не стал ее разворачивать и есть, как это обычно делают в его возрасте дети. Он сжал ее в кулачке и вновь посмотрел вслед уходящему Алексею. Оранжевая куртка юноши мелькнула и исчезла за кустами. Анна перевела взгляд на малыша и ей стало не по себе из-за пятен крови на его футболке.
Алексей медленно брел по заросшей узкой дорожке, с удивлением осматривая крошечную деревушку. Крайний дом, стоявший особняком у самой опушки леса слева, выглядел не лучше своего соседа. Приблизившись к нему, Алексей наткнулся в траве на сломанные доски и заглянул в окно. Красивые резные ставни он видел в детстве, когда гостил в деревне, но там они служили скорее декоративным украшением, их и закрывали-то редко, если только уезжали надолго. Они фиксировались на стене маленькими крючочками, чтобы не хлопали на ветру и не разбили стекла, и открывались наружу. Здесь же ставни, судя по толщине досок и запорам, служили для защиты.
Обойдя дом, Алексей не решился зайти внутрь, потому что пол прогнил и показался ему ненадежным. Он осмотрел небольшие захламленные сени, снял со стены какой-то непонятный деревянный предмет и, повертев его в руках, повесил обратно, рядом с мотком веревки и пучками сушеной травы. В другом доме ничего интересного не обнаружилось, кроме старого тряпья и деревянной посуды, разбросанной по комнате.
Между не знавших краски и потемневших от дождей бревен торчала пакля и свернутая березовая кора, на грубо отесанных досках крыши обильно рос мох. Ни сами дома, ни окружающий их лес Алексею категорически не нравились. Ему хотелось как можно скорее уйти отсюда. Он не понимал причины охватившего его беспокойства, но шестое чувство било в набат, кричало, что им следует незамедлительно идти дальше. Вот только куда?
Идти было некуда, это стоило признать. Как и то, что с этим местом что-то не так. Он удивился бы, поделись своими переживаниями с Анной или Виктором, потому что они думали и чувствовали то же самое. Алексей вернулся на дорожку, отряхнул джинсы от пыли и оглядел берег реки, будто ожидал увидеть там кого-то. Того, кто преследовал их ночью? А может, виной всему его обычная подозрительность? Обычная заброшенная деревня, каких полным-полно не только в Подмосковье, но и по всей России. И тут же второй голос напомнил ему о ночном разговоре. Возле костра, когда они, съев бутерброды и выпив теплый чай, долго сидели молча, пока Виктор не начал говорить. Его смущало отсутствие гула со стороны шоссе, который обычно слышен в любое время суток за несколько километров. Разве такое возможно? Они заблудились, шли всю ночь не в том направлении, но они в пятидесяти километрах от Москвы, а не в глухой тайге.
Юноша подумал о родных и вздохнул, прекрасно понимая, что отец уже наверняка поднял на уши все отделение полиции. Алексей должен был вернуться домой вчера в десять часов вечера, в доме по случаю дня рождения его матери собрались гости, и его попросили не задерживаться после тренировки. Алексей вспомнил, что хотел на обратном пути заскочить в цветочный магазин и купить своей маме букет алых роз. И вот какой подарок он в итоге приготовил ей.
Тем временем Виктор, проверив крыльцо на прочность, пытался открыть дверь, но она никак не поддавалась. До Анны донеслись приглушенные ругательства и скрип досок.
– Да что они, изнутри закрыли ее, что ли… – дернув еще раз, Виктор спустился с крыльца и подошел к окну. – Придется попробовать здесь.
– А тут точно никто не живет? – спросила Анна и, обернувшись, заметила Алексея, стоявшего неподвижно метрах в сорока от них.
– Нет, дома заброшены. Судя по состоянию… – он замолчал и обвел взглядом деревушку. – Судя по состоянию домов, здесь уже много лет никто не живет.
Дома были необычные, скорее даже не деревенские крепкие пятистенки, а ладно сработанные лесные хижины. Только вот это самая настоящая деревня, пусть и маленькая, а Виктор никогда не видел, чтобы охотники строили свои хижины вот так, не берегу реки, да ещё в таком количестве. И что здесь делать охотникам? Стрелять ежей да белок? Не восемнадцатый же век на дворе, ей-богу, подумал он и заглянул сквозь щель внутрь дома.
