Ампутация совести

– Это звучит как научная фантастика, – Глеб покачал головой. – Или как бред параноика.

– Я тоже так думал, пока не увидел документы, – Королёв достал из внутреннего кармана пиджака флешку. – Здесь копии исследований, которые проводились в рамках проекта. Исследования влияния определённых черт лица на принятие решений, на уровень доверия, на подсознательные реакции. И результаты первых испытаний на добровольцах, включая Колесникову.

Он положил флешку на стол, и все трое уставились на неё, словно это была бомба, готовая взорваться.

– Если то, что вы говорите – правда, – медленно произнёс Глеб, – то мы имеем дело не просто с неэтичным медицинским экспериментом, а с чем-то гораздо более серьёзным. С программой создания… биологического оружия влияния.

– Именно, – кивнул Королёв. – И теперь вы понимаете, почему за мной могли охотиться. И почему Бронская так настойчиво хотела привлечь вас к проекту. Ваша репутация, ваш статус придали бы легитимность их исследованиям.

– А теперь, когда я отказался и фактически противостою им… – Глеб не закончил фразу.

– Вы стали угрозой, – мрачно закончил Королёв. – Особенно после сегодняшнего инцидента с Колесниковой. Если вы начнёте расследование, если привлечёте внимание к побочным эффектам препарата, весь проект может оказаться под угрозой.

– И что нам делать? – тихо спросила Марина, её лицо было бледным.

– Обнародовать информацию, – твёрдо сказал Глеб. – Если препарат действительно так опасен, общественность должна об этом знать. И тем более должны знать те, кому его уже вводили.

– Это не так просто, – покачал головой Королёв. – За проектом стоят очень влиятельные люди. Если мы просто пойдём в СМИ, нас заставят замолчать ещё до публикации. Нам нужен план, стратегия.

– И какой план вы предлагаете? – Глеб смотрел на продюсера с нарастающим подозрением. Что-то в его рассказе не складывалось, казалось слишком драматичным, слишком… кинематографичным.

– У меня есть контакты за рубежом, – сказал Королёв. – Журналисты, которые специализируются на медицинских расследованиях. Если передать им документы, они смогут опубликовать информацию о проекте вне досягаемости российских властей. Но для этого нам нужно больше доказательств, чем просто слова анонимного учёного. Нам нужны медицинские записи Колесниковой, результаты её анализов, документация о реакции во время операции.

– Которые находятся в клинике, – задумчиво сказал Глеб. – И я сейчас отстранён от работы.

– Но я – нет, – тихо сказала Марина. – Я могу получить доступ к этим документам.

– Это опасно, – Глеб покачал головой. – Если Бронская узнает…

– Не узнает, если всё сделать аккуратно, – возразила Марина. – Я имею законный доступ к этим документам как анестезиолог, участвовавший в операции. Никто не заподозрит ничего странного, если я изучаю материалы по пациентке, с которой были осложнения.

Глеб колебался. План Королёва имел смысл, но что-то по-прежнему беспокоило его. Возможно, скорость, с которой продюсер переходил от теорий заговора к конкретным действиям. Или его готовность рисковать не своей, а чужой безопасностью.

– Давайте сначала изучим то, что у вас уже есть, – предложил Глеб, указывая на флешку. – И проверим, насколько это согласуется с тем, что мы знаем о Колесниковой и её симптомах. Если информация подтвердится, тогда будем думать о следующих шагах.

– Разумно, – согласился Королёв, хотя в его глазах мелькнуло раздражение. – Но не затягивайте с решением. Если Бронская заподозрит, что я поделился с вами информацией, она предпримет меры. И я не хочу оказаться следующим Немчиновым.

– Никто не хочет, – мрачно заметил Глеб. – Поэтому мы должны действовать обдуманно и осторожно.

Они провели ещё два часа, обсуждая детали и изучая информацию с флешки Королёва. Документы выглядели убедительно – научные отчёты, результаты исследований, протоколы испытаний. Всё указывало на то, что RFM-7 действительно имел серьёзные побочные эффекты, о которых Бронская и её команда предпочитали умалчивать.

Когда Королёв ушёл, Глеб и Марина остались сидеть в тишине, обдумывая полученную информацию.

– Ты ему веришь? – наконец спросила Марина.

– Не полностью, – признался Глеб. – В его рассказе есть нестыковки, преувеличения. Но основа, похоже, правдива. Документы выглядят настоящими, и они объясняют реакцию Колесниковой и её неврологические симптомы.

– Что мы будем делать? – Марина выглядела встревоженной.

– То, что я сказал Королёву, – Глеб взял её за руку. – Действовать обдуманно и осторожно. Сначала проверим информацию, сопоставим с тем, что мы знаем о Колесниковой. Затем решим, как действовать дальше.

– А если он прав насчёт опасности? – Марина сжала его руку. – Если Бронская действительно может… принять меры?

– Тогда мы будем готовы, – твёрдо сказал Глеб. – У нас уже есть копия информации Королёва. Завтра ты попробуешь аккуратно собрать документацию о Колесниковой. И мы создадим несколько копий всех материалов, которые будут храниться в разных местах. Если с одним из нас что-то случится, другой сможет продолжить.

– Звучит как шпионский триллер, – нервно улыбнулась Марина. – Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации.

– Я тоже, – Глеб притянул её к себе. – Но мы справимся. Вместе.

Они обнялись, находя утешение в близости друг друга. День был длинным и тревожным, и завтра, вероятно, будет не легче. Но сейчас, в этот момент, они могли просто быть вместе, забывая на время о заговорах, опасных препаратах и влиятельных людях, готовых на всё ради своих амбиций.

Утро следующего дня началось с тревожных новостей. Глеб проснулся от звонка телефона – звонила Марина, которая уже была в клинике.

– Колесникова исчезла, – без предисловий сказала она. – Её палата пуста, личные вещи исчезли. Никто не видел, как она уходила.

– Что? – Глеб мгновенно проснулся. – Когда это произошло?

– Ночью, вероятно. Медсестра проверяла её в два часа, всё было нормально. А в шесть утра палата уже была пуста.

– Камеры наблюдения? – Глеб лихорадочно соображал.

– Верещагин проверяет, но, похоже, была техническая неполадка. Записи за ночь отсутствуют.

– Слишком удобная неполадка, – мрачно заметил Глеб. – Это Бронская. Она забрала Колесникову, чтобы мы не могли с ней связаться.

– Или чтобы скрыть последствия препарата, – тихо сказала Марина. – Что мы будем делать?

– Попробуй выяснить, кто последним видел Колесникову. Может быть, она сказала кому-то, куда направляется. И проверь, есть ли в системе её выписка – если Бронская хотела сделать всё легально, должен быть какой-то документ.

– Хорошо, – Марина звучала встревоженно. – А ты?

– Я свяжусь с Королёвым, – решил Глеб. – Может быть, у него есть контакты, которые помогут найти Колесникову. И проверю её квартиру – есть шанс, что она просто сбежала из клиники, опасаясь Бронской, и вернулась домой.

– Будь осторожен, – предупредила Марина. – Если Бронская действительно стоит за исчезновением Колесниковой, твой визит в её квартиру может быть опасен.

– Я буду, – заверил её Глеб. – Свяжись со мной, если узнаешь что-то новое.

Завершив звонок, он быстро оделся и позвонил Королёву. Телефон продюсера снова был недоступен, что усилило тревогу Глеба. Возможно, Королёв снова скрывался от предполагаемых преследователей. Или с ним уже случилось что-то серьёзное.

Решив не терять времени, Глеб поехал к дому Колесниковой на Патриарших прудах. По пути он внимательно следил, нет ли за ним слежки, но ничего подозрительного не заметил. Возможно, Бронская ещё не знала, что он в курсе исчезновения Колесниковой. Или она была слишком занята, разбираясь с самой телеведущей, чтобы следить за ним.

У подъезда Колесниковой всё выглядело нормально – никаких признаков охраны или наблюдения. Глеб позвонил в домофон, но ответа не последовало. Он попытался ещё несколько раз, с тем же результатом.

Выйдя из подъезда, он оглядел окна квартиры Колесниковой – шторы были задёрнуты, никаких признаков жизни. Возможно, она действительно была дома, но просто не хотела никого видеть. Или Бронская привезла её сюда и держала под охраной. Или её не было здесь вовсе.

Глеб решил попытаться узнать больше у консьержа или соседей. Вернувшись в подъезд, он подошёл к пожилому мужчине, сидевшему за стойкой консьержа.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался Глеб. – Я доктор Савельев, лечащий врач Алины Сергеевны Колесниковой. Мне нужно срочно с ней связаться по поводу её лечения, но она не отвечает на звонки. Вы не видели её сегодня?

Консьерж внимательно посмотрел на него.

– Документы, подтверждающие, что вы доктор?

Глеб достал своё медицинское удостоверение и показал консьержу. Тот внимательно изучил его, затем кивнул.

– Алина Сергеевна не возвращалась домой уже несколько дней, – сказал он. – Последний раз я видел её… дня четыре назад, когда она уезжала, сказала, что ложится в клинику на операцию.

– А сегодня ночью или утром никто не приходил в её квартиру? – Глеб старался звучать непринуждённо.

– Нет, – консьерж покачал головой. – Я дежурю с полуночи, никто не входил в её квартиру. Хотя… был странный звонок около часа ночи.

– Какой звонок? – Глеб напрягся.

– Кто-то звонил в домофон, спрашивал Алину Сергеевну. Я сказал, что её нет дома. Они поблагодарили и повесили трубку.

– Кто это был, не сказали?

– Нет, – консьерж пожал плечами. – Мужской голос, вот и всё, что я могу сказать.

Глеб поблагодарил консьержа и вышел из подъезда, обдумывая полученную информацию. Значит, Колесникова не возвращалась домой. И кто-то интересовался её местонахождением примерно в то же время, когда она исчезла из клиники. Совпадение? Маловероятно.

Он позвонил Марине, чтобы поделиться новостями.

– Её нет дома, – сказал он, когда Марина ответила. – И, по словам консьержа, она не возвращалась с того дня, как легла в клинику. Что у тебя?

– Ничего хорошего, – голос Марины звучал встревоженно. – Я проверила систему – есть документ о выписке Колесниковой, подписанный заместителем главврача около полуночи. Причина – «по настоянию пациентки». Но когда я поговорила с замглавврача, он сказал, что никаких документов не подписывал и даже не был в клинике в это время.

– Подделка, – мрачно заключил Глеб. – Кто-то хотел создать видимость легальной выписки.

– Именно, – согласилась Марина. – И ещё кое-что странное. Бронская была здесь рано утром, говорила с Верещагиным. После этого разговора он выглядел очень бледным и отказался обсуждать исчезновение Колесниковой, сказал только, что «ситуация под контролем» и «не о чем беспокоиться».

– Она его запугала, – Глеб не удивился. – Или подкупила. В любом случае, ясно, что Бронская замешана в исчезновении Колесниковой.

– Что мы будем делать? – в голосе Марины была тревога.

– Я попробую найти Королёва, – решил Глеб. – Возможно, у него есть связи, которые помогут найти Колесникову. А ты… будь осторожна. Не показывай, что подозреваешь что-то неладное. И попробуй аккуратно собрать все доступные медицинские записи о Колесниковой – анализы, результаты мониторинга во время операции, всё, что может подтвердить связь её состояния с препаратом.

– Хорошо, – Марина помолчала. – Глеб… я боюсь. Если они могли так просто вывести пациентку из клиники, подделать документы, заставить замолчать главврача… на что ещё они способны?

– Я тоже боюсь, – честно признался Глеб. – Но мы не можем просто закрыть глаза на происходящее. Речь идёт о здоровье и жизни людей. Мы должны действовать, даже если это опасно.

– Я знаю, – тихо сказала Марина. – Просто… будь осторожен. И не пропадай, как Королёв.

– Не пропаду, – пообещал Глеб. – Я свяжусь с тобой через несколько часов, в любом случае.

Завершив разговор, он сел в машину и некоторое время просто сидел, обдумывая ситуацию. Колесникова исчезла из клиники, возможно, против своей воли. Бронская, скорее всего, была причастна к этому исчезновению. Королёв снова был недоступен. А сам Глеб оказался в эпицентре опасного конфликта, связанного с секретным препаратом и политическим проектом.

Что ему делать? Куда идти? К кому обратиться за помощью?

Полиция? Бесполезно – если за проектом стояли настолько влиятельные люди, как утверждал Королёв, обычное заявление о пропаже человека ничего не даст.

СМИ? Рискованно – без твёрдых доказательств его могут обвинить в клевете, а с доказательствами публикация может не пройти редакционный контроль, если там есть связи Бронской.

Оставался только один вариант – продолжать собирать информацию и доказательства, стараясь при этом не привлекать внимания Бронской и её людей. И надеяться, что Колесникова жива и относительно здорова, где бы она ни находилась.

С этими мыслями Глеб завёл машину и поехал обратно к Марине. Ему нужно было более детально изучить информацию с флешки Королёва и сопоставить её с тем, что он знал о состоянии Колесниковой. Возможно, там будут подсказки о том, что могло произойти с телеведущей и где её искать.

День прошёл в тревожном ожидании. Глеб несколько раз пытался дозвониться до Королёва, но телефон продюсера по-прежнему был недоступен. Он изучал документы с флешки, делая заметки и выписывая ключевые моменты. Информации было много, но она была фрагментарной – отчёты об отдельных аспектах исследований, результаты некоторых испытаний, технические спецификации препарата. Не хватало общей картины, связующего звена, которое объединило бы всё это в единое целое.

Вечером вернулась Марина, уставшая, но с небольшой победой – ей удалось скопировать большую часть медицинской документации Колесниковой, включая результаты анализов и записи мониторинга во время операции.

– Не было просто, – сказала она, доставая флешку из сумки. – За мной следили весь день. Не явно, но я чувствовала взгляды. Особенно когда была в архиве.

– Кто следил? – Глеб нахмурился.

– Не знаю точно, – Марина покачала головой. – Разные люди в разное время. Медсестра, которая обычно не работает в нашем отделении. Охранник, который слишком часто проходил мимо архива. Новый администратор, который задавал странные вопросы о Колесниковой…

– Бронская расставила своих людей по всей клинике, – мрачно заключил Глеб. – Она боится, что мы найдём доказательства её причастности к исчезновению Колесниковой или к побочным эффектам препарата.

– Но я всё равно смогла скопировать документы, – Марина слабо улыбнулась. – Воспользовалась тем, что у меня, как анестезиолога, есть законное право изучать эти материалы для анализа осложнений во время операции.

– Ты молодец, – Глеб обнял её. – Но я боюсь, что теперь ты тоже в опасности. Если Бронская заподозрит, что у тебя есть копии этих документов…

– Я была осторожна, – заверила его Марина. – Никто не видел, как я копировала файлы. А после я провела несколько часов, составляя официальный отчёт о осложнениях, чтобы моё присутствие в архиве выглядело обоснованным.

– Всё равно, тебе, возможно, стоит взять отпуск, – предложил Глеб. – Хотя бы на несколько дней, пока мы не разберёмся, что происходит.

– И оставить Бронскую без присмотра? – Марина покачала головой. – Нет, я должна оставаться в клинике. Это наши глаза и уши там. Кто-то должен следить за её действиями.

Глеб хотел возразить, но понимал, что она права. Им нужен был свой человек в клинике, и Марина была единственной, кто мог выполнять эту роль.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Но будь предельно осторожна. Не рискуй без необходимости.

Они провели вечер, анализируя полученные материалы. Медицинские записи Колесниковой показывали явные аномалии – странные показатели некоторых энзимов в крови, нетипичные реакции на стандартные препараты, признаки системного воспаления, которые не имели очевидной причины.

– Это согласуется с информацией Королёва, – задумчиво сказал Глеб, сравнивая записи с документами с флешки продюсера. – Препарат вызывает изменения на клеточном уровне, которые могут проявляться такими симптомами. И если верить этим отчётам об испытаниях, со временем симптомы только усугубляются.

– Если это так, Колесникова в серьёзной опасности, – встревоженно сказала Марина. – Её состояние может ухудшиться без правильного медицинского наблюдения.

– Или с неправильным, – мрачно добавил Глеб. – Если Бронская забрала её для продолжения экспериментов или для скрытия последствий препарата… Я даже боюсь представить, что с ней может быть.

– Мы должны её найти, – Марина выглядела решительной. – И не только ради неё самой, но и ради других, кто мог получить этот препарат. Сколько там было испытуемых, по данным Королёва?

Глеб пролистал документы.

– В первой группе – двенадцать человек, включая Колесникову. Все связаны с медиа или публичной сферой – телеведущие, актёры, модели, один политический комментатор…

– И все они могут испытывать те же симптомы, – закончила Марина. – Возможно, даже не подозревая о причине.

– Именно, – кивнул Глеб. – Мы должны попытаться найти их, предупредить. Но сначала нужно найти Колесникову. Она ключ ко всему этому.

– Как мы собираемся её искать? – Марина выглядела обеспокоенной. – У нас нет ни ресурсов полиции, ни связей Бронской.

– Но у нас есть профессиональные знания, – задумчиво сказал Глеб. – Если Колесникова действительно в плохом состоянии, Бронская должна была обеспечить ей медицинское наблюдение. Значит, она должна быть либо в другой клинике, либо в частном медицинском центре, либо в каком-то месте, где есть доступ к медицинскому оборудованию и персоналу.

– Это сужает поиск, но не слишком, – вздохнула Марина. – В Москве сотни клиник и медцентров.

– Да, но лишь некоторые из них имеют оборудование и специалистов для мониторинга сложных неврологических состояний, – Глеб начал размышлять вслух. – И ещё меньше тех, кто согласится принять пациентку без официальных документов или с поддельными. Это должно быть место, где Бронская имеет влияние или контроль.

– Её собственная клиника? – предположила Марина. – У неё ведь есть доля в каком-то медицинском центре, я читала об этом.

– «ВитаНова», – кивнул Глеб. – Элитный медицинский центр на Рублёвке. Специализируется на эстетической медицине и антивозрастных технологиях. И да, Бронская – один из основных инвесторов.

– Это логичное место, чтобы спрятать Колесникову, – согласилась Марина. – Персонал лоялен Бронской, территория охраняется, доступ ограничен.

– И там есть всё необходимое оборудование для мониторинга состояния пациентки, – добавил Глеб. – Стоит проверить.

– Как мы это сделаем? – Марина выглядела скептичной. – Просто приедем и спросим, не держат ли они здесь известную телеведущую против её воли?

– Конечно нет, – Глеб задумался. – Нам нужен предлог для визита. Что-то, что не вызовет подозрений.

– Я могла бы попытаться устроиться туда на работу, – предложила Марина. – Они всегда ищут квалифицированный медперсонал. С моей специализацией и опытом у меня есть шанс.

– Слишком долго и рискованно, – покачал головой Глеб. – Бронская может узнать о твоём трудоустройстве и заподозрить неладное. Нам нужен более быстрый и незаметный способ.

– Тогда что ты предлагаешь?

Глеб на мгновение замолчал, обдумывая варианты.

– У меня есть знакомый в «ВитаНова», – наконец сказал он. – Анатолий Крылов, заведующий отделением пластической хирургии. Мы учились вместе, иногда консультируемся по сложным случаям. Возможно, он мог бы помочь… если осторожно подойти к вопросу.

– Ты ему доверяешь? – с сомнением спросила Марина.

– Не полностью, – признал Глеб. – Но он хороший врач с твёрдыми этическими принципами. Если я намекну, что речь идёт о благополучии пациента, он может помочь, не задавая лишних вопросов.

– Это рискованно, – Марина нахмурилась. – Если он лоялен Бронской…

– Я буду очень осторожен, – заверил её Глеб. – Сначала прощупаю почву, выясню, что он знает о Колесниковой, не называя имён. И только если почувствую, что ему можно доверять, перейду к конкретным вопросам.

Марина всё ещё выглядела не убеждённой, но кивнула.

– Хорошо. Но давай разработаем запасной план на случай, если что-то пойдёт не так.

Они провели следующий час, обсуждая детали и продумывая варианты действий в различных сценариях. Затем Глеб позвонил Крылову, предложив встретиться за ужином, чтобы обсудить «интересный медицинский случай». К его облегчению, Крылов согласился, назначив встречу на следующий вечер.

– Итак, завтра мы сделаем первый шаг к поиску Колесниковой, – сказал Глеб, закончив звонок. – А пока давай ещё раз просмотрим документы и подготовим все вопросы, которые нужно задать Крылову, не вызывая подозрений.

Марина кивнула, и они вернулись к изучению материалов, чувствуя, что наконец-то появился проблеск надежды в этой сложной и опасной ситуации.

Следующий день прошёл в напряжённом ожидании вечерней встречи с Крыловым. Глеб оставался в квартире Марины, изучая документы и готовясь к разговору. Марина уехала в клинику, обещав быть осторожной и не привлекать внимания.

Около полудня Глебу наконец удалось дозвониться до Королёва.

– Савельев, – голос продюсера звучал напряжённо. – Извините за молчание. Ситуация… осложнилась.

– Вы знаете, что Колесникова исчезла? – прямо спросил Глеб.

– Знаю, – мрачно подтвердил Королёв. – И боюсь, что это связано с тем, что я рассказал вам о проекте. Возможно, Бронская как-то узнала о нашей встрече и решила действовать на опережение.

– У вас есть идеи, где может быть Колесникова? – Глеб решил не говорить о своих подозрениях насчёт «ВитаНова», пока не убедится, что Королёву можно полностью доверять.

– Нет, – Королёв помолчал. – Но я работаю над этим. У меня есть источники, которые могут что-то знать. Как только будет информация, я свяжусь с вами.

– Вы в безопасности? – спросил Глеб, вспоминая рассказ продюсера о слежке.

– Относительно, – уклончиво ответил Королёв. – Я меняю места пребывания, использую разные телефоны. Пока что это работает. А вы? Бронская не предпринимала никаких действий против вас?

– Пока нет, – сказал Глеб. – По крайней мере, явных. Но я отстранён от работы в клинике, и за Мариной, похоже, следят.

– Будьте осторожны, – предупредил Королёв. – Бронская не из тех, кто оставляет свидетелей. Особенно теперь, когда проект под угрозой из-за утечки информации.

– Я буду, – заверил его Глеб. – Свяжитесь со мной, если узнаете что-то о Колесниковой.

Завершив разговор, Глеб задумался. Что-то в поведении Королёва не давало ему покоя. Продюсер явно что-то недоговаривал, и это усиливало подозрения Глеба. Возможно, у Королёва были свои мотивы в этой ситуации, не связанные с заботой о здоровье Колесниковой или с разоблачением опасного препарата.

Вечером, готовясь к встрече с Крыловым, Глеб решил не рассказывать коллеге всё, что знает. Он будет осторожен, сначала выяснит, насколько Крылов вовлечён в проект Бронской и что ему известно о Колесниковой.

Ресторан, который выбрал Крылов для встречи, был тихим и элегантным, с отдельными кабинками, обеспечивающими приватность. Это было хорошим знаком – значит, хирург тоже хотел конфиденциального разговора.

Глеб прибыл заранее, выбрал столик в углу зала и заказал минеральную воду, отказавшись от алкоголя – ему нужна была ясная голова для этого разговора. Крылов появился точно в назначенное время – высокий, подтянутый мужчина около сорока лет, с уверенными движениями и внимательным взглядом.

– Глеб, – он крепко пожал руку Савельева. – Давно не виделись. Как жизнь?

– Не жалуюсь, – Глеб улыбнулся, стараясь выглядеть непринуждённо. – Хотя последние дни выдались… насыщенными.

– Я слышал, – Крылов внимательно посмотрел на него. – Временное отстранение от работы после осложнений у пациентки. Неприятно.

– Стандартная процедура, – пожал плечами Глеб. – Ничего личного, просто бюрократия.

– Конечно, – Крылов сделал заказ и повернулся к Глебу. – Ты упоминал какой-то интересный медицинский случай, который хотел обсудить?

Глеб решил сразу перейти к делу, но осторожно.

– Да, – он наклонился ближе. – У меня была пациентка с необычной реакцией на анестезию. Анафилактический шок без явного аллергена. Никаких предшествующих аллергий, стандартные препараты, которые она уже получала раньше без проблем.

– Интересно, – Крылов нахмурился. – Какие ещё симптомы?

– В том-то и дело, – Глеб говорил медленно, наблюдая за реакцией коллеги. – Перед операцией она упоминала о мигренях и фотопсии, начавшихся около полугода назад. Никаких очевидных причин, все стандартные обследования не показали патологий.

Крылов заметно напрягся, его взгляд стал более внимательным.

– И что ты думаешь? – осторожно спросил он.

– Я начал подозревать, что это может быть связано с предыдущим медицинским вмешательством, – Глеб решил рискнуть и сделать шаг вперёд. – Два года назад ей проводили какую-то экспериментальную процедуру. Не обычную операцию, а что-то с использованием новых технологий. Деталей не знаю, в документации скудная информация.