Два берега Наровы

– Поэтому он и ищет альянса, – пояснил Виктор. – Пытается хоть как-то спасти своё дело…

***

Виктор уехал в ресторан гостиницы "Витязь" на встречу с Калласом, а Ника отправилась на экскурсию в крепость. В первой половине дня действительно не было больших толп и очередей, и следующие три часа Орлова провела, изучая музейный комплекс. В заключение их группа вскарабкалась по извилистой лестнице со стертыми ступенями, низкими сводами и узкими коридорчиками на смотровую площадку, и туристы, жадно выхватив бинокли с телефонами, ринулись к окнам-бойницам. Ника смотрела на нарвскую набережную спокойно. Накануне они с мужем там прогуливались и Вероника хорошо знала, какова набережная городка по ту сторону реки вблизи.

Когда она выходила из крепости, на площадке лихо осадил первый экскурсионный автобус, и Ника порадовалась, что успела прогуляться по крепости до начала туристических заездов.

Зато парни, торгующие керамической посудой, при виде автобуса оживились. Как только из салона потянулись обрадованные возможностью выйти и размяться люди, они тут же начали громогласно расхваливать свой товар.

– А сколько стоит? Покажите-ка вот это! Ваня, смотри, какая тарелочка! Ой, эту вазочку я маме подарю! – возле их столика тут же замельтешила группка туристов, защелкали кошельки.

Ника неспешно прошла в сторону моста, остановилась и закурила. На территории крепости курение было запрещено, хотя Орлова не понимала, зачем такие предосторожности. Ивангородская крепость строилась как оборонительный объект, стены выдерживали пушечные ядра; неужели сигарету считают более опасной для мощной каменной кладки?..

– Тере, тере! Ника, ты что – телепат? Я хотел сделать вам сюрприз, нарочно не сказал, каким поездом приеду, а ты меня уже встречаешь! – от моста к ней устремился, катя за собой небольшой чемодан, улыбающийся светловолосый мужчина лет сорока в ветровке поверх серого костюма. На солнце ярко блеснули золотые дужки его очков.

– Густав? – удивленно обернулась Ника. – Вот так совпадение!.. Нет, я просто ходила в крепость.

– Понятно, – кузен повыше поднял ворот тонкой шерстяной водолазки. – Брр, какой холодный апрель в этом году! Зря я шарф спрятал в чемодан… Ветер просто ледяной.

– Это точно. Ты с нарвского вокзала?

– Да. Мельком видел отца, но не стал подходить, у него там много работы. Ты давно здесь?

– Третий день.

– С мужем? – Густав тоже закурил.

– Да, у него тут дела бизнеса… За ужином все соберемся.

– Великий Морской, – покачал головой Густав, – у нас его приводят в пример на лекциях по современной экономике. Мой коллега, профессор Антсон, на днях упоминал "пример финансовой империи Морского". Гордись, Вероника, ты стала женой исторической личности!

– А я и сама тоже не хухры-мухры, – ответила Ника, – ты мои спецвыпуски читал.

– Я окружен великими людьми, – улыбнулся кузен, – даже неловко на вашем фоне быть скромным профессором мировой истории!

Они взяли такси и поехали домой.

В машине, искоса глядя на остро очерченный профиль Густава, Ника ощутила странное чувство – тревогу, недоумение? Чувство, как будто она забыла или упустила из вида что-то важное.

Она хотела напрячь память и подумать, что могло обеспокоить ее, но помешал звонок телефона.

– Вероника Викторовна, – затараторила Зиночка из ее отдела, – извините, что беспокою вас в отпуске, но тут такое дело…

– Слушаю тебя, Зина, – ответила Ника, – не переживай, по работе можете звонить мне в любое время. Что-то с моим разворотом, который я сдала в понедельник?..

– Нет, его уже поставили в пятничный выпуск. Тут один вопрос в связи с материалом о конфликте в школе…

Пока Ника обсуждала с Зиной материал и поступившую на него жалобу директора школы, машина уже подъехала к дому Лутсов.

Густав вышел первым и, прежде чем открыть дверь перед сестрой, застегнул ветровку, подняв ворот до подбородка. Солнце запуталось в его густых волнистых волосах, и Ника снова ощутила смутное беспокойство: вроде бы она знает что-то важное, но не может вспомнить, что именно и досадует на свою дырявую память. И снова ей не дали ухватить воспоминание "за хвост" – как только они вошли в калитку, из дома вышла тетя Тамара и устремилась навстречу сыну с объятиями.

– Твоя комната ждет тебя, Густ, – сказала она, – а Эльза готовит к обеду твою любимую сааремааскую форель с молодым картофелем!

– Такой форели я не ел нигде, – причмокнул губами Густав, – даже на Сааремаа! Эльза еще не поделилась с тобой своим секретом приготовления рыбы?

– О, нет. Когда речь идет о кулинарных секретах Эльзы, она становится еще более молчаливой, чем всегда! Впрочем, каждая хозяйка бережет свои секреты…

Нике показалось, что в голосе тети прозвучала какая-то неверная нотка. "Да нет, вот именно – показалось!"

– А у меня нет секретов, – весело сказала она, – пельмени в кипяток и пиццу в печь я всегда ставлю одинаково, и даже режим в печке выставляю один и тот же!

На дорожке, ведущей на главную аллею из гостевого домика, появилась Кира Лидина и смерила пристальным взглядом Густава. Потом вопросительно посмотрела на хозяйку.

– Это Густав, мой двоюродный брат, – пояснила ей Ника. – Приехал из Таллина на несколько дней.

– Поняла, – кивнула охранница.

Кира работала в службе безопасности Морского уже восемь лет. Выглядела она типичной студенткой – хрупкая немногословная девушка с "хвостиком" на затылке и в круглых очках. Но это впечатление было обманчивым. К своим тридцати годам Кира имела приличный послужной список и репутацию крепкого профессионала своего дела. Меткая стрельба, разряды и кубки за успехи в боевых искусствах, управление любым транспортом и виртуозное знание психологии – Лидина не зря получала очень хорошую зарплату в "Морской. Инк", и начальник службы безопасности Андрей Камышов очень ценил ее. В Синеозерске Лидина задержала диверсанта, собирающегося выпустить вирус из пробирки в одном из соборов. В Алустосе спасла девушку, задумавшую суицид. В Ялте усмирила вздорную бабенку, которой показалось, что охранники Виктора умышленно толкнули на ступеньках ее ребенка. Разъяренная дама начала с визгом молотить их пакетом и сумкой, повергнув парней в ступор, и только вмешательство Киры, быстро и ловко скрутившей мегеру, прекратило скандал. Лидина была единственной, кто не опешил от неожиданности. Хладнокровие, безупречное самообладание, молниеносная реакция, верность, исполнительность и четкая субординация, плюс отменная физическая форма – поэтому Камышов порекомендовал боссу сделать Киру личным телохранителем Вероники в поездках, и олигарх согласился.

– Tere, proua (Здравствуйте, сударыня – пер. с эстонского /прим. автора/), – обратился к Лидиной Густав.

– Tere, härra Gustav (Здравствуйте, господин Густав – пер. с эстонского /прим. автора/), – ответила охранница.

– Виктор Ильич еще не приходил? – спросила у Киры Ника.

– Еще нет, Вероника Викторовна.

– Ясно. Можете пока быть свободны.

Кира кивнула и вернулась во флигель.

***

В мансарде Ника села за компьютерный стол и откинула крышку лэптопа. Она решила поискать информацию об Арво Калласе по своим базам и "каналам сплетен". Итак, Каллас Арво Робертович, 1962 года рождения, место рождения – Нарва. Школа, университет… До 1992 года – журналист, член одного из литературных союзов, поэт. Четыре стихотворных сборника. Иногда подрабатывал, сочиняя стихи и песни к праздничным датам. Потом – частный бизнес, сложный путь к преуспеванию, конечно, без поправки на дефолты, кризисы и прочие потрясения, которым подвергались его коллеги по другую сторону пограничной реки. Но и Арво Робертович к успеху шел не один год. Только в начале нулевых его "Виру Каубандус АК" крепко встала на ноги и вышла на достаточно высокий уровень. Лет двадцать фирма прочно занимала свои позиции "на гребне волны", оттесняя и давя конкурентов. В последние несколько лет пошел спад, дела фирмы стали нехороши, и руководитель предприятия прилагал героические усилия, чтобы удержать свой бизнес на плаву.

Личная жизнь… В 1984 году, после окончания университета, женился на дочери высокопоставленного чиновника, Инге Карис. В 2000 году супруги развелись по обоюдному согласию. Впоследствии бизнесмен вступал в брак трижды. Второй брак продержался всего три года, третий – пять, и последний – лишь два. После этого Арво Робертович больше не женился, предпочитая временные связи без взаимных обязательств. Манекенщицы, начинающие артистки, певички – стандартные красотки, которых часто можно увидеть на светских мероприятиях в обществе солидных спутников.

Да, ничего особенного, обычная биография делового человека, стартанувшего на волне перестройки и распада СССР. Дядя Калью в 90-е годы тоже пытался открыть свое дело, но видимо не обладал стойкостью и цепкостью Калласа, и потерпел неудачу. Пристальный и дотошный работник таможни оказался аутсайдером в вопросах бизнеса. "Да, тут надо и локтями работать, и перешагивать, и с боем прорываться, как тяжелый танк, а у дяди этого нет. Скрутить какого-нибудь головореза на таможне, задержать "запрещенку", отразить нападение на таможенников – это он запросто, а в бизнесе за пояс запихивать и по хребту перекусывать не сумел, вот и споткнулся на старте…"

Ника подошла к окну. В саду прохаживался Густав с сигаретой и телефоном. Ворот водолазки снова был высоко поднят. Разговаривая с кем-то, кузен встряхнул головой: ветер взъерошил его гладко причесанные волосы, несколько прядей упали на высокий лоб. И Ника вспомнила вчерашний день в Нарве – тоже было ветрено, и Арво Робертович, прощаясь с ними возле "Астри", тоже встряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы, и зябко поежился: "Ого! Однако не спешит к нам настоящая весна! Суровое начало апреля в этом году!". Высокий, подтянутый, прямой, энергичный, с великолепной осанкой и быстрой пружинистой походкой – если бы не обильная седина в густой шевелюре, Каллас со спины выглядел бы ровесником Виктора.

И снова Орлову кольнуло чувство, будто она что-то важное потеряла из вида, недопоняла и не может сообразить, что именно. Как в такси по дороге от моста…

Ника вышла на открытую террасу при мансарде, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не выстудить помещение – ветер на самом деле студеный! – и тоже закурила.

К дому подкатило такси, хлопнула калитка, и Морской обменялся приветствиями с Густавом.

Олигарх прошел в дом, а Густ продолжал беседу по телефону. Рассмеялся; до Ники донеслось: "Sa märkasid seda õigesti, Annie (Это ты верно подметила, Анни! – пер. с эстонского (прим. автора)!", и Орлова поняла, что Густав беседует с женой Анитой. "Жаль, что она не смогла приехать с Густом, давненько мы уже не виделись!".

Ветер снова растрепал волосы Густава, и кузен свободной рукой пригладил их, коснувшись большим пальцем виска, и снова Нику одолело неприятное чувство: "Все-таки я что-то прохлопала!".

Она погасила окурок в пепельнице, стоящей на широких перилах мансарды, и вернулась в помещение.

Так, семейное положение Калласа… Две дочери от первого брака – Мария, 37 лет. "Имя и фамилия – как у певицы, вот так совпадение!" и Тамила, 35 лет. "Имя не аутентичное… Скорее Южная Европа или Восток. Похоже, у кого-то из родителей богатая фантазия!".

Так, а вот это уже интересно. Пару раз Арво отправляли от университета на стажировку в Ленинград, и там у него, по слухам, был роман с местной жительницей. Узнать имя девушки и хоть какие-то сведения о ней журналистам не удалось, но они сообщили о том, что молодую пару часто видели в популярных для прогулок местах Ленинграда… Незадолго до свадьбы Арво с Ингой Карис его видели с ленинградской пассией в Михайловском саду. Девушка плакала и, судя по всему, о чем-то умоляла кавалера, а он раздраженно ей выговаривал. Потом сунул ей сторублевую купюру и потянул за руку, поглядывая на часы. Судя по времени, они торопились на автобус в Таллин. Кому-то посчастливилось увидеть на автовокзале, как Каллас помогает девушке сесть в автобус… На этом история ленинградского романа будущего бизнесмена обрывается, больше ничего не удалось узнать даже самым ловким собирателям сплетен. "Ясно, залетела, – комментировал кто-то из посетителей, – а парень жениться не захотел. Наверное, в Таллин ее отправлял к хорошему врачу, который дорого берет, но молчать умеет, денег ей дал, позаботился, чтобы девушка за аморалку не пострадала…" "Да о себе он заботился, – ответил другой визитер, – надыбал более выгодную невесту в Эстонии, вот и озаботился, чтобы с бывшей проблем не возникло!".

Понятно, – Ника откинулась на спинку кресла, – еще относительно честно обошелся с девушкой, которую собирался бросить, не смылся "по-английски", как делают некоторые парни в такой ситуации, а позаботился о последствиях. Наверное, сто рублей для него не были важнее женитьбы на "номенклатурной дочке", он рассчитывал куда больший куш получить от этого брака… Так и вышло: судя по всему, именно тесть помог Калласу сделать первые шаги в бизнесе на заре 90-х! Витя, насколько я знаю, "крыши" не имел, сам стартовал, сам пробивался. Как он говорит: шишек много набил, руки не раз ободрал, но вскарабкался!"

Ника закрыла базу. Вот и вся информация о новом компаньоне Морского. Негусто. Наверное, Андрей Яковлевич больше нарыл бы. Прошлым летом на Койонсаари он прислал ей развернутые досье на всех фигурантов дела о гибели туриста на острове…

***

– Что-то ты не слишком приветлива.

– Я тебя сюда не приглашала, так что не жди, что тебе тут обрадуются.

Ника замерла у двери черного хода. С кем это тетя Тамара так неприветливо разговаривает на крыльце?

– Не ершись так. Тебе не идет.

– А мне все равно, что ты обо мне думаешь. Ты мне ясно дал понять, как мало я для тебя значу. Поняла и запомнила.

– Я был с тобой честен и постарался помочь, чтобы у тебя в дальнейшем не было проблем. А ты меня обманула.

Знакомый мужской голос; человек говорит по-русски с сильным эстонским акцентом, неспешно, слегка растягивая слова. И все то же чувство, что она пропустила мимо себя что-то значительное…

– Ты обманула меня, – повторил мужчина, – убыток был, конечно, невелик, но сама ситуация согласись, нехороша.

– Зато потом ты со мной расквитался. Получил убыток сполна и с процентами. Только и сам сейчас в ту же яму угодил…

Негромкий смех, солидное покашливание.

– Дорогая, твое самомнение меня умиляет. Ты думаешь, что это я тебе отомстил за ту давнюю историю? Это бизнес, солнышко, кто зазевался, того и слопали. Твоему избраннику не стоило, как у вас говорят, садиться не в свои сани. Это про таких, как он, сочиняют анекдоты о "горячих эстонских парнях"!

– Не тронь Калью. Ты и мизинца его не стоишь.

– О, да, конечно. Куда уж мне до него! Кстати, он хоть знает?.. Или пребывает в блаженном неведении?

– Тебя это не касается, Арво. У нас уже давно разные дороги. Мне нет дела до твоей жизни, и ты не суй нос в мою.

– Я теперь поневоле буду часто приходить в Ивангород. Не ради тебя и твоего лося винторогого. Я заключаю сделку с мужем твоей родственницы и должен вести с ним переговоры.

"Так это Каллас? Они знакомы с тетей Тамарой? – изумилась Ника. – И из их разговора получается, что это он задавил конкуренцией предприятие дяди Калью? Фигассе…"

– Смотри, Арво, – в голосе тети Тамары появился несвойственный ей недобрый сарказм, – с этим молодым человеком шутки плохи. Если ты не забыл свои грязные приемчики, тебе это дорого будет стоить! Это тебе не Калью, он с тобой церемониться не будет. Знаешь, я даже хочу, чтобы ты и с Морским выкинул какой-нибудь фортель, тогда он просто размажет тебя по стенке так, что проще будет закрасить, чем отчистить, и поделом тебе!

– Жаль тебя огорчать, дорогая, но я не идиот и хорошо разбираюсь в людях. И поступать со Святошей, как с твоим недотепой, не буду.

– Ты не идиот. Ты – сволочь, Арво. Как был, так и остался.

– Следи за тем, что говоришь, чтобы не пришлось потом жалеть, – голос Калласа опасно понизился, – я терпелив, но лишь до поры. Могу ведь и обидеться, – он что-то произнес очень тихо – Ника за дверью не расслышала – но интонации показались ей угрожающими.

– Ты этого не сделаешь! – дрогнувшим голосом воскликнула тетя.

– Не знаю, не знаю… Я же сволочь. Могу и по-сволочному поступить.

– Я тебе не позволю. Слышишь?

– Вот как? И что ты мне сделаешь?

– Арво Робертович! – раздался из сада приближающийся голос Морского. – Вот вы где! Вы перепутали калитку и вошли с черного хода?

– Да, Виктор Ильич, – угроза и насмешка пропали из голоса бизнесмена. – Я ошибся калиткой. Вот то, о чем я вам рассказывал…

Голоса мужчин стали удаляться.

– Только попробуй, сволочь, – пробормотала тетя Тамара. – Только попробуй!.. Ты пожалеешь.

***

Ника едва успела отступить под спасительную тень лестницы, когда тетя вошла в дом. По тому, как сердито Тамара Ивановна хлопнула дверью, Ника поняла, что сейчас не время задавать вопросы. Вряд ли тетя Тома хотела бы, чтобы кто-то вообще видел ее сейчас. "Чем Каллас так ее разозлил? И чем угрожал? Я и не знала, что они знакомы…"

– Тридцать лет не встречались, и еще бы два раза по столько тебя не видеть! – с чувством сказала госпожа Лутс, чуть ли не пинком открыв кухонную дверь.

Это было так не похоже на доброжелательную уравновешенную и улыбчивую тетю Тамару, что Вероника чуть не присвистнула от удивления. Потом вылезла из-под лестницы и вернулась в холл первого этажа.

Из кухни долетали соблазнительные запахи, о чем-то переговаривались по-эстонски Тамара Ивановна и Эльза; уловив слова "соол", "ваниллиин" и "какаопулбер" (соль, ванилин, какао – пер. с эстонского /прим. автора/), Ника догадалась, что речь идет о кулинарии. Из гостиной доносились оживленные голоса Густава и дяди Калью, тоже говоривших на родном языке. Как и обещал, Калью не опоздал к ужину. Вот только ужин задерживался…

Проходя мимо двери кабинета, Ника услышала голоса Виктора и Арво Робертовича, обсуждавших что-то, связанное с логистикой; мимо Вероники по коридору прошла Эльза с подносом, на котором дымились две чашечки кофе и искрились два высоких бокала минеральной воды. У крыльца прохаживался Федя. Напротив него стоял еще один парень характерного вида (наверное, телохранитель Калласа), рослый, плечистый, в короткой куртке и джинсах, с очень светлой кожей и белыми волосами, не альбинос, но на грани. Неподвижное лицо, холодные серые глаза. Парни не разговаривали, почти не замечали друг друга – они были при исполнении, каждый отвечал за безопасность своего хозяина. Два профессионала, заточенных прежде всего на безупречную работу.

В Нику, вышедшую на крыльцо, блондин так и впился своими цепкими глазами.

– Жена босса, – пояснил Федя.

– Ma saan aru (Я понял – пер. с эстонского /прим. автора/), – кивнул блондин.

– Не кури перед ужином, испортишь аппетит, – выглянул из дверей дядя Калью. – Судя по ароматам, Тома готовит к приезду Густа нечто фантастическое!

– Чтобы испортить мне аппетит, одной сигареты мало, – ответила Вероника, – особенно если готовит тетя Тамара. Они с мамой – прирожденные кулинары!

– Когда твой муж проводит гостя, сядем ужинать, – потер руки дядя и тоже щелкнул зажигалкой, – беру с тебя дурной пример! А с кем Виктор разговаривает?

– Деловой партнер из Нарвы, – помня разговор у черного хода, Ника не стала уточнять, кто именно. Скорее всего, дядя и за тридцать лет не забыл, кто задавил его фирму. Вряд ли флегматичный Калью Лутс кинется выяснять с Калласом отношения с кулаками и воплем "А ну иди сюда, …, …, …, я тебе ща...........!", но все равно не хотелось, чтобы семейный вечер был чем-то испорчен. Только бы Каллас не вышел именно сейчас. Или на всякий случай можно увести дядю в сторону от крыльца.

Калью прошелся туда-сюда, следуя за племянницей. За прошедшие после Никиной свадьбы два года его шевелюра, и без того негустая, поредела еще больше, над лбом наметилась крупная обширная залысина, а остатки волос стали совершенно седыми.

– Попадет же вам от мамы, если она увидит, что вы курите натощак, – показался в окне гостиной Густав. Ему больше повезло с волосяным покровом, чем отцу – в сорок один год профессор Лутс щеголял роскошной шевелюрой цвета сливочного масла без намека на седину. – Ладно, я вас не выдам!

– Верно, Густ, – улыбнулась Ника, – ты меня даже в детстве старшим не сливал!

– Настоящий боевой товарищ нашей главной задиры, – кивнул дядя Калью, взъерошив волосы Ники.

***

Беседа Виктора и Арво Калласа затягивалась, и Ника с Густавом вышли в сад – посидеть на качелях и переброситься словечком. Время от времени они отталкивались ногами от земли, раскачивая сиденье, и против воли в голове тут же завертелась песня о крылатых качелях.

– У родителей в этом году было бы 45-летие свадьбы, – сказала Ника, – представляешь, какая цифра?.. А вместе они прожили тридцать лет. Мне есть, на кого равняться.

– И я надеюсь, что мы с Анни проживем в браке столько же, сколько мои родители, в таком же согласии, – ответил Густав. – Не раскачивай так сильно, Ника.

– Густ, не будь занудой. Вечно ты не даешь мне вволю накачаться…

Поняв двусмысленность этого слова, оба расхохотались.

– А у моих в прошлом году была рубиновая свадьба, – сказал кузен. – Я подарил им кофейный сервиз с коралловым орнаментом, их инициалы, делал на заказ… Жаль, что ты не смогла приехать. Очередное расследование? Даже телефон не отвечал. Только робот твердил, что ты не абонент…

– Да, была на Койонсаари в Карелии. Там почти на всей территории острова нет сигнала.

– Да, скалы и шхеры не лучшим образом влияют на качество связи… Слышал о твоем карельском деле. Неужели этот парень действительно просто упал в подпитии со скалы?..

– Такой вывод сделало следствие.

– Ясно, – кивнул Густав.

Немного помолчали.

"Подождите… У тети Томы и дяди Калью прошлым летом была рубиновая свадьба, сорокалетие совместной жизни. Значит, в этом году – сорок один год… и Густаву в ноябре будет сорок один. Как же так? Ведь если верить семейной истории, тетя Тамара встретила дядю Калью в Таллине, и они почти сразу поженились! Хотя… Я тогда еще даже под стол пешком ходить не умела, и наверняка многого не знаю. Мы вот с Витей несколько лет просто встречались прежде, чем пожениться. То-то офигевали на нашей свадьбе разные "добрые люди", мои родственницы, которые с фальшивым сочувствием шептали: "Зачем ему жениться, когда все желаемое он и так от тебя получает, наиграется, натешится, поматросит и бросит! А венчание в Исаакиевском не хотели? А регистрацию на Английской набережной? То-то, прогнозистки! Пальцем в небо!"

– Эрнест, туле синне (Иди сюда! – пер. с эстонского /прим. автора/)! – хлопнув дверью, на крыльцо вышел Каллас. Судя по интонациям, он был не в духе. Очевидно, его подчиненные хорошо знали, что хозяин повторять не любит потому, что гигант Эрнест с удивительной для своей комплекции скоростью тут же оказался рядом с Арво Робертовичем.

– Külm, kurat võtaks (Холодно, черт возьми – пер. с эстонского /прим. автора/)! – буркнул на ходу бизнесмен, плотнее заматывая горло белым кашемировым шарфом. Сдержанно поздоровавшись с Никой и Густавом, он проследовал на улицу.

– Боится горло застудить, – сказал Густав, – у меня та же проблема, каждую весну хотя бы пару раз, да зацарапает. Стараюсь вовремя захватить простуду, чтобы задавить ее в зародыше. Горло у преподавателя – главный рабочий инструмент, а у меня это – слабое место. Всегда ношу с собой "Лори Герб" и "Ливсан", – он достал из кармана куртки баллончик спрея и пакетик леденцов. – Хорошо, кстати, помогают.

– Ты молодец. Всегда легче погасить искру, чем лесной пожар, так и с болезнями. А у нас многие надеются на авось – само пройдет, чайку попить, ноги попарить, зачем сразу химию глотать… а потом недели две лечат запущенную простуду, иногда даже до антибиотиков доходит. Знаешь анекдот? В кабинет терапевта входит скелет. Доктор говорит медсестре: "Вечно они так: тянут до последнего и только потом идут к врачу!".

– Само не пройдет, – ответил Густав. – Если уже вирус попал в организм и активизировался, то легко от человека не отвяжется.

– Густав! – позвал с крыльца Калью. – Вероника! Ужин готов!

Густав обернулся. На фоне светлого вечернего неба четко обозначился его профиль, и Ника поняла, что не давало ей покоя в такси. В профиль Густав был чем-то похож на Арво Калласа – высокий упрямый лоб, узкий нос с горбинкой, волна густых волос над лбом. И еще, Ника обратила внимание, как накануне, выходя из "Астри", Каллас так же кутал горло шарфом, сетуя на чересчур холодный апрель: "Не спешит к нам весна! По утрам иней ложится…". И Густав с детства страдал из-за склонности к простудам. Так, он не мог позволить себе второе мороженое, с опаской лакомился молочным коктейлем или газированной водой и только грустно посматривал на кузину, которая не знала этих проблем. Но не злился на нее, не завидовал, и это никак не влияло на их дружбу. Единственный раз в жизни Густав подрался – из-за Ники. Соседский мальчишка наябедничал Орловым, что Ника и Вика перелезли через забор – искупаться на закрытом для просушки пляже. И тут невозмутимый спокойный Густав налетел на него, как коршун… Калью с трудом оттащил сына.