Серые люди

– М-да… Вот мы и полетали по набережной! – подавился смехом Севка. Приложившись к горлышку бутылки, он сделал внушительный глоток. – С днем рождения, Ким! – отсалютовал он мне прежде, чем вылезти из салона спорткара.

После мы с ребятами продолжили праздновать в каком-то баре и нестройно горланили в караоке, куда нас затащил все тот же Горыныч. Здорово мы тогда почудили! Нужно же было так надраться…

Но, как известно, у всякого физического действия обязательно возникают разнонаправленные последствия. Поэтому на следующее утро я в дурном настроении и с головой, раскалывающейся от похмелья, горделиво шагнул в московскую подземку в робкой попытке добраться до работы, пускай и с опозданием, но не доводя ситуацию до катастрофы.

Судя по реакции окружающих пассажиров, видок у меня был тот еще, да и дышать стоило бы пореже и куда-нибудь в себя. Ни засунутая за щеку мятная жвачка, ни чашка забористого черного кофе без сахара, почти залпом выпитая перед выходом из дома, не смогли перебить стойкий запах вчерашнего перегара. Зашедшая в вагон следом за мной симпатичная блондинка предпочла резко сменить курс, протиснувшись подальше и выразительно наморщив свой веснушчатый носик. Сидящая прямо передо мной бабка в спортивном костюме и в обнимку с авоськой, которую она держала у себя на коленях, осуждающе покачала седой, с намечающейся проплешиной головой и демонстративно отвернулась. И лишь прислонившийся к боковому поручню здоровенный бугай в расстегнутой олимпийке, поймав мой исполненный скрытой муки взгляд, сочувственно подмигнул.

Сделав пересадку на Кольцевую линию, я поплелся в самый конец перрона и привалился к монументальной поверхности высящейся надо мной арки в терпеливом ожидании поезда. На часы я решил не смотреть принципиально, дабы не расстраиваться больше, чем того требовала обстановка.

Примерно через минуту из тоннеля вырвался поток прохладного воздуха, опередившего с шумом вылетевший на станцию поезд. Скрежет тормозов болезненно царапнул мой воспаленный от недосыпа и бурно проведенной вечеринки мозг, заставив скривиться. Неохотно отстранившись от поддерживающей мое вялое худощавое тело мраморной конструкции, я двинулся навстречу толпе, бодро хлынувшей в раскрывшиеся двери вагона.

Тогда-то я и увидел ЕГО.

Лишний раз убеждаюсь, что вся наша жизнь соткана из множества незначительных, странных и порою необъяснимых случайностей, каждая из которых меняет вектор судьбы, зачастую на все сто восемьдесят градусов. Ведь я мог бы ЕГО и не заметить, а пройти мимо, или отвернуться, когда он вышел из вагона, или не выбирать подземку, а поехать на работу на такси.

Вообще-то этот человек абсолютно ничем не выделялся среди прочих спешащих по своим делам суетливых и по большей части угрюмых пассажиров. Среднего роста, неопределенного возраста и невзрачной наружности, одет также, как каждый третий мужик в метро – темные джинсы, поношенные кроссовки, немаркая клетчатая рубашка с закатанными до локтя рукавами. Выйдя из вагона, он не последовал за остальными, а остановился, спокойно осматриваясь, будто что-то искал.

Запоздало сообразив, что я тупо завис вместо того, чтобы протискиваться сквозь встречную волну пассажиров, и двери поезда скоро закроются, я ломанулся вперед, случайно задев незнакомца плечом. В тот же миг внутри меня возникла странная и ни на что не похожая вибрация, сродни камертону, отозвавшемуся на высокий, невероятно чистый звук.

Машинально пробормотав извинения, я зачем-то обернулся, уставившись на стремительно удаляющегося незнакомца. Тот уверенной походкой направился к краю платформы и, не раздумывая, спрыгнул вниз. От неожиданности я вскрикнул. Услышав мой выкрик, странный человек замер на месте. Медленно развернувшись, он уставился на меня изучающим проницательным взглядом. В считанные мгновения в нем что-то неуловимо изменилось. Теперь я смотрел на существо с глазами хищного животного. Его лицо, шея и голые руки внезапно приобрели серый цвет, кожа истончилась, и под этой оболочкой проглядывало нечто, не присущее обычному человеку.

Я застыл, словно истукан, не в силах отвести взгляда от незнакомца. По причине, совершенно необъяснимой с точки зрения банальной логики, я был точно уверен, что уже встречал ЕГО раньше. Безусловно, даже предполагать, что по метро преспокойно разгуливают серокожие мутанты, являлось абсурдом. Но непреложный факт заключался в том, что один из них стоял, таращась на меня своими неправдоподобно круглыми, пугающе-черными зрачками. Кажется, он понял, что я ЕГО вижу. В том смысле, что я вижу его сущность, спрятанную под человеческой оболочкой, надетой им, как защитный костюм или латексная маска киноактера.

Наш зрительный контакт длился каких-то несколько секунд, но мне показалось, что прошло, как минимум, полчаса. Незнакомец первым отвел взгляд. Из тоннеля вновь повеяло холодом, приближался очередной скоростной поезд. Прищелкнув языком, серый человек нырнул в глубину тоннеля и исчез, словно подземный призрак.

– Вы это видели? – задал я бездумный вопрос крепко скроенной коренастой бабенке в синей спецовке с большой надписью: «Мосгаз», вставшей рядом со мной и приготовившейся штурмовать битком набитый людьми вагон.

– А чо случилось?

– Человек только что спрыгнул на рельсы и пошел вон туда, – махнул я рукой в направлении темнеющего зева тоннеля.

Бабенка подозрительно покосилась на меня и покрутила пальцем у виска.

– Пить надо меньше, тогда и мерещиться ничо не будет, – припечатала она, а затем, ловко орудуя локтями, ввинтилась в раскрывшиеся перед нами двери подземного поезда.

***

Приложив пластиковую карту к считывателю, я прошмыгнул через турникет в робкой надежде добраться до своего рабочего стола не замеченным. И конечно же по давно ставшему аксиомой закону подлости я незамедлительно столкнулся со своим непосредственным шефом. Тот стоял, скрестив руки на своей худосочной груди и едва заметно притоптывал ногой, обутой в остроносый лакированный ботинок. На его лице отобразилась плохо скрываемая ядовитая радость.

– Итак, Пригожин, – шеф намеренно назвал меня по фамилии, тем самым подчеркнув, что отлично помнит, с чьим отпрыском он имеет дело, но не собирается делать мне никаких поблажек. – Сегодня Вы превзошли самого себя.

С этими словами шеф выразительно вскинул перед собой левую руку и покосился на циферблат наручных часов.

Промямлив вялые извинения, я бочком протиснулся к своему рабочему столу и буквально рухнул в кресло. Слушая вполуха монотонные разглагольствования о том, что я «занимаю чужое место» и «совершенно бесполезен, как банковский служащий», я быстро включил свой моноблок и принялся за работу. Шеф еще некоторое время побрюзжал в свое удовольствие, а затем ретировался в застекленный закуток в дальнем конце нашего операционного зала, гордо именуемый кабинетом. Заметив это, я облегченно вздохнул и расслабленно вытянул ноги под столом.

– Ким, ну зачем ты его постоянно провоцируешь? – шикнула сидящая напротив специалист отдела кредитования Оленька – приятная фигуристая блондинка в круглых очках. – Ты же знаешь, как он бесится из-за опозданий.

– Я же не нарочно. Между прочим, у меня вчера день рождения был, – пробубнил я в свое оправдание.

– Кофе хочешь? – сердобольно предложила Оленька, одновременно протянув мне через низкую перегородку стаканчик с горячей бурдой из офисной кофемашины.

Перехватив мой исполненный искренней благодарности взгляд, Оленька довольно зарделась, а я в очередной раз поймал себя на тревожной мысли, что ее забота обо мне в последнее время становится навязчивой.

Спрятавшись за монитором, я пресек неуклюжие попытки милой Оленьки продолжить со мной кокетничать. Не то чтобы она мне не нравилась. Возможно, при других обстоятельствах…

Однако случилось так, что пару месяцев тому назад я встретил девушку своей мечты. Вот только я до сих пор хожу вокруг да около, не решаясь пригласить ее на свидание. Мое тайное увлечение зовут Майка, и она работает бариста в кафе, куда я практически каждый день наведываюсь в обеденный перерыв.

Сделав вид, что страшно занят просмотром бесконечных колонок цифр и диаграмм, я вперился в монитор своего компьютера. При этом в голове неотступно вертелось воспоминание об утренней встрече со странным незнакомцем. И чем больше я анализировал то, с чем столкнулся в метро, тем сильнее убеждался, что мне не привиделось.

ОН был более чем реален.

Плюнув на корпоративные запреты, я зашел в интернет и начал шарить в поисковике, задав описание серого человека. Естественно, сеть выдала огромное количество шлака, по большей части содержащего экзальтированные описания очевидцев НЛО и пространные домыслы любителей теорий заговора. Ничего похожего на существо, исчезнувшее в подземном тоннеле метрополитена.

Бесполезно потратив время и ощущая подспудное раздражение, я крутанулся в кресле и огляделся. Мои коллеги потянулись из офиса; как-то незаметно наступило время законного обеденного перерыва.

Ноги сами понесли меня вниз и дальше – на улицу. Толкнув стеклянную дверь, я зашел внутрь уютного городского кафе. Отыскав глазами свободный столик в глубине зала рядом со входом на кухню, я двинул прямиком в его направлении. Специально затормозив у витрины с пирожными и готовыми сэндвичами, я покосился поверх ее стеклянного купола туда, где обычно колдовала над напитками Майка. Она перехватила мой взгляд и приветливо кивнула. Мои губы немедленно растянулись в дурашливой улыбке. Все-таки приятно думать, что Майка воспринимает меня не только, как постоянного клиента, но и просто, как симпатичного парня.

– Вам все, как обычно? – деловито уточнила Майка, ответив на мою стеснительную улыбку и параллельно протянув подошедшей официантке заказ – большую кружку с вкусным горячим капучино.

– Сэндвич с курицей и беконом, и двойной эспрессо, – произнес я на полнейшем автомате.

– Я и говорю: как обычно.

Бариста лукаво улыбнулась, отчего в груди у меня разлилось приятное тепло.

– Что-нибудь еще? – уточнила Майка, заметив, что я молча завис, не сводя с нее преданного взгляда.

Выйдя из состояния прострации, я отрицательно покачал головой.

Вот и в этот раз я не нашелся, что сказать, проглотив слова о том, какая Майка красивая, и как мне безумно хочется её поцеловать. И хотя мы официально не знакомы, мне кажется, что я знаю Майку всю жизнь. Наверное, так говорят, когда находят ту самую идеальную пару. И пусть на первый взгляд мы абсолютно не подходим друг другу, меня влечет к Майке, как к включенной на полную мощность силовой установке.

Чуть выше среднего роста, с мальчишеской стрижкой, которая ей на удивление очень идет, Майка обладает своеобразной притягательной харизмой. Я знаю, что она увлекается скалолазанием и регулярно занимается на скалодроме.

Однажды я тоже попробовал взобраться на стенку. Тренер – поджарый белобрысый мужик – быстро отказался от идеи сделать из меня чемпиона, увидев, как мое обмякшее тело бездарно болтается на страховочном тросе.

А еще Майка повсюду таскает с собой ноутбук, и я подозреваю, что скалолазание является не единственным ее увлечением. Осталось только выяснить, есть ли у нее постоянный парень. Впрочем, Горыныч, которому я признался в своем сердечном увлечении, утверждает, что я полнейший болван.

– «Прекрати рефлексировать! Лучше пригласи ее в дорогой ресторан и между делом проговорись, что у тебя папаша – банкир. Поверь мне, после этого она сама за тобой бегать будет», – довольно цинично убеждал меня Севка.

Кстати, у самого Горыныча пассии долго не задерживаются, но и относится он к этому с легкостью старого опытного развратника.

Вспомнив его наставления, я уже почти приготовился спросить у Майки, что она делает вечером в субботу, но тут, как назло, затрезвонил мобильник. Звонил, как раз-таки, Горыныч. В отличие от меня, похмелье миновало его стороной. Бодрым тоном Севка поинтересовался, как у меня дела, а затем напомнил про свой (нужно сказать – весьма спорный) подарок.

– Не забудь, что на завтра у нас запланирована экстремальная экспедиция с самыми настоящими диггерами. Будет прикольно, – пообещал Горыныч и напоследок весело гоготнул.

***

Этот безумный, кошмарный, отвратительный день тянулся бесконечно долго, и я едва дожил до его завершения. Мало того, что я утром повстречался с необычным серым человеком, так в довершение ко всему получил жесткую выволочку от отца. Мой вредоносный шеф успел наябедничать ему о недостойном поведении Пригожина-младшего, расписав в ярких красках, как я заявился на работу в не слишком трезвом состоянии и с опозданием более чем на час. Отец напомнил мне, что лимит его терпения подходит к концу, и он не намерен покрывать мои позорные выходки. Что мне оставалось делать?! Конечно же я покаянно просил прощения, хотя изнутри рвались совсем другие слова.

На самом деле отцу с некоторых пор стало наплевать на меня и мою жизнь. Он даже с днем рождения поздравил меня только после того, как ему об этой архиважной дате напомнила личная секретарша. И если кто-то думает, что я вырос избалованным отпрыском богатых родителей, то он сильно заблуждается. Я – тот, кто не оправдал ожиданий, а, следовательно, не стою капиталовложений.

К тому же у отца теперь появилась другая семья, и мачеха постоянно норовит уколоть меня, растравляя так и не зажившую рану. Идиотка! Она все время сравнивает себя с моей матерью, подчеркивая, что никогда не оставит отца. Но мы-то знаем, что мама нас не бросала. За все эти годы я так и не нашел разумного объяснения ее исчезновению, но уверен, что для такого безрассудного, отчаянного поступка была очень веская причина.

Ночью мне снились сны. Стресс прошедшего дня всколыхнул нечто давно и прочно забытое, загнанное в дальний пыльный угол моей памяти. Той ночью воспоминания начали возвращаться ко мне…

Вначале я оказался в полнейшей темноте. Постепенно во мраке начали проступать отдельные очертания глубоких каменных сводов, и я смог разобрать, что нахожусь в каком-то подземелье. Кажется, я очутился в старом железнодорожном тоннеле. Во сне я сделал несколько шагов вперед, перешагнув через покрывшиеся внушительным слоем пыли рельсы. Неожиданно передо мной что-то блеснуло. Я замер на месте, вглядываясь в черноту, ощущая на себе чей-то пристальный, как острая стальная игла, взгляд. Наконец, воздушная пелена между мной и тем, кто прятался в темноте, расступилась.

Сначала я увидел только глаза: круглые, угольно-черные и блестящие. Взгляд гипнотизировал, проникал в глубину моего сознания, лишая способности сопротивляться его силе. Завороженно я наблюдал, как из тени появляется НЕЧТО. Кошмарная тварь приблизилась ко мне почти вплотную. Теперь я смог рассмотреть ее уродливую морду с задранным носом и двумя выступающими передними клыками и гладкую кожу, отливающую голубовато-серым цветом дождливого утреннего неба. Во сне я ощущал ее дыхание с тихим присвистом, чувствовал исходящее от нее тепло. Создание из ночного кошмара погладило длинным изогнутым когтем мою щеку и издало тонкий пищащий звук, такой заунывный, что у меня по-настоящему защемило сердце.

И вдруг изображение искривилось, поплыло, и тогда я увидел маму, вернее – ту ее версию, которая навсегда запечатлелась на сетчатке глаз семилетнего ребенка. Тонкие черты лица, фарфоровая кожа и взгляд, такой ласковый и одновременно грустный. Внутри меня все оборвалось…

Я проснулся в испуге. Мокрая от пота футболка неприятно прилипла к телу, а сердце колотилось в груди в точности, как гудящий отбойный молоток. Усевшись на кровати, я постарался отдышаться. Рука сама потянулась к бутылке с водой. Сделав несколько жадных глотков, я застыл на месте, анализируя свой сон. Придя к единственно верному выводу, что все видения стали результатом моих дневных переживаний, помноженных на излишне бурную фантазию, я несколько успокоился и даже посмеялся над собой. Вот же трусишка, который до сих пор боится Серых людей!

В следующий момент меня словно больно ущипнули. Откуда-то из глубины подсознания вспыли отдельные клочки детских воспоминаний.

Конечно же я видел ИХ раньше! ОНИ являлись ко мне в странных сюрреалистических снах, заставляя стонать по ночам, просыпаться от ужаса и поглубже натягивать одеяло, прячась в него с головой в робкой надежде укрыться от преследующих кошмаров.

В этот раз я поступил точно также. Закутавшись в тонкое летнее одеяло, остаток ночи я проспал без сновидений и проснулся в отличном настроении. Впереди меня ждали ленивое субботнее утро и будоражащее приключение в заброшенной московской подземке.

***

– Если все готовы, то приступаем к спуску, – скомандовал Никита – наш проводник по городским катакомбам.

Мы с Горынычем нацепили налобные фонарики и полезли в канализационный люк. Спустившись метров на пять вниз, я почувствовал, как ноги, обутые в высокие непромокаемые ботинки, нащупали твердую почву, а точнее – осклизлый бетонный пол, идущий под небольшим уклоном. Никита организовал перекличку, громко назвав каждого из нашей группы по имени, а затем посоветовал держаться всем вместе и не отставать, чтобы не заблудиться в сумрачных переходах подземного коллектора.

Вообще-то я и сам не планировал никуда отходить. Местечко, в котором мы очутились, наводило страху с первых же секунд. Слепящие лучи фонариков пробивали себе путь, освещая низкие сумрачные своды, проржавевшие металлические трубы и тонкие ручейки грязной жижи. Отовсюду доносился противный звук капающей воды, проникающей сверху и сквозь боковые щели. Бетонные стены покрылись белесым, напоминающим ремонтную побелку, наростом и неопределенного цвета лишайником. В довершение ко всему здесь отвратительно воняло тухлой помойкой, и я почти сразу же пожалел, что в очередной раз поддался на Севкины уговоры и поперся в эту подземную клоаку. Не знаю, где в этом давящем на психику каземате Горыныч разглядел городскую романтику, но лично я уже через пять минут похода начал мечтать, как бы поскорее выбраться наружу.

Вскоре выяснилось, что моим надеждам не суждено сбыться. Словно подслушав мои немые стенания, наш проводник Никита пояснил, что группе придётся пройти маршрут в несколько километров до того, как мы достигнем очередного лаза, безопасно выводящего на поверхность.

Смирившись с неизбежным и периодически тяжело вздыхая, я потащился за Горынычем, уверенно шагающим вперед и с видом знатока обменивающимся с Никитой своими знаниями об исторической городской застройке.

Я уже успел порядочно устать, когда наша группа достигла резервного тоннеля кольцевой ветки метрополитена. Посветив по сторонам, Никита уверенно повел нас вдоль обветшалого подземного коридора, покосившихся строительных лесов и обрывков электрических проводов, а затем нырнул в боковой проем и начал спускаться по полуразвалившемуся эскалатору куда-то вниз. Каждый раз ступая на очередную прогнившую ступень, наш проводник сначала нажимал на нее мыском ботинка, проверяя надежность конструкции, и лишь потом переносил весь свой, нужно сказать, немалый вес.

В любой момент рискуя навернуться, я осторожно повторил маневры диггера и, как не странно, вскоре оказался на широком перроне, в дальнем конце которого за приоткрытой железной дверью маячила очередная лестница. В отличие от колодцев подземного коллектора здесь было сухо и довольно чисто. Исключение составляли тонкие нити свисающей с потолка паутины и сгнившая, превратившаяся в набор черепков лопата, очевидно сохранившаяся еще со времен метростроевцев-первопроходцев.

Очутившись на этой заброшенной и недостроенной станции, я внезапно осознал, что когда-то уже видел это место. Ощущение дежавю было настолько сильным, что я зажмурился, пытаясь справиться с неконтролируемым потоком обрывочных воспоминаний. Я почти не сомневался, что побывал здесь однажды. Иначе как объяснить, почему я так хорошо помню обвалившуюся мраморную плитку, зияющий прямоугольник на стене, где должны были приладить табличку с названием станции, и знак, выведенный на бетонной колонне – каракули, напоминающие то ли иероглиф, то ли математический код.

Забыв, что нахожусь на экскурсии, я принялся лихорадочно анализировать все, что мне привиделось за последние два дня. Вывод напрашивался естественным образом: случайная встреча с Серым человеком в метро сработала, как триггер, расколовший крепкую скорлупу некоего защитного блока на подкорке моего мозга. Но объяснить происходящее со мной я пока еще не мог.

Машинально запустив пятерню в свои кудрявые вихры – предмет моей тайной гордости, – я не учел, что на лбу прилажен фонарик, и едва не лишился единственного источника света. Судорожно подхватив съехавший вбок электрический кругляш, я вновь водрузил его на законное место. Эта дурацкая ситуация моментально вернула меня к действительности. Проморгавшись, я заметил, что Севка вовсю клеит единственную девушку в нашей группе, решившуюся спуститься в подземку, а наш проводник-диггер остановился и достал распечатанную карту с помеченным на ней маршрутом.

Ткнув указательным пальцем в сторону лестницы, Никита пояснил, что дальше начинается спуск на несколько уровней вниз.

– Не волнуйтесь – сегодня мы туда не пойдем, – усмехнулся диггер. – Я и сам обследовал эту часть подземки только однажды, да и то – лишь первый уровень. Похоже, когда-то в этом месте строили бункер, но до ума дело не довели.

– Жалко! – разочаровано протянул Горыныч. – Всегда мечтал побывать в настоящем секретном бункере. Наверняка там и привидения водятся.

Севка специально понизил голос, придав ему драматическую окраску, желая произвести нужный эффект на заинтересовавшую его девушку. Та непроизвольно икнула, и шепотом поинтересовалась у диггера, не пора ли нам убираться из подземелья.

– Идемте, – согласно кивнул Никита. – Отсюда ведет два пути наверх. Мы с вами опять поднимемся по эскалатору, только будьте осторожны.

– А какой второй вариант? – по необъяснимой причине вырвалось у меня.

– Пройти метров сто вперед по тоннелю. Оттуда ведет переход в основную шахту метро, и теоретически можно подняться прямо на действующую станцию. Но я бы не стал рисковать. Там и силовой кабель идет под напряжением, и поезда регулярно проносятся. Да и если нас застукают, как нарушителей, то потом проблем с полицией не оберешься.

Само собой, рисковать никто из нас, включая Горыныча, не захотел, и группа потянулась обратно, гуськом ступая за Никитой, который начал осторожный подъем по ненадежным ступеням дохлого эскалатора.

Пройдя больше половины пути, диггер внезапно чертыхнулся. Его нога в массивном ботинке с прорезиненной подошвой по щиколотку провалилась в разлом и намертво застряла среди зубчатых обломков прогнившей ступени. Все сразу засуетились; в атмосфере подземелья ощутимо запахло паникой. Севка и еще один парень вскарабкались наверх, чтобы помочь Никите выбраться из ловушки. Остальные ребята сбились в кучу, приглушенно переговариваясь и напряженно вглядываясь туда, где замер в неестественной позе наш проводник.

Я растерянно переминался с ноги на ногу, поглядывая на железную дверь в дальнем конце зала, малодушно представляя себе, что оттуда неожиданно появятся спасатели или хотя бы линейные рабочие метрополитена. И вот чудо – дверь распахнулась, издав отвратительный скрипучий звук, а затем с громким лязгом захлопнулась. Вслед за этим все мы разом ощутили под ногами необычную вибрацию, словно к нам приближался скоростной поезд. Затхлый воздух подземного пространства вдруг наэлектризовался, как перед сильной грозой. По коже побежали ледяные мурашки, а в ушах возникла мощная пульсация, нарастающая с каждой секундой.

Рывком высвободив ногу из нехорошего разлома, из-за чего пришлось пожертвовать целостностью кожаного ботинка, наш проводник резко напрягся и помрачнел. Что-то непонятное происходило вот здесь и сейчас, и это сильно испугало опытного диггера.

– Поторапливайтесь! Нужно как можно скорее убраться отсюда, – с трудом скрывая волнение, произнес Никита.

Необъяснимая вибрация усилилась, создавая полную иллюзию начавшегося землетрясения. С потолка посыпалась каменная пыль и мелкие обломки старой кирпичной кладки. Пол под ногами ощутимо задрожал. Один из парней диковато вскрикнул, когда прямо перед ним спикировал вниз, рассыпавшись от удара, увесистый, цвета запекшейся крови обломок кирпича.

Сообразив, что под землей происходит нечто из ряда вон выходящее, ребята из нашей группы любителей экстрима наперегонки бросились вверх по эскалатору, перепрыгивая сразу через две ступеньки, судорожно хватаясь за шатающиеся поручни. Налобные лучи фонариков беспорядочно метались и дрожали, высвечивая дугообразные своды тоннеля, летящую на головы известь и грязную паутину, выхватывая гримасы страха на лицах людей.

Запоздало сообразив, что лучший друг все еще находится на заброшенном перроне, Горыныч принялся чертовски громко орать, чтобы я немедленно подтянул свою задницу и лез наверх. Однако я, как пришпиленный, оставался на том же месте. Неведомая сила тянула меня в обратном направлении, заставляя открыть железную дверь, ведущую в подземную преисподнюю.