Золотая молодёжь

Оставалось ждать реакции системы. И готовиться к следующему этапу.

Дома я обнаружил, что отец ещё не спит. Он сидел в гостиной с бокалом виски, просматривая какие-то документы.

– Поздно вернулся, – заметил он, не поднимая глаз. – Развлекался с друзьями?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил я. – А ты чего не спишь?

– Работа, – он потёр глаза. – Некоторые вопросы требуют немедленного решения.

– Что-то серьёзное? – я попытался изобразить беззаботный интерес.

Отец внимательно посмотрел на меня.

– Есть информация, что в ближайшие дни может выйти компрометирующий материал на одного из заместителей министра. Нужно подготовиться.

Я почувствовал, как сердце замерло. Неужели они уже знают о готовящейся публикации? Кто-то в редакции «Ведомостей» слил информацию?

– На кого именно? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– На Долинского, – отец отпил виски. – Давно пора, на самом деле. Слишком заигрался.

Я был ошеломлён. Отец не только знал о готовящейся публикации, но и, похоже, не собирался её блокировать. Более того, в его голосе звучало что-то похожее на удовлетворение.

– И… что будет с Долинским? – осторожно спросил я.

– Зависит от масштаба скандала, – отец пожал плечами. – Скорее всего, тихая отставка «по состоянию здоровья». Если повезёт, удастся использовать ситуацию для усиления нашей позиции в министерстве.

Я не мог поверить своим ушам. Отец говорил о потенциальном коррупционном скандале как о возможности для карьерного маневра. Никакого возмущения, никакого осуждения коррупции как таковой. Только холодный расчёт.

– А если информация правдива? – я не удержался от вопроса. – Если Долинский действительно коррумпирован?

Отец посмотрел на меня с лёгким удивлением.

– Конечно, она правдива. Долинский берёт на всём, к чему прикасается. Это знают все. Вопрос не в том, правда это или нет, а в том, кто и зачем решил сейчас это обнародовать.

– И кто, по-твоему? – я старался говорить ровно, хотя внутри всё кипело от негодования.

– У Долинского много врагов, – отец допил виски. – Климов, скорее всего. Или Северов из Внешэкономбанка. У них давний конфликт из-за нефтяных контрактов.

Значит, отец подозревал Климова – отца Веры. Ирония заключалась в том, что он был частично прав: информация действительно частично исходила от Веры, хотя и не от её отца.

– Понятно, – я кивнул. – Интересная ситуация.

– Политика всегда интересна, сынок, – отец слегка улыбнулся. – Особенно когда наблюдаешь за ней с правильной стороны. Запомни: важно не то, что происходит, а то, как ты это используешь.

Он поднялся, собирая документы.

– Ложись спать. Завтра рабочий день. И… – он помедлил, – не носи эти часы в министерство. Слишком вызывающе для молодого сотрудника.

Он кивнул на мое запястье, и я с ужасом понял, что забыл про часы Patek Philippe, оставленные в бункере как символическая жертва. Не зная, что сказать, я просто натянул рукав рубашки, пряча голое запястье.

– Да, конечно, – пробормотал я. – Доброй ночи.

Я поспешил в свою комнату, чувствуя, как холодный пот выступил на спине. Чуть не попался на такой глупости! Если отец заметил отсутствие часов, которые я носил не снимая все эти годы, что ещё он мог заметить?

Нужно быть осторожнее. Гораздо осторожнее. Особенно теперь, когда клуб «Икар» начал действовать, а наша первая операция уже известна отцу, хоть он и не подозревает о моей роли в ней.

Я лежал без сна, размышляя о событиях дня. Клуб «Икар» был создан. Церемония проведена. Первый удар нанесён. Но реакция системы оказалась не такой, как я ожидал. Вместо паники и попыток блокировать публикацию – холодный расчёт и готовность использовать ситуацию в своих интересах.

Система оказалась сильнее и циничнее, чем я предполагал. Она готова пожертвовать одним из своих, если это выгодно остальным. Как раковая опухоль, готовая отторгнуть часть клеток, чтобы сохранить и усилить основную массу.

Это означало, что нам нужно будет бить сильнее. Целиться выше. Атаковать не отдельных чиновников, а саму систему, её основы, её неписаные правила.

И я уже знал, что будет нашей следующей целью. Экономический форум в Санкт-Петербурге – место, где собирается вся политическая и финансовая элита страны. Место, где заключаются реальные сделки, где принимаются решения, влияющие на миллионы людей.

Идеальная мишень для клуба «Икар».

Глава 5: Основание

Статья о коррупционной деятельности Павла Долинского вышла во вторник утром. «Ведомости» посвятили ей первую полосу, с кричащим заголовком: «Государственные миллиарды в частных карманах: как заместитель министра обогащается на госзакупках». Дмитрий Ильин не подвёл – материал был мощным, детальным, с инфографикой, схемами движения денег, списками офшорных компаний и фотографиями зарубежной недвижимости Долинского.

Я купил газету по дороге на работу и прочитал её в такси. Испытывал странное чувство – смесь гордости, волнения и страха. Вот оно – первое публичное действие клуба «Икар». Пока что мир не знал о нашем существовании, но скоро узнает.

В министерстве царило необычное оживление. В коридорах собирались группы сотрудников, тихо обсуждающих новость. При моём появлении разговоры смолкали – всё-таки я был сыном первого заместителя министра, человека, который теперь, после скандала с Долинским, становился ещё более влиятельным.

Отец уже был в своём кабинете, когда я пришёл. Он разговаривал по телефону, но жестом пригласил меня войти и сесть.

– Да, министр уже в курсе… Нет, публичных заявлений пока не будет… Конечно, проверка всех контрактов… Я займусь этим лично… – он говорил спокойно, деловито, как будто обсуждал рутинный вопрос, а не громкий коррупционный скандал. – Хорошо, держи меня в курсе.

Он положил трубку и повернулся ко мне.

– Читал утреннюю прессу?

– Да, – я кивнул. – Впечатляющее расследование.

– И очень своевременное, – отец улыбнулся. – Сенсационное разоблачение коррупции в преддверии антикоррупционной кампании, объявленной президентом. Министр в восторге от возможности продемонстрировать решительные действия.

– И что будет с Долинским? – спросил я, наблюдая за реакцией отца.

– Уже пишет заявление об отставке. По состоянию здоровья, конечно, – отец усмехнулся. – Сердце пошаливает на нервной почве. Врачи рекомендуют покой.

– А расследование? Уголовное дело?

Отец посмотрел на меня с лёгким удивлением.

– Возможно, для вида начнут проверку. Но ничего серьёзного не будет. Долинский слишком много знает. И у него слишком много друзей в высоких кабинетах. Он уйдёт тихо, сохранив большую часть состояния. Через год-другой всплывёт где-нибудь в совете директоров частной компании.

– То есть, никакой ответственности за миллиардные хищения? – я не смог скрыть возмущения.

Отец внимательно посмотрел на меня.

– А ты что предлагаешь? Публичный процесс? Показательную порку? Это не решит проблему коррупции, Максим. Это просто создаст иллюзию борьбы с ней.

– А что решит?

– Ничего, – отец пожал плечами. – Коррупция – это часть системы. Она встроена в саму структуру власти. Можно заменить отдельных людей, но система останется.

Я был поражён этим циничным признанием. Отец не просто принимал коррупцию как данность – он считал её неотъемлемой частью системы управления.

– И тебя это устраивает? – спросил я, уже не скрывая эмоций.

Отец долго смотрел на меня, словно видел впервые.

– Не устраивает. Но я реалист, Максим. Я работаю с тем, что есть, а не с тем, что хотелось бы иметь. В этой системе можно либо играть по правилам, либо не играть вообще. Я выбрал первое.

– А третий вариант? Изменить правила?

Отец рассмеялся, но без веселья.

– Наивно. Правила определяются не нами. И даже не теми, кто сидит в Кремле. Они формировались веками, впитались в кровь и почву. Российская власть всегда была и будет такой – авторитарной, коррумпированной, эффективной только в кризисы. Это наш исторический путь.

Я смотрел на отца с растущим отчуждением. Он говорил как человек, полностью смирившийся с системой, принявший её пороки как неизбежность. Человек без надежды на изменения.

– Не верю, что ничего нельзя изменить, – твёрдо сказал я.

– Поживёшь – увидишь, – отец снисходительно улыбнулся. – А пока у нас работа. Через час совещание по реорганизации департамента госзакупок. Подготовь справку о международном опыте противодействия коррупции в этой сфере. Для проформы.

– Для проформы?

– Конечно. Никто не собирается ничего менять по существу. Просто нужно показать активность, реакцию на скандал.

Он вернулся к документам на столе, давая понять, что разговор окончен.

Я вышел из кабинета отца с тяжёлым сердцем. Реакция системы на наш первый удар была именно такой, как он предсказал – показная активность, тихая отставка виновного, никаких реальных изменений. Клуб «Икар» нанёс удар, но система легко его абсорбировала, даже обернула себе на пользу.

Нужно было бить сильнее. Целиться выше. И я знал, что именно мы должны делать.

В своём кабинете я быстро подготовил запрошенную справку, используя материалы из открытых источников. Как и сказал отец, это была чистая формальность – никто не собирался всерьёз применять мировой опыт борьбы с коррупцией.

Затем я отправил зашифрованное сообщение членам клуба: «Сегодня, 20:00, база. Обсуждение результатов и следующих шагов».

Ответы пришли почти мгновенно: «Буду», – от Артёма. «Подтверждаю», – от Кирилла. «До вечера», – от Веры.

Я провёл остаток дня в министерстве, наблюдая за реакцией на скандал. Как и предсказывал отец, всё было очень сдержанно. Официальное заявление пресс-службы ограничилось сухой формулировкой о «проверке опубликованной информации» и «принятии соответствующих мер». Долинский не появлялся на работе – по слухам, он был госпитализирован с сердечным приступом.

К вечеру тема начала утихать. Система выработала защитный механизм – минимизировать публичное обсуждение, перевести всё в русло бюрократических процедур, затянуть время. Через неделю-другую о скандале забудут все, кроме непосредственных участников.

В восемь вечера я был в бункере. Артём уже установил обещанное оборудование – мощные компьютеры, сервер, системы шифрованной связи. Кирилл усилил меры безопасности, установив дополнительные камеры по периметру и датчики движения. Вера принесла карты, схемы, справочные материалы.

Мы собрались за большим столом в центре бункера. На экране проектора была выведена статья о Долинском и реакция других изданий на неё.

– Итак, – начал я, – наш первый удар нанесён. Давайте оценим результаты.

– С точки зрения медийного эффекта – всё отлично, – сказала Вера. – Статья вышла на первой полосе, её перепечатали другие издания, обсуждают в социальных сетях. Долинский стал токсичным.

– Но с точки зрения реальных последствий – почти ноль, – возразил Кирилл. – Тихая отставка, никакого расследования, через год все забудут.

– Именно так система и работает, – кивнул я. – Она жертвует пешками, чтобы сохранить фигуры. Долинский – пешка. Значимая, но всё же заменимая. Мы должны целиться выше.

– И кого ты предлагаешь в качестве следующей цели? – спросил Артём.

Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Настал момент раскрыть следующую часть плана.

– Не кого, а что, – я встал и подошёл к карте России на стене. – Наша следующая цель – Международный экономический форум в Санкт-Петербурге. Место, где собирается вся политическая и финансовая элита страны. Место, где решается судьба миллиардов долларов.

Они переглянулись. Даже Кирилл, обычно невозмутимый, выглядел впечатлённым масштабом цели.

– Это серьёзно, – медленно сказал он. – Форум охраняется ФСО, ФСБ, частными службами безопасности. Уровень защиты максимальный.

– Физически мы туда не проникнем, – согласился я. – Но нам это и не нужно. У нас есть официальный доступ. Я еду туда с отцом как советник министерства. Артём может поехать с отцом как представитель банка. Вера – как журналист Vogue, освещающий светскую сторону мероприятия.

– А я? – спросил Кирилл.

– А ты будешь нашей страховкой, – ответил я. – Останешься здесь, в Москве, будешь координировать действия, контролировать каналы связи, готовить запасные планы.

Кирилл кивнул, удовлетворённый своей ролью.

– И что конкретно мы будем делать на форуме? – спросила Вера.

Я вывел на экран схему Зимнего дворца, где проходили основные мероприятия форума.

– Во время форума проводится ряд закрытых встреч в узком кругу. На одной из них будет обсуждаться новая схема обхода международных санкций – через систему офшорных компаний и подставных банков. Суммы, о которых идёт речь, исчисляются миллиардами. Участники – высшие чиновники экономического блока правительства, главы крупнейших банков, олигархи.

– Откуда у тебя эта информация? – спросил Артём с подозрением.

– Из баз министерства, – ответил я. – Плюс кое-что рассказал отец, не подозревая, конечно, о моих планах.

– И что мы можем сделать с этой встречей? – спросил Кирилл.

– Записать её. Полностью, с видео и звуком. А затем опубликовать запись.

Они смотрели на меня с недоверием.

– Ты представляешь, какой уровень безопасности на таких встречах? – Кирилл покачал головой. – Глушилки сигнала, проверка на жучки, отсутствие личных устройств. Это невозможно.

– Возможно, – возразил я. – Если использовать технологии, которые они не ожидают. Артём, расскажи о той разработке, о которой ты говорил.

Артём поколебался, затем кивнул.

– У меня есть друг в одном закрытом НИИ. Они создали устройство записи, которое практически невозможно обнаружить стандартными средствами. Оно использует новый тип батареи и передатчик, работающий на частотах, не блокируемых обычными глушилками. Плюс корпус из специального материала, не определяемого металлодетекторами.

– Звучит как научная фантастика, – скептически заметила Вера.

– Это экспериментальная разработка, – подтвердил Артём. – Но она работает. Я видел демонстрацию.

– И ты можешь достать такое устройство? – спросил Кирилл.

Артём кивнул.

– За определённую сумму – да. Но риск огромный. Если нас поймают с такой техникой на закрытом мероприятии…

– Статья за шпионаж, – закончил за него Кирилл. – От 12 до 20 лет.

Наступила тишина. Все осознавали масштаб риска.

– Мы должны быть полностью уверены, что игра стоит свеч, – наконец сказала Вера. – Что будет, если мы опубликуем эту запись? Какой эффект это произведёт?

– Международный скандал, – ответил я. – Прямые доказательства того, как высшие чиновники планируют обходить санкции, нарушая международное законодательство. Это может привести к новым, более жёстким санкциям, к уголовным расследованиям за рубежом, к заморозке ещё большего объёма активов.

– И к чисткам внутри страны, – добавил Кирилл. – Когда такое вылезает наружу, всегда ищут козлов отпущения. Кто-то полетит со своих постов.

– Вопрос в том, кто именно, – я посмотрел на каждого из них. – Нам нужно быть готовыми к тому, что среди пострадавших могут оказаться и наши родители.

Вот оно – ключевое условие, которое я должен был озвучить. Готовы ли они рискнуть благополучием собственных семей ради абстрактной справедливости?

Они молчали, обдумывая мои слова. Наконец, Артём спросил:

– А твой отец? Он будет на этой встрече?

– Да, – я кивнул. – Он один из ключевых участников.

– И ты готов подставить его? – в голосе Артёма звучало недоверие.

Я сделал глубокий вдох.

– Я готов к тому, что правда затронет всех причастных. Включая моего отца.

Они снова переглянулись. В их глазах я видел сомнение, неуверенность, страх. Это был момент истины для клуба «Икар». Готовы ли мы действительно идти до конца?

– Я должна подумать, – тихо сказала Вера. – Это слишком серьёзно.

– Я тоже, – кивнул Артём. – Нужно всё взвесить.

Только Кирилл оставался внешне спокойным.

– Риск огромный, – сказал он. – Но и потенциальный эффект тоже. Такой удар система не сможет просто абсорбировать. Это будет реальный ущерб.

– Именно, – я кивнул. – Долинский был лишь пробой сил. Это будет настоящий удар.

Мы договорились встретиться через два дня, чтобы каждый мог обдумать ситуацию и принять решение. Я не давил – понимал, что для такого шага нужна полная уверенность каждого участника.

Когда мы расходились, Вера задержалась у выхода, дождавшись, пока Артём и Кирилл уйдут вперёд.

– Максим, – тихо сказала она. – Я хочу спросить тебя кое о чём. И мне нужен честный ответ.

– Спрашивай, – я напрягся, ожидая подвоха.

– Ты делаешь это ради справедливости? Или у тебя есть личные счёты с отцом?

Её проницательность поражала. Или я был не так хорош в сокрытии своих истинных мотивов, как думал?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что вижу, как ты говоришь о нём. Как смотришь. В этом что-то личное, Максим. Что-то глубже, чем просто борьба с коррупцией.

Я долго смотрел на неё, решая, насколько откровенным быть.

– Да, у меня есть личные причины, – наконец сказал я. – Но они не отменяют общей цели. Коррупция разъедает нашу страну. Кто-то должен что-то сделать.

– Что он сделал тебе? – тихо спросила она, глядя мне в глаза.

– Не сейчас, Вера, – я покачал головой. – Когда-нибудь я расскажу. Но не сейчас.

Она смотрела на меня ещё несколько секунд, затем кивнула.

– Хорошо. Но обещай, что расскажешь. Если мы идём на такой риск, я хочу знать всю правду.

– Обещаю.

Она слегка улыбнулась и вышла, оставив меня наедине с мыслями. Вера была умна – слишком умна, чтобы просто принимать мои слова на веру. Она чувствовала, что за моими высокими идеалами скрывается что-то личное, тёмное, болезненное. И рано или поздно мне придётся открыться.

Но не сейчас. Сейчас главное – Экономический форум и та закрытая встреча, которая могла бы стать первым серьёзным ударом клуба «Икар».

Я вернулся домой поздно вечером, размышляя о рисках предстоящей операции. Задача казалась почти невыполнимой – проникнуть на сверхзащищённую встречу, записать конфиденциальный разговор, вынести запись и опубликовать её. Каждый этап был сопряжён с огромным риском.

Но если мы справимся, эффект будет потрясающим. Система получит удар, от которого не сможет просто отмахнуться. Будет международный скандал, расследования, санкции. Будут отставки и аресты. Возможно, даже изменения в экономической политике.

А ещё будет удар по отцу. По его репутации, карьере, возможно, свободе. Это была часть моего плана мести, о которой я не говорил остальным. Они думали, что мы боремся с абстрактной коррупцией. Я же целился в конкретного человека.

Дома я обнаружил отца в гостиной с бокалом виски. Он выглядел уставшим, но довольным – видимо, день прошёл успешно.

– А, вернулся, – он кивнул мне. – Как прошёл день?

– Нормально, – я пожал плечами. – Подготовил справку для совещания, как ты просил.

– Да, видел. Неплохая работа, – он отпил виски. – Кстати, подготовка к форуму в разгаре. Ты едешь со мной, я уже внёс тебя в делегацию.

– Спасибо, – я старался выглядеть благодарным. – Это хорошая возможность для меня.

– Безусловно, – он кивнул. – На форуме будут все ключевые фигуры. Связи, которые ты там установишь, могут определить твою дальнейшую карьеру.

«Или разрушить твою», – подумал я, но вслух сказал:

– Я понимаю важность мероприятия. И благодарен за возможность участвовать.

– Вот и хорошо, – отец допил виски и поднялся. – Завтра будет тяжёлый день. История с Долинским всё ещё на слуху, придётся много объяснять, давать интервью, успокаивать инвесторов.

– А что с расследованием? – спросил я. – Будет официальная проверка?

Отец усмехнулся.

– Конечно. Для протокола. Но ничего серьёзного не найдут. Или, точнее, не обнародуют.

– И это нормально? – я не сдержал возмущения. – Человек украл миллиарды, и всё сойдёт ему с рук?

Отец внимательно посмотрел на меня.

– Ты слишком идеалистичен, Максим. В мире, где мы живём, справедливость – понятие относительное. Долинский делал то, что делают все. Просто он оказался менее осторожным или менее защищённым.

– Или кто-то решил его подставить, – заметил я, наблюдая за реакцией отца.

– И это возможно, – он кивнул. – Политика – жестокая игра. Сегодня ты наверху, завтра – никто. Главное – иметь страховку.

– Какую страховку?

Отец улыбнулся, но глаза остались холодными.

– Информацию, сынок. Компромат. То, что можно использовать как рычаг давления. У Долинского такой страховки не было – или она оказалась слабее, чем компромат на него самого. Поэтому он и пал.

– А у тебя есть такая страховка? – прямо спросил я.

Отец рассмеялся.

– Конечно. На всех ключевых игроков. Это как ядерное оружие – сдерживающий фактор. Все знают, что у всех есть компромат друг на друга, поэтому никто не начинает войну.

– Если только кто-то не решит нанести первый удар, – заметил я.

– В таком случае следует ответный, – отец пожал плечами. – Взаимное уничтожение. Именно поэтому система стабильна. Никому не выгодно её разрушать.

Я думал о его словах, возвращаясь в свою комнату. Отец прямо признавал, что вся политическая система держится на взаимном шантаже и страхе разоблачения. Каждый высокопоставленный чиновник имеет компромат на других и, в свою очередь, уязвим для компромата на себя.

Это была система, основанная не на законе, не на морали, не на общественном договоре – а на взаимной коррупционной зависимости. Система, которая не могла быть реформирована изнутри, потому что каждый её участник был заинтересован в сохранении статус-кво.

Единственный способ изменить её – разрушить извне. Сломать правила игры. Опубликовать тот самый компромат, который служил гарантией стабильности.

И именно это планировал сделать клуб «Икар».

Следующие два дня я провёл, готовясь к решающей встрече клуба. Собирал информацию о форуме, изучал планы здания, расписание мероприятий. Особое внимание уделял той самой закрытой встрече, которую мы планировали записать, – изучал список участников, предполагаемую повестку, меры безопасности.

Информации было много, но всё равно не хватало критических деталей. Например, точного расположения участников за столом, что было важно для выбора места установки устройства записи. Или полного списка мер безопасности, включая нестандартные проверки.

Параллельно я продолжал работать в министерстве, поддерживая образ старательного сотрудника. Отец, похоже, был доволен моей работой – несколько раз брал меня на важные совещания, давал ответственные поручения. Он явно видел во мне продолжателя своего дела, преемника. Ирония заключалась в том, что я использовал его доверие против него самого.

Вечером второго дня мы собрались в бункере. Атмосфера была напряжённой – все понимали важность предстоящего решения.

– Итак, – начал я, – два дня на размышления. Каковы ваши решения?

Первым заговорил Кирилл:

– Я за операцию. Риск огромный, но потенциальный эффект того стоит. Если мы действительно хотим что-то изменить, нужно бить по-крупному.

Артём выглядел менее уверенным.

– Я… согласен участвовать. Но с условием: мы максимально просчитываем все риски. У нас должен быть план отхода, запасные варианты, система экстренной связи. Я не хочу оказаться в тюрьме из-за непредвиденных обстоятельств.

– Справедливо, – кивнул я. – Безопасность прежде всего. Вера?

Она помолчала, собираясь с мыслями.

– Я согласна, но с оговоркой. Мы должны чётко понимать последствия. Кого конкретно затронет публикация этой записи. Какие будут политические, экономические эффекты. И… – она посмотрела на меня, – мы должны быть честными друг с другом о наших мотивах.

Последняя фраза явно была адресована мне.

– Согласен, – я кивнул. – Полная открытость внутри клуба. И да, мы тщательно проанализируем все возможные последствия.

Я включил проектор и вывел на экран подготовленную презентацию.

– Вот план операции. Форум проходит через три недели в Санкт-Петербурге. Основные мероприятия – в Зимнем дворце и прилегающих зданиях. Интересующая нас закрытая встреча состоится во второй день форума, в Малахитовом зале. Участники – первые лица экономического блока правительства, главы крупнейших банков, представители олигархата.

Я переключил слайд, показывая схему Малахитового зала.

– Встреча будет проходить за круглым столом. По периметру – охрана. Перед началом помещение проверяют на наличие подслушивающих устройств, всех участников и их вещи сканируют. Личная электроника сдаётся при входе. Устанавливаются глушилки сигнала.

– Как мы собираемся обойти эти меры? – спросил Артём.