Полная версия
Осколки нежности
– Ты понял или нет? – шепчу хрипло.
Кивок.
– Смотри мне!
Отпихиваю его от себя. Отворачиваюсь.
Меня трясет.
Меня выворачивает изнутри.
В своей комнате убираю деньги в сейф. Света нет. Темень. Я не хочу видеть то, что на этих гребаных стенах.
Выхожу на балкон и подкуриваю. Вытираю с пальцев кровь.
Все еще трясёт меня.
Смотрю на окна новенькой. Горит свет. Мелькают за шторкой тени.
Что она там танцует, что ли?
Сейчас бы наплевал на принципы и просто ее трахнул. Выпустил пар. И плевать на все.
Думаю об этом, сжимая зубами сигарету. Пялюсь в ее окна и вдруг вижу ее лицо. Она откидывает штору, открывает форточку и дышит, словно в квартире перекрыли кислород.
Вздрагивает как будто. Да она ревет!
Из ее подъезда выходит мужик. Незнакомый мне. Садится в белую машину и уезжает. Снова смотрю на новенькую. Она, прижавшись лицом к окну, смотрит уже… на меня. И в глазах ее, я клянусь, стоят слёзы.
Выбрасываю окурок.
Не сорваться бы, я сейчас на грани.
Но, видимо, судьба: иду к ней.
Глава 12
КАРИНА.
В моей группе одни мыши. Серые. Невзрачные. У них тут кастинг что ли был? На самую отвратительную внешность? На схожесть с жабами? Бррр! Цокая языком и закатывая глаза, специально громко стуча каблуками, дефилируют по аудитории и сажусь на последнюю парту.
Девицы сразу понимают, кто тут номер один теперь, и пряча взгляды, перешептываются.
Закидываю в рот жвачку – перегар от меня жуткий – и устало кладу голову на скрещенные на парте руки. Преподу на меня фиолетово и слава Богу. Старый дед бубнит что-то про анализы, а я почти засыпаю. Периодически ловлю связь с реальностью, когда по коридору кто-то проходит и я вижу в открытую передо мной дверь очередных жаб.
Всё-таки проваливаюсь в сон, как самолет в рыхлые облака – качаюсь и вздрагиваю. Снится баня и множество незнакомых парней – все головобритые и с наколками. На накачанных телах мышцы, мышцы, мышцы, зажигалка…
Что?!
Вздрагиваю всем телом, приподнимаю голову, разлепляя глаза. Вокруг рта липко: слюна тянется от губ к руке. Вытираю, бросая на жабу в соседнем ряду уничтожающий ее сущность взгляд. Та краснеет и отворачивается.
Какие ботаны все! Куда я попала? Сюда бы мою сестрицу! Вот она бы точно вписалась в этот контингент.
– Эй, зажигалка есть?
Слышу справа и смотрю в коридор.
Яркая и красивая – неожиданно! – незнакомая девица тычет в меня пальцем с острыми коготками и красным накрашенным ртом шепчет:
– Жига есть?! Пошли покурим!
Подрываюсь с места. Киваю деду – типа до свидания – и сваливаю с пары.
От незнакомки пахнет дорогими духами. Я знаю этот аромат. Окидываю ее беглым взглядом. Телесные колготки в сетку, коричневая кожаная юбка, туфли леопардовой расцветки на высоченной шпильке, черный топик с вырезом, в котором блестит на круглых сиськах золотая цепь.
– Есть? – выгибает она вопросительно широкую бровь.
– Есть, – киваю.
– Пойдем во двор. Я куда-то свою зажигалку дела, а в моей группе все бухают, но не курит никто, представляешь? И как назло в коридоре никого нет. А ты что, новенькая? Красивая. Не помню тебя.
– Ага, первый день.
– Меня Лиза зовут. Я на третьем курсе, выпускаюсь в этом году.
– Карина. Я на первом.
Знакомимся, выходя во двор между корпусами и сворачиваем за одноэтажную постройку, что-то типа школьной теплицы – на кирпичных стенах надписи одна краше другой. Сто раз закрашены и снова написаны. Встаем под громкоговорящую табличку: «Курить запрещено!» и подкуриваем. Улыбаемся друг другу.
Она эффектная и классная. Старше меня всего на пару лет. Хочу с ней дружить. Вот такие девчонки мне нравятся. С такими не пропадешь!
– Давай типа дружить? – предлагаю сама. Она смеется, но кивает.
– Всё. Мир, дружба, жвачка. – Роется в сумочке и протягивает мне упаковку жвачки. Пакетик презерватива выпадывает из кармашка, и она наклоняется его подобрать.
Вижу на ее пояснице татуировку и завистливо поджимаю губы. тоже хочу тату, но мама визжит, что мне рано!
Я закидываю в рот подушечку орбита и спрашиваю:
– Что у вас тут интересного?
Она пожимает плечами.
– В колледже или вообще? Ты не местная, да?
– Переехали.
– Заметно, говор другой как будто. Ну и в целом. – Она стряхивает пепел коготками, изучает меня несколько секунд. Пожимает плечами: – Покажу всё, что знаю, научу всему, что умею, – смеется звонко, а потом хмурится: – слушай, а это не тебя Плахов подвез?
– Меня, – улыбаюсь. – Он типа сосед наш.
– А-а, поняла. Ну ты этого, не прильщай его. Испортит.
– Меня испортить невозможно. Это, во-первых. – Отвечаю важно. – Я сама кого хочешь испорчу – это второе.
Она смеется звонко.
– Молодец! Мне нравится! – Лиза трогает меня за плечо, хихикая. И мне нравится ее расположение.
Довольная собой, улыбаюсь в ответ.
– Да и потом, ну Плахов что – маньяк? Нет же.
– Да тише ты! – Лизка стреляет глазами по сторонам. – Про него говорить себе дороже.
– Еще скажи – услышат! – я заржала, запрокидывая голову назад. – Ты его боишься, что ли?
– Нет. При чём здесь страх! – отмахнулась она, неестественно безразлично хмыкая. –Просто зачем с ними связываться? Он и его дружки занимаются бандитизмом. Знаешь, девяностые канули в Лету, а рэкет опять процветает. И потом, он на голову отбитый! Знаю лично девочек, которым не посчастливилось с ним быть. У одной задница разодрана, вторая аборт от него делала в шестнадцать, третья чуть не захлебнулась слезами, слюнями и рвотой. Он трахает как животное. Для него бабы – вещь.
Таращу глаза. Нормально он…Не захлебнулась я. И мне даже понравилось!
Может, она тоже хочет в его машине прокатится? Думаю, и заявляю:
– Горячий парень. Это же прикольно.
– Ой, зелёная еще! – цокает Лизка. – Прикольно – это со взрослыми дядями. Могу организовать!
Улыбается, я отсмеиваюсь. Шуточки у нее!
Щуримся обе. Курим.
Она на супермодель похожа. И волосы у нее золотистые, с рыжим, с медью. Красивые, густые, пушистые. Волнами вокруг лица. И глаза зеленые в обрамлении черных длинных ресниц.
– На хрен терпеть такое от пацана? – не выдерживает она первой перекрестного взгляда. – Если он не умеет любить?! Чтобы что? Он же холодный. У него отсутствуют эмоции. В его венах лишь безразличие и злость. Маньяк и тот что-то к своей жертве чувствует.
– М-м, – усмехаюсь, затягиваясь сигаретой. – И все же он не маньяк! А даже если вдруг и да, то быть изнасилованной этим красавчиком – не такой уж плохой вариант.
– С ума сошла?! Не слышишь меня?! С лица воду не пить.
– Нет. – Выдыхаю дым ей в лицо, заводясь, и она, жмурясь, машет ладошками. – Я серьезно. Демид – пушка и, если он захочет меня, я возражать не стану.
Лиза качает головой.
– Многие хотят, потому что он смазливый, да еще и при деньгах. Только он по нормальному не хочет. Его так просто на себя не затащить. Ну чтобы в отношения, к примеру. Так что забудь. Как животное пусть других дерет. Себя ценить с молода надо – вот тебе мой совет. Хочешь красиво жить, выбирай мужчину постарше. Щедрого. И умного.
Она еще пару раз быстро-быстро затягивается и щелчком пальца отбрасывает окурок в сторону. Щелкает во рту жвачкой.
Смотрю на ее строго очерченный рот. Губы пухлые и яркие.
– Губы накачаны? – спрашиваю.
Лизка кивает.
Вскидываю бровь. Надо же, даже в этой дыре губастые. Меня давит жаба, потому что я тоже хочу.
– Где денег заработать? – спрашиваю нервно. Злюсь на этот чертов мир.
– Нужны?
– Да, очень!
– Всем нужны! – она наклоняет голову набок, осматривает меня с головы до ног. – Ну есть у меня одна подработка. Не знаю, подойдет тебе или нет…
Смотрю на её модную сумку, на классный прикид, на айфон в ее руке! И мне, конечно же, это все подходит!
– Да хоть на сковородке у черта жариться! Если за это бабки будут платить. Ты вон, какая крутая. Тоже хочу.
– Заценила? – смеется она. – Я езжу на дом к одним тут. Капельницы ставлю, прокапываются. Хорошо платят.
– Кто? – пока не понимаю.
– Ну клиенты. Агазов Рустам, ну ты пока не знаешь. А он известная личность в нашем городе, между прочим. Организовывает концерты звезд. Те нажрутся после выступления, потому как заезжая в нашу глушь, только это желание и возникает, и я капаю их с утра. Чтоб в себя пришли. Не всех, конечно. В основном рокеров, да молодежь на рэпчиках. Пьют как не в себя! А Рустам мне за это платит.
– Нормально так. И что, часто у вас тут звезды?
– Не прям чтобы. Да, Рустам бывает и по своим зовет – друзья, компаньоны. Глюкоза и витаминчики ещё никому не мешали.
– И? – тяну. – Мне как-то можно пристроиться?
– Организую, – кивает. – Сегодня вечером, хочешь?
– Хочу! – Почти подпрыгиваю на месте. – Косарь заработаю хоть?
– Больше. Если все правильно сделаешь.
Она хмыкает.
– А про Плахова забудь. Зачем тебе этот отбитый малолетка? У Рустама вон взрослые друзья. От сорока и выше. Совсем другой уровень!
Не понимаю, зачем она сравнивает Демида с этими старперами. Сомнительно, как говорится, но окей.
Идем обратно в колледж. Прощаемся на первом этаже как закадычные подруги: целуем друг друга в щеки и обнимаемся. Обмениваемся телефонами.
Уже на следующей паре она пишет мне, что можно съездить на подработку сегодня. Скидывает фото Рустама. Он реально взрослый чересчур, седой уже, бородатый. И зубы – желтый частокол. И нос крючком. Бабка ежка в мужском обличии! Да черт из табакерки и тот краше!
Кривлюсь. Морщусь. Противный какой!
Телефон пиликает, перебивая тетку в белом халате – преподшу. Извиняюсь и открываю сообщение от Лизы:
«Рустамчик при деньгах и очень щедрый!».
«Ты шашлык с коньячком будешь? Он спрашивает. За знакомство!».
«Буду», – отвечаю.
Реально думаю – а почему бы нет? И улыбаюсь сама себе. Хоть поем нормально. Дома одни макароны, да супы, на мясо мать денег не заработала.
Выдыхаю мечтательно.
А здесь не так уж и плохо.
Глава 13
ДИАНА.
Влетаю в квартиру от толчка в спину и падаю на пол. Пыльный коврик подо мной собирается в складки, а ушибленные локти отзываются немой болью. Но эта боль не идет и в сравнение от недоумения.
Оборачиваюсь, поправляя очки. Подпрыгиваю на ноги.
– Вы кто?! – пячусь назад. Лихорадочно соображаю, что мама на работе. Карина шляется. Соседка Галина грозилась укатить на дачу, там собаки не кормлены, Вадик и Антон… Они хоть дома?
Силюсь крикнуть и позвать на помощь, потому что суровый вид амбала повергает в шок. Он закрывает дверь на щеколду. Хищно щурится и говорит:
– Документы на земельный участок. Быстро!
– Теть Галь! – кричу в пространство. Отступаю на шаг. Блею, как овечка, бренное тельце которой наполняется страхом.
– Заткнись! – отбивает мой крик мужик и в резком выпаде хватает меня за шкирку. Вместе с воротником кофты прихватывает и мои волосы, и те трещат, а мою голову пронзает болью.
– А-ай! – Взвизгиваю, обхватывая его руку. Но моих сил не хватает, чтобы разжать его пальцы. – Что вы делаете! Мне больно!
– Показывай свою хату. Мать зови, на хрен мне теть Галя. – Он скалится мне в лицо. У него нет переднего зуба, а изо рта пахнет табаком и помойкой.
Морщусь. Шмыгаю носом. буквально вишу на его руке, хватаясь и царапаясь. Очки съехали на нос, и я вижу его рожу чуть расплывчато.
– Отпустите меня, пожалуйста. Я вам все покажу. Но я правда не знаю про какие документы вы говорите.
Я не вру. Первый раз о подобном слышу. И тем страшнее еще больше. Что я ему покажу, если этого нет?!
Может, он ошибся? Может, он обдолбаный и этот бред выдумки его воспаленной головы? Но страдаю я сейчас, в любом случае!
Он отпихивает меня с такой силой, что я, пробежав по инерции несколько шагов по коридору, останавливаюсь аккурат у двери в нашу квартиру.
Соседки, получается дома нет. И ее парней. Иначе они бы уже отозвались.
Мне становится по-настоящему страшно. Жутко. И я готова выполнить любую его просьбу, лишь бы он поскорее отстал.
Открываю дверь квартиры и пропускаю его вовнутрь. Он проходит мимо, оставляя грязные следы от ботинок, а я тотчас рвусь к выходу. Но заевшая щеколда на двери, которой не пользовались лет сто, меня губит.
Амбал хватает меня за волосы и больно дергает на себя.
Кричу. Молю о спасении. Мой крик сотрясает стены.
Мужик тащит меня обратно в нашу квартиру и там швыряет на пол и когда я приземляюсь, сбивая колени, отвешивает мне пинка. Жестким ботинком попадает по ребрам, и я задыхаюсь от боли. Хнычу, вою. Из моих глаз брызжут слезы. Очки мутнеют. Меня трясет. Молю его:
– Пожалуйста, прекратите!
– Где документы на землю? – шипит он угрожающе. – Твоя мамаша их спрятала. Куда?!
– Я не знаю, правда. Клянусь вам!
Он зло хрипит и начинает выворачивать содержимое всех шкафов наружу. Рушит и крушит все вокруг. Поднимает даже матрас с материнского дивана и комкает подушки. В нашу с сестрой комнату идем вместе. Он тянет меня за руку, сжимая со всей силы, и я морщусь от боли.
Замахивается, я закрываюсь, уменьшаясь в размерах от страха, а он громко гогочет в лицо.
Я забиваюсь в угол на кровати, поджимаю под себя ноги и реву.
Амбал вытряхивает все мои вещи. Раскидывает вещи сестры. Сметает все с полок. И ничего не найдя, набрасывается на меня с кулаками.
– А-а! – кричу, когда его пальцы сжимают мои волосы и те натурально рвутся у корней.
– Твоя гребаная мамаша задолжала нам. Решила, что она самая умная, а?!
Ревет мне в лицо.
Я шепчу в ответ, что ничего не знаю. Но его не устраивает мой ответ, и он с силой сминает мои скулы. А потом тяжелой рукой бьёт наотмашь.
Хватает и снова заряжает мне оплеуху.
Чувствую во рту солоноватый вкус крови, заикаюсь от слез. Прикрываюсь руками, ожидая очередной удар.
– Вам срок неделя. Максимум. Иначе готовьтесь отправиться на тот свет к своему папаше. Поняла?!
Киваю головой, мычу. Жмурюсь. В ладонях, что держу у лица, горячо и влажно. Из носа бежит кровь, а разбитые губы опухли и онемели.
Он, наконец, уходит. Хлопают двери. А я боюсь пошевелиться. Боюсь, что он вернется, чтобы меня добить.
С его рожей он и пытать не побрезгует. Кошусь на утюг, который он отбросил с полки шкафа на центр комнаты, и немею от ужаса.
Каринкиной кофтой вытираю кровь с лица. Запрокидываю голову и сижу так несколько минут.
Меня всю трясет, я никак не могу успокоиться и взять себя в руки.
Какие документы? Какая земля?! Мы же нищие! Или мама что-то скрывает?
Да быть не может. Наша мама никогда не врет!
Да она святая у нас!
Только спустя полчаса решаюсь слезть с кровати. Опухшие губы болят, но кровь остановилась. Открываю форточку на старых рамах, чтобы свежий воздух избавил помещение от его запаха, который все еще ощущается. Смотрю во двор, прикасаясь лбом к стеклу, и снова плачу. Сроки неделя, звучит его устрашающий голос в моей голове, и по моей спине снова струится пот. Если он вернется, то нам несдобровать.
Паника и страх заполняют каждую клеточку моего тела.
Вспоминаю отца, который отцом-то и не был, и меня передергивает. И почему у нас от него столько проблем. Почему мама его любила?! За что?!
Моргаю, слезы катятся по щекам. А потом вскидываю голову и вижу ЕГО.
Демид курит на балконе, напротив. И смотрит прямо на меня.
Даже сквозь расстояние двора, раму окна и стекла очков я ощущаю лед его взгляда. Он вызывает во мне гамму чувств, и этот бешеный водоворот стирает в пыль эмоции от встречи с бандитом.
Меня перещелкивает.
Все мои мысли снова ОН.
Шмыгаю носом, отхожу от окна, боясь его глаз. Не хочу его видеть. Пусть смотрит так на Карину!
Наступаю на вещи сестры.
Поднимаю с пола полотенце и иду в ванную – мне надо согреться и прийти в себя. Смыть чужой запах и липкую грязь от прикосновений. На время приглушить беспокойство о будущем.
И смыть мысли о Плахове!
Уберусь и закрою входную дверь, что оставил открытой этот неадекватный мужик, позже.
Хуже него уже навряд ли кто-то придет. Если только сам Плахов пожалует. Но это исключено. Мне не должно так повести. Он меня ненавидит, это понятно по его вечно искривленному лицу и дурацкой ухмылке.
Вот и ладненько.
Я хмыкаю, сбрасывая с себя одежду. Даже дверь в ванную не закрываю на замок. Я так выжата внутри от неожиданной встряски, что мне фиолетово.
Неужели какая-то земля у нас есть?
Снова думаю, включая душ.
Вздрагиваю, когда вода холодным потоком обрушивается на голову. Делаю горячее, утыкаюсь лбом в кафельную плитку. Закрываю глаза. Вода горячая уже. Пар обволакивает мое худое тело. Но неожиданный легкий сквозняк нарушает идиллию.
Вскидываю голову и немею.
Сквозь легкий пар вижу его. Как в замедленной сьемке вижу распахнутую дверь душевой, а в проеме его фигуру.
ДЕМИД
Поднимаюсь на ее этаж. По этим ступеням я к Тохе и Вадику с детства хожу, но именно сейчас понимаю, что их хата для меня больше не кладезь убойных диалогов за кухонным столом и теть Галиной не менее убойной жрачки. Готовить она вообще не умеет, но ужинал я обычно именно там.
Эта квартира теперь ассоциируется с новенькими. Про Карину и речи нет – ее губы на моем чижике даже не запомнились, макнулся и забыл, как и в десятки ртов до нее. А вот белобрысая…
Между этажами замираю. Остался один лестничный пролет, и я там.
Поджимаю губы, взъерошивая волосы. Вот зачем дурью маюсь, сам не пойму.
Закрываю глаза, задумываясь.
Хочу вспоминать трепет любимой, но перед глазами чудо в очках. Она такая невинная реально. Такая умненькая, вся такая домашняя, что от злости зубы скрипят.
Она не может мне нравится. В ней абсолютно ничего ТАКОГО нет. Но нравится, походу, гадина.
Плюю на домыслы своей кипящей башки и иду. Напрягаюсь, когда вижу, что дверь приоткрыта. Пацанов дома нет, это точно. Значит, пигалица живёт как в пещере, двери не закрываем!?
С ноги раскрываю дверь. И чую неладное.
В коридоре коврик ушел прогуляться, валяется скомканный у стены. Прохожу. Тишина разбавляется включенным душем. Дверь в квартиру новеньких распахнута. Заглядываю и охреневаю.
Наврятли ли они такие засери – бардак явно кем-то созданный. Захожу, не разуваясь. Все перевернуто вверх дном. Прохожу во вторую комнату, из окна которой на меня смотрела Диана. Там еще хлеще: вещи разбросаны по полу, шкафы вывернуты, все крошено, перекошено.
Что тут, мля, происходило?!
В недоумении смотрю на кровать – на кровь на ней, на алые капли по полу и меня самого застилает кровавой пеленой. Разворачиваюсь и быстрым шагом иду к душевой.
Дёргаю дверь с такой силой, что долбаный шпингалет не выдерживает. И плевать, что скажут, главное – что там происходит?!
Выдыхаю, когда вижу, что она одна.
Успел представить, что она с кентом каким-то, или что помутнение на нее нашло и резалась, или что обижали. Вопрос: кто? Кто этот нежилец?!
Она вскрикивает, оборачиваясь.
Пар вокруг нее рассеивается, и я вижу ее обнаженной. Порываюсь выйти, но…
Время застывает. Как кисель.
Воздух кристаллизуется. Не могу вздохнуть. Дыхание перехватывает.
Она мелкая. Она прекрасна в своей наготе. И она капец как напугана.
Какого черта таращусь на нее, и сам не пойму. Внутри всё немеет. Трещит.
Чувствую жар по всему телу.
В пальцах свербит – хочется прикоснуться. Губы сохнут – хочу слизывать капли с ее тела. А в штанах вдруг стояк – мама не горюй. Извращенец. Приплыли.
Плахов, ты что, дурак?!
Но…Хочу ее, получается, хотя с какого перепугу?! Она не в моем вкусе! И она даже повода не давала!
Диана испуганно трещит что-то, но я не слышу. Лишь улавливаю мелодичную трель её голоса. Прожигая глаза, смотрю на ее тело. Талия, бедра, ноги, прикрытая ладонями грудь. В глаза.
Сейчас заревёт. И ее подступающие слезы меня не отрезвляют.
Мне хочется подойти и нагнуть ее, и без прелюдий войти до упора, чтобы только выдохнула, подчиняясь.
Отыметь и забыть. Примитивно, да, но действенно.
Злюсь. Трижды. На бардак в их конуре и на капли крови повсюду. На ее разбитую моську – очевидный теперь уже факт! На того, кто это сделал – убью гада. И на нее голую, мать его!
Жмурюсь на мгновение. Вновь смотрю.
Ее взгляд испуганный, и даже сейчас, как обычно, целомудренный. Сама невинность. И страх сейчас в этом омуте отлично читается. Да какой, нахрен, страх – она парализована ужасом.
Боится меня до дрожи, что бьет ее хрупкое тело.
Выдыхаю, спрашивая:
– Какого черта тут произошло? Кто тебя так?
Она кривит красивые губы. Алые и пухлые от чужого удара.
Руку ему сломаю.
Беснуюсь. Слух возвращается.
– Выйди! – молит. – О, боже, Демид, прошу, не смотри! – всё-таки хнычет.
А имя мое с ее губ звучит как песня.
Хмыкаю, продолжая таращиться.
Глаза круглые, руки дрожат. Жмёт ладошки к маленькой груди, а низ-то прикрыть забыла.
Смотрю на живот. Пупок. Силюсь не опускать взгляд ниже, но разве это возможно?!
В штанах уже не просто каменный стояк, там еще немного и извержение вулкана случится. И мне бы не подходить к ней. Однако…
Стой, Плахов! Стой! Молюсь сам себе.
Она скрещивает ноги, жмётся к стене, но поздно, я все уже видел, и увиденное рвет мне башню. Честно, привык, что у телок все гладенько и выбрито под ноль, а тут… завитки золотистых волос. Сссска!
Не двигаюсь.
Она молит выйти и дать ей одеться, а я шагу не могу сделать. Прирос к полу, как болван. В штанах революция и она это видит. Глаза распахиваются от ужаса, целка! А меня это еще больше заводит.
Ну уж нет, девственница у меня была лишь одна, моя любовь, моя девочка и других мне не надо.
И ты мне, Дианочка, не сдалась. Морщюсь насильно, но перед глазами галлюцинация одна краше другой, словно я приход словил: Диана голая и беззащитная, я нагибаю ее и вставляю в ее узкую и горячую свой член.
Мотаю головой. Плахов, очнись! Сваливать надо.
–О девайся и выходи, расскажешь всё. – Хриплю зло.
–Угу, – кивает, облизывая губы. А потом за каким-то чертом разворачивается ко мне спиной и тянется за полотенцем.
Я уже ногу поднял в сторону двери. Но…
Обтекаю, глядя на ее задницу. Маленькую, но круглую. И делаю шаг не в ту, мать его, сторону! В пропасть, а точнее к ней.
Куртку сбрасываю на пол за секунду. И в тот же миг прижимаюсь к этой мелкой заносе торсом. Футболка быстро намокает, и я зачем-то задираю ее вверх, обнажая живот. Тяну Диану на себя – голая спина к моему животу и груди, кожа к коже.
Выдыхаем одновременно. Это слишком интимно, мля.
Она всхлипывает от страха, а я хренею от возбуждения. Сминаю ее в объятиях, совсем теряя ориентиры.
Вырывается. Сопротивляется. Но отступать поздно, я уже ЭТО делаю…
Бессовестно прижимаюсь к ее аппетитной попке пахом. Ее трясет, а я как дикий зверь упиваюсь удовольствием.
Я рехнулся походу. Маньячелло.
В глазах аж помутнело.
Втягиваю носом запах ее шеи. Закрываю глаза, и дальше как в тумане. Делаю свое дело. Не могу остановиться и вижу себя словно со стороны:
Вцепился зубами в венку на шее, прикусил.
Дурак. Идиот.
Она закрыла глаза, выдохнув. Дрожит вся. Зубы стучат, а мне похрену.
Не слушаются руки меня.
Расстёгиваю ширинку и достаю своего бойца, которого распирает от нетерпения.
Пугаю ее до жути, как бы в обморок не упала – знаю. Зайдет кто и увидит, вообще капец. Но даже это меня не останавливает.
Обхватываю ее за животик, чуть вдавливая в себя и прогибая.
Она скулит. Сопротивляется. Но слабо, очень слабо. Даже не знаю почему. То ли от страха ее парализовало, то ли…
Трогаю ее между ног и дышу громче в шею. Давлюсь ее запахом и слюнями. Она хочет меня – да ну на хрен! Вот тебе и примерная девочка. А может она и не девственница вовсе?
– Демид, пожалуйста, не надо! – щебечет, трепеща в моих руках.
Знаю, что не надо. Знаю.
Но делаю все наоборот.
Нагибаю еще. И утыкаюсь членом ей между ног.
– А-а! – она уже реально кричит от страха. Стучит ладошками, напрягается. И меня отрезвляет. Распахиваю глаза.
Еще не хватало насильником заделаться…
– Я помню, – шепчу. – На невинность твою не претендую. Но давай, замри.
– Что значит замри?! Отпусти меня, пожалуйста!
Блокирую ее, сминая обе ее руки в захвате на пояснице.
– Попу то можно. – Шепчу на полном серьёзе.
– О, Боже, нет! Не надо!
Извивается змеей, и мой ствол елозит по ее попке. Но если мне надо, то надо.
Прижимаю к стене и надавливаю.
Маневр на удивление не удается, она истерит и напряжена. Но я не привык отступать. Да и соображаю сейчас слабо.
