Золотая молодёжь

– Как настоящие шпионы, – Артём усмехнулся, но в его глазах я видел азарт. – Знаешь, я думал, ты шутишь в тот вечер. Или просто выпендриваешься перед Верой. А ты на самом деле серьёзно.

– Абсолютно, – я кивнул. – Это не игра, Артём. Это реальность. Наша реальность. И мы можем либо принять её такой, какая она есть, либо попытаться изменить.

– И ты выбираешь второе.

– А ты?

Он задумался, крутя в руках бокал с виски.

– Знаешь, вся моя жизнь была предопределена с рождения. Отец всегда знал, кем я стану, где буду работать, с кем общаться. Я никогда не принимал по-настоящему важных решений. Может, пора начать?

В его словах я услышал искренность, которой раньше не замечал за маской циничного плейбоя. Артём действительно страдал от своей золотой клетки, от ощущения предопределённости судьбы.

– Никогда не поздно начать выбирать свой путь, – сказал я. – И я рад, что ты с нами.

Мы чокнулись бокалами и продолжили обсуждать детали операции. Мир вокруг нас кипел ночной жизнью – музыка гремела, люди танцевали, пили, флиртовали, не подозревая, что в одной из лож рождается план, который может изменить их реальность.

Это был вечер, когда клуб «Икар» действительно начал своё существование.

Глава 4: Идея

Катамараны на Патриарших прудах оказались идеальным местом для конспиративной встречи. Тёплый летний вечер, множество людей вокруг – парочки, семьи с детьми, туристы с фотоаппаратами. Никто не обращал внимания на четверых молодых людей, неспешно катающихся по воде.

Кирилл Донцов был, как всегда, собран и немногословен. В отличие от Артёма, он не выказывал ни азарта, ни волнения – только холодную решимость. Я вспомнил, что он бывший офицер спецназа, участвовавший в боевых операциях. Для него наша «игра» была лишь бледной тенью реальных рисков, с которыми он сталкивался.

– Итак, – начал я, когда мы отплыли достаточно далеко от берега, – у каждого из нас есть часть информации о Долинском. Пора объединить её и решить, что делать дальше.

Артём и Вера кивнули. Кирилл смотрел на меня оценивающе, словно всё ещё не решил, стоит ли мне доверять.

– Начнём с тебя, Кирилл, – я решил сразу привлечь его к активному участию. – Что удалось узнать по линии отца?

Кирилл помолчал, явно взвешивая, сколько можно рассказать. Наконец, он заговорил:

– Долинский давно под колпаком. Служба безопасности министерства финансов собирает на него материал почти год. По поручению твоего отца, кстати, – он внимательно посмотрел на меня.

Я старался не выдать удивления. Значит, отец действительно был инициатором проверки Долинского? Зачем?

– Что именно собирают? – спросил я.

– Все схемы по госзакупкам, офшоры, недвижимость за рубежом, – Кирилл говорил отрывисто, по-военному чётко. – У него виллы в Испании, Франции, яхта в Монако. Всё оформлено на подставных лиц, но связи прослеживаются.

– И зачем моему отцу эта информация? – я не удержался от вопроса.

Кирилл пожал плечами.

– Не знаю наверняка. Но, судя по разговорам, которые слышал мой отец, грядёт какая-то реорганизация в министерстве. Возможно, твой отец расчищает место для своего человека.

Это звучало правдоподобно. Отец всегда стремился окружать себя только лояльными людьми.

– А что у тебя, Артём? – я повернулся к другу.

Артём рассказал о схеме с двойными счетами, о переводах в офшоры, о конечном бенефициаре Анатолии Рогове. Кирилл внимательно слушал, время от времени кивая, словно получал подтверждение уже известной информации.

Затем Вера поделилась данными о проекте «Севернефтеснаб» и переписке своего отца с Долинским. Я завершил обмен информацией, рассказав о тендерной документации и странностях в требованиях к участникам.

– Итак, – подвёл я итог, – у нас есть полная картина коррупционной схемы Долинского. Осталось решить, что с этим делать.

– У тебя есть план, – это был не вопрос, а утверждение. Кирилл смотрел на меня с нарастающим интересом.

– Да, – я кивнул. – Я предлагаю передать информацию журналисту «Ведомостей» Дмитрию Ильину. Он специализируется на антикоррупционных расследованиях. Если всё сделать правильно, через неделю о Долинском будет говорить вся страна.

– А наши следы? – спросил Кирилл. – Как обеспечить безопасность?

– Мы передадим только копии документов, без метаданных, без цифровых следов, – ответил я. – Ничто не будет указывать на нас.

– А если начнётся расследование? – Вера выглядела обеспокоенной. – Если привлекут серьёзные ресурсы?

– Тогда мы должны быть готовы к тому, что источник информации будут искать, – я посмотрел на каждого из них. – Но даже если они выйдут на Ильина, он не знает о вас. Только обо мне. И он не раскроет своего источника – это профессиональная этика.

– А если его заставят? – спросил Артём. – Есть способы.

– Тогда отвечать буду я один, – твёрдо сказал я. – Ваши имена нигде не будут фигурировать. Я позаботился об этом.

Они переглянулись. Моя готовность взять весь риск на себя произвела впечатление.

– Но это только первый шаг, – продолжил я. – Если мы действительно хотим что-то изменить, нам нужна организация. Структура. Система.

– Ты говоришь о чём-то постоянном? – уточнила Вера. – Не просто об одноразовой акции против Долинского?

– Именно, – я оглядел их. – Я предлагаю создать клуб. Назовём его… «Икар».

– Икар? – Артём поднял бровь. – Тот парень из мифа, который слишком высоко взлетел и разбился?

– Символично, не правда ли? – я улыбнулся. – Мы тоже поднимаемся слишком высоко. Рискуем сгореть. Но это единственный способ увидеть солнце правды.

– Красиво говоришь, – усмехнулся Кирилл. – Но что конкретно будет делать этот клуб?

– То, что мы делаем сейчас с Долинским, но в больших масштабах, – ответил я. – Собирать информацию о коррупции, злоупотреблениях властью, выводить их на чистую воду.

– И кого мы будем разоблачать? – спросила Вера. – Наших отцов?

Наступила тишина. Это был ключевой вопрос, который рано или поздно должен был прозвучать. Готовы ли они пойти против собственных родителей?

– Не обязательно, – осторожно сказал я. – По крайней мере, не напрямую. Мы будем выбирать цели, которые заслуживают разоблачения. Которые действительно вредят стране, людям. Как Долинский.

Они задумались. Я видел борьбу на их лицах – между желанием действовать, менять мир и страхом перед последствиями.

– У меня есть условие, – наконец сказал Кирилл. – Мой отец неприкосновенен. Я не буду участвовать в операциях против него.

– Справедливо, – кивнул я. – У каждого из нас могут быть свои ограничения. Свои красные линии, которые мы не пересекаем.

– И как это будет работать технически? – спросил Артём. – Встречи на катамаранах не самый удобный формат.

– Нам нужно безопасное место для встреч, – согласился я. – Место, где нас не будут искать, где мы сможем хранить информацию, обсуждать планы.

– У меня есть такое место, – неожиданно сказал Кирилл. – Бывшее бомбоубежище времён холодной войны. Оно не числится ни на каких современных картах. Полная изоляция, автономное электропитание, защита от прослушки.

Мы уставились на него с удивлением.

– Откуда у тебя такое место? – спросил Артём.

– Служил в структуре, которая занимается подобными объектами, – уклончиво ответил Кирилл. – Этот конкретный бункер был списан как «непригодный к использованию». На бумаге он заброшен и затоплен. На деле – в отличном состоянии.

– Звучит идеально, – я был впечатлён. – Когда можем его осмотреть?

– Хоть завтра, – Кирилл пожал плечами. – Только без телефонов. И добираться будем по отдельности, разными маршрутами.

– Параноик, – усмехнулся Артём.

– Профессионал, – поправил его Кирилл без улыбки.

– А что насчёт технического оснащения? – спросила Вера. – Компьютеры, связь, защита данных?

– Этим займусь я, – сказал Артём. – У меня есть доступ к оборудованию, которое невозможно отследить. Серверы без серийных номеров, специальные каналы связи.

– И ещё нам нужны правила, – добавил я. – Протоколы безопасности, кодексы поведения, структура принятия решений.

– Как в настоящей спецслужбе, – заметил Кирилл с ноткой уважения в голосе. – Ты серьёзно подходишь к делу, Воронцов.

– Потому что это серьёзное дело, – я обвёл взглядом их лица. – То, что мы начинаем, может изменить страну. Или разрушить наши жизни. Или и то, и другое.

Мы замолчали, осознавая масштаб затеянного. Вокруг продолжалась обычная жизнь – смех детей на берегу, влюблённые пары на соседних катамаранах, уличные музыканты, играющие что-то мелодичное. Мир, который мы собирались встряхнуть до основания.

– Итак, решено? – спросил я. – Мы создаём клуб «Икар»?

Они переглянулись, затем по очереди кивнули.

– Решено, – сказал Артём.

– Да, – коротко подтвердил Кирилл.

– Я с вами, – Вера слабо улыбнулась.

– Тогда предлагаю скрепить решение клятвой, – я протянул руку ладонью вниз. – Как в детстве, помните?

Они улыбнулись, признавая наивность жеста, но всё же положили свои руки поверх моей.

– За справедливость, – сказал я.

– За правду, – добавила Вера.

– За свободу, – сказал Артём.

– За Россию, – завершил Кирилл.

Мы усмехнулись нашей патетике, но в этот момент я почувствовал, что между нами возникла настоящая связь. Связь соучастников, заговорщиков, революционеров. Связь людей, объединённых общей целью и общим риском.

– Завтра в полдень я передам материалы по Долинскому Ильину, – сказал я, когда мы вернулись на берег. – А вечером Кирилл покажет нам бункер. Это будет первый официальный сбор клуба «Икар».

Мы разошлись по разным направлениям, как и договаривались. Я шёл по вечерней Москве, чувствуя странное волнение. План, который я вынашивал восемь лет, наконец начал реализовываться. У меня появились союзники, база, структура. Клуб «Икар» стал реальностью.

Но было и чувство тревоги. Я не рассказал им о своей истинной мотивации, о желании отомстить отцу. Не рассказал о матери, о её самоубийстве, о клятве у окна. Они думали, что мы боремся за абстрактную справедливость, за лучшее будущее. А я использовал их для своих целей.

Впрочем, разве это имело значение? Важен был результат, а не мотивация. Если мы действительно сможем хоть немного очистить систему от коррупции, если заставим хотя бы некоторых чиновников бояться разоблачения – разве это не благо? Разве не стоит моя личная месть такой цели?

С этими мыслями я вернулся домой. Отец уже спал, и я был рад избежать разговора с ним. Мне нужно было сосредоточиться на подготовке материалов для Ильина.

Утром я тщательно отобрал документы, которые можно было передать журналисту. Важно было предоставить достаточно информации для убедительной публикации, но при этом не раскрыть источники и методы её получения. После нескольких часов работы у меня был готов пакет материалов – распечатки без метаданных, копии документов, схемы движения средств, список офшорных компаний и их связей с Долинским.

В полдень я был у букинистического магазина на Арбате. Пожилой владелец, друг Ильина, только кивнул мне и указал на дверь подсобного помещения. Там уже ждал сам журналист.

– Принёс что-то интересное? – спросил он без приветствия.

– Очень, – я протянул ему запечатанный конверт. – Павел Долинский, заместитель министра по вопросам государственных закупок. Полная схема коррупционной деятельности, офшоры, подставные компании, виллы за рубежом.

Ильин присвистнул, открывая конверт.

– Серьёзный улов, – он пробежал глазами первые страницы. – Очень серьёзный. Откуда информация?

– Вы же не ожидаете, что я отвечу?

– Нет, но спросить стоило, – он усмехнулся. – Эти документы… они подлинные?

– Абсолютно, – кивнул я. – Можете проверить.

– Проверю, не сомневайтесь, – Ильин убрал конверт в свой портфель. – Если всё подтвердится, материал выйдет в начале следующей недели. Понедельник или вторник.

– Насколько подробной будет публикация?

– Максимально. С именами, цифрами, схемами. Бомба, а не статья.

– И каковы шансы, что её не заблокируют?

Ильин задумался.

– Честно? Пятьдесят на пятьдесят. Долинский – крупная рыба. У него есть покровители. Но и врагов хватает. Многое будет зависеть от первой реакции.

– Понятно, – я кивнул. – В любом случае, делайте всё возможное. Эта информация должна стать публичной.

– Я журналист, Максим, – Ильин посмотрел мне в глаза. – Это моя работа. Я не подведу.

Мы попрощались, и я покинул магазин, чувствуя странное облегчение. Первый шаг сделан. Теперь оставалось ждать результатов.

Остаток дня я провёл в министерстве, изображая обычную рутинную работу. Отец был на выездном совещании, что избавило меня от необходимости поддерживать с ним разговор. Я не был уверен, что смогу скрыть своё волнение.

Вечером Кирилл прислал координаты встречи – не самого бункера, а точки, откуда он заберёт нас. Это была неприметная автобусная остановка на окраине Москвы. Как он и просил, я оставил телефон дома, взяв с собой только простой кнопочный мобильный без GPS для экстренной связи.

На месте уже ждал Артём, нервно прохаживаясь вдоль остановки. Без своего Ferrari и дизайнерской одежды он выглядел непривычно обыденно.

– Странное чувство, – сказал он, пожимая мне руку. – Как будто мы действительно шпионы из фильма.

– Привыкай, – я улыбнулся. – Теперь это наша реальность.

Вскоре подъехала Вера на неприметной серой Toyota – явно не её обычный транспорт. Она была в простых джинсах и толстовке, волосы скрыты под кепкой.

– Машина тётушкиной домработницы, – пояснила она, заметив наши взгляды. – Никто не свяжет её со мной.

– Умно, – одобрительно кивнул я.

Последним появился Кирилл на потрёпанном фургоне с надписью «Ремонт бытовой техники». Он был одет как простой рабочий – в синий комбинезон и кепку.

– Садитесь, – коротко скомандовал он, открывая боковую дверь. – И держитесь крепче. Путь будет не самым гладким.

Мы залезли в фургон, где были только металлические скамейки вдоль стен. Окна отсутствовали, а единственный свет давала тусклая лампочка под потолком.

– Для конспирации придётся немного потерпеть, – сказал Кирилл, садясь за руль. – Нам нужно сделать круг, проверить, нет ли слежки.

– Ты действительно думаешь, что за нами могут следить? – спросила Вера с ноткой беспокойства.

– Вряд ли сейчас, – ответил Кирилл. – Но привычка – вторая натура. Лучше перестраховаться.

Мы ехали около часа, петляя по городу и пригородам. Несколько раз Кирилл останавливался, выходил якобы проверить двигатель, а на самом деле осматривал окрестности. Наконец, мы въехали в какой-то промышленный район с заброшенными фабриками и складами.

– Приехали, – объявил Кирилл, останавливая фургон у полуразрушенного здания с табличкой «Посторонним вход воспрещён. Опасная зона».

Мы вышли из машины. Вокруг не было ни души, только ветер гонял мусор по пустырю. Кирилл подошёл к ржавой металлической двери в стене здания и ввёл код на незаметной панели.

– Держитесь рядом, – сказал он, открывая дверь. – Внутри темно, а фонарики включим только когда будем на нижнем уровне.

Мы прошли через тёмный коридор, затем спустились по крутой лестнице, держась за влажные перила. Пахло сыростью и металлом. Наконец, Кирилл остановился перед массивной стальной дверью и ввёл ещё один код.

– Добро пожаловать в «Икар», – сказал он, включая свет.

Перед нами открылось просторное помещение с бетонными стенами, высоким потолком и минималистичной мебелью – несколько столов, стулья, металлические шкафы. В центре стоял большой стол для совещаний с картой России на стене за ним.

– Впечатляет, – присвистнул Артём, оглядываясь. – Настоящий бункер времён холодной войны.

– Построен в шестидесятых как запасной командный пункт, – пояснил Кирилл. – Рассчитан на автономную работу в течение месяца. Генераторы, системы фильтрации воздуха и воды, запасы продовольствия – всё в рабочем состоянии.

– И об этом месте никто не знает? – спросила Вера, с любопытством осматривая помещение.

– Официально оно было затоплено при аварии в девяностых, – ответил Кирилл. – Списано и забыто. Но я служил в подразделении, которое проверяло такие объекты, и обнаружил, что бункер вполне пригоден для использования. Просто кому-то было выгодно списать деньги на его «затопление».

– И ты решил сохранить это в тайне, – я кивнул с уважением. – Предусмотрительно.

– Назовём это интуицией, – Кирилл пожал плечами. – Чувствовал, что когда-нибудь пригодится.

Он провёл для нас экскурсию по бункеру. Помимо основного зала были несколько жилых комнат с койками, склад, комната связи, кухня и даже душевая.

– Здесь можно жить, если понадобится, – сказал Кирилл. – Электричество, вода, запасы – всё есть.

– Идеальная база, – я был впечатлён. – Теперь нужно только оборудование для работы.

– Я уже занимаюсь этим, – сказал Артём. – Завтра привезу сервер, компьютеры, систему шифрованной связи. Всё без серийных номеров, не отслеживаемое.

– Отлично, – я кивнул. – А теперь давайте обсудим структуру клуба и первые шаги.

Мы сели за большой стол. Я достал из сумки несколько папок с документами.

– Я подготовил проект устава клуба «Икар», – сказал я, раздавая копии. – Основные принципы, цели, методы работы. Прошу ознакомиться и высказать свои предложения.

Они взяли документы и начали читать. Я наблюдал за их реакцией, пытаясь понять, насколько они готовы принять мою концепцию клуба.

– «Клуб „Икар" создаётся с целью восстановления справедливости и противодействия коррупции в высших эшелонах власти Российской Федерации», – зачитал Артём первый пункт. – Звучит как манифест революционеров.

– По сути, так и есть, – я пожал плечами. – Мы действительно хотим изменить систему.

– «Членами клуба могут быть только лица, имеющие доступ к информации о деятельности властных структур и готовые использовать этот доступ для достижения целей клуба», – продолжила чтение Вера. – То есть, дети чиновников и бизнесменов.

– Или сами чиновники и бизнесмены, если найдутся такие, – добавил я. – Но да, в основном это будут люди из нашего круга. Те, кто имеет доступ изнутри.

– «Каждый член клуба при вступлении должен предоставить ценную информацию компрометирующего характера как доказательство своей решимости и возможностей», – прочитал Кирилл, поднимая бровь. – Своего рода вступительный взнос?

– И гарантия лояльности, – кивнул я. – Если человек готов поделиться секретами, значит, он действительно с нами.

– А это что? – Артём указал на пункт в конце страницы. – «Каждый член клуба должен принести символическую жертву как доказательство серьёзности намерений»?

– Это важный психологический момент, – объяснил я. – Мы не просто делимся информацией. Мы жертвуем чем-то важным для себя, показывая, что цели клуба для нас выше личных интересов.

– И что именно мы должны принести в жертву? – спросила Вера с настороженностью.

– Что-то символическое, но значимое лично для вас, – ответил я. – Это может быть вещь, привычка, отношения… Что-то, что символизирует ваш прежний образ жизни, от которого вы готовы отказаться.

Они задумались. Идея символической жертвы была рискованной – она могла показаться им слишком театральной, даже культовой. Но именно такие ритуалы создают сильную групповую идентичность, связывают людей на эмоциональном уровне.

– Я согласен, – неожиданно сказал Кирилл. – Это имеет смысл. Армия тоже использует ритуалы, чтобы создать братство.

– Я тоже за, – кивнул Артём. – Звучит как крутая тема для фильма. И, если серьёзно, это действительно покажет, насколько мы серьёзно настроены.

Вера колебалась дольше всех, но в конце концов тоже согласилась:

– Ладно. Но что конкретно я должна принести в жертву?

– Это ваш выбор, – ответил я. – Что-то, что символизирует вашу прежнюю жизнь. Что-то, что вы цените.

Мы продолжили обсуждение устава, внося правки и дополнения. Кирилл предложил более жёсткие меры безопасности, Артём – расширить технологические возможности клуба, Вера – включить пункт о медийной стратегии и формировании общественного мнения.

В итоге мы приняли окончательную версию устава и перешли к обсуждению ближайших планов. Основной темой был, конечно, предстоящий выход материала о Долинском.

– Статья должна выйти в начале недели, – сказал я. – Нам нужно быть готовыми к различным сценариям. Возможно, Долинский просто подаст в отставку, и всё будет тихо. Но также возможно, что он будет бороться, отрицать обвинения, искать источник утечки.

– Или его покровители попытаются заблокировать публикацию, – добавил Кирилл.

– В таком случае у нас должен быть запасной план, – сказал я. – Если «Ведомости» не опубликуют материал, мы можем использовать другие каналы. Зарубежные издания, например.

– Или слить напрямую в сеть, – предложил Артём. – Через анонимные каналы, даркнет.

– Это крайняя мера, – я покачал головой. – Такая публикация не будет иметь того же веса, что статья в уважаемом издании. Нам нужна легитимность.

Мы договорились следить за реакцией на публикацию и собраться сразу после выхода статьи, чтобы обсудить дальнейшие действия. Также решили, что Артём установит оборудование в бункере в ближайшие дни, а Кирилл займётся усилением мер безопасности.

– А теперь, – я посмотрел на часы, – предлагаю провести первую церемонию клуба «Икар». Официальное основание.

Я достал из сумки бутылку дорогого коньяка и четыре бокала.

– Каждый из нас должен сказать, зачем он здесь, чего хочет добиться, и что готов принести в жертву. Я начну.

Я наполнил бокалы и поднялся.

– Я здесь, потому что верю в справедливость. Потому что не могу больше молчать, видя, как горстка людей разворовывает страну. Я хочу, чтобы те, кто считает себя неприкасаемыми, почувствовали страх. И я готов принести в жертву своё будущее в системе. Карьеру, которую мог бы сделать, следуя по стопам отца.

Я снял с руки часы Patek Philippe – подарок отца на восемнадцатилетие – и положил их на стол.

– Эти часы символизируют мою связь с прошлым, с системой, частью которой я мог бы стать. Я отказываюсь от этого пути.

Артём, Кирилл и Вера смотрели на меня с удивлением и уважением. Затем Артём встал:

– Я здесь, потому что всю жизнь был лишь тенью своего отца. Богатым мальчиком без цели, без смысла. Я хочу доказать, что могу сам что-то изменить, сам принимать решения. И я готов пожертвовать своей безопасностью, своим комфортом.

Он достал из кармана кредитную карту и сломал её пополам.

– Эта карта – прямая линия к деньгам отца. Символ моей зависимости. С этого момента я буду использовать только заработанное мной.

Следующим встал Кирилл:

– Я здесь, потому что видел, что происходит с теми, кто пытается жить честно в этой стране. Я служил, веря, что защищаю Родину, а на деле охранял интересы воров и коррупционеров. Я хочу настоящей России, сильной не показной мощью, а справедливой системой. И я готов пожертвовать… своей лояльностью.

Он вытащил из кармана жетон с личным номером офицера и положил его на стол.

– Этот жетон – символ моей присяги, моей службы. Теперь у меня новая служба, новая присяга.

Наконец, поднялась Вера:

– Я здесь, потому что устала от пустоты. От бесконечных вечеринок, модных показов, светских разговоров ни о чём. Я хочу чего-то настоящего, значимого. И я готова пожертвовать своей репутацией, своим положением в обществе.

Она достала из сумочки редакционное удостоверение журнала Vogue и порвала его.

– Это символ моей прежней жизни, моего статуса. С сегодняшнего дня я больше не светская львица, а боец.

Мы подняли бокалы и молча выпили. Это был странный, почти мистический момент – четверо молодых людей в подземном бункере, связанные общей тайной и общей целью.

– С этого момента, – сказал я, когда мы допили коньяк, – мы – клуб «Икар». И наша первая цель – Павел Долинский.

Мы ударили бокалами, скрепляя договор. В тот момент я почувствовал странную смесь эмоций – гордость за то, что смог собрать этих людей, вдохновить их, направить; и вину за то, что не рассказал им всю правду о своих мотивах. О том, что конечная цель – не Долинский, и даже не абстрактная справедливость.

А мой отец. Человек, который довёл мою мать до самоубийства. Человек, которому я поклялся отомстить.

Но это была моя личная битва. И пока что я предпочитал вести её в одиночку.

Мы разошлись поздно ночью, договорившись о следующей встрече через три дня – после выхода статьи о Долинском. Кирилл развёз нас по разным точкам города, чтобы каждый мог самостоятельно добраться домой.

Я шёл по ночной Москве, чувствуя странное возбуждение. Клуб «Икар» стал реальностью. Первый удар был нанесён. План начал работать.