Голос из прошлого

–Гражданин начальник, – обратилась представительница слабого пола, явно не понаслышке знакомая с уголовным кодексом, – я раньше была негласным сотрудником у вашего оперативника Быкова. Ну, это давно было, лет двадцать назад, потом на «зоне» куму помогала. Кличка имелась «Барыня». Недавно у меня освободился сын Михаил Васильевич Кумачов. Ему сорок один год. Поселился со мной в однокомнатной малосемейке. Нигде не работает, висит камнем на шее. Пьет, одолел просьбами: «Дай денег на водку». А я сама полуголодная, кроме пенсии никакого приработка не имею. Вчера пришел домой и хвастает: «Меня начальник розыска вызвал, а сам куда-то уехал. Я из его кабинета радиоприемник украл, многоканальный». Сначала, конечно, я не поверила. Слыханное ли дело у самого начальника УГРО… Гляжу и в самом деле прибор у него весьма красивый в руках, не мог он такого купить. Дорогой, наверное. Решила по старой памяти вам сообщить. Только поспешите, а то продаст и пропьет.

Климову и в самом деле на день милиции 11 ноября за раскрытие какой-то кражи сам начальник УВД генерал Романов подарил радио. Сказал при этом: «Работай так, чтобы по нему о твоих заслугах перед родиной и народом говорили». Любил он грешным делом произносить пафосные пожелания. Майор иногда включал подарок в розетку и слушал легкую музыку, чтобы нервы хоть как-то привести в порядок. Он не оборачиваясь назад, где на полке должен стоять презент от генерала, заявил посетительнице:

–У меня никто ничего не воровал. Вон за моей спиной на полке стоит радиоприемник. Другого подобного технического устройства у меня никогда не имелось.

–У вас и сейчас на полке ничего нет, – заявила бывшая стукачка.

Начальник УГРО обернулся и в мозгу непроизвольно промелькнуло: «Ни себе хрена, а тетка-то не врет. Наглый у нее сынуля… И бесстрашный. Двухголовый, наверное…». Вслух чуть не прокричал:

–Где сейчас ваш наследник? Я ему покажу, как в милиции имущество воровать!

Женщина с нескрываемой улыбкой и спокойно ответила:

–Так на улице Королева дом 9 квартира 43. Прямо сейчас музыкой наслаждается. Вас, думаю, вспоминает добрым словом.

Несмотря на предельное нервное напряжение, Климов предложил:

–Пойдемте со мной. Я вас до дома подвезу.

Женщина, не прекращая улыбаться, предложение отвергла:

–Да нет. Спасибо. Я уж как-нибудь автобусом.

Начальник не стал препираться, эмоции буквально захлестывали и он, не запирая кабинета, рванул во двор милиции к своей красной «красавице» шестой модели. Через пятнадцать минут Владимир Александрович уже так стучал в дверь квартиры 43, что она готова была сорваться с петель. Внезапно ее открыл высокий и худой мужик под сорок лет с играющим радиоприемником в руках. К тому же, не абы каким, а тем самым, заработанным уважаемым оперативником «потом и кровью». Удар ладошкой по лицу вполсилы и мужик полетел вовнутрь комнаты, а радио каким-то образом оказалось в руках законного владельца… Как усадил своего личного недруга в «шестерку» на заднее сиденье, Климов даже не помнит. Надо бы в багажник, да на улице светло, люди кругом. Могут неправильно понять. Дорогой в салоне установилась непривычная тишина. Даже двигатель старался не беспокоить уши своего владельца. Наконец прибыли в отдел милиции. В кабинете № 7 за время отсутствия хозяина более ничего не пропало…на первый взгляд.

А бесстрашный Михаил Васильевич, до этого дважды судимый за кражи, скороговоркой произнес, приземлив свой таз на стул:

–Только не бейте, я все расскажу. Но гражданин начальник, давайте я вам раскрою пять краж продуктов питания из подвалов граждан в нашем районе, а вы не будете вменять мне ваше радио.

–Как ты раскроешь? – Раздраженно спросил Климов.

Мишка осклабился и спокойно ответил:

–Так я их и совершил. Только не знаю, есть ли у вас заявления от хозяев.

Начальник уголовного розыска, все еще закипая изнутри произнес:

–Давай начинай рассказывать. А то меня уже трясет от тебя наглеца.

И рассказал гражданин Кумачов, к тому же во всех подробностях. Раскрылись три «темных преступления» и два вообще не заявленных. Когда все возможные доказательства вины гражданина Кумачова оказались зафиксированными на бумаге, Климов не удержался и спросил:

–А с чего ты решил себе на шею пять краж повесить. Ведь мы тебя в их совершении даже не подозревали?

Преступник ухмыльнулся недогадливости начальника УГРО и ответил:

–Вы же мне, зато простили кражу радиоприемника из вашего кабинета. За это мне бы срок выписали много больше, чем за пять краж продуктов питания. Вот я и выторговал себе небольшую скащуху.

Но у Климова имелся и главный для него вопрос:

–А как ты смог проникнуть в мой кабинет?

Продолжая ухмыляться, воришка ответил:

–Так я дернул за ручку, дверь и открылась. Первое, что попалось в глаза – радиоприемник. Я его схватил и «по газам». Никто не остановил, менты ходят задумчивые и безразличные как зомби. Хотел сам послушать немного, да продать. Ты уж прости меня, гражданин начальник, я на тебя на «зоне» молиться буду.

Владимир ничего не ответил, но четко представил, как все зэки ржут по упаду над рассказом своего собрата. А мамка-то потом со слезами сколько раз в кабинет Климова приходила, с просьбами то одно передать, то другое ее любимому сыночку. А тем не менее желание «стучать» оказалось непреодолимым, к тому же не за деньги, а…по привычке. «Вот и вся суть этой масти», – подумал с презрением начальник уголовного розыска.

Между тем в камере ИВС продолжал разыгрываться спектакль негласных помощников милиции. «Петров» решил применить старый наработанный прием для получения нужных сведений, рассказал про случай похожий на тот, о котором поведал Морковкин:

–У нас в деревне поселилась семья с Прибалтики. Мужик пастухом устроился, лупил бабу кнутом «как сидорову козу» на глазах у детей – пацан постарше, а девка тринадцати лет от роду. Помочь мамке они не могли. Она терпела, терпела, да раз напоила и топором башку долой. Соседям сказали, мол, вернулся туда, откуда и приехали. А в деревне поговаривают, что закопали убиенного прямо во дворе. Лет восемь прошло, и в ментовку никто не заявил. Такие вот дела…

Не случайно употребил слова «никто не заявил», мол, и я в том числе, хоть и знал. «Жуков» тему поддержал:

–Правильно сделала, чего терпеть-то? Раз сказал, два, а потом перо в бочину.

Умышлено опять же дал понять сокамерникам, что он такой и не зря его подозревают, зато отвел возможные сомнения о сотрудничестве с операми на всякий случай. Семен слушал очень внимательно, но продолжал лежать в той же позе, делая вид, что ему это не интересно. При этом как-то непроизвольно задумался о своей жизни и к разговорам больше не прислушивался…

Глава седьмая. Воспоминания убийцы

«Как получилось, – думал он, – что я из сорока семи лет чуть ли не половину провел в неволе?». Семья, в которой он родился, вполне нормальной по тем временам считалась… Отец Андрей Михайлович высокий, здоровый мужик работал на первой фабрике помощником мастера. Со слов матери Семена видный был, ткачихи вокруг него так и кружились. Из-за этого иногда родители ругались, но старались не при единственном сыне Семочке, оберегали его от всех неприятностей. Мать Александра Федоровна трудилась там же на той же фабрике, но учетчицей, вот ей и нашептывали все кому не лень, про мужа… Она иногда не выдерживала, срывалась. А ведь работали в одну смену – вместе на производство, вместе домой. Всегда пешочком под ручку, на зависть сплетницам. Подкопили деньжонок, дом купили, в котором сейчас и находится строительная каптерка. Семену четыре года только исполнилось на момент переезда. А в те времена в улице, которую при начале строительства «Санты Барбары» снесли подчистую, хата не хуже других смотрелась, всегда накрашенные яркими красками фасад жилища и заборчик перед ним. Сзади имелся огородик семь соток, в нем яблоня белый налив, сладкие груши. Конечно же, людей из сносимых домов не на улицу выгнали, расселили по квартирам и родительнице Морковкина выделили однокомнатную на улице Менделева…

К тому времени, однако, он на Севере чалился и отец уже погиб по глупости. Поехал на ночную рыбалку с мужиками на лодке, выпили, как полагается когда встали на якорь, но в меру. Закинули удочки-донки, тихонько переговаривались. Волга тогда много чище была, лещи водились, иногда осетр попадал на крючок, стерляди полно… Мимо баржа проходила без габаритных огней. Заметили поздно, волной лодку перевернуло. Само собой одеты довольно тепло, ночами на реке прохладно и три взрослых почти трезвых мужика в расцвете сил растерялись, замахали руками, как дети. И один за другим под воду… Эти печальные новости Семен узнал из письма матери… Сиделец отогнал грустные воспоминания и…вернулся в счастливое детство. Семи лет пошел в школу №15 на улице Жданова. Покрашенное желтой краской кирпичное здание в два этажа в первые дни обучения казалось огромным. Учителя выглядели важными и серьезными, обладающие огромными знаниями, которыми должны поделиться с учениками, а значит и с Семеном. Он хотел учиться лучше всех, но…очень скоро передумал. Его мозг не был способен запомнить такое количество информации, а появившиеся друзья, такие же неудачники успокаивали, мол, школа это ерунда. Главное вырасти, пойти работать и купить себе всего, чего хочется.

В общем, тройки сначала расстраивали, но вскоре стали привычной оценкой. Отец смотрел на успеваемость сына сквозь пальцы, а мать пыталась заставлять и помогать делать уроки, но осознала бесполезность своих усилий и сдалась. Правда по физкультуре у крепкого ученика все получалось лучше других и пословица: «Сила есть, ума не надо» стала его жизненным кредо. Зато на девчонок начал заглядываться рано, в свои двенадцать лет уже пытался прищипывать их за интересные, как ему представлялось места. Они, конечно же, жаловались родителям, те обращались к директору и профилактические разговоры в его кабинете приняли регулярный характер. С этого и начались, по мнению Морковкина, его беды… Правда, во многом виноват и сам. На выпускном вечере, кое-как закончив десятый класс, чуть не изнасиловал нравившуюся ему одноклассницу Олю. Пригласил ее в пустующий класс поговорить… Что примечательно она не испугалась, пошла. Видно тоже не безразличен ей оказался симпатичный, но нахальный парень. Потом Олькин отец подловил Семена возле кооперативных гаражей, хотел побить, да не смог. Подросток оказался ему не по зубам. Ухмыльнувшись своим мыслям, арестант стал усиленно вспоминать свой первый сексуальный контакт с женщиной.