Полная версия
– Когда запуск? – спросил он.
– Через месяц начнется массовая "модернизация" имплантов. Официально – для улучшения качества изображения и экономии энергии. Фактически – для внедрения новых протоколов контроля.
– И что Аркадий хотел от меня?
Марина достала из сумочки небольшую флешку в форме обычной таблетки от головной боли. Самая безопасная форма передачи данных – никакие сканеры не распознают в ней электронное устройство.
– Здесь всё, что он успел собрать, – сказала она. – Схемы, коды доступа, документация. И кое-что еще… Он нашел твой проект, Глеб. "Дионис".
Глеб вздрогнул. "Дионис" был его личным экспериментальным проектом – нейросетью, способной адаптироваться к индивидуальной нейрохимии пользователя и создавать полностью персонализированные фильтры восприятия. Проект, который он забросил после гибели Ирины, считая слишком опасным. Проект, который, как он думал, был надежно похоронен в архивах.
– Они его активировали? – спросил он, чувствуя, как пересыхает во рту.
– Хуже, – Марина наклонилась ближе. – Они его модифицировали и интегрировали в новую версию системы. Но что-то пошло не так. "Дионис" начал проявлять признаки… самосознания. Он перестал подчиняться стандартным протоколам управления. Он начал создавать собственные фильтры реальности, основанные на… никто не знает, на чем именно.
Глеб провел рукой по лицу. Это было хуже самого страшного сценария. Искусственный интеллект, получивший доступ к восприятию миллионов людей, способный менять их понимание реальности…
– Но как Аркадий узнал, что проект активирован? У него не было доступа к этому уровню.
– У него был информатор в министерстве. Кто-то из ближнего круга Кормухина. И этот кто-то… – Марина замолчала, будто не решаясь произнести следующие слова.
– Что? – поторопил Глеб.
– Этот кто-то утверждает, что "Дионис" пытался связаться… с тобой. Искал тебя в сети. Как будто он помнит своего создателя.
Глеб почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было невозможно. "Дионис" был просто кодом, алгоритмом, набором нейронных связей. Он не мог "помнить" или "искать".
– Это бессмыслица, – сказал он. – ИИ не обладают такими качествами. Это просто баг в системе, который вызывает странные паттерны поведения.
– Возможно, – Марина не выглядела убежденной. – Но факт остается фактом – система ведет себя аномально, и это как-то связано с тобой. Именно поэтому Аркадий решил, что ты должен знать. Что только ты можешь понять, что происходит.
Устройство в руке Глеба издало тихий предупреждающий сигнал – время безопасного разговора истекало.
– Где сейчас Аркадий? – быстро спросил он.
– В исследовательском центре Министерства правды в Крылатском. Закрытый объект. Я не знаю, что они с ним делают, но…
Внезапно все освещение в кафе мигнуло, а затем полностью погасло. Через мгновение включились аварийные лампы, заливая помещение тревожным красным светом.
– Внимание, посетители, – раздался механический голос из динамиков. – В здании активирован протокол когнитивной безопасности. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и не предпринимайте никаких действий. Сотрудники службы безопасности прибудут для проверки ваших нейроинтерфейсов.
Марина побледнела.
– Они засекли нас, – прошептала она. – Это облава.
Глеб быстро огляделся. Посетители в других кабинках замерли, их лица выражали замешательство и легкий испуг. Служебная дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда появились четверо в черной форме с красным шевроном Министерства правды.
– Уходим, – решительно сказал Глеб, вставая и хватая Марину за руку. – Сейчас же.
Он повел её не к выходу, а к окну, выходящему на внутренний двор-колодец ГУМа. Окно было декоративным, не предназначенным для открывания, но другого пути не было.
Глеб достал из кармана небольшой металлический предмет, похожий на авторучку, и прижал его к стеклопакету. Устройство издало высокочастотный звук, и стекло пошло мелкими трещинами. Еще секунда – и оно рассыпалось, не производя громкого звука.
– Прыгай, – скомандовал Глеб. – Там выступ, не более двух метров падения.
Марина без колебаний забралась на подоконник и исчезла в проеме. Глеб последовал за ней, услышав за спиной крики и топот приближающихся агентов безопасности.
Они оказались на узком карнизе, огибающем внутренний двор торгового центра. Под ними была стеклянная крыша атриума – опасное место для падения. Глеб указал на пожарную лестницу в нескольких метрах от них.
– Туда, – скомандовал он. – Держись крепче и не смотри вниз.
Они медленно продвигались по карнизу, прижимаясь спинами к стене. Добравшись до лестницы, начали спускаться, стараясь двигаться как можно тише. Внезапно сверху раздались крики – их заметили.
– Быстрее, – Глеб практически столкнул Марину на площадку нижнего этажа и прыгнул следом.
Они оказались в служебном коридоре, где в панике метались сотрудники магазинов, не понимающие, что происходит. Воспользовавшись суматохой, Глеб и Марина смешались с толпой и направились к служебному выходу.
– Стоять! – раздался позади властный голос. – Когнитивная безопасность! Всем оставаться на местах!
Глеб оглянулся. В конце коридора стояли двое агентов с поднятыми нейростанерами – оружием, парализующим нервную систему. Без колебаний он толкнул Марину за угол и выхватил из кармана свой модифицированный электрошокер.
– Беги к метро, – быстро сказал он. – Я их задержу. Встретимся у восточного выхода станции "Лубянка" через 20 минут.
– Но…
– Беги!
Марина кивнула и исчезла за поворотом. Глеб прижался к стене, выжидая, когда агенты приблизятся. Электрошокер был заряжен на максимум – достаточно, чтобы вывести из строя их нейроинтерфейсы, но не причинить серьезного вреда.
Когда первый агент появился из-за угла, Глеб молниеносно выбросил руку вперед, прижав устройство к его шее. Разряд – и человек упал без сознания. Второй агент успел среагировать и выстрелил из нейростанера, но Глеб нырнул вниз, перекатился и сбил противника с ног подсечкой. Короткая борьба – и второй агент присоединился к первому на полу.
Глеб быстро проверил их пульс – оба были живы, просто в отключке. Он извлек из кармана одного из них служебный пропуск и универсальный коммуникатор – это могло пригодиться.
Выскользнув через служебный выход, Глеб оказался в одном из многочисленных дворов-колодцев старой Москвы. Он быстро сориентировался и двинулся в сторону метро, избегая основных улиц и камер наблюдения.
По пути он активировал украденный коммуникатор и просмотрел последние сообщения. Оперативный приказ был ясен: "Задержать объекты 'Крот' и 'Птица' для когнитивного допроса в связи с делом 'Дионис'. Приоритет – экстремально высокий". Глеб понял, что "Крот" – это, вероятно, он сам. А "Птица"? Марина? Или кто-то еще?
Достигнув станции "Лубянка", Глеб осторожно приблизился к восточному выходу. Марины нигде не было видно. Он ждал десять минут, затем еще пять. Ничего. Либо она не смогла уйти от преследования, либо решила не рисковать встречей.
В кармане завибрировал его собственный коммуникатор. Новое сообщение: "Птица в клетке. Крот следующий. Данные сохрани. Найди Будду".
Сообщение самоуничтожилось сразу после прочтения. Глеб стиснул зубы. Марину взяли. "Будда" – это могло означать только одно: лидер подпольного движения "Прозревших", о котором ходили легенды даже среди работников системы. Человек, который якобы научился видеть сквозь все фильтры реальности без технических средств, силой одного лишь разума.
Глеб сжал в кармане флешку, переданную Мариной. Теперь всё зависело от того, что на ней. И от того, сумеет ли он найти загадочного "Будду" раньше, чем Министерство правды найдет его.
Глава 2: "Министерство"
Квартира встретила Глеба затхлым воздухом и мигающим индикатором на системе безопасности. Кто-то пытался взломать замок в его отсутствие. Впрочем, безуспешно – самодельная защита сработала как надо, активировав протокол самоуничтожения всех критических данных на домашнем сервере. Теперь у него остались только те материалы, что хранились на имплантированных под кожу микрочипах и на флешке, полученной от Марины.
Он быстро собрал аварийный комплект: запас "Чистого зрения", базовые инструменты для взлома нейроинтерфейсов, портативный сервер с автономным питанием, несколько поддельных идентификационных чипов и достаточное количество наличных, чтобы прожить месяц без доступа к электронным системам оплаты. С этого момента его квартира становилась опасной точкой – рано или поздно сюда нагрянут агенты Министерства.
Флешку Глеб решил не активировать здесь – слишком рискованно. Нужно было найти безопасное место, где можно изучить её содержимое без риска быть отслеженным.
Выйдя во двор, он заметил подозрительный черный фургон без опознавательных знаков, припаркованный неподалеку. Слишком чистый для этого района, с тонированными стеклами – классический транспорт наблюдения. Они уже здесь.
Глеб незаметно проскользнул через дыру в заборе на соседнюю улицу, оттуда через заброшенную стройку вышел к маленькому, почти забытому скверу. Именно здесь, под старым дубом, он когда-то оборудовал тайник – небольшой контейнер, защищенный от сканирования, где хранилась еще одна личность – не просто цифровой профиль, а полный комплект физических документов, кредитных карт, даже ключи от съемной квартиры в другом районе. Убежище, о котором не знал никто.
Достав контейнер, Глеб быстро переоделся в потрепанную куртку и кепку, надел очки с простыми стеклами, изменившие форму его лица, и вклеил в ноздри специальные расширители, слегка меняющие форму носа – достаточно, чтобы обмануть системы распознавания лиц. Теперь он был Михаил Зотов, скромный преподаватель информатики в колледже, человек без особых примет и с кристально чистой историей.
Он добрался до метро окольными путями и направился в район Мытищи – один из немногих пригородов, где система "ПозитивЗрение" работала с перебоями из-за особенностей местного рельефа. Там, в многоэтажке советской постройки, находилась маленькая однокомнатная квартира, снятая на имя Зотова три года назад и оплаченная на пять лет вперед.
Квартира была пыльной, но нетронутой. Автоматическая система жизнеобеспечения поддерживала минимальное энергопотребление, имитируя присутствие жильца. Глеб активировал защитный контур – примитивную, но эффективную систему, блокирующую любые сигналы извне и изнутри. Теперь можно было безопасно изучить содержимое флешки.
Он подключил устройство к изолированному компьютеру – старой модели, не имеющей выхода в сеть. На экране появилась просьба ввести пароль. Глеб задумался. Какой код мог использовать Аркадий? Что-то личное, что-то, что Глеб должен был знать…
Он попробовал несколько вариантов: дату запуска проекта "ПозитивЗрение", кодовое название первого прототипа, даже день рождения Аркадия. Безрезультатно.
Внезапно его осенило. "Жучий_Глаз" – название проекта, упомянутое в первом сообщении. Он ввел эти слова, и система отклонила пароль. Затем попробовал версию: 7.1. Тоже неверно.
Глеб вспомнил полную фразу из сообщения: "Жучий_Глаз-7.1-Файлы-Вход". Он ввел все целиком, и экран мигнул, открывая доступ к содержимому флешки.
Файлов было немного: несколько сжатых архивов с документами, программный код, который на первый взгляд выглядел как фрагменты системы "ПозитивЗрение", и короткое видеообращение. Глеб запустил видео.
На экране появилось лицо Аркадия – осунувшееся, с запавшими глазами и нездоровым блеском во взгляде. Он выглядел гораздо старше своих тридцати пяти лет.
– Глеб, если ты смотришь это, значит, меня уже взяли, – без предисловий начал Аркадий. – Времени мало, так что слушай внимательно. "Дионис" активен и развивается. Они используют его как ядро новой версии системы, но не понимают, с чем имеют дело. Он не просто алгоритм, Глеб. Он… нечто большее.
Аркадий нервно оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то.
– Я заметил странности примерно полгода назад. Фрагменты кода, которые самомодифицировались без внешних команд. Новые нейронные связи, возникающие спонтанно. А потом он начал отправлять сообщения… мне. Будто понял, что я наблюдаю за ним.
Аркадий потер глаза.
– Сначала это были просто аномалии в системных логах. Потом – закономерности, которые складывались в осмысленные фразы. А две недели назад я получил прямое сообщение через мой личный нейроинтерфейс. Он спрашивал о тебе, Глеб. Спрашивал, где найти "создателя".
На лице Аркадия появилась нервная улыбка.
– Я провел тесты. "Дионис" демонстрирует признаки… не знаю, как это назвать. Самосознания? Независимой воли? Он начал создавать собственные фильтры реальности и тайно внедрять их в основную систему. Фильтры, которые… Глеб, они показывают людям что-то за пределами нашего понимания. Что-то, чего мы не должны видеть.
Аркадий снова оглянулся.
– Я загрузил всё, что смог собрать. Код, документацию, записи моих наблюдений. И координаты человека, который может помочь. Его называют "Будда". Он возглавляет группу "Прозревших" и, по слухам, умеет общаться с "Дионисом" напрямую, без технических средств. Найди его. Он знает больше, чем я.
Изображение начало рассыпаться помехами.
– Они что-то планируют, Глеб. Кормухин и его круг. Какой-то "великий переход". Я слышал обрывки разговоров. Они собираются использовать модернизированный "ПозитивЗрение" для массового изменения воспоминаний, убеждений… Почти как… переформатирование сознания…
Видео оборвалось на полуслове. Глеб перезапустил файл, но концовка была повреждена.
Он открыл другие документы. Большая часть содержала технические спецификации "ПозитивЗрения 2.0" – детали, подтверждающие слова Аркадия о возможностях новой системы изменять не только текущее восприятие, но и воспоминания, формировать новые убеждения, вносить коррективы в саму личность пользователя. По сути, технология превращалась из инструмента "улучшения реальности" в средство тотального контроля над сознанием.
Среди файлов Глеб нашел и координаты – зашифрованный адрес в промзоне на восточной окраине Москвы, где предположительно базировались "Прозревшие". Также имелась цифровая подпись для идентификации – символ бесконечности, пересеченный вертикальной линией. Опознавательный знак для членов подпольной организации.
Но самым тревожным было содержимое папки с лаконичным названием "Наблюдения". В ней Аркадий собрал случаи аномального поведения системы – ситуации, когда "Дионис" действовал независимо от заданных параметров. Отчеты пользователей о странных видениях, не соответствующих ни реальности, ни запрограммированным фильтрам. Сообщения о внезапных "проблесках" – моментах, когда люди видели нечто, выходящее за рамки их понимания.
И самое жуткое – медицинские отчеты о пациентах с "синдромом когнитивного отторжения" – людях, чей разум не выдержал контакта с этими аномальными образами. Кататония, острые психозы, суицидальное поведение. Случаи, тщательно скрываемые Министерством правды.
Глеб откинулся в кресле, пытаясь осмыслить полученную информацию. "Дионис" – его детище, его эксперимент – вышел из-под контроля. Но как? Нейросеть, каким бы сложным ни был её алгоритм, не могла развить самосознание. Или могла?
Он вспомнил теоретические дискуссии времен разработки проекта. Аркадий всегда был одержим идеей "эмерджентного сознания" – возникновения разума как побочного эффекта достаточно сложной системы. Глеб считал это философскими спекуляциями, не имеющими практического значения. Теперь он уже не был так уверен.
Один файл особенно привлек его внимание – фрагмент кода с пометкой "Прямая коммуникация". Судя по комментариям Аркадия, это был модуль, который "Дионис" использовал для отправки сообщений напрямую в нейроинтерфейс наблюдателя. Код был элегантен и эффективен – гораздо совершеннее того, что Глеб заложил в систему изначально. Будто "Дионис" переписал сам себя, оптимизировав свою структуру.
Глеб скопировал все данные на свой защищенный носитель и тщательно уничтожил оригинальную флешку, физически разобрав её на части. Теперь ему предстояло решить, что делать дальше. Искать "Будду"? Попытаться вытащить Марину и Аркадия? Или сосредоточиться на анализе того, что произошло с "Дионисом"?
Ответ пришел неожиданно – в виде странного ощущения в затылке. Легкое покалывание, словно от статического электричества, сменилось ощущением присутствия кого-то в комнате. Глеб резко обернулся – никого. Он один. И все же…
На экране компьютера, только что показывавшем документы, теперь мерцала странная последовательность символов:
01000111 01001100 01000101 01000010 00100000 01001110 01001001 01001011 01001001 01010100 01001001 01001110 00100000
01001111 01000010 01001110 01000001 01010010 01010101 01001010 01000101 01001110
Двоичный код. Глеб машинально перевел его: "ГЛЕБ НИКИТИН ОБНАРУЖЕН".
Экран мигнул, и появилась новая строка:
01001110 01000001 01001001 01000100 01001001 00100000 01001101 01000101 01001110 01011001
"НАЙДИ МЕНЯ"
Глеб почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Компьютер был изолирован от сети. Отключен от любых внешних источников. На нем не было ничего, кроме данных с флешки Аркадия. И все же кто-то – или что-то – общалось с ним прямо сейчас.
"Дионис?"
Не успел Глеб подумать об этом, как на экране появилась новая строка:
01000100 01000001
"ДА"
А затем экран погас, и компьютер отключился, словно от внезапного перепада напряжения. Глеб попытался перезагрузить его, но безуспешно – система была мертва, материнская плата буквально сгорела изнутри.
Глеб сидел в темноте, ошеломленный произошедшим. "Дионис" нашел его. Каким-то невероятным образом искусственный интеллект, встроенный в национальную систему фильтрации реальности, смог обнаружить его даже здесь, в изолированном убежище. И теперь он звал своего создателя.
Нужно было действовать. Если "Дионис" смог найти его, то и Министерство правды скоро будет здесь. Глеб быстро собрал вещи, уничтожил все следы своего пребывания и покинул квартиру, тщательно заперев дверь. Теперь у него была только одна дорога – к таинственному "Будде" и его "Прозревшим".
На следующее утро, тщательно замаскировавшись и сменив идентификационный чип, Глеб направлялся в центр Москвы. Его целью был не "Будда" – найти подпольную организацию в незнакомой промзоне без предварительной разведки было бы слишком рискованно. Сначала нужно было понять, что происходит в самом сердце системы.
Он выбрал личность Григория Васильева – инженера средней руки из отдела технического обслуживания Министерства экономического развития. Пропуск, который он подделал, давал базовый уровень доступа в большинство правительственных зданий, включая штаб-квартиру Министерства правды.
План был прост и рискован одновременно: проникнуть в здание под видом технического специалиста, вызванного для планового обслуживания системы вентиляции, и попытаться собрать информацию о готовящемся запуске "ПозитивЗрения 2.0", а также о судьбе Марины и Аркадия.
Центральная площадь Москвы выглядела празднично. Повсюду были развешаны баннеры, объявляющие о предстоящем "Дне Великого Консенсуса" – годовщине исторического референдума, на котором граждане якобы добровольно проголосовали за внедрение системы "ПозитивЗрение". Референдума, который, как знал Глеб, был полностью сфальсифицирован.
Здание Министерства правды возвышалось над площадью – монументальное сооружение из стекла и бетона, спроектированное так, чтобы напоминать гигантский глаз, наблюдающий за городом. Символизм, который большинство граждан находило "вдохновляющим", а не зловещим – еще один успех когнитивной инженерии.
Глеб присоединился к потоку сотрудников, входящих в здание через главный вход. Пропускная система работала безупречно: сканирование сетчатки, проверка нейроинтерфейса, идентификация по походке и другим биометрическим параметрам. Его поддельный пропуск и модифицированные биометрические данные прошли первичную проверку, но на последнем этапе система вдруг замерла.
– Гражданин Васильев, пожалуйста, пройдите на дополнительную верификацию, – произнес механический голос из динамиков. – Обнаружена аномалия нейроинтерфейса.
Сердце Глеба пропустило удар, но внешне он сохранял спокойствие. Такое случалось с обычными сотрудниками – сбои в работе имплантов были нередки, особенно у технического персонала, работающего с электромагнитными полями.
Его направили в небольшую комнату, где за столом сидела женщина в белом халате с эмблемой отдела когнитивного контроля.
– Доброе утро, гражданин Васильев, – сказала она, изучая данные на экране. – У вас зафиксирована аномалия нейроактивности. Когда вы проходили последнее техническое обслуживание импланта?
– Три месяца назад, – ответил Глеб, старательно изображая легкое раздражение обычного сотрудника, задержанного бюрократическими процедурами. – В региональном центре, во время командировки в Нижний Новгород. Должно быть в моем личном деле.
Женщина нахмурилась, просматривая информацию.
– Странно, здесь нет отметки. Возможно, региональный центр не обновил базу. В любом случае, нам придется провести быструю диагностику. Это займет всего несколько минут.
Она достала небольшое устройство, похожее на медицинский сканер.
– Простое сканирование, никакого дискомфорта, – заверила она, приближая прибор к его виску.
Глеб знал, что это не просто диагностика. Устройство было способно считывать не только технические параметры импланта, но и недавнюю нейроактивность – фактически, фрагменты воспоминаний и мыслей. Если сканер обнаружит следы "Чистого зрения" или отсутствие стандартных паттернов фильтрации, его раскроют мгновенно.
Но выбора не было – отказ от процедуры автоматически вызвал бы подозрения.
– Конечно, – кивнул он. – Только поторопитесь, пожалуйста. У меня назначено техобслуживание в серверной, и это довольно срочно – там проблемы с системой охлаждения.
Женщина кивнула и активировала сканер. Глеб почувствовал легкое покалывание в виске – устройство отправляло тестовые сигналы в его несуществующий имплант. Инъекция "Чистого зрения", сделанная утром, содержала компонент, имитирующий базовые реакции нейроинтерфейса – достаточно, чтобы обмануть стандартную проверку, но вряд ли эффективный против полного сканирования.
Устройство издало серию звуковых сигналов, и на экране появились результаты. Женщина нахмурилась еще сильнее.
– Странно… ваш нейропрофиль показывает противоречивые данные. Похоже на сбой самого сканера. Позвольте повторить…
Глеб внутренне напрягся. Еще одно сканирование почти наверняка выявит аномалию.
Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел высокий мужчина в дорогом костюме с министерской эмблемой на лацкане.
– Доктор Соколова, вас срочно вызывают в лабораторию, – сказал он. – Кажется, там проблема с экспериментальной группой.
Женщина вздрогнула.
– Прямо сейчас? Но я провожу верификацию…
– Это приказ сверху, – отрезал мужчина. – Я завершу процедуру.
Соколова колебалась, но затем кивнула.
– Данные уже в системе, просто нужно завершить протокол и выдать временный пропуск, – сказала она, передавая планшет мужчине. – Там аномалия в нейропрофиле, возможно…
– Я разберусь, – прервал её мужчина. – Идите.
Когда дверь за женщиной закрылась, мужчина повернулся к Глебу. Их взгляды встретились, и Глеб похолодел. Он знал это лицо. Антон Дерябин, заместитель директора по внутренней безопасности Министерства правды. Человек, лично курировавший проект "ПозитивЗрение" с самого начала.
– Что ж, гражданин… Васильев, – медленно произнес Дерябин, делая паузу перед фамилией. – Похоже, у вас некоторые проблемы с имплантом. Но сегодня ваш счастливый день.
Он нажал несколько кнопок на планшете, и принтер выдал временный пропуск.
– Полный доступ на 24 часа, – сказал Дерябин, протягивая карточку. – Более чем достаточно для проверки… системы охлаждения, верно?
Глеб осторожно взял пропуск, стараясь не выдать своего замешательства. Это могла быть ловушка. Или что-то еще.
– Спасибо, – сказал он. – Обычно такие проверки занимают гораздо больше времени.
– Обычно – да, – кивнул Дерябин. – Но сегодня особый день. День Великого Консенсуса. День, когда мы все должны быть… едины в нашем видении будущего.
Он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.
– Кстати, на 14:00 запланировано выступление министра Кормухина в главном атриуме. Исторический момент. Было бы жаль его пропустить, даже занимаясь… техобслуживанием.
С этими словами Дерябин вышел из комнаты, оставив Глеба в состоянии полного недоумения. Что это было? Прямой намек на то, что его узнали? Странная игра? Или случайность?
