Полная версия
Язык ее то ли застревал, то ли цеплялся за гнилые зубы, когда она бубнила какую-то тарабарщину, и Анна с криком отшатнулась, попыталась найти опору и, размахивая руками, плюхнулась в траву. Домик исчез, кто-то с громким шелестом перевернул страницу книги. Теперь перед ней на опушке леса стоял большой старый ламповый телевизор на деревянных ножках, на экране которого сквозь помехи Анна продолжала видеть сказочный домик и ведьму в окне. Она быстро протянула руку и с оглушительным щелчком повернула ручку переключения каналов. На экране появилась маленькая девочка. Откуда-то из подсознания, из глубин памяти всплыла эта картинка из далекого детства: она идет через парк, ножки ее, обутые в невесомые сандалии, тонут в желтом море одуванчиков. Она идет, то и дело спотыкаясь, в глазах – слезы. В руках она несет мертвого скворца.
Глава 2
Мужчина с трудом поднял девушку и отнес на руках подальше от места аварии. Он осторожно положил ее в тени густого орешника, похлопал по щекам, но девчонка в себя не приходила. Заметив кровь на джинсах и на руках, он быстро осмотрел ее. Удостоверившись, что серьезных повреждений нет, а кровь натекла из пореза на руке, он вернулся на поляну и подхватил ребенка. Тот уже и не плакал, а скорее подвывал все тише и тише, обессилев от плача и уткнувшись в плечо мамы. Мужчина обернулся, встретился взглядом с юношей.
– Ты как, ходить можешь? – спросил он. – Не сиди рядом с автобусом, он может загореться.
Он посадил ребенка рядом с девушкой и вернулся к автобусу. От удара о поручень у него распухло и сильно болело плечо, но он, стискивая зубы, крепился. Забравшись внутрь через аварийный выход, мужчина пробормотал ругательство и вытер порезанную руку о порванную штанину, прижав рану большим пальцем. В салоне пахло бензином, при ударе о дерево повредился бак. Где-то здесь осталась его сумка, в которой, кроме телефона, лежала бутылка с водой. И где-то здесь должна была находиться автомобильная аптечка. Поискав глазами свое место, он облегченно выдохнул, осторожно прошел по битому стеклу, подобрал сумку и нашел аптечку. Выбираясь из автобуса, он на секунду обернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом салон, и вздрогнул от неожиданности, увидев окровавленную мордочку плюшевого медвежонка.
Анна очнулась и с минуту лежала, глядя на высокие березы, покачивающиеся ветви кустарника над головой, на проплывающие легкие летние облака в образовавшемся окошке среди густой шумной листвы, и пыталась понять, где она и что произошло. Ей было жарко, болела рука, в животе, словно морской прилив, возникала тупая, ноющая боль, становясь то сильнее, то слабее. Она попыталась приподняться, но со стоном легла обратно на траву. Медленно повернула голову, увидела сидящего рядом парня, а подле него лежащего скрюченного мальчика. Анна вспомнила: парень сидел в автобусе через два сиденья от нее и слушал музыку, и он же попросил ее проверить ребенка. Женщина с малышом сидели, кажется, справа, возле двери… Ее прошиб холодный пот. Авария? Я действительно попала в аварию? Анна глубоко и часто задышала, стараясь унять подступающую к горлу тошноту; ее снова замутило, то ли от боли, то ли от осознания произошедшего, то ли из-за того, что перед глазами возник образ мертвого водителя и лежащей в траве женщины с пятнами крови на разодранном платье. В стороне послышался хруст стекла, из маршрутки через заднюю дверь выбрался мужчина. Поднялся, отряхнул руки и направился к ним.
– Алексей, вода, – он протянул пластиковую бутылку парню и бросил взгляд на Анну. – Ну как ты? Ничего не болит?
– Нет, – машинально ответила Анна, хотя живот в эту секунду наливался огнем, словно она проглотила раскаленный камень, который постепенно опускался все ниже и ниже. – Только рука немного.
Говорить, что у нее болит там, она постеснялась. Приподняла руку и с удивлением заметила глубокий порез, из которого продолжала течь кровь.
– Где мы? И где полиция и скорая помощь?
Мужчина усмехнулся и достал из нагрудного кармана бежевой рубашки пачку сигарет. Закурил, закатал рукава, осматривая опушку леса, но отвечать не торопился. Стряхнул с порванной штанины брюк пыль и хвою, оторвал от сигареты фильтр и глубоко затянулся. Анна невольно проследила за его взглядом.
– Почему… почему мы находимся в лесу? Мы же ехали по дороге…
– Видимо, автобус съехал на обочину и влетел на полном ходу в лес, – ответил он и посмотрел на небо. – Из-за ливня вообще ничего не было видно… Быстро же он закончился. Тебя как зовут?
– Анна, – ответила девушка и вновь предприняла попытку подняться и сесть. – Анна Полякова.
– А меня Виктор. Ты лежи и не шевелись до приезда врачей, хорошо? У тебя на боку ссадина, да и рука сильно порезана. Ее я тебе сейчас забинтую, не переживай.
Анна перевела взгляд на стену леса, на темные ели и приникший к толстым, шершавым стволам чахлый кустарник, на буйно разросшуюся на краю поляны крапиву и иван-чай, что растут обычно на вырубках или пожарищах, и ждала, что вот-вот, в следующую секунду из гущи леса непременно вынырнет человек в форме, сотрудник МЧС, а следом за ним врачи. Она даже забыла о боли, терзавшей низ живота. Последний раз так болело, когда она застудилась зимой пару лет назад. Ну и, пожалуй, после того неприятного случая на пустыре в конце июля, о котором она искренне желала забыть.
Мужчина, представившийся Виктором, продолжал задумчиво смотреть в ту же сторону, что и Анна, жадно курил. Внешне он напомнил ей школьного учителя физкультуры: среднего роста, коренастый, с короткими русыми волосами. Лицо самое обычное – встретишь в толпе и не обратишь внимания. Разве что кривой шрам на левой щеке бросался в глаза. Выглядел он лет на пятьдесят, не больше. Виктор сидел к ней вполоборота и о чем-то думал, на скулах его, выдавая напряжение, играли желваки. Налетевший ветерок всколыхнул тесным кольцом окружавший людей лес, зашелестела листва. С востока ползли темные тучи, сухой воздух наполнился тем особенным запахом, какой бывает перед дождем. Машинально поправив растрепанные волосы, Анна натянула на голову капюшон. Ей стало холодно, разгоряченное лицо обдавало свежим ветерком. Вдруг она спохватилась, что забыла позвонить маме, вытащила смартфон из кармана джинсов и нажала на кнопку.
– Работает? – спросил Виктор. – Мой сеть не ловит.
– Не включается, – нахмурившись, пробормотала она и осмотрела смартфон со всех сторон. – Сломался, наверное.
– Мой разбился в хлам, – с горечью в голосе сказал Алексей и показал им покрытый трещинами дисплей. – Месяц назад купил, блин.
Анна попробовала включить еще раз, но безуспешно. Засунув свой старенький «Самсунг» обратно в карман толстовки, она растерянно огляделась. Она о чем-то явно забыла. Сжала порезанную ладонь, поморщилась от боли и вздрогнула: брелок! Она потеряла свой брелок! Достала его в дороге и держала в руке. Нет, нет, пожалуйста, его нельзя терять… Ее охватила неподдельная паника, поиск талисмана в эту секунду показался важнее всего на свете. Анна поднялась, застонав от боли, и направилась к перевернутому автобусу, прижимая руку к пылающему животу. Виктор в этот момент что-то спрашивал у Алексея, но осекся, с тревогой глядя ей вслед.
– Анна, ты куда?
– Я сейчас, минуту, – не оборачиваясь, ответила она мужчине и, стараясь не смотреть на мертвецов, направилась к автобусу.
Забравшись в салон, Анна рухнула на колени и лихорадочно принялась разгребать в траве мелкие осколки стекла, совершенно не заботясь о руках. Увидела свои наушники, подняла их и, машинально скрутив, сунула в карман. Может, брелок все-таки лежит в рюкзаке? Она поднялась, стукнулась головой о поручень и зашипела от боли. Шагнула к аварийному выходу, но остановилась. Вспомнила, что перед тем, как автобус сильно тряхнуло, словно тот на всем ходу налетел на выбоину, талисман точно лежал в ее руке. Анна чуть не заплакала от обиды и еще раз окинула взглядом салон автобуса.
– Его нельзя терять, нельзя! – прошептала она и всхлипнула. – Это же…
Брелок висел на сиденье. Цепочка порвалась, но каким-то чудом зацепилась за обломок пластика. Анна выдохнула от облегчения, схватила маленький металлический паровозик и засунула его в карман джинсов.
Вернувшись на поляну под деревья, она села и закрыла глаза, не обращая внимания на недоумевающие взгляды мужчин.
– Ты что-то потеряла?
– Да так, – девушка покачала головой, – ничего особенного. И мысленно добавила, что ничего особенного для других.
– Ты бы лучше сидела, сейчас тебе нужен покой. – Виктор затянулся, с шумом выпустил ароматный дым через нос и взял у Алексея воду. – Давай я тебе помогу умыться, у тебя лицо в крови. Он полил ей на руки из бутылки, а затем протянул носовой платок.
– Спасибо, – она вытерла лицо и с трудом села обратно.
– Болит?
– Я потерплю, – Анна поморщилась. – Может, нам лучше выйти на дорогу?
Виктор затушил окурок, щелчком отправив его в кусты, кивнул и поднялся.
– Это я как раз и собирался сделать. Алексей, сидите здесь, присматривайте за ребенком. Я остановлю машину и попрошу помощи. Видимо, никто не видел аварии, так что мы с вами до ночи можем просидеть, прежде чем нас хватятся.
Виктор шагал по примятой траве и осматривал путь, по которому проехал автобус, пока не повстречался с массивной березой, он не мог понять, почему не слышит дорожного шума. Автомобили днем здесь не редкость, так что за все это время хотя бы одна, да должна была проехать по дороге. Автобус выехал из города по расписанию примерно в семь часов вечера, до шоссе ехать километров пятнадцать, не больше, а проехали они от силы четыре, прежде чем попали в аварию. Шум с трассы отсюда почти не слышен, но дорога-то близко. Двигался он в верном направлении: след от пронесшегося автобуса, несмотря на надвигающиеся сумерки, отчетливо виднелся в подлеске. Водитель из-за ливня не справился с управлением, вылетел на обочину и заехал в лес? Странно все это, чертовски странно.
– Допустим, все произошло именно так, – вслух произнес он, сплюнул, огляделся и полез в карман за сигаретами, хотя его уже тошнило от табака. – Допустим.
Он прошел уже метров сто. Лес был поразительно тихим, непривычным для Подмосковья, где от шума со стороны трассы невозможно спрятаться даже за теми уродливыми зелеными ограждениями, которые поставили у деревень и маленьких городков. Гул слышался всегда, как будто люди жили неподалеку от гигантского пчелиного улья. Внезапно Виктор замедлил шаг и остановился, с удивлением глядя на дерево, от которого начинали отходить следы колес. Он сделал несколько сильных затяжек и, бросив окурок под ноги, тщательно затоптал его. Медленно обошел высоченную ель, осмотрел со всех сторон землю. Следы шин маршрутного автобуса начинались от дерева, за которым виднелся глубокий заросший овраг. Пробормотав проклятье, Виктор осторожно, но быстро спустился, держась руками за ветки черемухи, поднялся с другой стороны и остановился, заметив какой-то инородный предмет, торчащий из густой травы. Разгреб ногой траву и протяжно свистнул, сел на корточки и уже руками попытался вытащить кусок ржавого металла из земли. Он без труда отломал кусок и, осененный внезапной догадкой, разгреб руками слой опада в стороне, затем поднялся и разбросал ногой слежавшуюся мокрую листву и слой земли в другом месте.
Чертовщина какая-то, подумал он, огляделся и заметил в стороне какое-то яркое пятно, резко выделявшееся на фоне леса. Медленно направился в ту сторону, но по мере приближения к непонятному предмету, мужчине все больше и больше хотелось развернуться и убежать.
Виктор решил пока ничего не говорить о своих странных находках. Учитывая, что он и сам до конца не понимал причины охватившего его в лесу испуга. Последствия аварии, в которой погибли два человека, ребенок, пытавшийся разбудить свою мертвую маму… Он не сомневался, что в ближайшем будущем еще не раз вспомнит этот злополучный день.
– Вы на дорогу вышли? – первым делом спросил его Алексей.
Виктор покачал головой.
– Нет, не дошел, там глубокий овраг.
Молодые люди переглянулись, но Виктор не обратил на это внимания. Распотрошил водительскую аптечку, дал Анне сразу две таблетки анальгина, забинтовал ей руку, а затем занялся Алексеем. Остальные лекарства – стандартный набор – сложил обратно в аптечку и отложил ее в сторону.
Погибших пассажиров Виктор накрыл кусками брезента, которые нашел под задним сиденьем автобуса. Мельком взглянув на обезображенное жуткой гримасой лицо мертвого водителя, Виктор поспешил накрыть его. Затем подобрал валявшуюся в траве рядом с разорванной книгой босоножку, подхватил второй кусок брезента, вернулся к телу мертвой женщины и с минуту стоял рядом, изучая ее документы. Посмотрев через плечо на притихшего мальчонку, сидевшего в траве на опушке рядом с Анной, он со вздохом положил вещи рядом с женщиной, поправил разорванное платье и едва слышно извинился. Она еще не начала коченеть, казалось, что женщина просто очень крепко спит.
Глава 3
Вскоре они наткнулись на тропу. Уставшие и мокрые, не сговариваясь, они остановились. Дождь, шедший с того самого момента, как они покинули место аварии, не дождавшись помощи, то усиливался, то затихал. Но густо росшие деревья, казалось, впитали в себя так много влаги, что на троих людей, измученных долгой ходьбой, капало постоянно. Немного посовещавшись, они решили идти по тропе, которая должна была вывести к дороге или какому-нибудь поселку. Выглядела она старой, слишком сильно заросшей, извивалась, кружила, петляла среди больших елей, ныряла то вниз, в овраг, то вверх, на очередной склон, заросший здоровенными лопухами, хвощом и каким-то низким и ужасно колючим кустарником.
Ветки больно стегали девушку по лицу, она старалась наклонять голову, защищая глаза рукой, но было чертовски неудобно идти со спящим ребенком на руках. Несли они его по очереди, но уже минут через пять руки у Анны начинали отваливаться. Вначале ребенок казался ей легким, как пушинка, но с каждым шагом, с каждой пройденным метром он, казалось, становился тяжелее. Она чувствовала нарастающее раздражение из-за усталости, хотелось курить. Мальчик долго плакал, очень долго, но, в конце концов, уснул, охрипнув и выплакав весь свой детский страх. Ты еще слишком мал, чтобы понять в полной мере то, что произошло с твоей мамой, в который раз за вечер подумала Анна, шагая по тропе за мужчинами. Они периодически оглядывались, чтобы не потерять ее из виду. Панически боясь, что ребенок вновь проснется и начнет плакать, она старалась нести его по возможности аккуратнее, из-за этого и отставала. Нельзя сказать, что она любила маленьких детей; ее раздражали их непрекращающиеся крики и истерики по любым пустякам, но к спящему на руках мальчику она испытывала жалость и дала себе зарок, что когда они выберутся и весь этот кошмар закончится, она обязательно навестит его. Сходит к нему домой, познакомится с его папой или бабушкой и будет периодически заглядывать к ним. Затем ее мысли переключились на ее собственного отца, исчезнувшего почти десять лет назад, и Анна тяжко вздохнула. Эти воспоминания не приносили ничего, кроме тоски и боли.
Вот влипла так влипла, подумала она и напряглась, потому что мальчик зашевелился у нее на руках, пролепетал что-то во сне, но, к счастью, не проснулся. Она с облегчением вздохнула. Что-то подсказывало Анне, что для ребенка – равно как и для нее – будет лучше, если он продолжит спать. И для мужчины, светившего ей прямо в лицо… Эй!
– Эй, послушай, какого черта? Убери фонарик, я ничего не вижу, – грозно прошептала она и закрыла глаза левой рукой, плотнее прижав малыша к себе.
– Извини, Аня. – Алексей повел кистью, и луч фонаря ушел под ноги. – Давай мне его, отдохни.
Анна фыркнула. Аня… Какая я тебе Аня? Но вслух ничего не сказала. Где-то же я тебя видела, но где? Может, в школе? Лицо очень знакомое…
– Не надо, будет только хуже, если он проснется. Я потерплю. – Спрашивать Алексея сейчас она не стала, отложила расспросы на потом. Села на корточки и чуть-чуть расслабила руки, переложив вес ребенка на колени. – Скажи лучше, долго нам еще идти?
– Надеюсь, мы скоро выберемся на дорогу, а там остановим какое-нибудь проезжающее авто и попросим помощи, – ответил Алексей. – Если выберемся.
– Если выберемся? Мы уже давно должны были выйти из леса, разве нет?
– Да, должны были, – не оборачиваясь, ответил за Алексея Виктор. – Ерунда какая-то… Я этот лес, честно говоря, не очень хорошо знаю, ходил за грибами сюда всего пару раз. Он небольшой, максимум километров пять-шесть в ширину, но и этого хватит, чтобы заблудиться. – Он замолчал, увидел неподдельный испуг на лице девушки и добавил: – Не переживай, в любом случае мы скоро выйдем к населенному пункту. Мы же не в тайге, а в подмосковном лесу.
Алексей посмотрел на Анну и виновато улыбнулся. Кровь из раны на его голове течь перестала, шел он довольно бодро, но выглядел не самым лучшим образом; лицо приобрело болезненно-бледный оттенок, он задыхался и часто останавливался.
– Если станет невмоготу – скажи. Хорошо?
Анна кивнула, и они вновь продолжили путь. Боль в животе, утихшая после выпитых таблеток, постепенно возвращалась. Девушка морщилась, ей нестерпимо хотелось в туалет. Казалось, мочевой пузырь разорвется, если она в ближайшее время не пописает. Так и шагала, сжав зубы, осторожно выбирая дорогу. Тропинку, заваленную листвой и хвоей, часто преграждали поваленные стволы рухнувших деревьев, и их приходилось обходить. Они петляли, шагая за светом фонарика Виктора, возвращались, обходя завалы, продирались сквозь густой подлесок. Анна, обливаясь потом и тяжело дыша, осторожно перелезала через стволы, ругалась вполголоса, и в очередной раз, перебираясь через толстую сухую ель, чуть не упала, зацепившись за ветку штаниной. Послышался треск рвущейся ткани, и Алексей в последний момент успел поддержать девушку.
– Забери мальчишку у нее, – сказал подошедший Виктор, и Анна на этот раз не стала спорить, осторожно передала ребенка Алексею.
Она боялась, что ребенок проснется и заплачет, как было в прошлый раз, едва его забрал Виктор, но малыш спал так крепко, что девушке порой казалось, будто он и не дышит вовсе. Вздохнув с облегчением, Анна достала бутылку и сделала пару глотков воды, поправила рюкзак, перевязала потуже шнурки грязных и мокрых кроссовок. Хорошо, что вечером она передумала и не надела платье и туфли. Как будто знала, что вместо прогулки по городу окажется в лесу и будет идти с незнакомцами по тропинке черт знает куда с маленьким ребенком на руках. Пока Виктор курил, она отошла в сторонку и незаметно юркнула в кусты. Расстегнула ремень, с трудом стянула с себя мокрые джинсы вместе с трусиками и присела, воровато оглядываясь: еще немного, и она точно описалась бы. Поднявшись и застегнув джинсы, Анна поправила футболку, поежившись от неприятного прикосновения мокрой и холодной ткани к коже.
Дальнейший поход воспринимался как дурной сон. Что-то не так было с лесом, через который они шли. Она не могла сказать, почему ей так казалось. Это находилось за пределами рационального, где-то глубоко внутри на уровне интуиции. Она попыталась списать тревожность на последствия перенесенного стресса, но чувствовала, что дело в другом. Беспрестанно шедший дождь, промокшая одежда, липшая к телу, и усталость могли повлиять и, очевидно, влияли на ее эмоциональное состояние. Но проблема заключалась в том, что само окружение угнетало и давило на нее. Уставший за длинное жаркое лето, разбавленный местами желтой краской лес, обычный, на первый взгляд, казался слишком мрачным. С каждым шагом он плотнее окутывал шагавших по тропе людей сырым и темным плащом из листьев.
Если бы не тропа, они не продвинулись бы по лесу далеко, учитывая, что им – в разной степени получившим травмы – приходилось по очереди нести ребенка. У Виктора ныло плечо, Анна мучилась болью в животе, а Алексей, поначалу казавшийся довольно бодрым, несмотря на бледность, вскоре начал сильно отставать. Спустя час пути он уже брел позади них в наглухо застегнутой куртке, длинные мокрые волосы торчали вбок из-под грязных бинтов, и Анна чаще и чаще оглядывалась, переживая за него. На очередном коротком привале Алексей бросил свою спортивную сумку и, не глядя, плюхнулся на землю, привалившись спиной к стволу дерева.
– Алексей, – произнес Виктор и сунул в рот сигарету. – Курить будешь?
– Что? Нет, я не курю, спасибо.
Анна бы не отказалась. Она села на поваленную трухлявую березу и тихонько покачивала мальчика. Постоянные тихие потрескивания в валежнике, шелест и шорохи изводили ее, воображение предательски работало на всю катушку, и она беспрестанно оглядывалась. Ее не покидало ощущение, что на них кто-то смотрит. Благо фонарик Виктора светил достаточно ярко, без него они вообще бы далеко не ушли. С другой стороны, в темноте фонарь работал как маяк.
– Остановимся здесь? Или еще немного потерпишь, Леша?
– Пять минут посижу и можно идти дальше. – Он потрогал стянувший голову бинт с коркой засохшей крови и скривился. – Болит, зараза.
– Уже стемнело, долго нам еще идти? – тихо спросила Анна и снова оглянулась. – И какой у нас план? Кто-нибудь хоть что-то понимает? Мы уже второй час идем, должны были сто раз выйти к дороге, разве нет?
– Должны, но не вышли. – Виктор жадно докурил сигарету в несколько затяжек, потушил окурок и взял бутылку с остатками воды у Анны. – Я же говорил, что мы заплутали, бывает. Если в ближайшее время не наткнемся на дорогу, разведем костер и подождем до утра.
– Мы умерли все во время аварии там, на поляне, – пробормотал Алексей и недобро усмехнулся.
– Не пори чушь, Леша. Мы просто заблудились. Продолжим и дальше идти по этой тропе, рано или поздно она выведет нас или к дороге, или к городу. – Он поднялся, протянул Анне фонарик и спросил: – Меняемся? Давай сюда кролика, а ты ступай следом и свети мне под ноги.
– Кролика? – Анна осторожно передала ребенка Виктору, спрыгнула со ствола и отряхнула мокрые джинсы. – Из-за принта Винни-Пуха?
– Нет, – улыбнулся Виктор. – Передние молочные зубки у него торчат, как у кролика. Не заметила?
Обычная болтовня немного отвлекла от гнетущего чувства неопределенности. Анна улыбнулась и махнула Алексею.
– Пойдем?
Глава 4
Впитывая каждой кочкой, листком, треснувшей корой влагу, лес разбухал на глазах, как губка. Густой слой листьев и хвои под ногами создавал впечатление, что они идут по мягкому, старому ковру. Продолжая шагать рядом с мужчинами, Анна глазела по сторонам, надеясь в прорехах среди деревьев увидеть свет фонарей или освещенные окна домов, но их окружала непроницаемая тьма. Во время очередного короткого привала, на котором настоял Виктор, Анна под предлогом, что ей надо в туалет, отошла в сторонку.
Девушка украдкой оглянулась, достала из рюкзака пачку сигарет, вытащила одну и тряхнула коробком. Она так спешила на автобус, что не стала искать свою зажигалку и забрала последний коробок спичек на кухне. Горько усмехнувшись, Анна чиркнула спичкой о коробок и на секунду зажмурилась от ярко вспыхнувшего огонька. Села на корточки, прислонилась спиной к дереву и с наслаждением затянулась.
Когда Виктор днем вернулся к ним на поляну, Анну насторожило выражение его лица, и воспоминания об этом не давали ей покоя. В тот момент он выглядел… растерянным? Задумчивым и ошарашенным, именно так показалось Анне. От расспросов отмахнулся и сказал лишь, что им стоит подождать еще немного, и если их не обнаружат, попробовать выйти к дороге самостоятельно. Попробовать! Как будто они ехали на автобусе через лес километров десять. Она вздохнула.
Если бы я задержалась на пару минут, уже была бы дома. Съездила в Москву, купила книгу, которую давно хотела прочесть, выпила бы ледяной латте в кафе… Опоздай я на этот чертов автобус, не попала бы в аварию.
Затянулась и закрыла глаза. Она очень устала, легла бы прямо здесь на мягкий мох и уснула.
– Анна, где ты? – раздался встревоженный голос Алексея. – Анна?
Девушка сделала пару глубоких затяжек, прежде чем затушить сигарету, поднялась и выбросила окурок в кусты. И на минуту не могут оставить в покое.
– Иду, минуточку, – слегка раздраженно бросила она и двинулась в сторону света.
Под ногами хрустел валежник, им снова и снова приходилось обходить стороной завалы и густые заросли крапивы. Они шагали друг за другом, не имея ни малейшего представления, когда лес закончится и закончится ли вообще. Они заблудились. Только эта мысль приходила им в головы, только она могла объяснить тот факт, что они до сих пор не вышли к жилой зоне. Выходит, в какой-то момент они пошли не туда, свернули не в ту сторону или просто незаметно для себя забирали вглубь леса.
Обходя яму с черной в свете фонарика водой, Анна перехватила ребенка онемевшими руками и тихо позвала Алексея. Он посмотрел на взмокшее, уставшее лицо девушки и остановился.
