Мне нужен герой! I NEED A HERO!

В последнее время я стала замечать мелочи, которые раньше ускользали от меня: как город медленно просыпается, как парк окутывает утренний туман, а воздух пахнет свежестью и тишиной. Эти моменты уединения с собой и природой стали для меня чем-то особенным. Да и тело отблагодарило меня – подтянулось, стало выносливее. Бег оказался не просто способом проснуться, а целым ритуалом, без которого я уже не представляла свое утро.

Моя пробежка была приятным бонусом не только для меня, но и для Дани, который только и радовался моей новой привычке. Ведь каждое утро я приносила домой свежий капучино. Я не раз пыталась втолковать ему, что, если сложить все деньги, которые он мне щедро отсыпал мелкими монетами, можно было бы купить неплохую кофемашину. Но Даня только отмахивался, говоря, что ему приятнее получать кофе из моих рук – мол, в нем частичка моей любви и заботы. И он был прав. Да и мне было несложно, особенно учитывая, что с его переездом я забыла, что такое уборка и готовка – ведь он взял все на себя, «отрабатывая» аренду.

Сегодняшнее утро было по-весеннему солнечным. Снег давно растаял, но легкая влага еще витала в воздухе, смешиваясь с ароматом распускающейся зелени. Пробежав свои привычные три километра, я остановилась у небольшого трейлера на входе в парк. Здесь варили потрясающий кофе, а главное – работали круглосуточно.

За стойкой, как обычно, стояла Сью – женщина с необычной внешностью (русско-африканские корни давали о себе знать) и таким же необычным характером. Мы с ней быстро нашли общий язык, и однажды она рассказала мне, как переехала в Россию, вышла замуж за импортера кофе и теперь коротала дни в трейлере, чтобы не скучать одной дома.

Ее сменщик, был полной противоположностью – огромный, угрюмый и молчаливый парень. Кажется, он еле помещался в этом крошечном трейлере. К счастью, он работал только ночью, так что по утрам меня всегда ждала приятная беседа со Сью. Она обожала русские поговорки и каждый раз выдавала что-то новенькое.

– Вот твой капучино, – протянула она мне стаканчик с улыбкой. – Как говорится, «утро начинается не с кофе, а с осознания, что ты снова не выспалась». Но в твоем случае, похоже, все наоборот!

Я рассмеялась и побрела в сторону своего ЖК.

Зайдя в студию, я даже не успела скинуть кроссовки, как ко мне подскочил Даня. На нем была растянутая оверсайз-футболка – верный признак того, что он только что встал.

– Никусик! – торжествующе поднял он передо мной две вешалки с футболками. – Фиолетовая или гранатовая?

Я прислонилась к стене, сдерживая улыбку.

– Уже вовсю готовишься к празднику?

Он бросил вешалки на диван, подскочил ко мне вприпрыжку, выхватил из моих рук капучино и тут же пригубил, сладко прищурившись.

– Весна студенческая! Это же так интересно! Но интереснее, что я иду на свидание! – объявил он, сияя. – Мы с Инной после праздника пойдем гулять, потом в кафе… Ну или куда там она меня потащит! – мой сосед театрально размахивал руками.

Я покачала головой.

– Тогда надень белую, а сверху – ту черную ветровку. Раз уж это так официально…

– Официально? – фыркнул он. – Да она просто сказала: «Давай потусим». Но ты права, я должен быть во всеоружии!

С этими словами он снова нырнул в наш уже общий шкаф (его вещи давно вытеснили половину моих), шумно перебирая вешалки.

– Девочка моя… – он обернулся, застенчиво поджав губу. – Можно одолжить твою ярусную цепочку?

Я засмеялась. Меня всегда забавляли эти его «девичьи» просьбы – обычно такое слышишь от подруг или сестер, но никак не от парня. Хотя… кому, как не ему, можно было позволить такие вольности?

– Бери, конечно, – ответила я, снимая худи и распуская волосы из пучка.

– Ты же не будешь скучать вечером без меня? – вдруг спросил он с наигранной серьезностью, а в глазах читалось настоящее беспокойство.

– Ой, да ты прям как моя мама! – закатила я глаза и, не дожидаясь ответа, направилась в душ, чтобы через час окунуться в самый что ни на есть грандиозный университетский праздник, который проводился в центре города в сотрудничестве с другими учебными учреждениями. Так сказать, проявить дружелюбие ко всем другим.

Толпа была разноцветной и шумной – студенты, преподаватели, семьи с детьми. Кто-то был в футболках с логотипами вузов, кто-то – в костюмах героев комиксов. Сцена у фонтана уже гудела: из динамиков доносился чей-то вокал, кажется, кавер на Imagine Dragons, и толпа хлопала в такт. Все это напоминало сцену из американского фильма.

– Ох, ну и жара, – Лиля поправила солнцезащитные очки и закинула рюкзак на одно плечо. – Я хочу мороженого, вы как?

– Для начала хочу дойти до палатки нашего факультета, – отозвался Даня, кивая в сторону стоящих в ряду шатров. – Они вроде бы обещали раздавать стикеры и какие-то брелоки.

– Ага, а еще говорят, что там будет конкурс на лучший психологический анекдот, – усмехнулась я.

Мы прошли немного по тропинке и наткнулись на развилку: налево уходила зона с фудкортом и сценой, направо – ряды палаток от разных университетов.

– Ладно, давайте так, – предложил Даня. – Я – в сторону палаток, Лиля за мороженым, а ты куда?

Я прищурилась, смотря на развевающийся баннер факультета социологии.

– Прогуляюсь, посмотрю, что тут к чему. Через пятнадцать минут у сцены?

– Договорились!

Мы разошлись. Я побрела по мягкой, вытоптанной траве, вдыхая сладкий аромат вафельных рожков и чего-то жареного – возможно, кукурузы. Повсюду гудели голоса, молодые люди смеялись и фотографировались с талисманами университета. В воздухе витало что-то легкое и неуловимо беззаботное – одно из тех редких студенческих событий, когда можно было просто быть.

Я остановилась, чтобы прочитать афишу у одной из палаток, когда сбоку ко мне стремительно приблизился парень – невысокий, в зеленой футболке с выцветшим рисунком, со светлыми, растрепанными в разные стороны волосами и ухмылкой на лице.

– Девушка! – Он шагнул ближе и протянул мне листовку. – Станьте героем, всего лишь оставив свою подпись!

Я моргнула.

– Не поняла.

– Подпиши петицию, – с самым невинным видом протянул он мне планшет. – Очень важную. Исторический корпус в нашем университете хотят снести. Наш факультет собирает подписи, чтобы остановить это безумие. – Он подмигнул слишком быстро и легко, словно мы были знакомы с первого курса, а не встретились полминуты назад.

– Нет, спасибо, – спокойно сказала я, отступая на шаг. – Я не подписываю ничего, пока не прочитаю и не удостоверюсь в подлинности документа.

– Я же не брачный договор тебе подсовываю, солнышко, – засмеялся он, будто мой ответ только подогрел его интерес.

Я чуть приподняла бровь, но не сдвинулась с места.

– Подожди… – Он суетливо развернул планшет. – Вот, тут текст. Три абзаца. Можешь прочитать, я подержу твой стаканчик с лимонадом. Или сумку. Или обоих.

– Мне ничего не нужно держать. И я всё равно не подпишу, – ответила я холодно.

– А если я скажу, что каждый отказ от подписи укорачивает жизнь маленькой белочки в студгородке?

– Я не ведусь на манипуляции.

– А если я скажу, что за подпись расскажу тебе свой самый идиотский студенческий поступок? Гарантирую, это будет самое странное, что ты услышишь за сегодня.

– Ты реально не сдаёшься, да? – выдохнула я, наклонив голову набок.

Выхватив свободной рукой ручку из его рук, я быстро и очень криво, почти неузнаваемо, оставляла свои инициалы, лишь бы он от меня отвязался.

– Одна тут отдыхаешь? – спросил он, наблюдая, как я ставлю подпись. От этой реплики мои глаза закатились так, что я перестала что-либо видеть.

– А это имеет значение? – я сделала шаг в сторону от него.

Он будто удивился вопросу, но тут же пожал плечами, притворно-серьезно:

– Только в том случае, если ты таинственным образом исчезнешь в толпе, а я так и не узнаю, как тебя зовут.

– Так и произойдет, – ответила я сухо и пошла прочь.

Он, к счастью, не пошел следом, только окликнул сзади: – Тогда надеюсь, что судьба даст мне второй шанс, девушка с брачным договором!

Я усмехнулась, но не обернулась. Через несколько шагов ко мне уже подбежала Лиля с двумя рожками, в которых было по три шарика разноцветного мороженого.

– Что я пропустила? – спросила она, протягивая мне один.

– Какой-то парень уговаривал меня подписать петицию.

– А может, он просто клеился? – подняла брови подруга.

– Не думаю, текст выглядел довольно правдоподобным, – пожала плечами я, заметив, как Лиля остановилась и села на пустую лавочку. – Если мы не поторопимся, Даня скупит все блестящее с палаток.

– Сейчас пойдем, но мне нужно поговорить с тобой, – сказала она серьезно, заставляя меня сесть рядом. – Мне кажется, с Глебом что-то не так.

– В смысле?

– С ним явно что-то происходит. Он стал каким-то обеспокоенным, раздражительным и уставшим. Недавно я оставалась у него с ночевкой, и он с кем-то очень нервно и грубо разговаривал по телефону, закрывшись в ванной. Я, конечно, почти ничего не разобрала, кроме его громких матов, но, когда он вернулся в комнату, был сам не свой. На мои вопросы, что случилось, ничего не ответил, и я так ничего от него и не добилась.

Я попыталась обдумать сказанное.

– Может, у него проблемы на работе?

– Я тоже об этом подумала, поэтому хотела попросить тебя: сможешь ли ты узнать это у своего отца? Ник… – она вцепилась в мою руку, как ребенок, о чем-то умоляющий. – У меня плохое предчувствие.

– Я все узнаю, не переживай так и не накручивай себя раньше времени, ок?

– Спасибо, спасибо… – она бросилась мне на шею с удушающими объятиями.

После этого мы отправились на поиски Дани. Найти его оказалось несложно – он стоял возле палатки, украшенной яркими флагами с символикой различных университетов. Рядом располагался прилавок с винтажной одеждой, украшениями ручной работы и всякой диковинной утварью, от которой невозможно было оторвать глаз. У Дани в руках уже был увесистый пакет, набитый, кажется, всем, что только можно было унести.

Понадобилось немало усилий и уговоров, чтобы оттащить его от прилавков, но в конце концов нам это удалось. Потом мы полностью отдались атмосфере праздника: наслаждались живой музыкой в исполнении студенческих групп, смотрели яркое и местами трогательное шоу талантов, где выступали студенты с танцами, песнями и даже магическими трюками. Мы даже сами приняли участие в нескольких конкурсах и викторинах – это добавило веселья и ощущения причастности.

К вечеру, уставшие, но довольные, мы покидали парк. Ноги гудели от долгой ходьбы, и казалось, будто даже трава под ногами мягче, чем обычно. Сумерки окутали всё лёгкой дымкой, а в голове ещё долго звучали обрывки мелодий и смеха.

– Мой беленький цветочек, это тебе, – с мягкой улыбкой произнёс Даня, водрузив на голову ничего не подозревающей Лили чёрную кепку с эмблемой нашего университета. – Специально подбирал – чтобы носила с любым нарядом, – добавил он, аккуратно поправляя головной убор и убирая ей волосы за уши.

– Вот спасибо, буду носить, не снимая! – улыбнулась Лиля, но в этот момент её телефон на столе выдал короткую мелодию.

– О, Глеб приехал. Мы договорились покататься, – сказала она, уже снимая с себя кепку и торопливо приводя в порядок волосы.

– Ну всё, детка, удачи, – Даня чмокнул её в щёку.

Я подошла, обняла её, а за её спиной, в машине, Глеб, сидя за рулём, кивнул мне в знак приветствия. Его лицо показалось мне особенно худым, с резко очерченными скулами. Лиля, словно прочитав мои мысли, бросила на меня тревожный взгляд, будто спрашивая: «Ты помнишь, о чем я просила?». Я едва заметно кивнула, стараясь подбодрить её взглядом.

Она, в коротком облегающем тёмно-синем платье, легко запрыгнула в салон, чмокнула Глеба в щёку, на которой я заметила багровую полосу, похожую на ссадину или порез. Что-то тревожное скользнуло внутри, но было уже поздно: они уехали, а мы с Даней молча переглянулись и направились к остановке.

– Если вдруг я не вернусь сегодня, то напишу тебе, – сказал он, сжимая мою руку и провожая меня к автобусу.

– Будь осторожен. И проведи отлично время.

Он кивнул, развернулся и пошёл навстречу своему вечеру, а я, усевшись в заднюю часть автобуса, осталась одна. Рядом лежал пакет с покупками, который Даня попросил отвезти домой. Автобус был почти пуст, и среди разрозненных пар, смеющихся и держащихся за руки, я чувствовала себя особенно одинокой. Казалось, все нашли свою половинку, свой уют, но только не я.

Вернувшись домой, я не смогла оставаться в тишине долго одна. Без Дани в квартире было по-настоящему пусто. Даже короткое эхо шагов казалось чужим. Я переоделась и вышла на пробежку, словно пытаясь убежать от этой пустоты. Бегала долго, несмотря на то что ноги и так гудели после фестиваля, бродила по вечернему парку, слушала шелест деревьев и разговоры прохожих – лишь бы не возвращаться в молчаливое пространство квартиры. Но ближе к десяти вечера выбора у меня не оставалось.

Включив телевизор, я заставила себя заняться домашними заданиями, надеясь, что утомление принесёт сон. Но ничего не помогало. Всё внутри гудело – от усталости, тревоги, одиночества. Я понимала, что Даня был прав: без него здесь стало непривычно и даже немного страшно. Его спокойное дыхание ночью, лёгкий шум, с которым он бродил по комнате, болтал или в шутку ворчал – всё это теперь отсутствовало.

Он написал, что вернётся только утром. Я порадовалась за него – видимо, с Инной все складывалось хорошо. Сама же я старалась ни о чем не думать и поскорее уснуть. Но мысли всё равно накатывали. В какой-то момент я просто села в кровати и уставилась в потолок. Полночь. Потом час.

Часы на телефоне показывали 01:34. Бессонница мучила, не давая покоя.

Я заварила чай, перебрала книги и методички, сложила Данины разбросанные вещи в шкаф. Казалось, я цепляюсь за любые мелочи, лишь бы занять руки. Но в душе всё равно было пусто. И тогда – впервые за долгое время – я снова вернулась мыслями в прошлое. И не просто в прошлое, а в то, частью которого был он.

Не знаю, зачем. Может, на меня подействовало одиночество, может – полнолуние, а может – обычная человеческая слабость. Я представила, как он сейчас где-то спит, а может – сидит, читает, курит… Может, гуляет со своей невестой по какому-нибудь ночному проспекту. В сердце снова кольнуло неприятно. Я избегала этих мыслей очень долго, гнала их от себя, и мои друзья помогали мне в этом, давая в руки метафорическую метлу. Но сейчас я осталась наедине с собой. И всё, что было запрятано глубоко внутри, начало выползать наружу. Я расслабилась – и воображение, словно только этого и ждало, разгулялось по полной.

Тяжело вздохнув, я легла на бок. Сон совсем перестал ко мне приходить, словно разочаровался во мне, и мне оставалось только ждать и надеяться, что однажды это изменится. 02:23. Бесполезно. Подтащив к себе ноутбук, я открыла его и зашла на свою страничку. Всё было по-прежнему: немного активности, редкие поздравления, какие-то мемы, пара общих фото, которые кидали друзья на мою стену. Но одно фото было новым – сделанное сегодня. Лиля, радостная, вытянула руку с телефоном, делая селфи, а мы с Даней стоим позади – обнявшись, с розовой ватой в руках и газировкой в пластиковых стаканчиках. Мы выглядели очень счастливыми. Я всмотрелась в снимок, и в голове сразу же возник вопрос: «Интересно, видел ли его Марк?»

Мои пальцы сами собой набрали в поиске его имя и выдали уже знакомую мне страницу. Я нажала на нее, даже не задумываясь, и замерла.

Первое, что я увидела, – «онлайн». Одно простое слово. Но оно сжало сердце, как тиски. Я не могла оторвать взгляда. Сердце застучало чаще.

И тут я увидела ее – строку под его именем. Статус, транслирующий, что он сейчас слушает музыку. И это была не просто музыка. Это была та самая песня, что играла тогда в клубе, когда он обнял меня сзади, когда его руки были так близко, что я забыла, как дышать. Когда казалось, что это – навсегда.

Неужели он… помнит?

Мои пальцы судорожно потянулись к кнопке «написать сообщение». Но в последний момент замерли, будто парализованные.

Стоп. Что я делаю?

Я ведь так долго пыталась вычеркнуть его из жизни. Дни, недели, слёзы. Заново собирала себя по кусочкам, отказывалась от привычек, запахов, воспоминаний. Я пыталась выжить. А теперь стоило мне остаться одной – и я снова тянусь к нему?

Нельзя.

Я убрала руки от тачпада, сжала пальцы в кулак и просто уставилась в экран. Пять минут. Десять. Песня не менялась, словно она была зациклена. Он слушал ее снова и снова. Или просто оставил – чтобы я увидела?

Может, это всё совпадение. А может… не совсем.

Я смотрела, почти не моргая. Внутри всё горело. Но стоило мне на секунду отвести взгляд, как в графе статуса снова опустело, а он вышел из сети, оставляя и экран моего монитора, и меня потухшими.

Глава 34 Вероника

Я лежала на кровати, уставившись в чат мессенджера, куда только что отправила сообщение отцу. На кухне возился Даня, напевая себе под нос что-то несерьёзное и весёлое – может, песню из старого фильма, а может, придуманный на ходу мотив. В голове всё ещё крутился разговор с Лилей. Её тревожный голос звучал в ушах даже сейчас: «С ним явно что-то происходит». Отец оставался единственным, кто хоть как-то мог помочь, – и я изо всех сил надеялась, что он не оставит этот вопрос без внимания.

– Никусик, ты чего зависла? Опять загрустила? – Даня неожиданно возник передо мной, протягивая круассан. – Жуй. Солнце, воздух, птички поют, а ты тут сидишь с лицом, как у одинокой чайки на крыше многоэтажки.

– Я не грущу, – отозвалась я, отстраняясь, но всё-таки принимая выпечку. – Просто думаю.

– И о чём же, если не секрет?

– О просьбе нашей пианистки, – ответила я, крутя в руках телефон.

– А, ты про Глеба. Да, задачка та ещё, – он понизил голос до шёпота, будто за стенкой могли нас подслушать. – Ты видела, у него на щеке новая ссадина появилась? Я заметил, когда он приезжал за Лилей на «Весну студенческую». И вообще… вид у него неважный.

– Да… что-то с ним определённо не так, – начала я, но не успела договорить: телефон завибрировал в ладонях, и на экране всплыло входящее сообщение от отца.

«Доченька, сейчас не могу говорить, но вечером, часов в девять, наберу тебе по видеосвязи».

Я подняла взгляд на Даню.

– Папа позвонит вечером. Спросим, как там у Глеба на работе, – сказала я.

– Вот и правильно! – с энтузиазмом воскликнул Даня и с грохотом плюхнулся рядом со мной на кровать.

– Но это потом. А пока расскажи, как у тебя с Инной дела?

Даня тяжело вздохнул. Всё веселье тут же исчезло с его лица.

– Не знаю… всё совсем не так, как я себе представлял, – тихо проговорил он, потупив взгляд. – В тот день, когда мы пошли гулять, мы случайно встретили ее друзей из труппы. И она… она не представил меня им. Даже наоборот – вела себя так, будто я просто её знакомый. Ни намёка. Ни касания.

– Может, она просто застеснялась? – попыталась я смягчить удар, хоть и сама уже понимала ее поведение, оно было очевидным еще тогда, при нашей встрече.

– Тогда почему она не стеснялась целовать меня до этого? – Даня нервно размахивал руками. – А перед друзьями вдруг стыдно стало? Да, он весёлая, обаятельная, классно шутит, одевается, целуется… но всё это теряет смысл, если она стыдится меня.

Он резко замолчал. Я молча положила телефон под подушку и легла ему на грудь, прислушиваясь к его ускоренному, взволнованному сердцебиению. Даня обнял меня, положив ладонь мне на спину, и прижал к себе чуть крепче, словно ему тоже не хватало тепла.

– Всё было бы проще, будь я… – он замолчал на мгновение. – …нормальным, – добавил он почти шёпотом, будто слово резало по губам.

– Даня… – я подняла голову и заглянула ему в лицо. – Ты прекрасен. Такой, какой есть. И тебе не нужно себя винить или пытаться переделать себя. Ты достоин любви – настоящей, открытой, честной. И ты обязательно еще найдёшь человека, который это оценит по достоинству.

Он слабо кивнул, и я почувствовала, как его тело немного расслабилось, а сердцебиение стало ровнее. Руки больше не дрожали.

– Я буду плохим человеком, если брошу её? – вдруг спросил он, глядя в потолок, будто ища там ответ.

– Нет. Ты будешь честным человеком. Откровенность – это не жестокость. Это забота. И о себе, и о ней. —Кстати…– я, изменив тон на более заговорщеский продолжила. – Лиля только обрадуется этой новости и поддержит тебя, ведь Инна с самого начала ей понравилась, так что…

Он не ответил, но я почувствовала: он улыбается. Совсем немного, уголками губ. Но по-настоящему.

– Я это сразу понял.

Закатное солнце уже почти скрылось за горизонтом, комната постепенно погружалась в мягкий полумрак. Не знаю как, но мы оба заснули в объятиях друг друга. И впервые за последние недели моей мучительной бессонницы я спала спокойно. Не одна, не в тишине, а рядом с тем, кто по-настоящему знал меня.

В глубокой ночи телефон разрывался от входящего видео звонка так сильно, что мы оба подскочили. Даня тактично ушёл в душ, чтобы не мешать разговору, а я, поправив волосы, ответила на звонок, замечая, что часы показывают половину одиннадцатого ночи.

– Привет, дочь, не смог раньше позвонить – работа затянулась. Я тебя не разбудил? – голос отца прозвучал мягко, но в нём ощущалась усталость. На экране он выглядел, как всегда: собранный, аккуратный – тёмный пиджак, короткая, чуть тронутая сединой щетина. За его спиной, на белой стене, висели схемы и чертежи – вероятно, тот самый проект.

– Нет-нет, всё нормально, – я уселась поудобнее, укутываясь в плед и устраивая телефон на подушке. – Ты как там? Как самочувствие? Работа? Выглядишь выжатым.

Отец провёл рукой по лицу и чуть улыбнулся.

– Проект на Кипре требует повышенного внимания, – ответил он, отпивая из чёрной массивной кружки. – Вот и засиживаюсь допоздна. Кстати, о Кипре…

Он повернул камеру телефона, и та ненадолго выхватила на его ноутбуке заставку рабочего стола: размытое изображение уютного домика на фоне пляжа.

– Вот, здесь я сейчас живу. Не смотри, что он маленький – нам втроём вполне хватит места.

– Втроём? – переспросила я, слегка нахмурившись. – В смысле?

– Ну, я, ты и Глеб, конечно. Он должен привезти мне документы, а заодно сопроводить тебя. Он разве ещё не оформил вам билеты?

Мир будто на секунду застыл.

– Нет… Он ничего не говорил. Совсем, – протянула я озадаченно.

Отец не придал значения моему тону.

– Странно. Может, закрутился. Я ему поручил заняться организацией вашей поездки, думал, вы уже всё обсудили.

– Пап, – я осторожно приподнялась на локтях, – у вас на работе с ним всё в порядке? Ну, он не попадал в переделки? Может, проблемы какие?

Отец потёр виски – жест, который он делал всегда, когда начинала болеть голова.

– Да вроде нет, – сказал он очень удивлённо, но уверенно. – У него сейчас минимум обязанностей, пока я на Кипре. Может, устал просто, или в личной жизни что-то. Бывает. Развеется – море, солнце, тёплый песок… – он попытался улыбнуться, но получилась усталая гримаса.

– То есть проблем точно нет? – уточнила я, не отрывая от отца взгляда.

– Нет. Всё идёт по плану. Тьфу-тьфу-тьфу, – он привычно «сплюнул» трижды и постучал по столу. – Я напишу Глебу, чтобы он заехал к тебе, оформил билеты по твоему паспорту.

– Не надо, – перебила я быстро. – У меня есть его номер. Я сама с ним свяжусь.

Отец кивнул, заметно обрадовавшись, что я беру инициативу в свои руки.

– Вот и отлично. Приезжай скорее. Тебе здесь понравится. Я очень соскучился, Ник.

– Я тоже, папуль. Береги себя, ладно? – сказала я, улыбаясь, хотя внутри всё сжалось в тугой комок.

– Скоро увидимся, – тихо ответил он и, махнув рукой, завершил звонок.

Экран погас, оставив после себя тишину и гул в голове. Я долго сидела неподвижно, вглядываясь в собственное отражение на чёрном дисплее.

Теперь у меня был официальный повод поговорить с Глебом и решить сразу два вопроса: первый – почему он ничего мне не сказал о том, что едет со мной, и второй – раз на работе всё хорошо, что же с ним происходит? Не теряя времени, я сразу написала ему сообщение с просьбой встретиться и принялась ждать ответа.

Глеб ответил через несколько минут – коротко и сухо: «Заеду завтра в 6 вечера». Никаких объяснений, никаких вопросов. Как будто он заранее знал, что я напишу.

Днём на парах Лиля не унималась, сыпала теориями и тактиками допроса, но мне они были не нужны – я уже знала, с чего начну.

Вечером Даня, будто почувствовав момент, ушёл на серьёзный разговор с Инной, оставив нас наедине, – за что я мысленно поблагодарила его.

С Глебом мы за полгода хоть и сблизились, находясь в одной компании, но до настоящих откровений было далеко. Он всегда держал дистанцию – не грубо, а скорее осторожно. Будто внутри у него было что-то, что нельзя показывать. Сейчас же он казался почти чужим.