Два берега Наровы

– Мда… Лед сошел, можно купаться, – хмыкнул кто-то.

– Ха, лед, – шепнул жене Виктор, – не видели они майский припай на тундровой реке!

– Да и холодная вода – в Ладоге, даже в разгар жаркого июля, – Ника плеснула водой на спину мужа. – А здесь так, приятная прохлада!

В голубом цельном купальнике и шапочке она выглядела очень эффектно. На ней задержал взгляд гуляющий по берегу высокий сухощавый мужчина лет сорока. Он был похож на прибалтийского артиста. Именно такой типаж был популярен в 80-е годы в экранизациях романов Джеймса Чейза – частный детектив или обаятельный гангстер. Узкое продолговатое лицо, темные глаза, острые скулы.

– Какое низкое коварство! – заорал Виктор и развернулся, чтобы бросить пригоршню воды в ответ, но Ника ловко увернулась.

– Руки у тебя коротки, – поддразнила она, окунулась и ритмично поплыла к середине реки.

– За границу не заплыви, – догонял ее Морской. – А то у тебя сейчас и документов с собой нет!

"Вот ты каков, Морской, Витька-Святоша, – улыбнулся с берега "герой Чейза". – Веселится в реке, как пацан, дурачится, хохочет. Но горе тем, кто попытается с ним мухлевать или перейдет ему дорогу – огребут не по-детски. И его жена – оч-чень интересная дама… Если верить интернету, она – просто супермен от журналистики. Кто бы мог подумать: наружность очаровательной женщины, пробивная сила Терминатора, ум суперкомпьютера и хватка бультерьера!"…

Он отошел к месту для курения и защелкал зажигалкой. Озябшие Ника и Морской вышли из реки.

– Девушка, вы что сегодня вечером делаете? – Виктор усиленно растирал полотенцем спину и грудь.

– Через час мне нужно быть на приеме у инспектора по УДО, а потом я совершенно свободна, как белье с лопнувшей резинкой! – Ника подцепила свое полотенце.

– Не желаете ли сходить куда-нибудь отужинать с симпатичным парнишей? – улыбнулся ей Морской. – Есть тут неподалеку симпатичный рыбный зал…

– Интересное предложение. И где же этот симпатичный парниша?

– Он перед вами, синьора… А что, не похож?

– Ну, как сказать, как сказать…

Смеясь, супруги нырнули в кабинки для переодевания.

***

Выходя с мужем в легких сумерках из "Юникса" после сытного ужина (винегрет, форель под сыром, корюшка, пюре, десерт), Ника увидела быстро шагающего по улице рослого подтянутого мужчину лет шестидесяти и сразу его узнала.

– Дядя Калью! – окликнула она.

Он обернулся и с улыбкой шагнул навстречу.

– Давно же ты в наших краях не бывала, Никуша! – Калью Лутс обнял племянницу. – А это – твой муж?

Ника представила Виктора и Калью друг другу. Мужчины обменялись рукопожатием.

– Что скажет тетя Тамара, узнав, что вы ужинаете в ресторане, – покачал головой Лутс, закуривая. – Хотя должен признать, что здесь недурная кухня.

– Только не говори этого тете, – попросила Ника, тоже щелкнув огнивом, – она убеждена, что лучше домашней кухни нет ничего.

– Мы и завтра манкируем домашний обед, – сказал Виктор, вытащив сигареты, – уже званы в Нарву на обед с будущим бизнес-партнером.

Калью невозмутимо кивнул. Этот белокурый великан со светлосерыми глазами и гладким лицом очень напоминал "горячего эстонского парня" из анекдотов – флегматичный, немногословный, скупой на эмоции. Но несколько раз у него на таможне случались "нештатные ситуации", и тогда вальяжный молчун Калью реагировал молниеносно. Так с виду неуклюжий медведь легко догоняет жертву и преодолевает любые преграды, если возникает необходимость. В работе он был внимателен и педантичен, и ничто не могло ускользнуть от его взгляда. На таможне говорили: "Если дежурит Лутс, мимо него ни одна муха незаметно не пролетит".

Тетя Тамара действительно немного поворчала из-за того, что "молодежь" ужинала в ресторане, а муж заморил червячка на работе в буфете: "Разве в общепите приготовят так, как дома? Вряд ли они знают, что для правильного приготовления рыбы сначала…", но потом пошла готовить вечерний чай – "уж от моего чая и коричных булочек вы точно не откажетесь!".

За чаем Виктор, смеясь, рассказывал, как Каллас звонил ему за день раз пять, узнавая, как проходит дорога, как они миновали КПП, как расположились в Ивангороде…

– А говорят, – веселился он, нацелясь на третью булочку, – что тут люди без эмоций.

– Всякие бывают, – заметил Калью, помешивая ложечкой сахар в чае.

– Это верно. Хотя Каллас, наверное, просто переживает за свое предприятие. Если не принять срочные меры, оно гавкнется в ближайшее время, вот он и беспокоится, чтобы не сорвалась наша встреча…

– Каллас из Нарвы? – переспросила тетя Тамара.

– Достаточно распространенная фамилия, – сказал дядя.

– Да, наверное… Верочка, не поможешь ли ты мне убрать посуду после чая?..

***

Выйдя из ванной, Вероника увидела, что муж уже расположился на своей половине огромной кровати и читает мессенджер в телефоне.

– Не забудь выключить его, ложась спать, – напомнила Вероника, тоже забравшись под одеяло. – Или хотя бы положи подальше от кровати. Облучение от включенного телефона вредно. Как и ночные звонки.

– Выключу, – ответил Виктор, не отрываясь от экрана.

– Не забудь, пожалуйста, – повторила Вероника.

Она раскрыла прихваченную в дорогу книгу. Виктор перешел на сайт "Виру Каубандус АК", фирмы, с главой которой они должны были завтра встретиться в Нарве.

Да, плохи дела у Калласа. То ли санкции на международную торговлю, то ли конкуренция, то ли Арво Робертович просто "пошел вдоль полосы невезения", как говорится. Но "Каубандус АК" сейчас на грани банкротства, и единственное ее спасение – это альянс с таким гигантом, как "Морской.Инк".

Виктор погасил ночник со своей стороны и зарылся головой в подушку.

– Телефон, Витя, – сказала Ника.

– А? – в полусне откликнулся Морской.

– Бэ! Выключи телефон.

– Вы сговорились с Маськой? – недовольно забурчал Виктор, потянувшись за телефоном. – Он тоже блюдет!.. Как-то я забыл выключить на ночь телефон, и кто-то позвонил в третьем часу… Так эта манулья морда прыгнула на ночной столик и своей могучей лапой зафутболила бедный гаджет через пол-комнаты… Еще и шипанул вслед, поганец.

– Мася хоть и манул, а лучше хозяина понимает, что нельзя класть включенный телефон у изголовья, – назидательно сказала Ника, – ты у него поучился бы!

Котенка-манула, жалобно пищавшего в кустах, Виктор подобрал несколько лет назад, отдыхая на Алтае. Он выходил найденыша, выкормил его из бутылочки, мануленок отлично прижился в доме Морского и отвечал на заботу хозяина безграничной преданностью. Кроме олигарха благосклонностью манула пользовалась еще Вероника. Со всеми остальными Мася держался отстраненно и настороженно. Всегда готовый к обороне, суровый зеленоглазый и пушистый Мася был грозой всех окрестных котов и любимцем всех кошек. Когда Масе было два года, Виктор раздобыл для него подругу жизни – симпатичную годовалую самочку манула Читу. Она отказалась жить в доме, устроила себе жилище под крыльцом и сторонилась всех людей. С Масей она прекрасно поладила и два-три раза в год приносила котят. Потом Морской дарил подросших мануленышей в областные зоопарки. "Всю Ленобласть уже обманулил", – любил каламбурить он.

Морской выключил телефон и снова рухнул в подушки.

– Тяжелая неделя выдалась, – посетовал он, – наверное, старею: устал, как ездовая собака!

– Насчет старения попрошу полегче, – притворилась рассерженной Вероника, – я тогда что – ископаемая мумия или мамонт?

– На мамонта ты не похожа, – Виктор перекатился на середину кровати и забрал у жены книгу.

– Притворщик! Это так ты устал?

– У меня открылось второе дыхание, – прошептал в ухо Нике Морской, щекоча ее своим дыханием.

… Ника поудобнее устроилась под одеялом, желая получше выспаться перед встречей с господином Калласом. Хотелось завтра, вернее, уже сегодня, хорошо выглядеть, а она уже иногда отмечает, что недостаток сна сказывается утром на лице.

Плотные жалюзи хорошо закрывали окна от светлой весенней ночи, и в полной темноте Вероника довольно быстро заснула вслед за Виктором. "Да, и у меня тоже месяц перед отпуском выдался напряженным… Зато теперь можно расслабиться!".

***

Вход в Нарву был почти свободным. Оставив машину на парковке у моста, Ника и Виктор довольно быстро миновали первый погранпост, зато на втором пришлось задержаться – здоровенный белокурый таможенник со светло-серыми глазами и неторопливыми движениями проверял их паспорта довольно долго. Потом скуповато улыбнулся и разрешил проход.

– Фу, – выдохнул Виктор, когда они шли уже по эстонской половине моста, – перед этим парнем я чувствовал себя, как школьник у директора. Не нынешний школяр, который и послать может учителя, и ударить, чуть что – жалобы строчит и маме рассказывает, как его обидели, а прежний, когда еще учителей уважали, а не прислугой считали!

– Да, суровый молодой человек, – согласилась Ника, – мне тоже было не по себе. Знаю ведь, что у нас все в порядке, а перед ним оробела.

Они оглянулись. Ивангородская крепость осталась за спиной, отделенная от них полосой воды – не очень широкой, и правда можно умеючи снежком угодить на противоположный берег. Впереди белела островерхая башня Нарвы.

– Kas lubate, palun (Разрешите, пожалуйста? – пер. с эст. – /прим. автора/)? – раздалось у них за спиной. Виктор и Ника посторонились, пропуская пожилого эстонца, который уже минут пять шел за ними неспешным шагом, желая пройти поскорее в Нарву.

– Да, терпения у них побольше, чем у нас, – заметил Морской, – другой бы уже гаркнул "чего расшеперились" или "дайте пройти, бараны"… Терпеть не могу людей, которые дерут глотку по любому поводу и без него.

Время еще оставалось, и супруги немного прогулялись по набережной. Вряд ли педантичный Каллас придет на встречу раньше на целый час…

В Нарве тоже задувал бодрящий речной ветер, и Ника довольно быстро застегнула ворот куртки до подбородка, а Морской даже натянул капюшон.

Вблизи набережная выглядела еще более опрятной и ухоженной. Все тщательно продумано, ничего лишнего, но все необходимое для отдыха с видом на реку предусмотрено. Над головой, среди ветвей, пели птицы, так же радостно и звонко, как и за рекой.

– Счастливые, – заметила Ника, – поют что хотят, и никто к ним не докапывается: не то поете, неправильно чирикаете… Сане из моего отдела недавно материал весь перечеркали, пришлось заново переписывать. Нельзю очередную упомянул!

– "Нельзи" всякой слишком много стало, – пробурчал Виктор, закуривая, – у нас в городской газете дали подборку стихов местного поэта, так какой-то бдительный гражданин на него "телегу" накатал в городское управление культуры, намеки какие-то ему в стихах померещились… Жаль, нельзя ему сказать что думаешь, а то я бы ему написал: вас что, гражданин хороший, мать стоя родила, если вам в стихах о весне и первой любви "намеки" померещились?!

Он вздохнул:

– Пишут все кому не лень, от нечего делать или личные счеты с кем-то сводят, а должностным лицам приходится на каждую чухню реагировать и разбираться!

– И "писатель" горд безмерно, ощущая свою значимость: вот я какой парень-молодец, написал, и все забегали, и антагонисту моему пендалей насыпали, – Ника погасила окурок в урне-пепельнице. – Ради этого многие и пишут… Не пора ли нам, Витя?

– Пора, – посмотрел на часы муж. – Пешком пойдем или такси поймаем?

– Тут идти от силы полчаса. На такие маленькие расстояния такси брать – это стиль купчихи Домны Пафнутьевны, как говорит Римма, – Ника улыбнулась, вспомнив одну из бывших пассий их давнего друга Наума Гершвина, холеную московскую бизнес-леди, невероятно острую на язык даму. – После тетиного завтрака лучше лишние полтора километра пройти пешком.

– И перед обедом в "Монк" тоже…

***

Красную громаду торгового центра "Астри Кескус" они увидели издалека. Длинная прямая улица тянулась от набережной, не петляя и никуда не сворачивая, и место встречи Ника и Виктор нашли быстро.

Ника сразу вспомнила такой же комплекс "67-я параллель" в Воркуте, где она проводила одно из расследований по просьбе Наума, выручая его университетского друга из большой беды.

Прозрачная кабина лифта бесшумно подняла их на третий этаж, где расположились фудзона и территория отдыха.

Виктор тут же плюхнулся в массажное кресло:

– Минут десять у нас еще есть. Надо провести время с пользой!

– А я проведу с удовольствием, а Пользе твоей тумаков навешаю, так что ты не очень, – пошутила Ника и отошла к кофейному автомату, на ходу отыскивая в кошельке евроценты на чашку доппио.

В шумной магазинной сутолоке там и сям доносилась русская речь, и Ника вспомнила, что ей рассказывали: в Нарве очень много ее сограждан.

Какой-то парень увлеченно водил рычажками призового автомата, пытаясь раздобыть висящую на тонкой ниточке пачку крупных купюр. Но ножницы каждый раз щелкали мимо нитки, не задев ее. "И не пытайся, – усмехнулась Ника, бросая монетки в приемник кофемашины, – я думаю, ножницы НИКОГДА эту нитку не перережут. Сама как-то попыталась в "Гулливере", тысячу рублей автомату скормила, а пачка там же и осталась. До сих пор висит!".

После прогулки у реки у нее проснулся аппетит. Ароматы горячей пищи, десертов и фруктов манили и будоражили чувство голода.

Кофе оказался хорошим: крепкий, ароматный, с приятным вкусом. Ника допила эспрессо и подошла к блаженствующем в кресле Виктору:

– Где же Каллас? Я уже не прочь пообедать.

– Я тоже, – не открывая глаз ответил Морской, – но, если слухи о хваленой пунктуальности Арво Робертовича верну, он появится… – олигарх приоткрыл один глаз и посмотрел на часы, – через две минуты и 16 секунд. Уух, как по спине хорошо прошлось! Кайф. Не хочешь?

– Уже не успею. А после обеда массаж делать не стоит.

– Ладно, тогда массаж тебе вечером сделаю я, ничуть не хуже.

На эскалаторе появился осанистый благообразный господин лет шестидесяти с копной седых волос, в дорогом костюме и белом бадлоне. Он осмотрелся по сторонам и взглянул на часы.

– Да, он действительно очень пунктуален, – заметил Морской.

– Прямо как космонавт, – согласилась Ника.

***

Арво Каллас тут же нашел среди посетителей фудкорта тех, с кем у него назначена встреча. И был немало удивлен. Это и есть всемогущий Морской, глава огромного холдинга, прозванный, помимо Витьки-Святоши, еще и Царем Мидасом, за то, что у него в руках прибыль начинает приносить буквально все? Этот худощавый долговязый парень в джинсовом костюме? "Ему хоть тридцать исполнилось?"

Но подойдя ближе, Каллас увидел, что "юнец" уже далеко не мальчишка. "Ближе к сорока. И судя по взгляду, житейский опыт приличный. Лицо прирожденного лидера. Теперь верю, что это он. Интересное у него прозвище – Монах… то есть Святоша. Так его прозвали за то, что он не терпит на своей территории наркотики и секс-бизнес. Ходят слухи, что, когда какой-то делец попытался открыть втихаря за спиной у Святоши бордель, заведение вспыхнуло, как свечка, и все, кто там были, в чем мать родила бежали от пожарища! После этого никто не пытался водить Морского за нос. Сурово поучил! А с первого взгляда и не подумаешь…"

Жена Морского, по данным – известная питерская журналистка, специалист по расследованиям, тоже выглядела не совсем так, как Каллас представлял себе типичную жену крупного бизнесмена. Не холеная красотка, любительница бутиков и салонов красоты, не "милая глупышка у очага" и не "сумасшедшая трудоголичка", забывшая обо всем, кроме работы. Высокая и статная молодая женщина с короткой модной стрижкой и крупными чертами лица. Спокойные темно-серые глаза, легкая улыбка, макияж если и есть, то почти незаметен. И одета, как и муж, просто и практично и в то же время со вкусом: джинсы, водолазка, джинсовый жилет. Одежда у обоих качественная, сразу видно, что куплена она в хорошем магазине и подобрана хорошо.

Жена Морского задержала на себе взгляд Калласа. Держится с достоинством, видно, что в ней нет стервозности и надменности, капризов и тяги к экстравагантным выходкам и подобострастия перед мужем. Характер сильный, волевой. "Да, повезло Морскому встретить такую женщину! Мне такие ни разу не попадались. Или стервы, или глупы, как пробки!"

Недавняя пассия Арво, рыжеволосая красотка-модель Каролина, ушла со скандалом месяц назад, и бизнесмен только перевел дыхание: страсть любовницы то и дело затевать скандалы с непременным битьем посуды изрядно ему надоела, а когда девица начинала визгливо рыдать, он еле сдерживал гнев. Хорошо, что она ушла сама, не дожидаясь, пока он выгонит ее.

Предыдущая, Ирэн, была мотовкой. Эльза выпивала. Хильду он однажды застал в пикантной ситуации со своим секретарем…

Наверное, жена не преподносит Морскому таких сюрпризов и не изводит его истериками, но и не стелется перед ним угодливо, – подумал Каллас, здороваясь с Морскими, – и какая элегантная! Не расфуфырена, как павлин, но и не простушка. Не увлечься бы ею, это поставит под удар нашу сделку с "Морской.Инк", и тогда мне точно не спасти "Каубандус АК"!"

Они прошли в ресторанный зал, где Арво Робертович уже забронировал столик на троих. К ним сразу устремилась приветливо улыбающаяся хостес и проводила гостей к столу с удобным диванчиком. Официантка подала три папочки с меню. Ника и Виктор с интересом раскрыли их.

– Вы поможете нам с выбором, Арво Робертович? – спросил Морской. – Я не настолько хорошо читаю по-эстонски, чтобы разобраться в названиях блюд. На слух лучше понимаю, а письменный пока – с пятого на десятое.

– У меня та же ситуация, – добавила Ника, – знаю только ходовые фразы из разговорника и порядок расположения блюд в меню…

– Что вы нам порекомендуете заказать? – Виктор рассматривал фотографии готовых блюд в меню. – Доверимся вашему вкусу.

– На закуску советую запеченные креветки, – ответил Каллас, – потом салат "Тикка" с курицей; на первое – куриный суп, такого вы нигде больше не отведаете. На второе можно выбрать лосося с соусом карри; нурани с лососем или говядину в медовом соусе и сырную пасту, а на десерт – жареный ананас или банан; блинчики с джемом или мороженое. Очень советую заказать сырный хлеб наан, это исключительно эстонское лакомство, только у нас его умеют готовить по всем правилам. Курица, рыба и сыр тоже приготовлены по национальным рецептам, совершенно неповторимый вкус, – гордо подчеркнул бизнесмен. – Что же касается аперитива…

Виктор и Ника переглянулись. Да, они слышали о развитом чувстве национальной гордости у эстонцев, и вот оно подтверждается: "Это есть только у нас! Вы такого нигде больше не попробуете! Мы это делаем лучше всех!".

Они заказали креветки, салат, хлеб и суп. На второе Морской выбрал нурани, Ника – говядину, а Каллас – лосося с карри. На десерт Каллас пожелал блинчики, Ника – банан и мороженое, а Виктор – ананас. Быстро выбрали аперитив, напитки к закускам и горячему, и кофе.

– Ну, – произнес Виктор, когда официантка записала их заказ и отошла, – а теперь можно обсудить дело, ради которого мы здесь собрались…

***

Ника курила на площадки около "Астри", надвинув на нос солнцезащитные очки. Яркое солнце изо всех сил отражалось от сверкающих чистотой панелей здания и слепило глаза. Виктор с Калласом углубились в обсуждение предстоящей сделки, а Вероника решила размяться после плотного обеда.

Готовили в "Монк" вкусно, и они с аппетитом съели все, что заказали, а после нескольких бокалов легкого алкоголя слегка кружилась голова.

Орлову приятно удивило то, как грамотно и четко все организованно в этом огромном комплексе – несмотря на многолюдье, никакой бестолковой суеты, толкотни, беготни. Никто не бросает тележки на улице – их сразу увозят обратно в здание. "Наверное, и детей здесь не усаживают в отделение для покупок, – подумала Ника, – у нас чуть ли не подростков норовят прокатить…" Недавно она ходила в петербургский торгово-досуговый комплекс с университетской подругой. Та привела с собой шестилетнего сына. На входе в торговый зал мальчик деловито ухватил тележку и начал подпрыгивать возле нее: "Мама! Маам!", и подруга собралась привычным движением усадить его в отделение для покупок… "Может, лучше возьмем ему тележку с сиденьем-автомобильчиком? – предложила Ника. – Сюда ведь продукты кладут…" "Ой, только не притворяйся такой из себя белопальтовой! – фыркнула подруга. – Тележки, можно подумать, стерильные! В них картошку возят, на складах мыши бегают, и хлеб на пол роняют, и ничего, а если в тележку сел ребенок в чистых штанишках, у всех тут же истерика!" "Штанишки у него, может, и чистые, а обувь – нет, – терпеливо объясняла Ника, – Петя только что в этих ботинках по улице шел, и разве хорошо будет, если он оботрет подошвы о тележку?.." "Свои дети будут, тогда поймешь", – неопределенно ответила подруга и, поджав губы, пошла за тележкой с сиденьем-автомобильчиком. Тем более, что шестилетний Петя, услышав про такие тележки, тут же потребовал "посадить его в машинку". "Свои будут, я и своих не буду вместе с продуктами возить", – подумала тогда Ника… А в "Астри" она не увидела ни одного ребенка, сидящего в отделении для покупок, родители не ленились откинуть сиденье, взять тележку с автомобильчиком или корабликом для ребенка или оставляли детей в бэби-зоне. "И когда мы тоже научимся уважать друг друга, а не думать "главное – что я хочу, что мне удобнее"?.."

Высокий худощавый мужчина в джинсах и серой ветровке остановился рядом с ней и тоже закурил, прикрывая огонек от ветра узкой продолговатой ладонью.

– Вроде будний день, – заметил он, – а людей много.

– Это верно, – согласилась Ника. "Вроде я его где-то видела… Знакомое лицо!"

– Вы из Ивангорода, верно?

– Вчера туда приехали.

– Я вас, кажется, вчера видел на пляже.

"Точно! Герой Чейза! Надо же, запомнил парочку сумасшедших "моржей", купающихся в апрельской Нарове!"

– Михаил, – назвался мужчина.

– Вероника.

– Вам идет это имя.

– Мой муж тоже так считает.

– У него хороший вкус.

– Согласна с вами.

Гронский проводил Орлову взглядом. Интересная женщина, первое впечатление его не обмануло. Во время их короткой беседы на площадке для курения он отметил ее цепкий проницательный взгляд, волевой характер и обаяние. Значит, она – племянница жены Калью Лутса и жена Морского. Да, у Морского действительно хороший вкус. "Интересно, где сейчас он. Обговаривает с Калласом будущую сделку в фудзоне? Если верить интернету, фирма Калласа переживает трудные времена, пошла уже третья волна сокращения штатов, и бизнесмен готов на все ради спасения своего бизнеса. А ведь еще недавно процветал. В 90-е всех конкурентов затоптал и выбился на вершину, и довольно долго на ней продержался, надо сказать. А сейчас как будто расплачивается за то, что раньше разорял соперников не моргнув глазом…"

Михаил подошел к экспресс-кофейне и заказал себе порцию мокка. Бывая в Нарве, он не упускал возможности выпить местного кофе. Этот напиток скандинавы, на его взгляд, готовили отменно.

***

Голос мужа Ника услышала, стоя у автомата со снеками и прохладительными напитками в зоне отдыха. Виктор разговаривал по телефону.

– Так, все, это я уже слышал и больше не желаю слушать! Я жду, когда вы доложите мне о результатах. Если он по-хорошему не понимает, его проблемы, не мои! Можно ведь и по-плохому! Ладно, все, жду отчета! До связи!

– Ч-черт, – буркнул он, закончив разговор. – Ладно…

В голосе Морского прозвучал металл, не сулящий таинственному "ему" ничего хорошего. Ника знала, что когда муж говорит с такими интонациями, его лицо каменеет, становится острым, а глаза – темными, как грозовое небо, и горе тем, кто его обозлил.

Так же Морской обозлился тогда, когда узнал, что на околице Краснопехотского под видом банного комплекса "Релакс" работает публичный дом. Тогда Ника впервые увидела "грозовое" выражение лица Виктора и услышала ледяной металл в его голосе… А уже через несколько часов в "Релакс" ворвались крепкие парни в черном, разгромили все вокруг, выгнали всех на улицу в том виде, в каком застали, и подожгли здание. Прошлись и по служебной стоянке, и по парковке, приведя в полную негодность автомобили персонала и гостей. Едва успевшего унести ноги от расправы хозяина "Релакса" через два дня арестовали в Шушарах. Виктор мог быть жестким, а с некоторыми вещами не желал мириться категорически, и Ника знала, что у него есть на то причины.

– Кретины, – буркнул олигарх, непонятно кого имея в виду, и удалился.

Ника купила в автомате бутылочку воды Haage Sparkling и оплатила десять минут массажа в кресле. По спине и плечам ритмично задвигались валики; скрытые под обивкой кресла имитаторы рук придерживали ее за бока. Да, Витя прав, приятные ощущения, помогает расслабиться…

"Не завидую я человеку, который так обозлил Витю. Не знаю, кто он и что натворил, но если Морской говорит о нем ТАКИМ тоном, дело плохо…"

Валики двигались по плечам и спине, имитируя движения рук массажиста: пощипывание, поглаживание, похлопывание, и Ника ощутила, как спадает напряжение мышц. "Мягкий массаж, даже после обеда не повредит!" Отдавшись механическим "рукам", она снова подумала о Саниной статье и жалобе читателя… "До чего же сейчас любят заставлять кого-то оправдываться! Налетят с обвинениями, загонят угол и ждут, что человек начнет блеять и оправдываться. И зачем только главнюк эту муру читает и еще мне сбрасывает на разбор? Я бы анонимки вообще в корзину выбрасывала. Если человек убежден в своей правоте, он не будет скрывать свое имя, а если просто от нечего делать развлекается, кидая жалобы на все подряд – то и не стоит деловым людям рабочее время на его писанину тратить!"