Космический робинзон

Я честно вспомнил и проанализировал лицо режиссерши.

– Скорее симпатичная, но чересчур суровая.

– Понятно, – Анжела скривилась, словно ела не шоколадную конфету, а лимон без сахара. – «Синий чулок». Терпеть не может рядом с собой красивых женщин, подсознательно воспринимает всех как своих соперниц и старается задавить уровнем интеллекта. И, наверняка, успела по уши в тебя влюбиться.

– Кто?! Ольга? Ну уж нет! Она для всяких там влюбленностей слишком деловая.

Анжела посмотрела на меня с жалостью.

– Женя, я уже два года изучаю психологию. Этот психотип мне хорошо знаком. Если влюбится «синий чулок», никто даже не заподозрит. Они очень самокритичны и могут полностью владеть своими чувствами. Такая скорее всю жизнь останется одна, чем рискнет выставить себя на посмешище. Да что мы все о ней да о ней? Можно взять твою руку?

Я не понимал, что со мной происходит, но сама мысль, что Ольга могла в меня влюбиться, почему-то меня очень тешила.

Не дождавшись ответа, Анжела потянулась через стол, завладела моей рукой и пристально посмотрела в мои глаза. Один локон упал ей на лицо. Должно быть, это совместное действие коньяка и моей задумчивости, но я наклонился и поправил ей волосы. В следующий момент Анжела резко склонилась и впилась поцелуем в тыльную сторону моей ладони.

Я обалдел от неожиданности и вырвал руку из захвата.

– Э-э! Ольга! – Сам не понимаю, почему именно это имя слетело с моего языка.

Анжела изучающе меня рассматривала.

– Ладно… Пойду я, – она вздохнула. – Пора мне. Можно будет на днях зайти?

Провожая ее до дверей, я согласно кивнул головой.

Жуть. На меня навалилось ощущение нереальности. Впервые с понятием «сновидение» я столкнулся здесь, на Земле, но мне начало казаться, что все происходящее лишь снится мне. От таких мыслей недолго и расклеиться. Еще начну сомневаться, был ли Центр на самом деле, являюсь ли я межгалактическим разведчиком или это приступ паранойи.

Чертовски захотелось проснуться, но поскольку я все же понимал степень невыполнимости этого желания, то попросту завалился спать.

Глава 11

Когда утром мы приехали на очередной объект, то есть к церкви, у ее дверей уже толпилась живописная группа людей разных возрастов.

– Сегодня праздник? – Поинтересовался я у Виктора.

– Не-а… Статисты.

Церковь внутри преобразилась благодаря кинооборудованию. Разложенные по полу рельсы, расставленные тут и там кран-стрелы, штативы, осветительные приборы, кинокамеры вносили в торжественную атмосферу христианского храма привкус урбанизированного язычества.

Ольга, осунувшаяся, но резвая, бегала, отдавая сдавленным шепотом последние указания. Священник – благообразный старичок в простой рясе, сидел на табурете за камерой и внимательно следил за деяниями режиссера.

– Молодцы, вовремя, – прокомментировала наше появление Ольга. – Женя, на сегодня свободен. Сядь за камеру и не мешай, – (как вежливо! Кажется, она действительно в меня влюбилась и очень рада видеть!) – Юленька, быстро в гримерную.

– Куда? На студию опять ехать?!

– В фургон на заднем дворе…

Ольга провела взглядом Юлю, опустилась в свое неизменное кресло и расслабилась, прикрыв глаза рукой. Тут же рядом с ней возникла Вера.

– Ольга, я не могу позволить, чтобы ты так гробилась!

Ольга слегка раздвинула пальцы и сквозь образовавшуюся щелку устало на нее посмотрела.

– Вера, конкретнее.

– Ты сегодня сколько спала?

– Не имеет значения…

– Имеет. Забыла, так я напомню: два с половиной часа! Последний раз по-человечески, если это, конечно, по-человечески, поела вчера в столовой. Последний раз…

– Шпионишь?

– Нет! – Вера рассердилась. – Не шпионю, а просто не хочу, чтобы ты картину завалила. Ты же скоро загнешься!

– Не волнуйся, сильная. Вытяну.

– Ноги ты скоро вытянешь! Оля, тебе только двадцать пять…

– Двадцать шесть! – С вызовом уточнил режиссер.

– Через полгода будет, если доживешь! – Так же вызывающе поправила Вера. – Это не последний твой фильм. Ты же к концу съемок можешь стать просто талантливым инвалидом. Я отказываюсь с тобой работать. Все!

– Не горячись, – Ольга явно шла на примирение. – Сама же прекрасно знаешь, церковь дали только на один день, и так едва удалось разрешение в епархии получить… Обещаю, сегодня приеду домой и основательно высплюсь.

– Ха! Ха-ха! Три раза. Это в общаге? Выспишься? Не рассказывай хоть мне сказки. Вот что, вечером забираю тебя к себе и…

– Не сходи с ума. У тебя одна комната, муж и ребенок. К тебе на голову, что ли?

Я посчитал своим долгом вмешаться.

– Простите, я не подслушивал, но слышал. Ольга, осмелюсь предложить: у меня две комнаты, и я один. Если вы не против, к вашим услугам.

Вера смотрела на меня изумленно. Ольга с жалостью, как на ненормального. Наконец, ответила:

– Господин Демон, давайте условимся: вы не будете делать, а я принимать идиотских предложений.

– Даю слово джентльмена: вести себя корректно, к тому же вы могли убедиться, что можете чувствовать себя в полной…

– А что скажут соседи? – Перебила она меня.

Я несколько завис от такого вопроса. Мне-то откуда знать, что они говорят в таких случаях?!

– Мне плевать, но если вас смущает…

Ольга рассмеялась и хитро посмотрела мне в глаза.

– А сам ты не боишься?

– Чего?! – Она буквально меня ошарашила этим заявлением.

– Пока я молчу, но ведь могу и задавать вопросы… – Ее глаза больше не смеялись, а выражали печальную задумчивость. – Сдается мне, мил человек, ты совсем не то, за что себя выдаешь…

Я медленно погружался в состояние близкое к летаргии.

– С чего вы взяли? – Выдавил с трудом.

– Чувствую… – Она тут же вскочила на ноги, поскольку вошла Юля. – Ребята, по местам!

Надо быть поосторожнее с этой режиссершей! Хотя она обо мне полностью забыла и, вполне возможно, совсем не то имела ввиду.

Настоящий священник с интересом рассматривал появившегося лжебатюшку – облаченного в ризы актера.

– Внимание! Тишина! Мотор!

Все команды, даже звук хлопушки, несмотря на акустику храма, звучали приглушенно – устраивать здесь шум казалось дикостью. «Священник» с Аллой прошли от входа к алтарю. Алла упала в обморок, «священник» растерянно остановился.

Съемку на минуту приостановили, Виктор сунул в объектив хлопушку и объявил следующий кадр. За всем этим лицедейством внимательно следили седоусый мужчина – оператор комбинированных съемок и похожий на студента-переростка парень. Как мне объяснили, последний был талантливым постановщиком спецэффектов и компьютерной графики.

– Снято! Ну как? – Вяло поинтересовалась у седоусого Ольга.

– В общем, неплохо. Только, девушка, как вас зовут?

– Юля, – Юленька расплылась в улыбке.

– Вот что, Юля, не могли бы вы в обморок падать поестественнее?

– Но тут ведь твердо!

– Золотая моя, искусство требует жертв. Я не прошу вас при падении переломать себе все кости. Но вы же теряете сознание, а не на отдых располагаетесь.

– Еще раз, – подытожила Ольга. – И в следующем кадре, Юля, пожалуйста, больше страсти. Понимаешь, для тебя это последний шанс вернуться к Богу и в священнике ты видишь не просто человека в рясе, а Его представителя на земле. Ясно? Виктор, прошу.

Юля обиженно вернулась в исходную позицию. И… проявив максимум амбиций, завалила съемку.

На Ольгу было страшно смотреть. Она достала из кармана пачку «Примы» и, постукивая сигаретой по пачке, ощупывала Юлю взглядом голодного людоеда, раздумывающего, с какой стороны сподручней будет надкусить жертву.

Истинный священник напрягся при виде курева, но делать замечание ему не пришлось. Ольга встала и направилась к выходу, бросив по дороге:

– Пять минут перерыв.

Я, воспользовавшись моментом, подобрался к Юле.

– Юленька, что с тобой?

Она обозлилась:

– Что вы ко мне все прицепились?! Ей все не нравится. Выискалась актриса из Погорелого…

Я сочувственно покачал головой, к счастью, моих познаний хватило для довольно глупого аргумента:

– Ах, Юленька… – Я обласкал ее взглядом деградировавшего принца крови. – Всему виной эмансипация…

– Точно! Она же настоящий мужик в юбке!

Юля, как всегда неправильно понимала собеседника. Пришлось приложить максимум усилий, направляя ее размышления в нужное для дела русло.

– Разве только она? Вот раньше женщине ничего не стоило упасть в обморок… Они делали это так часто и так искусно, что мужчины вынуждены были верить: да, это слабые существа…

Юля смотрела на меня с большим подозрением.

– Сейчас нет нужды драться из-за прекрасной дамы на дуэлях, – продолжал заливать я. – Но иногда хочется думать, что рядом с тобой хрупкое, нуждающееся в твоей защите, создание… – Подкрепляя свои слова действием, я мечтательно закатил глаза.

Неизвестно, сколько бы мне пришлось выдерживать паузу в столь неудобной и глупой позе, так как заготовленная на скорую руку тирада закончилась, и я совершенно не представлял, что говорить дальше. Но, к счастью, подоспела Ольга.

– По местам!

Я не спеша отошел от Юли, предоставляя свою пассию в руки более жесткого наставника.

– Оля, а почему Демон и Алла к Богу? Просто тебе так захотелось?

Ольга едва не открыла рот от изумления, явно не ожидая подобного вопроса от Юли.

– Я здесь ни при чем. Алла и Демон любят друг друга, и не просто любят, а на протяжении многих веков. Настоящая любовь – есть дар Божий, между кем бы она ни была. Так что они изначально на пути к Богу.

Не знаю, поняла ли чего Юля, но она с умненьким видом тряхнула головой и с досадой сказала Ольге:

– Так бы сразу и объяснила… Снимаем, что ли?

После того как Юля успешно упала в обморок (успешно для фильма, но не для собственного здоровья, ибо не рассчитав движения, она хорошенько стукнулась головой об пол и, к величайшему удивлению всех присутствующих, не вскочила с воплями!), Ольга окаменела от напряжения. Каждая новая секунда сьемок, не принесшая неприятностей, была бальзамом, под воздействием которого трепетала израненная душа режиссера.

Юля переиграла саму себя. Когда она схватила «батюшку» за полу ризы и, стоя на коленях, молила о помощи, я едва не прослезился. А судя по лицу игравшего с ней актера, тот чувствовал себя порядочной сволочью из-за того, что не может оградить от всех невзгод, земных и потусторонних, этого ангела воплоти, с такой беспомощностью мечущегося у его ног.

– Снято! – Глаза Ольги лихорадочно блестели, но сама она как будто выползла из-под пресса.

Юля же, напротив, благоухала, чувствуя себя по меньшей мере спасительницей мирового кинематографа.

Именно в тот момент мне стало жаль Ольгу. Мне захотелось сделать все возможное и невозможное, чтобы с моей стороны хотя бы частично компенсировать нервы, затраченные Ольгой на Юлю.

Глава 12

После Юлиного триумфа в отснятом эпизоде, Ольга объявила перерыв на обед. Все расположились возле студийных фургонов на заднем церковном дворике. Нина Васильевна, попросту тетя Нина, размахивала половником над ведерным термосом и честила на чем свет стоит директора студии, Ольгу как режиссера и кино, как искусство в целом:

– Совесть иметь надо! Я вам не девочка на побегушках! Привези, Бог знает куда, да еще и простынет все, пока эти примадонны соберутся!

В этой тираде выражалась вся «любовь» работников студийной столовой к выездам вслед группе.

Мы молча по очереди принимали свои миски с супом. Благо, тетя Нина в своем пламенном монологе никого из нас конкретно не поминала, так что ее высказывания нас особо не трогали.

Держа в руках тарелку и хлеб, я сел возле Олега и привычно окинул взглядом нашу группу. Юля, как всегда, – центр вселенной… А вот режиссера не видно. Я поискал ее глазами и стал свидетелем почти забавной сцены. Ох уж эта деятельность нашей режиссерши! Согнав съемочную группу на обед, она решила проинструктировать статистов для следующего эпизода, но переполнила чашу терпения своего соавтора. Теперь Ольга почти отбивалась от нападающей, словно фурия, Веры.

С места, где я сидел, слов было не разобрать, но жестикуляция говорила о боевом настроении обоих противников… На этот раз сдалась Вера. Сунув Ольге в руку пирожок, она, разъяренная, присоединилась к нашей компании и, не произнеся ни слова, выхлебала тарелку супа, будто расправилась с кровным врагом.

Оставшиеся сцены снимали до позднего вечера. Правда, сразу после обеда пришлось вытаскивать камеры на улицу, чтобы отснять кадры перед входом. Ольгу раздражала необходимость терять время на таскание оборудования. Но утром было рано, а вечером – поздно. Если решили снимать при естественном освещении, не стоит пенять на Господа, что Он устроил сутки так, а не иначе.

Юля, естественно, дала всем прикурить. Периодически Ольга просто хватала ртом воздух, не находя слов. Особенно трудно Юле давалась сцена, где Алла сидит с блаженным, мечтательным видом у изображенного распятия. У Юли получалось все что угодно, лишь не блаженство. Сквозь все ее поднятые к потолку глаза и кривые полуулыбки явно пробивался отпечаток юного циника.

По выражению Ольгиного лица я понял: еще немного, и она начнет биться головой о стену. После очередного полушипения-полустона: «Стоп!..» – я решился на отчаянный поступок. На виду у всех я подошел к сидящей на коленях распсихованной Юле, по-рыцарски преклонил колено у нее за спиной, приобнял ее за плечи и жарко зашептал прямо в ухо:

– Юленька, солнышко! Если ты меня хоть немножко уважаешь, сделай, что тебя просят. У меня просто сердце обливается кровью, когда я вижу, как тебя мучают. Но Ольга не оставит тебя в покое, пока не навьет веревок из твоих ранимых нервов…

Когда я встал на ноги, сразу столкнулся глазами с Ольгиным изучающим взглядом, но, как я надеюсь, выдержал его достойно.

– Виктор, командуй, – Ольга первая отвела глаза.

– Но… – Недоуменно начал Виктор.

– Тишина! Мотор! – Не слушая его возражений распорядилась Ольга.

Я тем временем, не слишком полагаясь на силу словесного внушения, пробрался за вторую камеру, в объектив которой Юля направляла свои «блаженные» взгляды, и принялся гримасничать, изображая по очереди тоску, раскаянье, гнев. Насколько я видел краем глаза, у Ольги заметно повысилось настроение.

– Стоп! Всем спасибо, – Ольга встала, зажала зубами сигарету и уже от дверей сообщила. – Пять минут перекур, и собираем вещи.

Оглянулась на священника, который все это время сидел на табурете, временами поглядывая на Ольгу уставшим, осуждающим взглядом.

– Вы уж простите, ради Бога, что так задержали…

Не знаю, что меня толкнуло, но я пошел за ней. Ольга остановилась у какого-то подсобного строения за церковными воротами. Ее лицо было ясно видно в свете фонарей, окружающих церковный дворик со всех сторон.

– Женя, большое спасибо. – Она подкурила сигарету.

– За что?

– Не притворяйся. Ты уже не впервые заставляешь Юлю работать. Судя по всему, ты имеешь на нее большое влияние… Гипноз или просто сила внушения?

– Да что вы, просто… – Договорить я не успел.

Лицо Ольги стало стремительно зеленеть, сигарета выпала из руки. Спасла моя реакция: я вовремя подхватил своего режиссера, точнее, ее безвольное тело, падающее на землю. Обморок продолжался не менее пяти минут. Все это время я держал ее на руках, растерянно оглядываясь, не решаясь никого звать и тем не менее абсолютно не соображая, что в таких случаях делать. Но, как говорят православные земляне, слава Богу, ее глаза открылись, и Ольга вяло улыбнулась.

– Что с тобой? Давно это?

– Нет… Просто устала… Извини, поставь меня наземь, пожалуйста… – От слабости она едва слышно лепетала.

Как ни странно, этот умирающий голос здорово меня рассердил.

– Так, сейчас же едем ко мне!

– Не сочиняй, – судя по тону, решимость к ней возвращалась вместе с сознанием.

Мне не оставалось ничего делать, как прибегнуть к банальнейшему шантажу:

– Мы сейчас поедем ко мне и сделаем это максимально тихо. В этом случае никто не узнает, где ты провела ночь. Если не поедешь, то расскажу о твоем обмороке Вере.

Видимо, последняя угроза испугала ее не на шутку.

– А если поеду, обещаешь молчать? И…

– Обещаю. И никаких «и». Перестаньте трястись за свою неприкосновенность. Вы сегодня не в той форме, чтобы кому-либо пришло в голову за вами приударить.

Ольга, хотя уже и могла идти, на ногах стояла не твердо, пришлось ее поддерживать, пока мы не добрались до машины. Усадив ее на заднее сидение, я вернулся в церковь и, не вдаваясь в подробности, делегировал бразды правления в Верины руки. Еще повезло, что Юленьку уже увезли домой.

– Хорошо, – Вера сунула мне в руку клочок бумаги с номером телефона. – Здесь связь не берет. Приедешь домой, пожалуйста, позвони моему мужу и скажи, что я задержусь, пусть не волнуется. Спокойной ночи.

– Спокойной… – Ее прощальная лукавая улыбка нисколько меня не занимала.

Попав в свою квартиру, я первым делом втащил Ольгу на кухню. Создание я основательное, и если уж мне приходится каждый день принимать пищу, предпочитаю, чтобы она была качественной. Я достал из холодильника кастрюлю с куриным супом, который только сегодня утром состряпал по кулинарной книге, и поставил разогреваться на газ.

– Женя, не выдумывай. Мне только чашку кофе…

– Голуба, – я воспользовался лексиконом бабульки-стража студии. – Командовать будете на съемочной площадке, а здесь пока я хозяин. Пить кофе на ночь – преступление против здоровья… – Я вытащил из ее рук уже размятую сигарету. – И никаких курений, пока не поужинаете!

Подав ей наполненную тарелку, направился в ванную, попутно исполнив в коридоре Верину просьбу. Кажется, с мужем ей повезло… или не повезло… Не знаю, как бы я сам отнесся к телефонному звонку в двенадцатом часу ночи, когда незнакомый мужской голос сообщает, что жена будет еще не скоро.

Включил воду. Задумался, взвешивая в руке пакет морской соли и флакон с ароматическим экстрактом. В конце концов решил устроить Ольге комбинированную ванну. Не удержавшись, булькнул туда же геля для пены. Купальня получилась просто царская!

Когда я зашел на кухню, Ольга уже заканчивала ужин.

– Ванна готова. Полотенце чистое. Там же моя футболка совершенно новая, спать будете в ней, – заметив в ее глазах протест, сердито продолжил, не позволяя себя перебивать. – В спальне постелено. Я ухожу в зал и до утра не высунусь. Проснетесь, не забудьте разбудить меня. Мне показалось, вы отрицательно относитесь к моим выходам не через дверь. Так что не заставляйте повторять!

– Есть, сэр! Какие еще будут распоряжения? – Спросила насмешливо.

Я невольно улыбнулся.

– Отдыхайте и ничего не бойтесь.

Я завалился на диван, укрылся прохладной простыней и задумался. Что со мной происходит? Очевидно, вместе с телом я получил и потребность о ком-то заботиться. Никогда бы не подумал, что делать это довольно приятно. Странно только, что объектом моих забот стал отнюдь не слабый образец женщины…

Глава 13

Проснулся я, по уже укоренившейся привычке, в семь утра. Бесшумно заглянул в спальню. Ольга спала, свесив с кровати руку. Простынь сползла с ее плеч, и я почему-то решил, что моя футболка невероятно ей идет.

На кухне я занялся приготовлением завтрака. Переутруждать себя не хотелось, поэтому ограничился кофе и бутербродами с сыром и колбасой. Когда кофе сварился, я опять сунул голову в спальню.

– Ольга… Оля!..

Она сонно заворочалась. Сообразив, что так ее не поднять, подошел и потряс режиссера за плечо. Ольга потянулась, лениво открыла глаза и вдруг резко села.

– Который час?!

– Пятнадцать минут восьмого…

– Боже! Проспала! Выйди, пожалуйста…

Я пожал плечами и выполнил ее просьбу. Минуты через две из спальни в ванную пулей пролетела уже полностью одетая Ольга. Подозревая, чем эта сказка может закончиться, я закрыл спиной входную дверь. Не ошибся – если бы не я, Ольга сломя голову уже скакала бы по лестнице.

– Не пойдет. Сначала завтрак.

– Женя, я и так опоздала! – Сделала попытку сдвинуть меня со своего пути режиссер.

Серьезно?! Меня сдвинуть, если я не настроен сдвигаться!

– Не позавтракаете, вообще не выпущу из квартиры.

– Женя! – Она рассердилась. – Сейчас же пропусти!

– И не подумаю, – заметив, что она собралась пробиваться с боем, предупредил. – Физически я сильнее, так что не советую.

Сжав кулаки и скрипя зубами, Ольга прошагала на кухню, села за стол и попыталась испепелить меня взглядом. Этот взгляд не способствовал моему пищеварению, и я был не менее нее доволен окончанием трапезы. Очередную сигарету Ольга курила уже по дороге к машине.

В это утро жигуленок остановился возле школы – объекта очередных съемок. Вопреки Ольгиному ожиданию, оборудование не сгорело синим пламенем, а съемочная группа не разбежалась и даже была в полном сборе.

Школа еще работала, хотя учеников уже лихорадило в предчувствии каникул. А тут еще мы со своими камерами окончательно выбили их из колеи, превратив школьный коридор в Вавилон во время столпотворения. Младшие классы бегали как угорелые, тараща глаза и тыча пальцами в операторов, настраивающих аппаратуру. Старшеклассники чинно, стараясь не выдавать заинтересованности, прохаживались по коридору, время от времени отпуская подзатыльники путающейся под ногами «мелюзге».

Я стоял в стороне от этого проходного двора, у подоконника, наблюдая за Ольгой, кружащейся в центре этой карусели, и периодически, небрежно, с видом Голливудской кинозвезды, черкал автографы стреляющим в меня глазами выпускницам. Вдруг кто-то дернул меня за рукав. Я оглянулся и никого не заметил. Перевел взгляд вниз и не поверил своим глазам: рядом стоял настоящий ангелочек, правда в вылинявшем платьице. Огромные глаза изливали светлую печаль, пушистые белые локоны-лучики обрамляли курносое личико, пухленькие розовые губки слегка изогнулись в полуулыбке.

– Дяденька-артист, дайте мне, пожалуйста, автограф… – Мило прокартавил ангелок, протягивая мне новый школьный дневник и авторучку.

Ну как отказать такому созданию?!

– Как тебя зовут?

– Алла.

Я размашисто написал на последнем развороте: «Маленькой Алле от Демона. Учись только на «пять!», – и поставил внизу свою подпись-закорлючку.

Ангелок получил назад свое хозяйство и, пискнув «спасибо», попытался упорхнуть. Но тут… На плечо небесного создания опустилась карающая десница режиссера.

– Ты кто?

– Алла… – Ангелок испуганно заморгал.

– Сколько тебе лет, Алла? – Ольга наклонилась, внимательно изучая детское лицо.

– Шесть… Я уже в первый класс осенью пойду.

Ольга легко подхватила маленькую Аллу и усадила на подоконник рядом со мной.

– А что ты сейчас делаешь в школе?

– У меня здесь мама работает. Техничкой. Она самая главная, главнее директора, – с гордостью объяснила Алла.

– Это почему же?

– Моя мама звонит в звонок и даже директор слушается и идет на уроки.

– Алла, ты летом отдыхать поедешь? – Продолжала допрос Ольга.

– Нет, – девочка по-взрослому вздохнула. – У меня бабушки нет, чтобы к ней в деревню… – Поморщилась и махнула ручонкой. – А на море у мамы денег нет.

Мне был хорошо знаком этот оценивающий Ольгин взгляд, и я ломал голову: зачем ей в картине понадобилась маленькая Алла?

– Вот что, Алла из будущего первого класса, пошли-ка к твоей главной маме, – Ольга сняла девочку с подоконника и, крепко держа ее за руку, повела к какой-то малоприметной двери напротив школьной столовой.

Когда я пытаюсь найти ассоциацию для Ольги, в голову приходят лишь образы молниеносно перемещающихся воздушных потоков. Вот и сейчас, о чем бы она ни вела беседу, ей хватило двух минут, по истечении которых ангелок и Ольга вышли в коридор в сопровождении женщины.

Ужасающей полноты фигура, болезненно толстые ноги, оплетенные паутиной вздувшихся вен, одутловатое лицо… Не надо знать в совершенстве физиологию человека, чтобы понять: у женщины серьезные проблемы с почками. Единственное, что было общего у нее и маленькой Аллы, – это глаза, большие и светлые. Хотя у матери вместо печали они изливали непомерную тоску.

Я не слышал, о чем они говорили, только женщина кивнула головой, улыбнулась одними губами и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, вернулась в свою каморку.

Ольга, по-взрослому пожав девочке руку, бросилась к съемочной группе, а Алла нерешительно подошла ко мне.

– Можно посмотреть, как делают кино?

Я помог ей взобраться на подоконник. Я не мог оторвать взгляда от ангелка: ну как может это воздушное создание быть дочерью той женщины?! Скорее она ангел-утешитель, посланный несчастной для облегчения страданий.

Алла тоже поглядывала на меня с каким-то мистическим страхом. Наконец, не выдержала и спросила шепотом: