Мисс Эндерсон и её странности

– Выходит, – заметила Алеста, – следующую ночь вы встретите в одиночестве.

– Хотите составить мне компанию? – И взгляд невинный, так сразу не поймёшь, в шутку предлагает или настроен серьёзно.

– Нет. Но, если вам так нужно, могу кое с кем познакомить.

Кейден вздохнул и заметил:

– Наблюдение из личного опыта… Но порой остаться наедине с собой кажется менее опасным, чем наедине с женщиной. Не имею ничего против женщин, – предостерегающе добавил он, – и всё-таки вы – создания весьма непредсказуемые. Так что от вашего предложения я откажусь.

Позади остался четвертый дом, пожалуй, один из любимых домов Алесты в этом скромном городке – стены у него, сколько Алеста себя помнит, оставались небесно-голубыми, как глазурь на прянике.

– Мисс Эндерсон, вы всю жизнь провели в Плуинге? – вдруг спросил Кейден, который смотрел по сторонам с куда меньшей внимательностью, чем Алеста, хотя это именно он должен был наблюдать за окрестностями своим следопытливым взглядом.

– Да, – ответила Алеста, – всю жизнь. Мистер Гилсон, всмотритесь вперёд – мы уже почти пришли.

Крыша Управления общественной безопасностью по Плуингу в самом деле стала различимой – корявая темная крыша с двумя безобразными трубами, которую никакая покраска не смогла бы спасти. Укрывала эта крыша не менее безобразный чёрный домик. Когда Алеста была ещё девчонкой, они с друзьями рассказывали друг другу истории, одна пугающее другой: что в этом чёрном домике на отшибе живёт страшная злая ведьма, предпочитающая лакомиться сердцами маленьких детишек; или липий – лесной дух, который заманивает печальных людей прогуляться по тропам, запутывает и не позволяет вернуться; или огромная птица-огница (а стены черные, потому что обуглились от пламени с её крыльев), и одного её взгляда достаточно, чтобы и самому сгореть дотла.

А потому, проходя мимо дома, Алеста и её друзья обязательно поднимались на цыпочки (казаться выше и взрослее); улыбались во все зубы, даже если часть из них выпала и пока не сменилась коренными; и тщательно отводили взгляд.

Друзья детства, как и следовало ожидать, разбежались каждый по своей дороге, но, в целом, их дальнейшие пути можно разделить на два основных направления. Друзья, выбравшие первое направление, освободились от пут Плуинга, отправились покорять Леберлинг и Олтер, а то и более далекие города: учиться, развиваться, становиться лучше собственных родителей и верно следовать за мечтой. Те же друзья, которые отдали предпочтение второму направлению, напротив, укоренились в Плуинге. Нашли работу где-нибудь на торговой площади, обзавелись спутниками жизни и уже воспитывали ребёнка, если не двоих.

Алеста застыла где-то посерединке, между – в ожидании того сокрушительного момента, что избавит её от прежней жизни раз и навсегда.

– А ведь вы правы, – Кейден нахмурился, вгляделся в крышу. Доверяй, но проверяй, как завещали. – Но как же такое может быть?

В поиске ответа он заглянул к Алесте в глаза. Но вряд ли смог увидеть в них что-то, кроме насмешки над его непосредственностью.

– Забавный вы, мистер Гилсон. А ведь на самом деле игра в переулки – это легко. Главное – понять принцип. И отнестись к городу, как к живому механизму. Ведь правда, мой Король? – Пёс сразу же примчался к хозяйке, и она ласково потрепала его по пушистой голове. – Всё зависит от всего. И всё связано со всем. Город дышит – его дыхание можно расслышать, если быть внимательным. И он сам ведёт вас нужной дорогой, перестраивая тропы так, чтобы сделать ваш путь удобнее и быстрее. Нужно лишь довериться ему. Отключить разум, положиться на сердце. Оставить всякое сопротивление.

Пятый дом остался позади. И здание Управления предстало перед ними во всей красе.

Его даже иней обошёл. Пока вся остальная архитектура Плуинга, вплоть до дверных ручек и перил у лестницы, была слегка отбелена морозной корочкой, здание Управления оставалось мрачным и гордым от осознания своей непохожести. Толпой мурашек по телу пробежали будоражащие воспоминания.

– Однажды ночью я на спор залезла в окно первого этажа, – зачем-то поделилась Алеста. Надо говорить, пока есть такая возможность: потом, весьма вероятно, Управление поглотит непрошенных гостей, сожрёт с потрохами. – Мы-то, маленькие, думали, что здесь обитает нечто необъяснимое. Я – и вы, мистер Гилсон, ничуть этому не удивитесь – боялась этого здания больше всех. На этом меня и словили. Сказали: ага, Алеста трусливая! А правило таково: лучше перебороть страх, чем потерять уважение.

– Вы любите пользоваться окнами вместо дверей, мисс Эндерсон, – заметил Кейден. – И что было дальше, когда вы забрались внутрь?

– Было и в самом деле страшно. Ослепляющий свет в глаза, грозный голос, топот от погони… До Джонти здесь работал Грир, весьма несговорчивый. Он принял меня за хулиганку. Хотел словить, родителям отвести… И, вот здесь уж не знаю, поверите или нет, но Грир застрял в окне, через которое я за мгновение до него с легкостью перелезла.

Несмотря на собственные слова, Алеста рассмеялась. Смех её – хрустальные колокольчики – оказался заразительным. Кейден и сам не сдержал смешка, но большую вольность себе не позволил.

– Не волнуйтесь, – Алеста вздохнула, отбросила назад рыжую прядь, – он почти сразу высвободился, правда, в обратную сторону. Помощь не потребовалась.

Алеста наконец поняла, кому на самом деле вплоть до мельчайшей детали подходит этот дом. Прежде они с Королём Подземельных не прогуливались в этих краях, зато сейчас её верный пёс остановился напротив Управления и идеально совпал с ним и цветом, и даже конфигурациями.

Что ж, теперь и вовсе нечего опасаться. У них есть личный проводник.

Кстати, ещё одна интересная деталь: смена констеблей тоже несла в себе больше загадок, чем ответов. Грир не подавал заявление об отставке – более того, его серьёзное лицо, временами мелькающее среди толпы, намекало, что работать он намерен ещё долго, очень долго.

А потом в один момент, лет семь назад, Грир исчез. Не появился в Управлении, пропал из собственного дома. Его искали. Честно, но недолго. Семьи у Грира не было, некому было настраивать жителей Плуинга на продолжение поисков. Его не забыли, но отпустили. И почти сразу нашли нового констебля – Джонти.

Джонти оказался куда улыбчивее и приветливее.

И всё-таки – эта нерешенная задачка порой возвращалась в мысли Алесты. Быть может, ещё потому, что она прекрасно, без лишних иллюзий, осознавала: стоит ей однажды вот так пропасть, и её тоже отпустят, как невесомое белое облако, проплывающее над крышами городских домов.

– Мисс Эндерсон! Боб! – воскликнул Джонти, стоило Алесте, Кейдену и Королю Подземельных оказаться у дверей помещения. Джонти приветливо распахнул дверь, приглашая в Управление добровольных гостей. Алеста тем временем заприметила окно – то самое, через которое совершала прыжки. Раму в нём за эти годы заменили на новую, смыкающуюся чуть плотнее.

– Мистер Олсопп! – в ответ Алеста махнула рукой. – Доброе утро! Вы позволите войти вместе с собакой?

– Конечно, дорогая, – Джонти покивал большой головой на широкой шее. – Кому, как не мне, знать, что собаки всегда оказываются куда благороднее людей. И, конечно, как не мистеру Гилсону, – он всё же обратил внимание на Кейдена. Но ненадолго: потом взгляд вновь переместился на Алесту и потеплел: – Вот и вы наконец оказались у меня в гостях. Прежде только я к вам захаживал.

– Да… – протянула Алеста. – Давно мечтала здесь оказаться.

Внутри Управления общественной безопасностью по Плуингу не обнаружилось ничего интересного. Больше всего оно напоминало местную лечебницу: узенький коридор, несколько закрытых кабинетов с потрепанными дверьми (по какой-то причине белыми). Правда, в лечебнице пахло жгучей смесью лекарств и толпилось множество народу (троекратно вырастающее осенью и весной, когда в Плуинге болели все поголовно). А здесь было тихо. Ещё бы – столько кабинетов на одного Джонти. Алеста не удивилась бы, узнай, что за семь лет службы он ни разу не заглянул в их большую часть.

– И вы пришли в Управление в свой выходной, чтобы ждать нас? – спросила Алеста, когда они поднимались по скрипучей лестнице на второй этаж, в личный кабинет Джонти, самое оживленное место во всём Управлении.

– Пришёл я, потому что был должен, – Джонти шумно выдохнул. – Не могу же я оставить наш Плуинг в такой трудный час. А о вашем появлении мистер Гилсон меня предупредить не успел, к сожалению. Так бы взял к чаю чего послаще. Впрочем, я сам виноват, мог бы и догадаться. Ведь это именно я указал мистеру Гилсону на вас.

И поблагодарить бы его, да только слова благодарности отказываются слетать с языка. Не очень-то Алеста нуждалась в повышенном внимании со стороны Кейдена. Лишь на самую чуточку, и то – чтобы потешить скромное самолюбие. А теперь уже – не отвертеться. Не спастись.

– Джонти, принесите, пожалуйста, магические артефакты пострадавшего, – попросил Кейден, стоило им оказаться в кабинете. Первые слова в Управлении – и уже поручения, никакого покоя от этого следователя. Джонти, впрочем, просьбе не удивился – видимо, произносил её мистер Гилсон не в первый раз. Уверенно покинул кабинет, устремился куда-то вглубь коридора. По дороге, Алеста видела, Джонти почесал холку Короля Подземельных, который благоразумно остался караулить кабинет извне.

За это краткое мгновение, которое Кейден и Алеста разделили только на двоих, Кейден успел заметить:

– Не знал, что вы настолько дружны с мистером… – Он запнулся.

– Джонти Олсопп, – подсказала Алеста. – Мистер Олсопп – добрый человек, хоть и несколько бесхитростный. – И зачем-то добавила: – Не могу сказать, чтобы хоть с кем-нибудь из Плуинга мы были враждебны.

Джонти весьма скоро вернулся, через плечо его теперь была перекинута кожаная сумка, чем-то плотно нагруженная. Опустившись на стол, она звякнула. И Алеста примерно представила, что именно сейчас произойдёт.

В самом деле. На рабочем столе, поверх скопища бумаг, вещица за вещицей стал появляться маленький филиал её Лавки странностей. Все артефакты из этой сумки Алеста уже видела и, более того, держала в руках. Впрочем, чего-либо изысканного в первых трёх артефактах Алеста не разглядела – такими пользовался каждый уважаемый себя маг. А вот четвертый… Четвёртый заинтересовал её куда больше.

И Кейдена тоже.

– Знаете такой экземпляр? – спросил следователь, кивая на него.

Алеста знала, точнее даже, помнила – не столько сам артефакт, сколько то, как усердно она пыталась его добыть. Об этой чудесной штучке заикнулся один из её постоянных поставщиков, поинтересовался, не нуждается ли Алеста в подобном чуде. Она ответила, что с радостью заберёт этот артефакт себе и найдет ему достойного хозяина. Однако, пока её письмо шло, поставщик успел продать артефакт другой лавке, которая своим убранством больше всего напоминала мусорную корзину. Алеста пришла в неё, представившись покупателем, подвела черным карандашом глаза, спрятала волосы под платок. Чтобы сбить цену, пришлось присвоить артефакту тысячу и один недостаток. И всё-таки Алеста его заполучила.

– Знаю, – ответила она, – я и сама продала точь-в-точь такой же.

Надолго он в Лавке странностей не задержался: покупатель на него нашёлся через несколько дней. «Что вы можете мне предложить, моя дорогая?» – спросил он, едва оказавшись в Лавке. Алеста со всей любезностью показала ему этот артефакт. Торговаться он отказался. Сразу же выложил за эту вещицу столько, сколько попросила Алеста – в пять раз больше той стоимости, за которую она сама его приобрела.

– Признаюсь честно, – заметил Кейден, – используя ваш журнал, я сам попытался отыскать нечто подобное среди проданных вами товаров. Но не имел представления, какое название оно носит.

– У таких редких вещиц нет общепринятых названий, – заметила Алеста. – Название нужно тому, о чём говорят. Редкие механизмы создают гениальные изобретатели для магов, которые вечно находятся в поиске чего-то нового и необычного. Присваивая эти изобретения себе, маги ими пользуются, а не обсуждают их. А вы владеете магией, мистер Гилсон?

Она подняла взгляд на Кейдена. И заметила растерянность, блеснувшую в его глазах. Всего на мгновение, не больше. Выходит, не так уж он прост, этот следователь из Леберлинга?

Впрочем, логическая цепочка, заставившая Алесту задать этот вопрос, была примерно той же, как и у Кея, интересовавшегося магическим даром Алесты. Чтобы продавать магические артефакты, нужно владеть магией. А чтобы расследовать дела, завязанные на магическом вмешательстве, разве не нужно?

– Как он работает? – спросил Джонти.

Этот артефакт представлял из себя нечто вроде музыкальной трубы, разве что упрощенной, лишенной клапанного механизма. Спереди трубка несла расширение, раструб. Задняя же часть оканчивалась мундштуком, только более широким и плоским, чем положено настоящему музыкальному инструменту.

– Не могу показать, но в истинности своих слов не сомневаюсь: я видела его в действии. В моём журнале он идёт под кодовым словом «Голос». Он позволяет услышать историю любой неживой вещи, которая нас окружает… Вещь начинает говорить, вполне отчетливо и разборчиво. Правда, рассказывает часто несусветную чепуху. Вспоминает глупости, жалуется на то, что как-то раз её схватили без должного уважения. Послушать… интересно. Но вынести для себя что-то полезное вряд ли удастся. В полноценный разговор эта вещь с вами тем более не вступит: слуховой аппарат в трубку не встроен.

Маг, который купил у Алесты этот артефакт, показал его способности на дверной ручке в Лавку странностей. Поговорить ей дали недолго, чтобы не выдала секретов. И всё-таки, воспользовавшись даже такой непродолжительной возможностью пожаловаться на нелёгкую судьбу, дверная ручка рассказала, что терпеть не может холодные пальцы, что у Бейлы был до скрипа противный смех и что она никак не дождётся покоя.

– То есть, этот «Голос» был всё-таки куплен у вас, – понял Кейден.

– Именно так, – Алеста кивнула. – Но не спешите бежать за моим журналом. Я и так скажу вам, кто купил у меня Голос.

Того мага звали Верн Вут. Он сам назвал это имя – никаких документов с него Алеста, естественно, не спрашивала, поскольку не продавала ничего, что могло нанести вред жизни. А для продажи интересных вещиц документы не требуются. Ему было около сорока пяти лет, он носил слегка удлиненные черные волосы, идеально выбритое лицо и пальто бордового цвета. По крайней мере, таким он предстал перед Алестой во время их первой и единственной встречи. В чём она и призналась честно мистеру Гилсону.

– А мой пострадавший был молод, вряд ли старше вас, – только и ответил Кейден. – И всё-таки, мисс Эндерсон, вы очень мне помогли… Осталось лишь понять, кому это имя принадлежит.

Пока Кейден дозванивался до своего родного Управления, Джонти и Алеста успели выпить по чашке крепкого чая со слегка отсыревшим печеньем – слишком долго оно дожидалось своего часа, отлёживаясь в глубине шкафчика. Обсудили здоровье всей Алестиной семьи и дочушек мистера Олсоппа. Поделились трудностями в воспитании собак – оказалось, теперь личным хвостатым охранником обзавёлся и Джонти.

А потом вновь заговорили о магии. Невозможно не вспоминать о чудесах в трудный момент.

– Мисс Эндерсон, а как вообще так вышло, что неживые предметы могут разговаривать? – поинтересовался Джонти, когда пачка печенья дошла до своего логического завершения. – Я всю жизнь подозревал, что у них нет даже намёка на душу.

– Чтобы трепаться, душу иметь необязательно, – Алеста фыркнула. – Я точно не знаю, как работает этот артефакт: всё-таки о магии мне известно куда меньше, чем следовало бы знать. Но могу поделиться предположениями. Мне кажется, каждая вещь несёт на себе множество отпечатков – не следов от прикосновений, а именно воспоминаний о сценках, в которых она участвовала. Начиная от самого первого дня существования – когда из материи она стала именно этой вещью со своим набором характеристик. И заканчивая тем моментом, когда к вещи применяют Голос. Магия считывает эти воспоминания и преобразует их в слова. Грубо говоря, в мундштук этой трубки заложен трансформатор: из картинки, смутных ощущений… в речь.

– Тогда почему именно жалобы? – Джонти громко отхлебнул чай, который едва прикрывал донце старой фарфоровой чашечки.

– Возможно, зависит от Голоса. Я не знаю наверняка, существуют ли другие. И всё-таки они вполне могут существовать. И какой-нибудь другой Голос, напротив, будет лишь только передавать восхищение всем, с чем вещи удалось соприкоснуться. А ещё один – озвучивать предложения, которые эта вещь выдвинет в надежде облегчить своё существование. Но всё это будет основано на воспоминаниях этой вещи. И ни на чём более. Возьмём вот эти вот чашки. – Чай Алеста давно допила, а потому наглядному показу ничего не мешало. Чашка взмыла в воздух. – Она одна сможет сказать тремя разными Голосами: «Терпеть не могу, когда в меня наливают обжигающе горячую воду». Или: «Я так люблю, когда вода во мне прохладная и не перегреваются стенки». Или: «Вы не могли бы, пожалуйста, немного остужать воду, прежде чем наливать её в меня?». Ситуация всё та же. А отношение к ней разное.

– Мисс Эндерсон, – Джонти покачал головой, – я восхищен вашим… вашей… – Он замолчал, так и не сумев подобрать правильное слово. – Но как вы всё же поняли, что это именно ваш Голос?

Магические артефакты продолжали по-сиротски, как никчёмные безделушки, лежать на рабочем столе. От чайного уголка его отделяло ровно два шага. Алесте ничего не стоило их преодолеть. Она взяла трубку в руку и показала Джонти гравировку – у самой границы раструба вплетались друг в друга две рукописные буквы «А». И пояснила:

– На таких редких вещах я обычно оставляю собственную подпись. Чтобы покупатели всегда помнили, к кому им следует обратиться, если они захотят приобрести ещё что-нибудь необычное.

Мистер Гилсон вернулся ровно в тот момент, когда позади осталась вторая чашка чая. Будто караулил за дверью, дожидаясь подходящего момента, и не осмеливался прервать чаепитие. Впрочем, оно, может, и правильно. Хороших новостей Кейден не принёс, а дурные обычно портят аппетит.

– Ни в Леберлинге, ни в Олтере магов с таким именем не обнаружено, – признался он. Впрочем, особо расстроенным Кейден не выглядел. И вот почему: – Однако я имею в виду лишь тех магов, которые окончили какое-либо высшее учебное заведение по магической специальности. А сколько тех, кто так и не взялся за образование? Далее: вовсе не обязательно, что этот маг не приехал в Плуинг из более отдаленного города.

– Верн Вут говорил, что приехал из Олтера, – заметила Алеста.

Кейден посмотрел на неё с лёгким недоумением: мол, и почему, мисс Эндерсон, вы заикнулись об этом факте только сейчас?

– В любом случае, – он качнул головой, – сегодня у нас в Управлении архивами занимается лишь один дежурный, и тот – не самый смышленый парень. Я взял с него обещание – к завтрашнему утру закончить более основательный поиск этого Верна Вута. Раньше завтрашнего утра сюда не позвонят, – он кивнул Джонти, – можно, наконец, отдохнуть.

– Да, больше здесь ловить нечего, – согласился Джонти.

Если Король Подземельных и успел заскучать, виду он не подал. Бодро и радостно встретил известие о том, что пора покидать Управление. И вышел за дверь первым.

Джонти быстро покинул их скромную компанию – спешил домой. Кейден, Алеста и Король Подземельных остались втроём, отделенные от бора одним лишь зданием Управления.

День расцвел, как первый весенний цветок. Распустил белоснежные лепестки, сотней росинок засверкал под полуденным солнцем.

Возвращаться домой не хотелось, что, конечно, не слишком и удивительно. И в голову Алесты скользнула одна любопытная мысль… Которой она сразу же поспешила поделиться с мистером Гилсоном.

– Хотите, я покажу вам торговую площадь, пока на мне шубка такая красивая? – Алеста подняла на него взгляд и для надежности несколько раз похлопала ресницами. – Я многое о ней знаю – ведь бываю там почти каждый день.

– Так и быть, – смилостивился Кейден, – покажите. Вряд ли у расследования есть хотя бы шанс сегодня куда-либо ещё продвинуться. Однако, смею заметить, соглашаюсь я на ваше предложение лишь в знак признательности за вашу помощь и надежды на дальнейшее сотрудничество, а не из личного интереса.

– Умеете вы всё-таки испортить момент, – Алеста покачала головой.

– Но эта шуба вам в самом деле к лицу.

– Благодарю.

Набраться бы наглости – и схватить Кейдена за ладонь, завязать ему глаза и вести на ощупь. Странные желания и неправильные, под стать Алесте. Но очень уж забавное выражение на его лице – смесь напускной серьёзности, удивления и лёгкого недоумения. А в Алесте вдруг проснулись охотничьи повадки. Наверное, так чувствует себя лиса, которая со всем коварством намеревается вцепиться в крыло нахохлившегося воробышка. Ведь и рыжая копна волос досталась ей, пожалуй, не просто так…

День этот оказался весьма подходящим для прогулки. Солнце светило так радостно и даже немного по-весеннему, что оставаться в четырёх душных стенах казалось просто непростительным.

На пути к торговой площади (весьма длинном пути, отчего-то переулки Плуинга никак не желали вести в нужное место) Алесте повстречались целых три подруги из прошлой жизни. Прошлая жизнь – это жизнь до Лавки странностей. Две из них давно стали матерями, а третья всё никак не могла отвыкнуть от роли младшей избалованной дочери.

Алеста приветствовала их, кивала и улыбалась. И не было совсем никакой надобности уточнять, что этот высокий и красивый молодой человек по левую руку от неё – следователь из Леберлинга, а не какой-нибудь тайный поклонник, который осмелился наконец сделать шаг к признанию. И что шубку ей три года назад подарила мама, а не этот самый поклонник в знак безграничной симпатии.

Встречались на пути и те, кто знал больше и уже успел познакомиться с мистером Гилсоном поближе. И они смотрели на Алесту со смесью восхищения – не испугалась самого следователя! – и настороженности – чего это она водится с ним, секреты наши рассказывает? А Алеста продолжала улыбаться: всё-таки улыбки нам ничего не стоят, но так много дают.

– Вы и в самом деле весьма дружелюбны, мисс Эндерсон, – заметил Кейден, что всю прогулку оставался задумчивым и молчаливым.

– А вы, видимо, многим здесь успели насолить, мистер Гилсон, – Алеста качнула головой, посмотрела на него снизу вверх. – Но не волнуйтесь. Со мной вас пустят в любое заведение этого города.

– Мисс Эндерсон, – голос Кейдена стал чуть тише, будто он собирался поделиться с Алестой секретом, но… – И не надоедает вам эта рутина?

– Мистер Гилсон, и это вы задаете мне такой вопрос, – и она рассмеялась. Хорошее настроение способно на чудеса. Поэтому даже такой серьезный, слегка философский вопрос Алеста посчитала забавным. – Мне кажется, содержать мою Лавку странностей – ничуть не менее интересно, чем расследовать преступления. И даже немного интереснее. В моей работе всегда остается интрига: какую странность я отыщу завтра, кто именно наведается ко мне в гости? А у вас, думаю, всё идёт по замкнутому кругу: одни и те же мотивы преступлений, одни и те же шаги на пути к разгадке. Да и интригу вы рушите преднамеренно.

Король Подземельных радовался прогулке ничуть не меньше Алесты. А радость свою выражал даже ярче. Собаки лишены некоторых условностей. Им дозволено нырять в снег, подпрыгивать ввысь в попытке откусить пушистый бок у облака, тыкаться мокрым носом в ладони случайных прохожих…

Алеста ясно осознавала, куда именно намеревается отвести Кейдена. Имеется на торговой площади лавка, которую содержит один её давний знакомый. Познакомились они давно, раньше, чем Алеста обзавелась собственной лавкой. Сначала она была девчонкой, что приходила в гости и восхищалась ловкостью рук – той самой, для которой не требовалась никакая магия. Потом заглядывала в качестве хозяйки Лавки странностей: приносила товар, который эти руки могли воскресить.

Правда, в случае поломки за помощью Алеста обращалась не всегда.

Поскольку этот давний знакомый наотрез отказывался работать с магическими артефактами. В целом терпеть не мог магию. Хотя и был тем единственным, кто… Впрочем, пока поблизости мистер Гилсон, о таком лучше не вспоминать даже мысленно.

Вывеска над крыльцом гласила: «Мастер механизмов». Алеста взглянула на Кейдена, поинтересовалась:

– Вы уже были здесь?

– Не был, – ответил он, с сомнением посмотрел на вывеску.

– Мне нужно кое-что узнать. Вы можете зайти со мной, если пожелаете.

Конечно, мистер Гилсон не был бы мистером Гилсоном, если бы не перешагнул порог вслед за Алестой. Это только Король Подземельных послушно дожидается у дверей. А Кейдену обязательно надо сунуть во все дела свой мужественный нос, даже если эти дела никаким образом его не касаются.

Впрочем, его заинтересованность и входила в планы Алесты. Мастер механизмов уже второй месяц ремонтировал одну весьма любопытную вещицу, что должна была стать украшением Лавки странностей. Последний раз Алеста заглядывала сюда ровно неделю назад, и Мастер пообещал: в следующий раз, когда она проведает Мастера механизмов, он обязательно закончит починку.