Елиноллей. Принц солнца и луны

Каждое новое полнолуние Вечные Узники и другие одержимые появлялись в Первом городе одной из провинций Иллиоса и изводили целые отряды Братьев Божьего Ока. Не щадили они никого, даже новобранцев… Но, как бы ни силился Хэвард и его люди, им так и не удалось напасть на их след.

С первыми лучами солнца, одержимые будто растворялись в воздухе. Оттого Старшим не оставалось ничего, кроме как переезжать из одного Первого города в другой надеясь, что в следующее полнолуние они застанут там бессмертных нечестивых и сумеют заключить их под стражу.

Но несмотря на непрекращающиеся поиски, что вели Старшие, Хэвард был здесь, в ЭллайдЧар. Что было тому причиной, выяснилось в тот же вечер.

«Я хочу, чтобы ты служил в моем отряде, Одден, – сказал Хэвард, когда они оказались наедине. – Я уже не раз говорил, что прежде мне не доводилось видеть, чтобы кто-то твоего возраста столь умело управлялся с мечом. Нам в отряде нужны такие люди, как ты. Ну и что скрывать… И мне и твоему брату будет спокойнее, если я смогу приглядывать за тобой, пока Вечный Узник на свободе».

Одден, признаться, и помыслить не смел о вступлении в ряды Старших. Ведь до такой чести нужно было еще дослужиться… Да и другие Старшие… Разве они воспримут его всерьез? Совсем еще зеленого мальчишку, которому едва стукнуло девятнадцать? Но Хэвард его опасений не разделил: «Ты второй принц Иллиоса. Думаешь, кто-то посмеет высказаться против?»

И Хэвард, конечно же, был прав, вот только дядя не знал, что отец запретил Оддену раскрывать свое истинное происхождение. Но дело было не только в этом. Оддену и самому не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Поэтому в рекомендательном письме, с которым он прибыл якобы после службы в столичном монастыре, значилось не его настоящее имя.

Но, даже несмотря на это, Хэвард все равно продолжил настаивать на своем, и после ночи раздумий Одден все-таки согласился.

Попросив у дяди время на подготовку, он сразу же приступил к тренировкам. Зарубцевавшиеся ожоги стянули кожу, сделали его руки одеревенелыми и неловкими. Чтобы вернуть себе былую форму, Одден дни напролёт проводил на тренировочной площадке. Ибо знал: лишь победив в честном поединке одного из Старших Братьев, можно претендовать на место в особом отряде.

Вступительный бой не признавал тренировочных мечей. Поэтому желающие стать частью отряда Старших понимали, что рискуют получить ранения, а то и вовсе лишиться жизни. Это было давней традицией, но Старшие чтили ее и по сей день. Ведь что, как не мысли о возможной кончине, отпугнет трусов, которым не место в спецотряде? Но все же несчастные случаи во время вступительных боев оставались редкостью. Однако сегодняшней ночью это не успокаивало Оддена… Ведь уже на рассвете ему предстояло выйти на тренировочную площадку против одного из членов спецотряда, чтобы доказать, что он достоин носить гордое звание Старшего Брата.

Стук в дверь заставил вздрогнуть и присесть в кровати.

– Кто? – негромко вопросил Одден, подойдя к двери.

– Открывай. Это я, – донесся из коридора голос Хэварда.

Одден уже потянулся к засову, как вдруг замер. Кинувшись к сундуку, он откинул крышку и выудил оттуда рубаху. Не хотелось, чтобы Хэвард начал задавать вопросы о шрамах на его теле.

На ходу натягивая сорочку, Одден воротился к двери.

– Дядя, – с улыбкой проговорил он, пропуская Хэварда в келью.

– Прости, что в столь ранний час.

– Не страшно. Я все равно уже не спал, – признался Одден, опуская засов.

Хэвард пересек комнату и опустился на скамью подле широкого окна. На нем, как и на Оддене, была вольная форма – свободные рубаха и брюки. Такую разрешалось носить лишь внутри стен Братского Монастыря.

Внешне же Хэвард был поразительно схож с самим Одденом: излишне бледный, жилистый, с худым вытянутым лицом, на котором леденели такие же серые глаза. Отличали дядю, пожалуй, лишь седина в длинных черных волосах, да глубокие морщины, залегшие на лбу.

– Волнуешься? – вопросил Хэвард.

Его тонкие губы дрогнули в улыбке.

– Немного, – признался Одден.

– Волнение отступит. – Хэвард одобрительно покачал головой. – Стоит только выйти на площадку и взять в руки меч.

– Знаю.

– Ты выйдешь с Дечебалом Даскалу, – немного помолчав, сказал Хэвард.

Одден на миг потерял дар речи. Желудок стянуло от страха. Ведь он знал, о ком говорит дядя. О Дечебале Даскалу слышал чуть ли не каждый житель Иллиоса. Он прославился тем, что выследил и изловил на своем веку больше нечестивых, чем кто-либо за всю историю. Одден до сих пор помнил, как семь лет назад, вся столица гудела о том, как Дечебал в паре с Хэвардом за одну ночь истребили целое поселение нечестивых. Только вот дядя отчего-то не пожелал тогда рассказывать маленькому Оддену о своем подвиге, сколько бы тот не просил его об этом.

– Жеребий выпал на него, – добавил Хэвард. – И здесь, к сожалению, я бессилен.

– Я понял тебя, дядя, – наконец-то смог выдавить из себя Одден.

Хэвард тяжело вздохнул.

– Присядь, – он похлопал по скамье.

Одден послушно опустился рядом с ним.

– Мне не следовало говорить тебе об это заранее, но я не смог… Дечебал – отличный воин. Он смел, решителен и хладнокровен в бою. – Одден вздрогнул, когда Хэвард положил руку ему на плечо. – А еще он жесток и беспринципен… Я знаю его уже очень давно. Мы вместе начинали свой путь в Божьем Братстве. Поэтому, прошу тебя, будь осторожен.

Одден закивал, когда Хэвард крепко сжал его плечо.

– Спасибо, что рассказал.

– Как твои руки? – поинтересовался Хэвард.

– Все хорошо. – Одден невольно поддернул рукава. – Все раны уже затянулись. Да и тренировки не прошли даром.

Хэвард по-отцовски потрепал Оддена по волосам.

– И угораздило же тебя обвариться прям перед вступлением в Братство, – он усмехнулся. – Если бы не видел тебя на площадке, подумал бы, что ты тот еще ротозей. И чего ты вообще полез к этому котелку?

– Хотел помочь Эссиде, – Одден повел плечами, чувствуя, как краснеют его щеки. – Не пристало в ее возрасте такие тяжести поднимать…

– Ладно. – Хэвард вздохнул и встал со скамьи. – Мне уже пора. Нужно успеть до рассвета отправить в столицу отчет. А то потом будет не до того… Уже после полудня мы выдвигаемся в путь. Надеюсь, все пройдет хорошо, и ты отправишься с нами…

Одден тоже поднялся, желая проводить дядю.

– Сынок, – тихо обратился к нему Хэвард, прежде чем выйти за дверь. – Прошу тебя, не проиграй.

Когда шаги дяди стихли, Одден направился в молебную комнату. Она представляла собой крохотное помещение в правом углу кельи. В молебной не было ничего, кроме витражного окна в виде солнца с заключенным в него оком на раскрытой длани и алтаря, выложенного прямо в стене. Опустившись на колени, Одден обратил взор к лику Всевышнего, отчеканенному на пласте черного металла.

– Отец наш, Всевышний, – склонив голову, зашептал он. – Да осветит сердце твое наш путь, да оградит величие твое нас от духа тьмы. Да повержено дланью твоей будет всякое зло, да рассеется мрак во свете сияния твоего…

***

Затворив за собой тяжелые, оббитые железом врата, Одден окинул взглядом тренировочную площадку. Высокий частокол ограждал огромный квадрат ровной вытоптанной земли. На одной из сторон высились сложенные из бруса трибуны, которые пока еще пустовали. Он пришел первым.

Присев на край одной из скамей, Одден вскинул голову. Утро выдалось пасмурным. Серые облака затянули высокое небо, не пуская солнечные лучи к земле. Порыв ветра подхватил его длинные волосы, затянутые в хвост. Шелковые ленты плотнее прижались к лицу и шее.

Когда врата протяжно заскрипели, Одден поднялся. Рука его невольно легла на рукоять меча – подарок Виддара на пятнадцатилетие. Мысли о брате придали сил.

Один за одним, на тренировочную площадку ступали Старшие. Их облачение мало чем отличалось от того, что обычно носили Божьи Братья. Почетное звание выдавало лишь лучистое солнце, вышитое золотом на белом плаще. Последним на площадке появился Хэвард.

Старшие построились в две шеренги напротив трибун и замерли. Оддену стало не по себе, когда взгляды тридцати пар глаз, подведенных черный тушью, обратились к нему.

– Да прибудет с нами Всевышний! – громко заговорил Хэвард.

– Да осветит сердце его наш путь! – вторили ему три десятка голосов.

– Всем известна причина, по которой мы здесь, – холодно отчеканил дядя, обведя взглядом своих людей. – Поэтому не вижу смысла в лишних разговорах.

После этих слов Хэвард повернулся к Оддену и коротким жестом приказал подойти ближе.

– Назови свое имя, Божий Брат, – потребовал он, окинув Оддена бесстрастным взглядом.

– Йонне Фейман.

После того как Одден принял решение скрыть свое происхождение, необходимость в новом имени возникла сама собой. Фамилию он решил позаимствовать у Эссиды, а вот имя… Когда его племянник только появился на свет, Мирра нарекла его Йонне. Но мальчику не суждено было пронести это имя через года: Эллайде настоял, чтобы внука назвали в честь его собственного деда. Алладаром.

Хэвард кивнул и перевел взгляд на Старших.

– Дечебал Даскалу, шаг вперед. Остальные – вольно.

Старшие толпой двинулись к трибунам, но Одден смотрел не на них. Взгляд его был прикован к одному единственному человеку. К тому, с кем ему предстояло сойтись в бою.

Дечебал Даскалу был высок, крепко сложен. Широкая грудь, мускулистые плечи, идеально ровная спина: все это делало его похожим на несокрушимую скалу. Широкая линия челюсти и острые скулы выделялись даже под шелковыми бинтами. Две глубокие морщины пролегли меж густыми бровями. Черные глаза, холодные и жестокие, смотрели с презрением и, казалось, не знали ни пощады, ни жалости.

Когда Старшие расселись на трибунах, Хэвард встал между Одденом и Дечебалом.

– Я ожидаю честного поединка, достойного Братьев Божьего Ока, – он обратил взор к Дечебалу, который, в свою очередь, не сводил надменного взгляда с Оддена. – Можете обнажить мечи.

Одден крепко сжал рукоять меча и бесшумно высвободил его из ножен. Как и обещал дядя, волнение в тот же миг покинуло его сердце. Даже могучая фигура Даскалу теперь не вызывала в нем страха. Да, может быть, на фоне Старшего Брата Одден и выглядел щуплым мальчишкой, но то было лишь видимостью. Ведь он знал, чего стоит в бою. Знал, что теперь на своем месте. И не собирался проигрывать.

Когда Хэвард направился к трибунам, Одден прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Краткий миг, и вот… он отыскал в себе Божий Свет 19– силу, коей были наделены все Видящие. Тело его в миг окрепло, разгорячилось кровью, разносимой по телу пульсирующим сердцем. Теперь он тверже стоял на земле, а рука его крепче прежнего сжимала меч.

Хэвард замер перед трибуной, видимо, не пожелав опускаться на скамью. Когда их с Одденом взгляды встретились, он коротко кивнул и набрал в грудь воздуха.

– Начали, – громко скомандовал он.

Не успели слова дяди достигнуть сознания Оддена, как Дечебал резким движением сорвал с себя плащ и, швырнув его в сторону, рванул с места. Одден был к этому готов. Такие, как Даскалу, всегда нападают первыми.

Удары Дечебала были короткими, быстрыми, но невероятно сильными. Скрещенные клинки то и дело высекали искры. Отбиваясь, Одден чувствовал, как гудит сталь под его пальцами. В глазах же Старшего он читал изумление. Видимо, Даскалу не допускал даже мысли, что Одден может оказаться для него хоть сколько-нибудь достойным противником.

Наблюдательность и врожденная хладность ума всегда помогали Оддену быстро перенимать чужую манеру боя. Вот и сейчас, с каждым новым ударом, ему становилось все легче и легче предугадывать последующие атаки Старшего. И вот, отразив очередной выпад, Одден наконец перешел в нападение.

Тело его было легким и гибким, что совсем не вязалось с силой его ударов. Ну, а в скорости Оддену всегда не было равных. Дечебал едва успевал отражать его молниеносные точные выпады, а он, в свою очередь, продолжал теснить Старшего к краю площадки.

Когда в очередной раз их мечи с громким лязгом столкнулись, Одден резко ушел вбок. Дечебал, попавшись на эту уловку, ударил наотмашь, но промахнулся. Искреннее удивление вспыхнуло в глазах Старшего, когда ему в кадык уперлось острие клинка.

Одден опустил меч и сделал пол шага назад, когда Даскалу выставил руки перед собой. Старший медленно опустился к земле. Одден слишком поздно осознал, что тот сделал это не для того, чтобы сложить оружие.

Горсть стоптанной в пыль земли, пущенной в глаза, сбила Оддена столку. Не успел он опомниться, как Даскалу подсек его ноги грубым пинком. Одден упал, едва не выронив меч. Ощутив на коже дыхание смерти, он перекатился в сторону. В землю, где мгновение назад был он сам, вошел клинок Даскалу.

Одден попытался подняться, но Старший наступил на его плащ.

– Глупцы, что не снимают плаща перед боем, всегда заканчивают плохо, – услышал он насмешливый голос Даскалу.

Поняв, в чем дело, Одден быстрым движением расстегнул фибулу. Плащ соскользнул с его плеч, и он вскочил на ноги. Мечи их тут же скрестились вновь, а потом еще и еще… Сталь то визжала, то скрежетала. Даже воздух вокруг, казалось, накалился. Но Одден не чувствовал ни усталости, ни страха. Сердце его горело лишь одним желанием – желанием победить.

Извернувшись, Одден полоснул мечом. Дечебал зарычал быстро отступая назад. Лезвие оставило на его плече тонкий порез. Кровь заалела на белом.

Вскоре Даскалу вновь ринулся на него. Одден принял боевую стойку. Он был готов защищаться, но вовсе не ожидал очередной подлости. Подхватив лежащий на земле плащ, Дечебал кинул его в лицо Оддену. Тот замешкался лишь на миг, но Старшему этого хватило. Грубым пинком в колено он сбил Оддена с ног и пригвоздил к земле, уперевшись коленом ему в живот.

Одден попытался занести меч для удара, но Даскалу перехватил его запястье и вывернул. Пальцы разжались. Клинок с глухим звоном упал на землю. Одден захрипел, когда сильные пальцы Старшего сжались на его горле.

– Если бы ты мог, то наверняка голосил бы, что мои поступки не достойны Брата Божьего Ока, – Даскалу ухмыльнулся. Отложив свой меч в сторону, он уже двумя руками сжал горло Оддена. – В этом есть своя правда. Но правда и в том, что бой не знает ничего, кроме поражения и победы, а нечестивые плевать хотели на благородство и честь. Тебе стоило усвоить это, прежде чем давать Клятву Света, мальчик.

Пытаясь, высвободиться Одден с такой силой впился в кожу запястий Старшего, что под ногтями его заалела кровь. Но руки Даскалу даже не дрогнули.

– Моли о пощаде, – прорычал он. – И тогда, быть может, я тебя не убью.

Одден не хотел сдаваться, но и сил сопротивляться у него не было. Воздух в легких кончался. В глазах начало темнеть. Откуда-то издалека, кажется, доносились крики, но Одден не мог разобрать слов. В ушах застыл неприятный звон. Он почти провалился в забытье, когда холодный голос отца эхом зазвучал в голове.

«Надеюсь, уже совсем скоро ты сменишь белый плащ на саван…»

Божий свет, казалось, сам отыскал его в темноте. К рукам Оддена прилила сила. Он крепче сжал запястья Даскалу, так что кости Старшего захрустели под его пальцами. Руки Дечебала разжались и Одден рывком скинул его с себя. Вскочив на ноги, он ударил Старшего сапогом в грудь, вложив в этот удар всю свою ярость.

Когда Дечебал приподнялся на локтях, взгляд его черных глаз уперся в острие клинка, приставленного к его груди. Одден, тяжело дыша, не сводил с противника глаз. Пускай рука, в которой он держал меч, и подрагивала, на ногах он стоял твердо.

– Ты ослушался приказа! – прогремел Хэвард, возникший рядом с Даскалу.

– Ты сказал сложить оружие, – спокойно ответил Старший, глядя Оддену прямо в глаза. – А в моих руках к тому времени уже не было меча…

– Отставить! – взорвался Хэвард. – За нарушение устава ты будешь наказан!

Одден опешил. Еще никогда прежде ему не доводилось видеть дядю таким разгневанным.

– Да… Даже от тебя я не ожидала подобной подлости, Дечебал, – раздался грубоватый женский голос где-то позади.

Но Одден и не подумал обернутся, ведь не желал спускать с Дечебала глаз. Он никак не мог отделаться от мысли, что стоит упустить Старшего из виду, как тот снова пустится в бой.

Одден вздрогнул, когда тяжелая рука легла ему на плечо.

– Опусти меч, – обратилась к нему обладательница низкого голоса. – Ты уже победил.

Нехотя, но всё же Одден отправил клинок в ножны. А уже в следующий миг из-за спины его вышла Старшая Сестра. Усмехнувшись, она уперла руки в бока. В ее янтарных глазах читалось явное одобрение.

– Пойдем, мальчик, – взяв Оддена под локоть Старшая потянула его к трибунам. – Пускай взрослые поговорят.

Одден повиновался и на слабых ногах двинулся вслед за ней. Он плохо осознавал происходящее, и уж точно не испытывал радости от победы. Рука невольно метнулась к горлу. Казалось, он все еще чувствует сильные пальцы Даскалу на своей шее.

– Лорра Тард, – бросила Старшая не оборачиваясь.

– Что? – переспросил Одден, замедлив шаг.

– Имя мое – Лорра Тард, – повторила Старшая с легким раздражением. – Пойдем. Представлю тебе остальных.

– Остальных?

– А мне думалось, ты посообразительнее, – Старшая усмехнулась, глянув через плечо. – Ты теперь с нами. Имя каждого, конечно, сейчас ты вряд ли запомнишь, но надо же с чего-то начинать…

Глава 4. Отряд Старших

БеллГейш (Первый город провинции Гейш). Три недели спустя.

Одден вскинул голову: меж раскидистых ветвей многовековых сосен проглядывала мозаика бледно-голубого неба. Прикрыв веки, он вдохнул полной грудью. Запах смолы и близившегося вечера, отозвался в сердце какой-то по-детски наивной радостью.

– С коня не свались, – усмехнулась Лорра.

Одден смущенно глянул на Старшую, ехавшую с ним рядом.

– Здесь красиво, – пробормотал он.

– Лес как лес, – Лорра пожала плечами, нервно ерзая в седле. – Меня как-то больше волнует мой сопревший зад.

Одден не сдержал улыбки. Лорра Тард, как и всегда, была проста, как правда.

По началу Оддену вообще было сложно поверить в то, что такие, как Лорра, могут быть частью Божьего Братства. Ему казалось, все члены святого ордена должны быть такими как Хэвард: возвышенными и одухотворенными, одним своим видом вызывающими в сердце благоговейный трепет. Лорра же не была такой.

Старшая не стеснялась крепких выражений и всегда смеялась так, будто делала это в последний раз. Напрочь лишенная благочестия, что приписывали Братьям Божьего Ока, она даже не пыталась строить вокруг себя иллюзий. Но Оддену все равно нравилась Лорра. С первых дней он проникся к ней уважением хотя бы за то, что она не обманывала ни своих, ни чужих ожиданий. Она просто была собой. Была настоящей, чего нельзя было сказать о большинстве Старших.

Спесивые гордецы – вот что крутилось у Оддена на уме, когда он видел, как иные Старшие обращаются с простым людом и членами других отрядов. Надменный взгляд, высокомерный тон были их вечными спутниками. Да, они явно мнили себя выше других и даже не пытались этого скрывать.

«Будто и не люди вовсе… Сразу видно – избранники Божьи…» – шептались горожане на улицах, завидев белые плащи, расшитые золотом. Но на деле почти ни в ком из Старших не было и толики святости, что им приписывал простой люд. Ведь большинство членов спецотряда не чурались ни выпивки, ни порочных связей.

Справедливости ради, стоит сказать, что среди Старших все же было немало достойных людей. Пускай и их с натяжкой можно было причислить к святым, но в них хотя бы не было лицедейства и чванливости. Лорра Тард как раз была одной из них. Пускай Старшая порой и вела себя, как неотесанная мужланка, все же была куда проще многих своих сослуживцев.

Но был среди Старших и тот, кто полностью отвечал представлениям Оддена о Братьях Божьего Ока. Звали его Итан Кавана.

Вокруг этого человека, казалось, даже воздух искрился. Благородный, честный, крепко верующий Кавана был довольно молчалив, но если он говорил, то в каждом сказанном им слове звучала истина. Более всего от других Старших его отличали доброжелательность и готовность помочь. Оддену не раз доводилось видеть, как Кавана в свободное время возится на тренировочной площадке с новобранцами. Вечера же Итан, как и сам Одден, предпочитал проводить в книжном святилище. Перебрасываясь короткими фразами, они могли засидеться за чтением дотемна, пока Лорра не заваливалась к ним, чтобы прогнать спать.

Частенько Итан вместе с Одденом и Лоррой упражнялся с мечом на площадке и патрулировал городские окрестности. Трапезничали они тоже всегда втроем. Одден чувствовал, что Лорру и Итана связывает нечто большее, чем просто служба в одном отряде. Они были будто брат и сестра – с особой теплотой относились друг к другу, подолгу вели разговоры после ужина.

Сам же Одден за последние три недели тоже неплохо сблизился с этими двумя, особенно с Лоррой.

После его вступления в отряд Старших встал вопрос о том, кто станет ему наставником на первое время службы. При всем желании Хэвард не мог взять Оддена на поруки, ведь это вызвало бы лишние вопросы. Оттого он поручил присматривать за ним той, кому, по его же словам, доверял чуть ли не больше, чем самому себе.

«В отличие от Дечебала, я не имею ничего против молоденьких мальчиков!» – вот что тогда ответила Лорра Тард на его просьбу.

Как и обещал Хэвард, сразу же после вступительного боя, их отряд двинулся в путь, разделившись на группы. Первая выехала на юг, в провинцию Линн, вторая же, во главе с самим Хэвардом, отправилась в Гейш.

Решение Хэварда ни у кого вопросов не вызвало. Ведь Линн и Гейш были единственными провинциями, где в ночь полной луны еще не случалось нападения одержимых.

На исходе первого дня группа Оддена остановилась на ночлег в одном из небольших городков провинции Чар. На пороге Братского Монастыря их встретил командор местного отряда. Он тут же увёл Хэварда с собой, видимо, желая обсудить насущные вопросы, остальных же сопроводили в гостевые кельи.

– Ну, и чего ты застыл? – раздражённо буркнула Лорра, подталкивая Оддена к двери.

– Мы что, и спать будем вместе? – робко вопросил Одден.

Он пожалел о сказанном в тот же миг – Лорра разразилась хохотом, да столь громким, что некоторые Старшие стали выглядывать из своих келий.

– Пошли уже, – выдохнула Лорра, наконец сумев унять смех.

С силой дёрнув ручку, она переступила порог.

– Мне думалось, Божьим Сестрам положены отдельные кельи, – словно в своё оправдание сказал Одден, войдя следом.

Остановившись напротив кровати, Лорра обернулась.

– В Божьем Братстве наличие груди не дает никаких привилегий, мальчик, – усмехнулась она, расстегивая фибулу. – Мы ж все равны пред Господом! Забыл?

Одден, не найдя, что сказать, несмело прошел вглубь кельи. Опустив дорожный мешок на пол, он присел на край своей постели. Лорра к тому времени уже успела снять с себя плащ и сюрко с кольчугой.

– Ну, и чего ты расселся? – возмутилась она, обернувшись на Оддена. – Давай, поднимай зад!

Одден мигом вскочил и замер, испуганно глядя на наставницу.

– Ну и долго так стоять будешь?! Раздевайся говорю, и пошли! Сказали же – ужин стынет! Я не собираюсь из-за тебя холодной похлебкой давиться! – выпалила она, сорвав с лица шелковые ленты.

Одден уже потянулся к фибуле, но так и застыл, изумленно уставившись на наставницу.

До того момента он мог лишь догадываться о возрасте Лорры – ведь не видел её без повязок. Ему же почему-то казалось, что Старшей уже давно перевалило за сорок. Дело было то ли в ее манере держаться, то ли в грубости ее голоса, а может и вовсе в усталости, коей полнились ее глаза… И тем сильнее было его удивление, когда он увидел перед собой молодую женщину. На вид Лорре было не больше тридцати, и оказалась она на редкость красивой…

– Эй, с тобой говорю! – Старшая щелкнула пальцами перед его лицом.

Опомнившись, Одден принялся раздеваться. Лорра хлопнула себя по лбу, завидев, как он аккуратно складывает плащ на кровати.

– Ты что хочешь, чтобы я с голоду померла?!

– Простите, – обронил Одден ускорившись.

– Опять за свое?! – Лорра раздраженно цокнула.

– О чем вы?

– О том, что я просила тебя мне не выкать! Вот еще раз услышу, пойду к Хэварду и скажу, что отказываюсь от тебя! – пригрозила она.

Лорра злобно сверкала глазами, пока Одден снимал с себя форму. Но стоило слететь лентам с его лица, как настроение её переменилось. Раздражение во взгляде Старшей сменилось странной растерянностью. Оддену показалось, что она даже немного побледнела… С чего бы? Неужели узнала в нем второго принца Иллиоса? Нет… Это вряд ли. Ведь Старшие были редкими гостями в столице, да и Одден с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, не покидал замок…

– Что-то не так? – силясь скрыть волнение, вопросил он.