Волшебник Лукоморья. Книга 1

Собрав небольшой рюкзачок с вещами и любимой книгой, мальчик отправился в пригород – всего час пути на автобусе. Сидя у окна, он смотрел на знакомые улицы и думал о том, как будет праздновать.

Когда автобус подъехал к остановке, он увидел, что бабушка с дедушкой машут ему издалека; они держали в руках воздушные шарики.

– Никитушка! – радостно воскликнула бабушка, едва заметив внука. – Иди скорее к нам, мой хороший!

Дедушка подхватил рюкзачок:

– Ну‑ка, герой, давай помогу! Как доехал?

– Хорошо, дедушка, – улыбнулся Никита, чувствуя, как в груди разливается тепло от их заботы.

Бабушка приобняла его за плечи:

– Ой, да ты, наверное, замёрз! Пойдём скорее в дом, там уже всё готово. И пирог ждёт, и подарки!

В доме стоял уютный запах свежей выпечки. Бабушка усадила внука за стол:

– Сначала чай с пирогом, а потом всё остальное! Дедушка, неси подарок!

Дедушка торжественно вынес небольшую коробку, перевязанную лентой:

– Это от нас с бабушкой, именинник! Открывай скорее!

Никита засветился от радости и развернул подарок. Внутри оказалась новая книга с красочными иллюстрациями – сборник его любимых рассказов про волшебство.

– Спасибо, бабушка, дедушка! – воскликнул он, обнимая родных.

Бабушка потрепала его по голове:

– Мы знали, что тебе понравится! Теперь давай зажжём свечи на пироге.

Весь день прошёл в заботе и внимании: бабушка рассказывала истории из своего детства, дедушка интересовался успехами в игре на гитаре.

Когда наступил вечер и пришло время собираться домой, Никита начал складывать вещи в рюкзак. Вдруг дедушка остановился и внимательно посмотрел на внука:

– Никитушка, постой. У меня для тебя ещё один подарок.

Никита удивлённо обернулся:

– Какой ещё подарок?

Бабушка с дедушкой переглянулись, и дедушка медленно подошёл к комоду.

– Твой отец просил меня передать это тебе на одиннадцатый день рождения. Он приезжал незадолго до… своего исчезновения.

Никита замер.

– Почему вы молчали всё это время?

Дедушка вздохнул:

– Я уважал твоего отца и обещал сделать так, как он просил.

Он аккуратно достал из ящика комода небольшой свёрток, завернутый в старую бумагу.

– Открой его дома, внучок. На нас с бабулей не обижайся – мы не со зла, – мягко добавил он.

Никита осторожно взял свёрток. Внутри его сердца зародилось странное чувство – смесь волнения и любопытства. Он понимал, что этот подарок особенный, ведь его оставил отец.

– Спасибо, дедушка, – тихо сказал мальчик.

Бабушка подошла и обняла внука:

– Мы знаем, как тебе не хватает папы, Никитушка. Он очень любил тебя и всегда думал о тебе.

Никита прижался к бабушке, чувствуя, как ком подступает к горлу. Он никогда не забывал отца, хотя прошло уже много времени с тех пор, как тот пропал.

Дедушка положил руку ему на плечо:

– Твой отец был хорошим человеком. Он хотел, чтобы ты получил этот подарок именно в этот день.

Никита кивнул, стараясь сдержать слёзы.

– Спасибо вам, бабушка, дедушка, – прошептал он. – Я буду хранить его как самое дорогое.

Они вместе вышли на улицу проводить его до остановки. Бабушка накинула на него тёплую куртку.

– Приезжай к нам почаще, внучок, – сказала она, целуя его в щёку.

Дедушка добавил с улыбкой:

– И не забывай учиться игре на гитаре – станешь у нас музыкантом!

Когда подошёл автобус, Никита помахал родным на прощание. В рюкзаке, рядом с вещами и книгами, лежал загадочный свёрток от отца. Мальчик не мог дождаться момента, когда останется один и сможет его открыть.

В салоне автобуса он сел у окна и смотрел, как удаляются родные, машущие ему вслед. В груди смешались грусть и предвкушение. Что же скрывается в этом свёртке? Почему отец выбрал именно этот день рождения, чтобы передать его сыну?

Не в силах больше сдерживать любопытство, Никита осторожно достал свёрток из рюкзака. Он огляделся по сторонам – в салоне было немного пассажиров, и никто не обращал на него внимания. Мальчик аккуратно развернул старую бумагу, и перед ним появился небольшой медальон на тонкой цепочке.

Медальон был потемневшим от времени, но даже в тусклом свете автобуса можно было разглядеть его необычную красоту. Он имел круглую форму, а в центре был вычурный знак, напоминавший древо жизни: большой круг, от которого расходились четыре ветви, каждая заканчивалась маленьким кругом. Между ними искусно выгравированы узоры, похожие на руны. Поверхность украшения украшала тонкая резьба, создававшая эффект объёмного изображения. Металл имел тёплый золотистый оттенок; в некоторых местах виднелись следы чеканки. Цепочка, выполненная из того же материала, выглядела прочной.

Никита почувствовал необычное тепло, исходившее от медальона. Он осторожно надел цепочку на шею.

– Красивый медальон, молодой человек, – резкий голос раздался прямо у его уха.

Мальчик вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял высокий, стройный мужчина с аккуратно уложенными каштановыми волосами. На носу блестели круглые очки в тонкой оправе, на нём был необычный удлинённый пиджак, ниспадавший почти до колен; брюки – строгого покроя, идеально выглаженные.

Незнакомец внимательно смотрел на медальон; глаза за стёклами очков словно пытались заглянуть внутрь украшения.

– Вы… вы меня напугали, – пробормотал Никита, инстинктивно пряча медальон под рубашку.

Мужчина мягко улыбнулся:

– Прошу прощения, не хотел. Этот медальон… он особенный.

Никита насторожился – никто, кроме семьи, не должен был знать о подарке.

– Откуда вы знаете? – спросил он, стараясь звучать увереннее.

Незнакомец снова улыбнулся; в его улыбке промелькнуло что‑то загадочное:

– Скажем так, я разбираюсь в древних символах.

В салоне как будто воцарилась тишина. Другие пассажиры будто растворились; только слова мужчины и его фигура заполняли пространство вокруг.

– Что вы имеете в виду? – спросил Никита, по спине пробежал холодок.

– Позже, – тихо ответил незнакомец. – Когда будешь готов. А пока… береги его.

Никита оцепенел; он не знал, что думать и что сказать. Мужчина, пригнувшись ближе, прошептал:

– Никита, ты хочешь научиться управлять своей силой? Я могу помочь.

Эти слова ударили по нему, как гром среди ясного неба. Кровь отхлынула от лица, в ушах зашумело. Что этот человек знает? О чём он говорит?

Никита резко вскочил с кресла. В этот момент автобус затормозил на остановке. Не думая ни о чём, мальчик рванул к выходу, будто за ним гнались все демоны мира. Он вылетел из транспорта, словно пуля, и побежал, не разбирая дороги; сердце колотилось так, будто готово выскочить из груди, лёгкие горели, но он не останавливался.

В голове билась только одна мысль: «Откуда? Откуда он знает?!»

Никита бежал, пока силы не начали покидать его. Только тогда он остановился, прислонившись к стене какого‑то дома. Тяжело дыша, он пытался прийти в себя, но образ странного мужчины и его пугающие слова никак не выходили из головы.

Что это было? Кто этот человек? И главное – откуда он знает о том, что было с хулиганами? Ведь Никита никому не рассказывал о том странном событии, даже маме.

Мальчик достал медальон из‑под рубашки. Теперь он казался не просто украшением, а чем‑то зловещим. Никита спрятал его поглубже и побрёл домой, стараясь держаться в тени.

Дорога до дома казалась бесконечной. Он шёл, погружённый в мысли, то и дело оглядываясь через плечо, словно опасаясь преследования. Мысли о незнакомце и его словах не давали покоя.

Когда впереди показались знакомые окна их квартиры, Никита почувствовал облегчение. Мама ждала у подъезда, в руках праздничный торт в коробке.

– Привет, сынок, мой именинник! – радостно воскликнула она и поцеловала мальчика в щёку.

Но Никита лишь машинально ответил:

– Привет, мам…

Его голос звучал отстранённо, взгляд был устремлён куда‑то вдаль. Мама сразу заметила неладное.

– Что случилось, сынок? Ты какой‑то бледный.

– Всё в порядке, – выдавил Никита, натянуто улыбаясь. – Просто устал с дороги.

Он понимал, что не может рассказать обо всём. Не сейчас.

В квартире мама предложила:

– Пойдём, я хочу показать тебе твой подарок.

Она повела его в комнату, и то, что Никита увидел, заставило на мгновение забыть обо всех тревогах. На его столе у окна стоял новенький компьютер с большим монитором. Рядом лежали клавиатура, мышь и стопка дисков с играми.

– С днём рождения, сынок! – улыбнулась мама.

В этот момент страхи отступили на второй план. Никита почувствовал, как к глазам подступают слёзы: он осознал, сколько сил и труда мама вложила в этот подарок, работая с утра до ночи.

– Мама… – прошептал он, и в голосе дрогнул ком. – Прости меня за тот грубый разговор на кухне. Я очень счастлив, но не хотел, чтобы ты так мучилась ради этого.

Мама обняла его:

– Главное, что ты счастлив. А остальное мы как‑нибудь переживём.

Никита прижался к ней, одновременно счастливый и виноватый. В его голове всё ещё звучали слова незнакомца, но сейчас, в объятиях матери, они казались не такими пугающими.

*****

В разгар битвы, когда сталь звенела о сталь, а воздух был густым от пыли и запаха крови, Тихон вскинул лук. Его руки, испещрённые венами, двигались с точностью механизма, отлаженного годами практики. Стрела, сорвавшись с тетивы, прорезала воздух с пронзительным свистом. Она пролетела в волоске от лица Добромира, едва не задев его щёку.

В тот же миг раздался глухой стук – стрела нашла свою истинную цель. Головорез, торжествовавший мгновение назад, теперь лежал неподвижно, сжимая в окоченевших пальцах меч. Его глаза, ещё хранящие отблеск недавней победы, теперь смотрели в никуда. Стрела вошла точно в сердце пробив стёганный доспех на груди, и кровь медленно растекалась по земле, рисуя узоры.

Добромир, успевший лишь кивнуть в знак благодарности, уже встретил нового противника. Огромная туша, сплошь состоящая из вздутых мышц и вен, ринулась на него, словно гора. Мощным толчком ноги он попытался сбить Добромира с ног, но тот, обладая недюжинной реакцией, совершил изящный кувырок. Взмыв на ноги, он молниеносно нанес ответный удар. Клинок его меча описал сверкающую дугу, отразив яростное рубящее движение секиры. Враг не успел прийти в себя, а Добромир уже перешёл в наступление – как будто сам меч жил собственной жизнью, он протиснулся в щель в защите противника и глубоко вонзился в чрево. С усилием оттолкнувшись ногой от тела, сталь его клинка, с противным чавкающим звуком, освободилась из поверженного врага.

Добромир выпрямился, тяжело дыша, его грудь вздымалась, словно кузнечные мехи. Взгляд его, холодный и расчётливый быстро отыскал Тихона – старый охотник уже был вовлечён в новую схватку с двумя молодыми головорезами. Откинув лук, он уже крушил их щиты топорами.

Старик, несмотря на свой возраст, двигался с удивительной лёгкостью. Один из юношей, не выдержав напора, совершил роковую ошибку – попытался провести слишком широкий взмах. Тихон, предугадав движение, молниеносно разрубил его щит в щепки и продолжил кружиться в смертоносном танце, отбивая атаки обоих противников. Один из молодых головорезов, получив рану в плечо, отступил, прижимая руку к кровоточащей ране. Второй, видя слабость товарища, попытался провести обманный манёвр, но Тихон был начеку, используя свой богатый опыт, он легко разгадал замысел молодого бойца.

Добромир ринулся в самое пекло сражения. Его глаза, холодные и расчётливые, выискивали бреши в строю врага, и вдруг среди хаоса он выхватил знакомый контур – хрупкую фигуру в плаще, который казался ему до боли родным.

Отбив со всей силы колющий удар сбоку, который едва не сломал клинок противника, Добромир мгновенно перешёл в контратаку. Серия быстротечных выпадов свалила первых трёх нападавших: один с рассечённым плечом, другой с пробитым боком, третий тщетно пытался защититься щитом, но меч словно прорезал воздух – лёгок и смертоносен – проходя сквозь дерево.

Кровь фонтаном брызнула на землю, окрашивая траву в багровый цвет. Воздух наполнился криками раненых, звоном клинков и хрипом умирающих. Добромир двигался среди этого хаоса, словно призрак смерти: его движения были отточены годами, каждое действие – выверено до миллиметра.

Наконец, пробившись сквозь живую стену врагов, он оказался рядом с таинственной фигурой. Перед ним стояла девушка в плаще цвета молодой листвы, пропитавшемся кровью сражения. Её волосы, цвета осенних листьев после первого инея, были в алых пятнах. В глазах – бездна тайн и загадок; в руках она сжимала короткий меч, испещрённый тёмными разводами.

«Ведунья…» – мелькнуло в голове Добромира. Он не успел до конца осознать это озарение, как взгляд его метнулся в сторону: Тихон, спрыгнув с повозки, уже летел, чтобы обрушиться на головы противников. Головорезы, до того теснившиеся в сторону, оказались лицом к лицу с неистовым гневом ветерана.

– Чёрт бы тебя побрал, Тихон! – процедил сквозь зубы Добромир и ринулся в завершающийся бой.

*****

– Елена Викторовна, вы же знаете, что я прав! – настаивал незнакомый мужской голос.

– Я не могу, он единственное, что осталось у меня, к тому же он слишком маленький, как он без меня будет, – отвечал мамин голос, в котором слышалась тревога.

Никита приоткрыл глаза. В полумраке комнаты он не мог понять, спит он или бодрствует. До его слуха доносились приглушённые голоса из соседней комнаты.

– Хочу вам напомнить, что дети в нашу школу поступают с семи лет, – продолжал незнакомец. – Он, минуя младшие классы, будет зачислен в среднюю школу. На счёт его состояния и здоровья вам не следует беспокоиться, я лично прослежу, чтобы он освоился. Ему столько необходимо наверстать, и для него же лучше начать прямо сейчас. У нас с вами нет времени на споры и… сентиментальность.

– Я знаю… – голос мамы дрожал. – С трёх лет знала. Его отец мне всё рассказал, я не верила, до того, как сама не увидела… немыслимые… его навыки.

В комнате повисла тяжёлая пауза. Незнакомец молчал, давая маме возможность собраться с мыслями.

Никита осторожно поднялся с кровати и на цыпочках подошёл к двери. Прижавшись к ней ухом, он старался разобрать каждое слово.

– Его отец хотел оградить его от всего этого, – продолжала мама. – Хотел, чтобы он рос обычным мальчишкой, как и все дети…

– Но он не обычный мальчик, и вы это знаете, – голос незнакомца стал более серьёзным, почти строгим.

В этот момент Никита похолодел. Он узнал этот голос! Это был тот самый незнакомец из автобуса, который говорил о его внутренней силе и медальоне. Страх холодной змеёй заполз в душу мальчика.

«Что ему нужно? – пронеслось в голове. – Как он нашёл нас? И почему мама разговаривает с ним так, будто знает его давно?»

Сердце колотилось как сумасшедшее. Никита отпрянул от двери, стараясь не шуметь. Его руки дрожали, а в голове крутились мысли одна страшнее другой.

– Я понимаю ваши чувства, Елена Викторовна.

Мама тяжело вздохнула:

– Я знаю… Но как же я… как я буду без него?

Никита больше не мог оставаться на месте. Тихо, на цыпочках, он вернулся к своей кровати и юркнул под одеяло, стараясь дышать как можно тише. Его глаза широко раскрылись в темноте, а мысли метались как испуганные птицы.

«Что всё это значит? – думал он. – Кто этот человек? И почему мама так послушно его слушает? А главное – что за способности во мне он имеет в виду?»

Медальон под рубашкой снова потеплел, словно живой. Никита машинально сжал его в руке, чувствуя, как от украшения исходит странное, успокаивающее тепло. Но страх не уходил. Наоборот, он разрастался внутри, заполняя всё существо мальчика.

Разговор за дверью продолжался, но Никита уже не слышал слов. В его ушах стоял гул, а перед глазами мелькали картинки вчерашнего дня: встреча в автобусе, странный незнакомец, его пугающие слова…

Некоторое время Никита не слышал никого и ничто, веер мыслей крутился у него в голове, и только мамин голос вывел его из раздумий:

– Сынок, доброе утро, ты вчера допоздна играл в компьютер, уже полдень. Вставай, завтрак готов.

Немного помедлив, она добавила:

– У нас гости. Я хочу тебя кое с кем познакомить, – в её голосе прозвучала печаль, которая заставила Никиту встрепенуться.

Мальчик медленно поднялся с кровати, чувствуя, как каждая клеточка его тела наполняется напряжением. Проходя по узкому коридору, Никита прислушивался к каждому звуку. В квартире царила странная, гнетущая тишина. Даже обычно весёлые солнечные лучи, проникающие через окна, казались сегодня тусклыми и безжизненными. Когда он вошёл в кухню, его взгляд сразу упал на незнакомца, сидящего в стуле. Тот словно ждал его появления, спокойно попивая чай. Их глаза встретились, и Никита почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Никита, – начала мама, стараясь говорить спокойно, – познакомься. Это…

Незнакомец поднялся со стула, и его взгляд, казалось, проникал прямо в душу мальчика.

– Здравствуй, Никита, я профессор Святозар – произнёс он тем же спокойным голосом, что и вчера в автобусе. – Нам предстоит многое обсудить.

*****

Вороны сидели на ветвях деревьев, их чёрные глаза-бусины жадно следили за происходящим внизу, предвкушая скорую трапезу. Их хриплые крики разрезали воздух. Оставшиеся в живых путники каравана, следовавшего по тракту, занимались мрачной работой – собирали тела павших в битве. Одни тела, принадлежавшие тем, кто заслужил последнего покоя, готовились к погребению. Их укладывали в ряд, прикрывая плащами и тряпьём, найденным в обозе. Другие же, те, кто принёс смерть и разрушение, были оставлены там, где пали – добыча для голодных клювов воронов.

– Давно я не встречала ведьмаков, – произнесла незнакомка, и в её голосе прозвучало нечто среднее между удивлением и признанием. Её зелёные глаза на мгновение сверкнули.

– Ах да… спасибо, – добавила она, и её губы изогнулись в лёгкой улыбке, которая, несмотря на грязь и кровь, покрывавшие её лицо, казалась удивительно светлой и искренней.

– Как тебя зовут? – спросил Добромир, внимательно наблюдая за её реакцией. – И что ведунья делает в такой глуши? – он кивнул в сторону путников, которые уже начали собираться в группы.

Незнакомка на мгновение задумалась, словно решая, сколько правды можно открыть.

– Настасья, – просто ответила она. Затем, не дожидаясь новых вопросов, она начала указывать рукой на собравшихся в стороне своих компаньонов:

– Гордан, – Настасья указала рукой на фигуру.

Добромир перевёл взгляд, оценивая комплекцию незнакомца. Гордан оказался низким и коренастым, с широченными плечами и мощными руками. Его смугло-землистая кожа отливала бронзой, а маленькие янтарные глаза сверкали из-под массивного, выдающегося вперёд носа, борода, заплетённая в единую косу, всё выдавало в нём представителя расы Корников – потомков древних хранителей гор и пещер Лукоморья.

Заметив любопытный взгляд Добромира, Гордан, стоявший ближе всех, широко осклабился, обнажая зубы, среди которых поблескивали искусно вырезанные золотые вставки.

– А это Захир и Закир, – продолжала Настасья, указав на двух молодых людей.

Перед взором Добромира предстали два юнца среднего роста, ещё не успевшие нарастить достаточную мышечную массу. Их кучерявые волосы цвета угля и гладко выбритые лица с медным загаром кожи, явно отличало их от коренных жителей Лукоморья. В этот момент они увлечённо о чём-то спорили.

– Не было ни дня, чтобы два брата не поспорили друг с другом, – с улыбкой добавила Настасья.

– И последний, но не менее важный наш спутник – Тенемира, – представила она следующего попутчика.

Взору Добромира предстала загадочная фигура в чёрной дорожной накидке с капюшоном, скрывающим лицо. Лишь большие карие глаза сверкали из тени, а фигура выдавала в ней искусную воительницу. Сидя в отдалении у костра и начищая свои кинжалы, она на мгновение встретилась взглядом с Добромиром, едва заметно кивнула, словно слышала весь разговор между Настасьей и Добромиром, и продолжила заниматься своим оружием.

– А это Златолюб, – широким жестом Ведунья указала на купца, вокруг которого суетились его люди, занятые починкой повозок и сбором вещей. – Это его караван и его люди.

Добромир молча наблюдал за происходящим, впитывая каждую деталь. В стороне тем временем Тихон уже успел завести разговор с могучим Горданом, и они о чём-то оживлённо беседовали, то и дело жестикулируя.

– Ещё раз спасибо за помощь, – Ведунья устало опустилась на поваленное дерево. – Вы появились как нельзя вовремя. Эти головорезы из банды Зверобоя преследовали нас с самого Междуречья.

В её голосе проскользнула тень тревоги, а в глазах мелькнуло что-то похожее на страх при упоминании этой банды.

– Добромир, – произнёс он, словно пробуя своё имя на вкус, будто размышляя о чём-то важном. – Я Добромир, а этот старик – Тихон.

– И куда же вы держите путь, Добромир? – Настасья вновь одарила его своей дружелюбной улыбкой, в которой теперь читалось искреннее любопытство.

После недолгой паузы, во время которой он словно взвешивал каждое слово, Добромир посмотрел ей прямо в глаза:

– Мы держим путь в Нордград.

– Что ж, хорошая новость! Нам по пути, – оживилась ведунья. – Приглашаю вас присоединиться к нашему каравану. Думаю, Златолюб будет рад принять искусных воинов в дорогу.

Не дожидаясь ответа, она воодушевлённо продолжила:

– Предлагаю отпраздновать нашу победу мясной похлебкой и пройти ещё пару километров. Помнится, где-то здесь должно быть отличное место для стоянки. Всем нужен отдых, а мне – приготовить целебные растворы, – она оглянулась на раненых. – Залечим раны – и в путь.

В этот момент Тихон, весело смеясь и о чём-то беседуя с Захиром и Закиром, стоял у костра. Гордан снимал котелок с огня, а Тенемира уже подготавливала кухонную утварь для общей трапезы.

Настасья, слегка приподняв бровь и кивнув в сторону костра, пригласительно двинулась вперёд. Добромир, последовав за ведуньей, лишь глубоко вздохнул, размышляя о неожиданном повороте событий.

Широкая брусчатая дорога сменила извилистые просёлочные тропы и лесные тропинки. Теперь пейзаж вокруг разительно отличался – то и дело попадались добротные трактиры и постоялые дворы, манящие путников теплом и уютом. Всё чаще встречались одинокие всадники, гружёные повозки, а порой и целые караваны, двигающиеся навстречу.

По пути то и дело попадались Лесоводцы – загадочные хранители природы, живущие обособленно в лесах западных землях Лукоморья. Их называли также лесвеями, они славились своим умением находить общий язык с лесной чащей.

– Ты же понимаешь, – одним из вечеров тихо произнёс Добромир ведуньи, глядя вдаль на дорогу, – что Гордану, как, впрочем, и тебе, сейчас опасно появляться в Нордграде. Вставший на престол Владимир ведет угнетающую политику в отношении тех, кто не принадлежит к расе людей. И народ его слушает. Всё начинается с косых взглядов, а потом… пройдёт не так много времени, как начнутся гонения на всех. Даже на таких, как мы с тобой.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Почти сто лет прошло с тех пор, как некогда единое Лукоморье раскололось на части. Волшебники отошли на второй план, а правители земель ведут свои политические интриги, тебе ли не знать… – закончил он.

Ведунья долго смотрела на дорогу, прежде чем ответить.

– Именно поэтому я и должна попасть туда, – произнесла она наконец.

За время долгого пути Добромир успел лучше узнать не только ведунью, но и остальных спутников. Каждый из них хранил свои тайны, каждый имел свою историю, которая, несомненно, когда-нибудь будет рассказана. В этих долгих днях пути, наполненных разговорами у костра, совместными трапезами и общими заботами, зарождалось то особое чувство товарищества, которое может возникнуть только в совместных испытаниях.

– Как ты поняла, что я ведьмак? – как-то спросил Добромир, внимательно глядя на ведунью.

– Точно так же, как и ты понял, что я ведунья, – ответила Настасья с весёлой улыбкой. – Думаю, школа волшебства оставила на всех нас свою отличительную черту.

Добромир понимающе кивнул, вспоминая те дни, когда он проходил обучение.

– Добромир, смотри! – ведунья вдруг указала рукой куда-то вдаль.

Перед взором ведьмака с возвышенности открылся величественный вид: за широкой рекой, на противоположном берегу, раскинулся огромный город. Высокие каменные стены с многочисленными башнями возносились к небу, а за ними виднелись крыши домов, покрытые красной черепицей.

– Нордград – прошептал Добромир.

Вся компания невольно приостановилась, заворожённая открывшейся панорамой.

– Старик, ведьмак, ведунья, корв, два юнца и пугающая меня Тенемира, – неожиданно нарушил тишину Тихон, задумчиво глядя на своих спутников.

Его слова повисли в воздухе, словно невесомый пух, подхваченный ветром, а затем Настасья первой рассмеялась, её звонкий смех рассыпался по округе серебряными колокольчиками. Гордан громыхнул своим низким басом, его золотые зубы сверкнули в широкой улыбке. Захир и Закир, переглянувшись, тоже разразились хохотом, их кучерявые головы покачивались в такт смеху. Даже сдержанная Тенемира, позволила себе лёгкую улыбку.