Тени Дома с башенкой

Навстречу ей, тяжело переваливаясь на склоне, уже спешил Сергей Петрович, услышавший призыв о помощи. Увидев Римму Борисовну, он бросил корзину, и протянул к ней обе руки, стремясь помочь.

– Куда ж вас занесло? Пойдемте скорее! – ухватив ее за руки, он неожиданно сильным движением вытянул ее наверх со дна оврага.

«Есть еще порох в пороховницах», с удивлением подумала Марья Власьевна, но ей было не до восхищений. Вдвоем они порысили на крик и доносившиеся из глубины леса возгласы Марьи Власьевны.

На остатки здания наткнулась Таня. Теперь вся четверка стояла перед приземистым мрачным строением из потемневшего дерева. Крыша его обрушилась и из нее торчали кроны деревьев, но было видно, что в центре оно было повыше и имело какие-то странные, непривычные очертания. Возможно, все дело было в рухнувшей крыше. С правой стороны тянулся длинный навес, который Римма Борисовна сперва приняла за пристройку. На нем лежало несколько упавших деревьев.

– Лесопилка, – в установившейся тишине твердо сказал Сергей Петрович.

Римма Борисовна уставилась на него с недоверием – слишком сильно очертания центральной части строения напоминали часовню.

– Да сами посмотрите, ставлю стольник, что там до сих пор циркулярка стоит, – кивнул он на навес и, глянув на решительное лицо Риммы Борисовны, прикусил язык, но было поздно.

Отступать ей было некуда, поэтому Римма Борисовна, возмущенно глянув на него, полезла в поросль деревьев, окружавших старое здание.

– Куда! А если рухнет? – успела крикнуть ей вслед Марья Власьевна.

Римма Борисовна, продравшись сквозь кусты, прошла вдоль потемневшего фасада здания, затем, бросив короткий взгляд на продавленную деревьями крышу, нырнула под навес.

Там, действительно, стояла старая циркулярная пила и валялись в углу прогнившие до основания бревна. Она вздохнула – получается, чуда не случилось. Римма Борисовна осмотрела темный навес с проваленной упавшими деревьями крышей, поросший мхом дощатый пол с кучами замшелой стружки. А потом взгляд ее упал на стену деревянного строения – из-под навеса на нее смотрели несколько давно забитых слепых окон.

Потрясенная догадкой, Римма Борисовна медленно вышла из-под навеса и уставилась на деревянное строение. Как же она не поняла этого сразу? Даже в лесной полутьме у сильной покосившейся центральной части здания отчетливо угадывались ярусы! Вот откуда это странное ощущение от всего силуэта.

Она решительно прошла вперед, не обращая внимания на цепкий кустарник, и остановилась перед входом. Конечно, перед ней была арочная дверь с потемневшим пятном над входом. По какой-то непонятной ей причине, лесопилка и была часовней. Она протянула руку и подергала входную дверь, запертую на массивный засов.

К счастью для нее, за десятилетия петли, державшие засов, сгнили. Римма Борисовна толкнула дверь и вошла внутрь.

– Осторожно! – крикнула со своего места Таня, но Римма Борисовна уже исчезла под темными сводами.

Бревна стен покосились и грозили обрушиться, сильно пахло сыростью. В стороне стоял брошенный конторский стол, не сохранилось ни икон, ни росписей, но внутри отчетливо угадывалось изначальное предназначение здания.

Римма Борисовна запрокинула голову, посмотрев наверх, в провал давно разрушенной сигнатуры. Чтобы удержать равновесие, она сделала шаг назад. Вдруг доска под ней хрустнула. Римма Борисовна вскрикнула и провалилась вниз, в холодную сырость и темноту. Снаружи донесся шелест листьев и суета – ее спутники как по команде ринулись к ней через кусты.

Чрезвычайно вовремя, потому что, глянув себе под ноги, Римма Борисовна пронзительно закричала. Она стояла на костях – старых, рассыпающихся костях. Женщина торопливо отступила в сторону, запутавшись по пути в остатках какой-то старой мешковины. Она испуганно уставилась на свою находку. Когда первый шок прошел, сердцебиение стало успокаиваться, и она вернула себе способность мыслить здраво, она поняла, что крупные белые кости и удлиненные черепа, скорее всего, принадлежали животным – не людям.

Немного успокоенная, она сделала несколько шагов вперед, чтобы вернуться на свое место прямо под люком. А потом она рискнула заглянуть в дальний угол странного погреба и вздрогнула – в углу лежал небольшой, округлый человеческий череп. Вглядевшись, она заметила несколько таких же небольших костей, опутанный чем-то непонятным. Сначала Римма Борисовна решила, что это была паутина. Но всмотревшись, поняла – кости опутывали остатки вязаного серого свитера.

Сверху послышались шаги.

– Римма Борисовна, вы где? – обеспокоенно спрашивала Таня.

– Не подходи! – успела она крикнуть Тане, но было уже слишком поздно. Та стояла, свесившись над люком.

Глава 9 Старые обиды

Римма Борисовна сидела, закутавшись в плед, и тряслась. Таня в полной прострации смотрела прямо перед собой. Марью Власьевну сотрясали громкие рыдания. Только Сергей Петрович, на удивление, сохранял самообладание и метался между тремя женщинами то с водой, то с успокоительным.

Они разместились в доме Риммы Борисовны – никто из участников этой печальной экспедиции не захотел в этот день оставаться в одиночестве. Извлечь Римму Борисовну из страшной ловушки оказалось не так-то просто. Долго оставаться в заточении с останками ребенка – пока остальные приведут помощь из деревни, – она отказалась наотрез, а из подручных средств у них не нашлось ничего подходящего.

Сергей Петрович попробовал поискать старую лестницу или доски, которые могли сойти за ее подобие, но вся подходящая древесина давно сгнила.Тогда женщины сняли свои куртки (тут очень помог бесформенный прорезиненный плащ Риммы Борисовны), связали их вместе и спустили в подвал. Римма Борисовна, трижды перекрестившись, набралась смелости, подкатила к проему стоявшую в углу старую деревянную калабашку и вскарабкалась на нее. Крепко взявшись за привязанный снаружи тросс из курток, она подпрыгнула и несколько не самых сильных рук с усилием потянули ее наверх, словно репку.

Вывалившись наружу, она стала испуганно шарить под собой руками в поисках опоры, пока Сергей Петрович не помог ей подняться.

Решение о том, что делать дальше, было принято единогласно. Тело пролежало здесь ни один десяток лет – значит, они могут позволить себе вернуться в деревню и оттуда позвонить в полицию. Обратно шли в гробовом молчании – увы, в буквальном смысле. А теперь все вместе собрались у Риммы Борисовны на веранде – оставаться в одиночестве никто из участников злополучной экспедиции не захотел.

– У меня есть несколько вопросов, – наконец, выдавила из себя хозяйка.

Марья Власьевна от неожиданности даже перестала рыдать.

– Всего несколько?

– Почему часовня стала лесопилкой? Зачем там погреб? И главное, как мальчик оказался в нем? – перечислила Римма Борисовна.

– Участковый сказал, он мог упасть и не смог выбраться, – тихо проговорила Таня. – Или он сам залез туда, чтобы спрятаться от диких зверей.

Как представитель семьи, она успела переговорить с полицейскими, когда те вернулись из леса. Впрочем, Таня сказала, что это предстоит каждому из них, когда пожилые люди немного отойдут от шока.

– Как могло выйти, что крышка подвала оказалась плотно закрыта, когда он упал? – спросила Римма Борисовна.

Она успела хорошо разглядеть злосчастную крышку, когда ее вытащили. Шаря по полу рукой, она наткнулась на тяжелую металлическую ручку-скобу. Она была плотно вогнана в дощатую поверхность.

Таня посмотрела на нее и глаза ее налились слезами.

– Я не знаю.

Полиция говорила с ними недолго: кости тлели в тесном погребе десятилетия, так что больше всего их интересовали не обстоятельства смерти, а возможность установить личность мальчика. Римма Борисовна представила, как они неожиданно закроют давно забытое дело об исчезновении подростков – воистину, для кого-то это была счастливая находка. Сотрудники, сами несколько удивленные происходящим, задали всем несколько дежурных вопросов – расспросили об обстоятельствах обнаружения, поинтересовались, зачем вообще группа пожилых людей решила отправиться в самую чащу, и с некоторой заинтересованностью выслушали лекцию про часовню. Уточнили, все ли из собравшихся знали ребенка в детстве, и Римма Борисовна с сожалением отметила, что она никогда не видела его живым.

Более разговорчивым оказался местный участковый. Его можно понять – в Неприновку обычно и на драки-то полицию не вызывали, а тут сразу две смерти за месяц. Даже если одна из них произошла много лет назад.

Румяный молодой парень из города присел за краешек накрытого кружевом стола, с благодарностью принял чашку чая и начал энергично говорить.

– Сейчас останки увезут на экспертизу. А после этого уже можно будет точно говорить. Но скорее всего это, конечно, Витя ваш. Кому еще быть. Тем более, вы его признали, – кивнул он Тане.

– А можно через столько лет установить причину смерти? – осторожно поинтересовалась Римма Борисовна.

– Да что там устанавливать. Там вон, череп проломлен, – сказал участковый и потянулся за печеньем.

Таня всхлипнула и закрыла лицо руками. Участковый, посмотрев на нее, понял, что возможно сказал лишнего и засобирался.

– Ладно, пойду я. В город надо, еще рапорт написать, – он поднял со стола небрежно брошенную туда черную дерматиновую папку и неловко раскланялся со стариками.

Римма Борисовна вышла проводить гостя.

– Вы заходите, заходите если что! – крикнула она ему вслед, закрывая дверь.

Установившуюся за этим тишину вдруг нарушил Сергей Петрович.

– Если это было убийство, тем более, убийство по неосторожности, срок давности уже истек, – уверенно произнес он.

Римма Борисовна изумленно уставилась на него – ее поразили не сами слова, а то, что их произнес Сергей Петрович. Откуда ему это знать?

– Какое убийство, бог с тобой. Упал мальчик неудачно, вот и все, – замахала на него руками Марья Власьевна.

– Поэтому его криков и не услышали те, кто искал его в лесу, – пробормотала с грустью Римма Борисовна. И посмотрела на Сергея Петровича. – Ведь искали же наверняка у лесопилки?

Он горячо закивал в ответ.

– А вы, Сергей Петрович, человек многих талантов, – протянула Римма Борисовна, и он смущенно засиял в ответ – как тогда, когда она вручила ему в подарок книгу мужа.

Римма Борисовна обвела глазами комнату, и встретилась глазами с портретом Адриана Валентиновича. Если Витя – а она не сомневалась, что это был он, – был любимым учеником ее мужа, как хорошо, что тогда, во время поисков, никто не наткнулся на злосчастный люк.

Зная амбициозный характер мужа и его живой ум, она предполагала, что оказавшись в Неприновке после бурной университетской жизни, он чувствовал себя довольно одиноко. Отсюда и необыкновенно точные, емкие и красочные зарисовки местных характеров – сделать такие можно, только сохраняя определенную дистанцию. Видимо, только дружба с Витей, в котором он определенно видел потенциал, немного скрашивала для него это время.

Она выпрямилась и положила руки на колени – что ж, хорошо, что ее муж не смог узнать, какая судьба постигла его любимого ученика, мальчика, с которым он провел здесь больше всего времени. Но в этом случае завершить дело Адриана Валентиновича должна она. Нужно во что бы то ни стало узнать, что случилось с Витей Егорушкиным и какими были его последние часы.

Она улыбнулась портрету мужа: «Ничего, мы все узнаем».

Она посмотрела на собравшихся: Марья Власьевна перестала рыдать и клевала носом, Таня тихо плакала, уткнувшись лицом в воротник красного свитера, который так и не сняла после возвращения из леса. Сергей Петрович задумчиво смотрел на нее, словно ожидая решений.

– Все спать, – громко объявила Римма Борисовна, поднявшись из-за стола. – Хватит с нас на сегодня подвигов.

Она постелила гостям в комнатах, но сама так и не смогла уснуть. Наверное, сказывалось перенесенное днем потрясение, но Римма Борисовна лежала в нежной кружевной сетке просачивавшегося сквозь занавеску лунного света и перебирала в голове события этого дня. Вопросы в ее голове продолжали множиться: как мальчик оказался в подполе старой часовни? Почему старая часовня вообще превратилась в лесопилку? Зачем там был подпол? И, наконец, главный вопрос – если исчезновение фотографий из дома бабы Веры как-то связано было с поисками часовни, могло ли это означать, что ее смерть имеет отношение к гибели мальчика?

Полная беспокойства, она с трудом дождалась рассвета, но, как водится, едва темнота за окном расступилась, Римму Борисовну сморил глубокий сон. На веранду она, кутаясь в халат и даже не поправив растрепавшихся волос, вышла к 10 утра. На веранде пил чай Сергей Петрович.

– Доброе утро, – пробормотала Римма Борисовна. – А где же остальные?

– Таня ушла домой, она ж еще не поговорила с матерью. А Марья Власьевна встречает внуков. Сказала остаться тут и проследить, чтобы вы никаких глупостей не делали.

Римма Борисовна вздохнула, мысленно посочувствовав бедной Тане – еще неясно, стоило ли вообще говорить старенькой женщине, почти пятьдесят лет считавшей сына пропавшим, об их находке?

– А у вас какие на сегодня планы? – обратилась она к Сергею Петровичу.

Сергей Петрович в ответ неопределенно развел руками, но Римма Борисовна сразу поняла, что значил этот жест – находиться при ней до особых распоряжений Марьи Власьевны. Что ж, возможно, это было ей даже на руку.

– Сергей Петрович, – проворковала она, присаживаясь бочком на стул. – У вас есть машина?

Он уставился на нее с недоумением.

– Зачем вам?

– Видите ли, – она опустила глаза вниз. – Вчера в лесу все говорили о том, что мой покойный муж мог много общаться с одним из братьев Михеевых, который, оказывается, владеет соседним отелем. Я понимаю, что обстоятельства не соответствуют, но все-таки ужасно хотелось бы его навестить.

Она подняла взгляд и посмотрела на Сергея Петровича с тем выражением отчаянной надежды, которое только могла изобразить женщина, прожившая шестьдесят с хвостиком лет. Он вздохнул.

– Но Марья Власьевна…

«Нас убьет», мысленно согласилась Римма Борисовна, но решила, что иногда правда будет излишней.

– Я все равно поеду. Но думаю, Марья Власьевна очень расстроится, если узнает, что я поехала одна, – с нажимом сказала она.

Глаза Сергея Петровича напоминали глаза загнанной лани. Довольно крупной лани. Наконец, он отставил чай и кряхтя поднялся.

– Я подгоню машину. Но должен сказать, – чопорно произнес он. – Что Михалыча в деревне не любят.

Конечно, фыркнула про себя Римма Борисовна, он же Михеев. Но вслух сказала другое.

– Вы мой спаситель!

Когда он ушел, Римма Борисовна, схватив чашку кофе, торопливо упорхнула одеваться. Однако вскоре выяснилось, что «подгоню машину» в исполнении Сергея Петровича – процесс небыстрый. Она успела переодеться, выпить кофе, даже наскоро уложить волосы, чтобы явиться к потенциальному информатору в наилучшем виде, а Сергей Петрович все не появлялся. Устав мерить веранду шагами в нетерпении, она отправилась к нему.

На его участке видны были распахнутые двери деревянного сарая. Глаза Риммы Борисовны округлились. На улице, у самых ворот, блестел округлыми боками старый Газ-21. Хозяин сосредоточенно ходил вокруг машины, заботливо протирая тряпочкой и без того сияющие хромом детали. Увидев Римму Борисовну, он ничуть не смутился, и с гордостью показал на машину.

– Вот! Ласточка моя. Сейчас поедем, – и не торопясь начал натирать оленя на капоте.

Римма Борисовна медленно обошла машину вокруг – «Волга» выглядела так, словно не сделала ни единого рейса в своей жизни. Бока блестели лаком, стекла были чисты и прозрачны, как вода в их озере в погожий день. Кто бы мог подумать, что молчаливый рыбак и грибник Сергей Петрович питает такую страсть к своей машине. «Мужчины, – улыбнулась себе Римма Борисовна. – Они неисправимы».

Наконец, приготовления были закончены. Римма Борисовна опустилась на старомодные сидения, обитые светлым дермантином, Сергей Петрович повернул ключ зажигания и машина задрожала, готовясь отправиться в путь.

Всю дорогу Сергей Петрович, обычно немногословный, почем зря хаял нуворишей вроде Михалыча, сокрушался по недоступному теперь для местных лесу, оказавшемуся на территории его гостиницы и весьма нелестно оценивал личность отельера в целом.

Поэтому Римма Борисовна, ожидавшая, что на этой лоснящейся машине они вот-вот вкатятся в гнездо разврата из девяностых, была приятно удивлена, когда «Газ-21» остановился у современных ворот, обрамленных ухоженной живой изгородью.

– Дальше я не пойду, – мрачно заявил Сергей Петрович, уткнувшись взглядом в приборную доску. – Видеть этого сытого типа не могу.

Римма Борисовна уже хотела укорить его за то, что он готов бросить даму на растерзание бандитам, но вовремя поняла, что такая несговорчивость ей на руку. Она не хотела, чтобы Сергей Петрович, который последнее время был склонен к сюрпризам, вдруг вмешался в беседу в самый неожиданный момент.

Она подошла к воротам и нажала кнопку звонка. Представилась механическому голосу и объяснила, что хотела бы поговорить с хозяином. Только в этот момент она поняла, что его могло вовсе не оказаться дома или, например, такой человек мог просто не захотеть ее видеть. Но после небольшой паузы замок щелкнул и калитка приоткрылась.

Территория отеля оказалась не менее ухоженной, чем подъездная часть. Перед ней расстилался аккуратно заасфальтированный круг, в центре которого красовалась сдержанная клумба. Впереди, скрытый за тщательно подрезанными кустами, виден был вход в отель – приземистое современное здание с модными окнами в пол.

Оттуда вышел вполне интеллигентный охранник.

– Андрей Михайлович просил подождать в лобби, – показал он рукой. – Он скоро спустится.

Внутри было уютно – французские окна, стены, обитые натуральным деревом. Красивые шезлонги вместо кресел и минималистичный камин в углу. Зимой здесь, должно быть, очень уютно, подумала Римма Борисовна, устраиваясь на одном из шезлонгов.

Хозяин не заставил себя долго ждать – со второго этажа непринужденной походкой спустился мужчина лет пятидесяти: ухоженный, одетый в легкий льняной костюм, с такой же взъерошенной как у Петра шевелюрой, которая придавала ему вид весьма успешного свободного художника.

– Здравствуйте, здравствуйте. Знаменитый неприновский меценат, – широко улыбнулся он, протягивая руку. – Давно надеялся с вами познакомиться. Андрей.

Римма Борисовна, отвечая на рукопожатие, удивленно посмотрела на него, и он это заметил.

– Неприновка может не сильно интересоваться нашими делами, но мы за ней внимательно следим, – дружелюбно пояснил он и, поняв, что от этого ей не стало яснее, рассмеялся. – На самом деле, вы меня опередили – я уже пару лет присматривался к Дому с башенкой, думал, вложиться в расширение и заодно сделать что-нибудь хорошее. Конечно, я интересовался личностью счастливого нового собственника.

Он погрозил ей пальцем, и Римме Борисовне вдруг стало не по себе – не хотелось думать, что этот этот влиятельный человек считал, что она перешла ему дорожку. Хозяин отеля, кажется, понял причину ее настороженности.

– Но вы не думайте, это ведь такое дело – кто успел, тот и молодец. Занялись домом, и хорошо – тут, слава Богу, земли хватает, – он оглянулся вокруг. – И потом, сами понимаете, мне с неприновскими было бы сложно. Если даже вдову знаменитого Адриана Романовского не сразу приняли, представьте, каково было бы мне.

Римма Борисовна выпрямилась, насколько это было возможно, в шезлонге. Она вспомнила визит инспектора в Дом с башенкой, непонятный донос, который та достала из папки и предостережения Полины Сергеевны из жилищного комитета.

Могло ли быть так, что это этот холеный человек, настоящий барин, не смирился со вторжением на земли, которые считал своими, и мутил против нее воду в Неприновке? Она внезапно вспомнила ворчание оставшегося в машине Сергея Петровича и пожалела, что не настояла на том, чтобы он отправился с ней. Хотя что они могли сделать, два пенсионера против хозяина отеля с собственной охраной.

Андрей Михайлович тем временем сидел, выжидательно глядя на нее и в лице его не было заметно никакой угрозы. Римма Борисовна постаралась взять себя в руки. Да нет, это все домыслы. Слухи разносятся быстро, так что неудивительно, что Михеев-Оболенский, который наверняка был на короткой ноге с администрацией, так хорошо осведомлен.

– Конечно, – она постаралась улыбнуться.

– Но знайте, что если понадобится помощь, вы всегда можете обратиться к нам. Мы заинтересованы в том, чтобы территория вокруг отеля развивалась – это может привлечь больше гостей.

Римма Борисовна кивнула.

– Спасибо. Это будет очень кстати. Но сегодня я немного по другому вопросу – как вы знаете, вчера в лесу нашли останки мальчика, Вити Егорушкина. Наверняка вы его помните…

Лицо Андрея Михайловича вытянулось – судя по всему, об этом он не знал.

– Нет, я вчера ночью приехал из Москвы и еще не слышал, – пробормотал он. – Какое горе. То есть это, конечно, было давно понятно. Но тем не менее, мои соболезнования семье.

Его растерянность и сожаление казались вполне искренними.

– Я думала, может, по этому случаю мы сможем немного рассказать людям о Вите, – осторожно начала Римма Борисовна. – Вы учились в школе в те же годы…

– Ну, у меня есть алиби. Железное, – фыркнул Андрей Михайлович.

Римма Борисовна остолбенела от такого поворота разговора. Увидев удивленный взгляд собеседницы, Андрей Михайлович посерьезнел.

– Простите, старые обиды. Как вы догадываетесь, после того, как пропал мальчик мы с братьями были первыми, кого допрашивали с пристрастием. Но у меня действительно было алиби – в день, когда пропал Витя, в школу приходил фотограф. В наших краях это редкость, таких снимков за все время обучения было раз-два и обчелся. На них легко можно увидеть, что я в тот день был в школе.

Римма Борисовна вспомнила пустые стены в доме бабы Веры и подалась вперед.

– Но мальчик мог пропасть ночью.

– Исключено. Во-первых, Танька с ним весь вечер делала уроки – я знаю, потому что Петька, брат мой, от нее не отходил. Во-вторых, Витька бы не пошел в лес ночью – он был умным парнем, умнее многих, моих братьев уж точно.

– Вы очень суровы.

Андрей Михайлович усмехнулся, поудобнее устроившись в стильном кресле.

– А что? Один сгинул где-то в тюрьмах. Второй бегал как собачка с самого детства за Танькой.

– Ну это же любовь, – возмутилась Римма Борисовна, питавшая какую-то особую симпатию к этой паре.

– Любовь, – насмешливо протянул Андрей Михайлович. – Да Петька отказался от семьи практически, хотя мы тоже не последними людьми в деревне были. Танька ходила, задрав нос, знать его не хотела – председательская дочка. А он все унижался.

– Но в итоге-то у них все стало хорошо.

– Хорошо, – улыбнулся Андрей Михайлович. – Только к тому моменту уже не было ни Витьки, ни председателя. И Танька из королевы деревни превратилась в дочь мошенника и тирана – отец потерял сына, попался на кражах и застрелился. Чувствуете разницу?

Римма Борисовна замерла.

– А Петя, – неуверенно спросила она. – Был на тех фотографиях в школе?

Глава 10 Неожиданный визит

В Неприновку Римма Борисовна ехала в глубокой задумчивости, из которой ее не могло вывести даже постоянное глухое ворчание Сергея Петровича. Она так и не спросила Андрея Михайловича о его общении с ее мужем, но это сейчас казалось совсем не важным. Она и так узнала больше, чем планировала.

– Вот ведь наплодились на нашу голову, – раздраженно бормотал Сергей Петрович. – Приличные люди, как председатель наш, в гроб сходят, а эти плодятся и как с гуся вода.

– Вы про обозы? – отвлеченно спросила Римма Борисовна.

Ей не давала покоя мысль о пропавших фотографиях: могло ли на них быть изображено что-то такое, что стоило бабе Вере жизни? И как так вышло, что ее визит стал спусковым крючком? Или это было просто совпадение?

Она спросила у Андрея Михайловича, нельзя ли взглянуть на эти фотографии. Он, кажется, удивился, но виду не подал. Правда, оказалось, что сами снимки находятся в его квартире в Москве, так что теперь придется подождать, прежде, чем их найдут и перешлют ему. Если, конечно, они не всплывут раньше в самой Неприновке – в это Римме Борисовне верилось не слишком.