Ты как я

– Рассказывай. Я не злюсь. – продолжала я нажимать с интонациями доброго следователя.

– Что рассказывать? – спросил Максим, крайне осторожно подбирая слова. Я пожала плечами.

– Как дела у Миши.

Максим сбил меня с толку искренним изумлением во взгляде. Чтобы лишить его возможности отпираться, я спросила:

– Откуда тебе известно мое имя, это раз? Я тебе его не сообщала. В самолете ты терся возле меня – два. И на пляже, подошел будто случайно – три. И последнее – как ты догадался про то, что Персик – это кличка кота? Говори, как есть. Это же Миша тебя послал, следить за мной. Вот только зачем? Впрочем, я не тебе должна задавать эти

вопросы. Тебе он заплатил. А ухаживания в сценарий не входят?

На лице Максима появилось что-то вроде просветления, как-будто он что-то понимает.

Я поднялась.

– Какие же вы все мерзкие. .

Он перехватил мою руку за запястье.

– Я не терся в самолете возле тебя. Я возле тебя сидел. Я знаю, как тебя зовут, потому, что стоял сзади во время регистрации. Человек на посту переспросил твое имя, ты повторила, – медленно сказал Максим, держа моё запястье крепко и эта сила, с которой он сжимал мою руку, была ключевым моментом того, что он говорит правду. То, что царапины от кота, видно сразу. Да и кличка кошачья.

Я высвободила свою руку и вернулась на место.

– Никто не запоминает имен людей, которые стоят впереди на проходном пункте в аэропорту. Такого просто не-бы-ва-ет. – сказала я, проявляя упорство сектанта, которого выманивают из землянки, уверяя, что конца света не произошло.

– Почему? Ты мне понравилась. И я обратил на тебя внимание… – сказал Максим и волнения выпил стакан воды. – Вот и запомнил. И подошел не случайно. Хотел продолжить общение и нашел повод.

– Да ладно! – я презрительно рассмеялась, хотя внутри что-то уже щелкнуло и стало почти стыдно. Я оглянулась, приглашая окружающих присоединиться к моему презрению. Но никому до нас не было дела и это сделало мой стыд огромным. – Честно?

– Честно. – ответил Максим. Я нервно хмыкнула и еще попыталась удерживать позицию обвинителя.

– Значит, ты хочешь сказать, что это у меня паранойя?

Но Максим был безупречен и не оставлял мне шансов:

– Диагнозы должен подтверждать специалист. Пока что вижу, что у тебя сильный стресс. Судя по всему, от развода. Это нормально. Ты сама

сказала, что твой брак сгнил. Но если он превратился в ведро помоев, не надо это носить в себе и тем более, скармливать другим. Другие ни в чем не виноваты. Тем более если ты решила со мной развлечься и успокоиться этим, ладно, но не надо сливать этот негатив в меня. Я ни в чем не виноват.

Наступила тишина. Во мне, наконец, наступила спасительная тишина.

– Я не буду извиняться. – подобрала я слова. – Я не чувствую себя так, как-будто должна. Но если тебя все это оскорбило…

– Да мне и не надо.

– Отлично. И мне не надо.

Я разозлилась на Максима, что он не выручает меня из этой ситуации. Мог бы сказать что-нибудь уместное, чем так странно на меня смотреть.

– Ты знаешь, что по статистике девяносто процентов отношений портится из-за того, что в первые часы знакомства один оказался перед другим в глупом положении? – спросил Максим как бы невзначай. Он перестал быть удобным и ехидничал и мне это понравилось. Я поспешила перебить ему аппетит.

– Отношения? Я тебя умоляю.

– Ну ты же решительно настроена.

– Имею право, я свободная женщина.

– Главное, чтобы свобода тебя радовала.

– Сколько тебе лет? – спросила я, помолчав.

– Двадцать пять. – ответил Максим: – Еще остались нервные вопросики?

– Есть, ты же будешо честным? .

– Расскажу, что хочешь.

– Кто ты по специальности?

– Фотограф.

– Женат? – поинтересовалась я для чего-то. Как-будто мне есть до этого дело. Мишина любовница не смотрела на печать в паспорте, когда увела моего мужа. Почему меня это должно заботить? Все еще рвусь в моралистки?

– Это в будущем.

– Есть невеста? – испугалась я. Почему-то невесту мне жалко. Я не настолько цинична. Невесты похожи на белых пушистых котят, их невозможно обидеть.

– Ищу. – сказал Максим с намеком и игриво подмигнул. – Мустанг еще дик, но уже просится в загон.

– Ну, ну. – я усмехнулась. – Недолго осталось бродить по прериям.

– Думаешь? Как я тебе? – Максим зачем-то показал мне свои плечи, как будто по ним я должна оценить его брачный потенциал. – Не страшный, по твоему?

– Не страшный. И тут я не ехидничаю.

– Нравлюсь?

– Да.

Мне было и стыдно перед ним, и неловко за себя, за эту правду, которая вдруг разлилась между нами. Он как будто читает меня насквозь, и это невыносимо.

– 

Нальешь мне выпить?

– 

У меня есть такая примета: не нужно пить, если нервничаешь. Пить нужно только в веселом настроении.

Странный сценарий. Обычно женщину спаивают. Видимо, своим агрессивным поведением я уже успела зарекомендовать себя, как потенциально неблагоприятную собутыльницу. Одну из тех, за кого потом стыдно перед окружающими. Я никогда в жизни не пила ничего крепче вина и не напивалась, но была уверена, что если это произойдет, я буду вести себя именно так, чтобы другим за меня было стыдно. Максим был прав.

– Съездим завтра на рифы, поныряем? – предложил Максим. Я кивнула и отставила пустую тарелку.

– Ты знаешь, мне теперь не по себе. Ты прав, у меня стресс. Я здесь буду пять дней и все эти дни буду очень глупить. У тебя еще есть время этого избежать. А если останешься, то не обращай внимания на мои выходки. У меня сложный период.

– Так все плохо?

– Я тебе это сказала не потому, что мне нужно исповедоваться. Мне неловко за свое поведение. Мне показалось, что муж нанял тебя за мной следить. Он ведет себя странно – сначала прислал мне кошку и цветы, потом я вдруг выиграла путевку, ни с того ни с сего. Я не верю в такие вещи. А когда ты назвал меня по имени, я утвердилась в мысли, что это Миша меня таким образом решил проверить. Или подослал тебя соблазнить меня. И потом использовать измену для развода. Понимаешь?

Максим ответил не сразу.

– А когда ты узнала, что соблазняю я тебя не по его команде а из самодеятельности, ты сильно разочаровалась?

– Зачем эта информация?

– А я вот хочу знать! – Максим сдвинул брови. Больное какое-то любопытство. Я почувствовала себя так, словно прикоснулась к какой-то темной части его личности – и внезапно меня к нему потянуло еще больше. Я растерялась. Он не уютный покладистый тихоня. Он такой же, как я. Расколотый и не искренний. И то одно из него вырвется, то другое. Вот сейчас он не хочет просто секса. Он хочет влезть куда-то дальше. И меня к нему тянет.

– Давай вырулим обратно во что-нибудь веселое. Я не хочу заниматься психотерапией вместо флирта. Я не жертва. Мне плохо, но мне не нужен в твоем лице «жалетель». Я хочу отдохнуть, развеяться, а потом начать жить с чистого листа. Неприятно, что у нас разговор зашел в это русло. Все начиналось хорошо, но ты мне все еще нравишься, давай продолжим в том же духе.

Максим молча разлил остатки рома. Мы выпили, не чокаясь.

– Вы любили друг друга? – спросил он, упорно не желая абстрагироваться от темы моего брака. – Или может кто-то один любил? Ты его? Он тебя?

– Я еще раз прошу тебя…– процедила я беззлобно, но веско. – Закрыли тему.

– А давай-ка поговорим, и оставим это здесь, – Максим с пафосом ткнул указующим перстом в пустые рюмки.

И тут я поняла – он ревнует.

Да он напился.

– Я хочу знать, каким был твой брак. По любви или по расчету?

Он вдруг прервал сам себя.

– 

Так, я действительно лезу не туда, во всяком случае не вовремя. Прошу прощения, нарушил последовательность.

– Да все нормально.

– И все-таки хотя бы сейчас, будь выше этого.

– Я и так выше этого.

– Ты всегда будешь самой-самой. Что бы ни случилось. – сказал он, громко, начав активно жестикулировать. Он точно был пьян. Да и я тоже не отставала, судя по странным поворотам нашей беседы и тому, что меня все сильнее тянуло к нему. Это алкоголь меня размазал. Мне нельзя пить.

– А знаешь? Вот это меня и сгубило. Я всегда была «самой-самой». А

что толку? Кто я теперь? Ой, хватит обо мне. Расскажи лучше ты о себе. – я придвинулась к нему поближе.

– Не. Обо мне – вообще не вариант. Давай я расскажу тебе историю о любви… водяных клопов. – сказал Максим.

Я нервно рассмеялась. .

– Извращенец!

– Нет, это красиво, слушай. – перебил он меня и глаза его оживленно заблестели – Водяные клопы находят себе любовь, выбивая спинами по воде круги. Круги как радиоволны, помогают влюбленной паре найти друг друга. После того, как самка приходит к самцу, они спариваются. Выбираются на сушу, и дальше, внимание! – он задрал кверху палец – самец показывает самке место, куда она должна отложить яйца. Она откладывает яйца, при этом продолжая спариваться!

– Высокие отношения – я хохотала в голос.

– Что ты! Это прекрасно, это же природа. И потом, это… не просто эротично. Это точный расчет! – в голосе Максима я заподозрила восхищение. – Им важно, чтобы все яйца были оплодотворены. Жалко только, что самка потом погибает. А самец водяного клопа остается возле яиц, охраняя их и высиживая.

– Рыдая над фотографией убиенной самочки. – прокомментировала я, промокая прослезившиеся глаза салфеткой.

– После появления на свет клопиков папа еще какое-то время будет находиться рядом с ними, научит жить, там, пылесосить пляжик, мыть за собой ракушки, а потом, когда они станут самостоятельными, уплывет на поиски новых приключений. – Максим рассказывал так упоенно, что я поняла, что он действительно восхищен таким раскладом.

– Не забывая слать им гифки на праздники… – закончила я за него с

усмешкой – Вот она, природа ваша. История о том, что вы, самцы, изматываете своих бедных самок до смерти.

– А я вижу в этой истории беспрецедентную женскую и отцовскую любовь. – возразил Максим горячо. Глаза его горели, как у маньяка-энтомолога – Но ты права. Мы смотрим на мир из окошек половой принадлежности.

Я опять расхохоталась до слез, хоть на этот раз причины не было.

Из бара нас и других любителей романтики выманило солнце, которое окрасило облака и разлило оранжевую краску по всему горизонту. В маленьких

окошках отеля уже загорались огни. Море полыхало.

Мы дошли до берега и сели на песок. На пляже почти не было

людей. Волны докатывались до наших ног, мы трогали теплую воду

босыми ступнями и держались за руки.

– А почему ты здесь один? – спросила я, любуясь игрой красок на воде – Где твоя личная жизнь?

– Здесь. – ответил Максим и приобнял меня за талию. Я ткнула его в бок, чтобы не ерничал.

– А безотносительно?

– Основная личная жизнь: работа. Утром, днем и вечером живу только с ней.

– Ну и дурак. – сказала я с упреком. – Красивый молодой парень, а ведешь себя, как старик.

– Ты и вправду так считаешь? Я красивый? – спросил Максим и его щеки отразили закатные краски. Я вздохнула и пальцем ноги отодвинула дохлого крабика, которого волна положила к моей ступне.

– Знаешь же, что красивый. Живи на полную катушку. Прожигать юность и красоту глупо. – посоветовала я и физически ощутила, как собственные слова состарили меня лет на пятьдесят. Захотелось ныть и говорить какие-то фразы,

включая «с высоты своего возраста», «жизнь научила меня», «у тебя все

впереди» и проч. Я младше него на год.

Максим ковырял ногой отвергнутый мной трупик краба. То вдавливал его в песок, то вытаскивал. Не выдержав этого зрелища, я слегка пнула его по ноге, чтоб он прекратил. После этого мы замолчали.

– Пойдем? – спросила я, поднимаясь.

– Куда? – спросил Максим, ловко вскакивая на ноги.

– Ко мне.

«» «» «»

Мы вошли в мой номер и остановились у двери. Я прильнула к Максиму для поцелуя. Мягкие, незнакомые, сладкие губы одновременно и потянули к себе и вернули меня в реальность, поцелуй напомнил мне весь контекст происходящего. Я отстранилась и протрезвела от внутреннего противоречия.

Я взглянула в лицо Максима и поняла, что он это видит.

– Так… Проходи.

Я прошла первая. В гостиной моего номера красовался стеклянный

пол, практическое предназначение которого сначала было мне неясно.

Днем я опасливо его обходила. Теперь осторожно взошла в центр и сделала

пару осторожных па.

– 

Не провалится?

– 

Нет.

С наступлением вечера фокус был разгадан. Максим включил

лампу, на свет стали сплываться рыбки. Мы созерцали нашествие, стараясь не смотреть друг на друга. Максим, как оказалось, знал всех рыб по названиям.

– А это кто? – спросила я, тыча пальцем в красивую рыбу, которая выписывала круги в желтоватом свете.

– Мурена. – ответил Максим. – А вон там, помельче, стеклянная рыбка. А эта – ваха.

– Ты еще и умный! Это сексуально. – заметила я, опять становясь злой и вульгарной.

Максим обратил на меня лукавый взор:

– Когда ты смущаешься ты начинаешь дурить, – заметил он.

Я пожала плечами и спокойно парировала:

– Вообще, я пьяная. Я впервые в жизни пью весь день. Мне казалось, что трезвая, но только сейчас поняла, что я пьяная в кашу.

Уголки его губ слегка приподнялись.

– Хочу съесть эту кашу.

– Из топора – заметила я скептически, снова устремляя взгляд в пучину морскую. – Какая прелесть. Ну, так ешь. А зачем я тебя сюда позвала? Не на рыбок же смотреть. Кушайте не обляпайтесь, как говорится.

Я вызывающе посмотрела на него.

– 

Умеешь же ты обрубить все на корню. А не боишься проснуться утром с пустой кастрюлькой? – вкрадчиво продолжил Максим. – возьму и исчезну, забрав твое сердце, честь… Еще и кредит на тебя оформлю.

Я наигранно зевнула.

– Трясусь от страха. Не забудь захватить на память мои грязные трусики. Или на лбу мне что-нибудь напиши.

Максим нежно рассмеялся.

– Чудная.

Я тоже рассмеялась и перебралась к нему в кресло. Стало теснее,

душнее, но уютнее.

Мы еще раз поцеловались. И опять это было не вовремя – и для него, и для меня. Я поняла, что пока он на расстоянии, меня к нему тянет, но как только доходит до близости, у меня включается голова. И я ничего не ощущаю. Как выстрел случайно упавшего ружья в пустой комнате – никого не задело, никто не услышал.

Да, скорее всего, так у нас все и будет. Ну, хотя бы так. Он мне не противен. А с Мишей у меня было, оказывается, омерзение, которое я при этом считала за норму.

Я придвинулась к нему еще теснее, он крепче прижал меня к себе. Это не выглядело, как прелюдия. Он обнимает меня, как хорошего друга, который попал в беду. Именно таких объятий мне и не хватало, но именно из-за них весь сценарий холодной мести летел к чертям. Мне хотелось жалеть себя.

– Ты простишь мужа, если вернется? – спросил Максим.

От слова «муж» во мне натянулись струны раздражения.

– Максим, еще одна фраза о моем браке, и я попрошу тебя уйти.

– Извини.

Но он уже все испортил.

– Хороший был день. – сказала я многозначительно, но искренне и разомкнула объятья. .

– Прощаемся? – спросил Максим. Я кивнула.

– Только до завтра. Хочу спать. Аж сознание теряю.

– А как же горячий секс мести и ненависти? – Максим попытался съехидничать, но то ли он устал, то ли я, но номер не удался.

– Я, кажется, еще не пускала кругов спиной по воде. – заметила я равнодушно. – Хотя… завтра приходи. Займемся. Можем и сейчас, если тебе к спеху. Но сегодня я тебя разочарую… Да знаешь, я вообще тебя разочарую. Я поняла о себе, что я не сексуальна. Так хочется быть искушенной и страстной, это же все-таки половой контакт, как тут ударить в грязь лицом.

Максим взглянул на часы и тоже поднялся.

– Сексуальность дело наживное. Но сегодня у нас точно не выйдет. Ты деревянная и злая, как солдат Урфина Джюсса, и вряд ли я тебя сегодня расколдую, да и сам устал от всего этого – цинично, но здраво рассудил он. – Ну все мы с тобой успеем. Отдыхай и ни о чем плохом не думай.

– Я ни о чем не думаю, я замаскированная брюнетка. – усмехнулась я.

Он тоже рассмеялся.

– 

Да, я же еще забыл тебе посоветовать просто стать счастливой.

Максим поцеловал меня в щеку, попрощался и, напомнив, что зайдет завтра утром, ушел. Я подумала, что насовсем. У нас не получается поверхностной связи, мы сразу стали родными друг другу. И конечно же, всю мою внутреннюю тьму он почувствовал и понял, что у меня внутри. И он в это не полезет. Уже завтра найдет себе более легкую спутницу и будет делать вид, что не знаком со мной. И правильно. От меня за километр несет драмой. Я заражаю ей всю округу. Скоро даже рыбы под моим бунгало начнуть спрашивать себя, для чего они живут. Думать о несправедливом ходе бытия и гендерной несовместимости. Они нарожают таких же детей, их будут поедать туристы и весь этот райский островок заполонит атмосфера обиды друг к другу.

Мне нужно было сразу же ответить взаимностью толстошкурому тезке мужа. Он циничен и даже не ощутил бы злых флюидов тоски, не вынул бы их на свет, не зеркалил бы их от меня, как Максим.

Я приняла душ, легла на кровать и провалилась в мягкую бездонную черную

дыру.

«» «» «»

До полдника мы пробыли на коралловом рифе – Максим научил меня погружаться с маской. Под водой оказалось множество всякой живности, которая плавала, ползала и лопала друг друга. Наблюдать за ней было приятно и весело, и я как будто вернулась в далекие годы детства, когда жучки и паучки казались красивыми лишь потому, что были необычны.

Максим, хорошо знакомый с миром подводных глубин, то и дело сообщал название

какой-нибудь красочной рыбки, которая проплывала у моих колен. Встретилась нам и черепаха. Она была такой большой, что захотелось покататься на ее спине. Но Максим отговорил, предупредил, что для этого существа я могу стать смертельным пассажиром. Черепаха была прекрасна. Вздыхая, я поплавала вокруг нее, крепко ее обняла, поцеловала в панцирь и позволила ей уплыть в синие дали.

– А ты не брезгливая и не пугливая. На вид вся такая рафинированая штучка, а резвишься как дитя. – Заметил Максим.

– Я брезгливая к грязи. Но это же не грязь, а природа.

– По большому счету и грязь – это природа. Если посмотреть под микроскоп…

– Я тебя умоляю, не начинай…

Когда от погружений начало мутить, мы выбрались на берег и сидели, рассматривая свои сморщенные пальцы. Ветер быстро высушил мои волосы и, изредка притрагиваясь до них, я догадывалась, что сейчас похожа на ежика. Мне действительно после всего этого нужно будет увлажняться и восстанавливаться несколько недель. Нос и щеки пощипывало – я обгорела.

Максим зачем-то растопырил пальцы на ногах и шевелил ими, рассказывая о предыдущей поездке в эти места, о каких-то найденных им черепашьих яйцах, о звездопаде, о прочей неинтересной но красочной чуши.

Я любовалась им. В его компании мне было легко и тепло.

Когда мне было лет четырнадцать, я увидела в интернете красивое фото с влюбленной парой и стала мечтать о том, чтобы у меня появился возлюбленный, с которым бы мне было уютно и здорово. Меня охватила какая-то лихорадка: я рисовала нас, коллекционировала фото с влюбленными парами, слушала романтическую музыку. Я видела себя в каких-то уютных, нежных отношениях, и эта мечта грела мне сердце.

Но потом в семье начался кризис у старшей сестры. Кризис был связан с мальчиками. Дом наполнился конфликтами на тему того, как должны вести себя порядочные девочки. Мама, конечно же, обращала это к Лизе, но мне почему-то казалось, что это обращено и ко мне к моей забитой мечтами голове. Каждое слово из маминых нотаций о беспечных влюбленностях и куда они приводят девочек, залетало в мою душу и, кажется, воздействовало на меня больше, чем на Лизу, потому, что ее поведение от этого становилось все хуже, а вот я со стыда переключилась на учебу.

Но глядя сейчас на Максима, я вдруг поняла, что он полностью соответствует мечтам той моей версии, которая только начинала знакомиться с отношениями и еще была готова доверять. Куда эта версия делась потом?

К идее отношений я вернулась позже. Я тогда осознала, что женская судьба действительно делится очень четко: на жен и не жен. Есть такие, как мама, женщины, которые хорошо вышли замуж. И есть какие-то другие, и с ними не все в порядке. Есть уровень – “правильная”, чистоплотная женщина с домашними ценностями. И есть женщины уровнем пониже, у которых в жизни беспорядок во всем.

Я стала прагматично думать о хорошем, благополучном браке с таким.

Максим ощущался, как родной человек, с которым было пройдено несколько безвозвратно забытых прошлых жизней. Возможно, так сыграла забота, с которой он вошел в мою жизнь с самого начала. Его стройное тело танцовщика, от которого пахло солью моря, живые глаза, улыбка, все было «своим».

Максим случайно перехватил мой взгляд. Быстро провел пальцем по моему носу и спросил:

– Как выспалась?

– Прекрасно.

– Видела эротические сны? Местных мулатов во влажных фантазиях?

– Я пожалела, что выпроводила тебя. Можешь потешить чувство мужского достоинства.

– Даже так! Да ты верна мне, старуха. – проговорил Максим кряхтящим

голосом и расхохотался. Я лукаво посмотрела на него.

– Ну да, ты до сих пор единственный претендент на отмщение. Не могу я тут найти кого-то лучше.

– Кать, да забудь ты уже про отмщение. – сказал он вдруг абсолютно серьезно. – Я лично не могу так. У нас и безотносительно этого все хорошо, или мне это кажется?

– Вовсе не кажется. – ответила я, но почему-то напряглась изнутри.

– Ну вот. У нас все равно будет близость, мы же нравимся друг другу. Ты же видишь, как мы прекрасно подходим друг другу. Тебя ко мне тянет, меня к тебе, нам хорошо и легко. Я не хочу, чтобы между нами лежал еще какой-то мужик, которому ты мстишь. Тебе самой-то от этого не противно?

– А тебе не все равно? – искренне удивилась я.

– Не все равно. – ответил Максим заносчиво. И словно ударил меня брезгливой фразой, – Может быть тебе все равно, но лично я не приветствую половых контактов без обоюдного влечения и с таким… жалким контекстом. Не обижайся, пожалуйста!

Я медленно поднялась.

– Вот поэтому, – сказала я спокойно, но огорченно, – я не хотела, чтобы ты доставал меня вопросами о муже или о чем-либо еще. Какая вообще должна быть разница? Зачем ты все это выковыриваешь из меня? Если ты тут со мной сидишь, значит и тебе нужна близость, так неужели нельзя побыть милым, и не разводить этого всего?

– Ага, то есть, ты считаешь, что вот я такой сижу, жду когда мне обломится близость с тобой, притворяюсь миленьким, и вот это вот все? Ты так это видишь?

– Нет, конечно! – но я растерялась, потому, что я видела это именно так. Вернее, мне было удобнее так видеть.

– И чтобы получить этот секс я не должен разводить негатив, потому, что так вот мстить мужу со мной – это нормально?

– Ну да! Я женщина, ты мужчина. – огрызнулась я. – Зачем усложнять и лезть мне в душу, и притворяться семейным психологом и портить все? Ну нормально же все идет!

– Прекрасно! У нее все идет нормально! Я, значит, приглянулся тебе, просто как объект с членом, которого надо использовать, чтобы выкинуть из головы другой объект с членом? И должен сейчас позитивно и радостно на тебя напрыгнуть, так? Ты, вообще, так обо всех мужчинах думаешь, или это только я произвожу такое впечатление?

– Зачем так утрировать? – изумилась я его цинизму. – Не надо говорить гадости! Да, мне нужен мужчина. Да, в твоей компании мне комфортно… Было. Пока ты не начал все опошлять.

– Я называю вещи своими именами. Ты так спокойно подчеркиваешь то, что наши отношения это твое отмщение. Если бы ты не капала мне на мозги этим каждую минуту, я бы, наверное, даже послужил бы тебе в роли тропического фаллоимитатора. Но сейчас извини… И вообще, слушай, как ты меня довела! Второй день вместе, а ты уже меня вывела из себя.

Он жутко возмутился, это передалось и мне. Я встала. Голос мой дрожал:

– Так, все, остановились. Мы действительно не туда с тобой зарулили. Давай это… прямо сейчас разойдемся и все. Что я, здесь себе мужчину не найду?

– Ну, уж ты найдешь, дааа! – Максим театрально развел руками, словно охватывая ими пустынный островок. – При твоей-то жажде мести ты каждую черепаху тут ублажишь. Достойнейшее времяпровождение! И тебе самой приятно? Ты же не такая!

– Знаешь…

Я хотела ему сказать, что никто больше не будет указывать мне, какая я. Что для меня достойно, а что нет. И вообще, всем окружающим хотелось бы пожелать, чтобы они вели себя так достойно, как только могут, но в отношении меня засунули все свои лекции во все бреши своих чистых духовных тел.