Землянка в школе навигаторов

Люди ли они вообще?! Где я – в фильме-ужасов или фильме-фэнтези? А может, меня похитили инопланетяне и я в фильме-фантастике?

Я осматривала металлическое помещение, ища хоть что-нибудь, чем бы могла защититься. Неожиданно эльф сделал несколько шагов вперёд. Он улыбался.

– Ты эльф?

Он меня не понимает.

Парень остановился в нескольких шагах от меня, показал знаками, что считает пульс, и указал на кровать с крышкой.

Я помотала головой.

Нет, я туда не пойду…

Он снова улыбнулся. Мне тут же захотелось ответить улыбкой.

– Ты настоящий эльф? Можно потрогать твои уши?

Он развёл руками.

Он согласился!

От восторга сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я осторожно подошла, подняла руки и ощупала острые тёплые уши.

Они настоящие!

Эльф жутко покраснел.

А они так умеют?

Он осторожно отцепил мои руки от ушей. Пришлось спрятать ладони за спину и даже сцепить их в замок, чтобы снова не потянуться к этим чудесным ушкам. Казалось, эльфу стало неловко.

Он снова взял себя за руку, словно считая пульс, и снова показал на кровать с крышкой.

Ну ладно, этому парню хочется верить.

Я подошла к кровати. На вид – пластик с кнопочками, на ощупь – что-то мягкое и тёплое. Улеглась.

Вроде бы удобно, и никакие иглы не торчат из крышки.

Внимание привлекло покашливание эльфа. Он показал, что надо снять крутку. Я стянула её, и остальные в комнате зашептались, уставившись на мою футболку. Кажется, им не понравился их сородич, пришелец – именно он был изображён на футболке. Люди так представляли инопланетян – в виде зелёных человечков с лысой головой и чёрными глазами. Он наставил на них свой палец, надпись на футболке гласила: «А ты сдал анализы?» Классная, между прочим, футболка, половина наших подростков ходит в похожих. Попечители, наконец, купили то, что носят остальные, а не «классику», как называла строгие сарафаны, брюки, белые рубашки и синие кофты директор детского дома; обычно попечительский совет приобретал к новому учебному году именно такую одежду.

Вдруг эльф изобразил нечто странное.

Ничего не понимаю, что он пытается сказать?

Он совсем по-человечески вздохнул и стал стягивать с себя комбинезон.

Вау!

Такого я никогда в жизни не видела! Я знала, как описывают мужчин в женских книгах, но читать про рельефные мышцы, кубики пресса и широкие плечи – это одно, а видеть всё это своими глазами – совсем другое. Не знаю, что мне ударило в голову, но я почти мгновенно избавилась от одежды, шагнула к парню и обняла его. Он будто перестал дышать. Осторожно отвёл мои руки, лёг в капсулу, закрыл глаза. После встал и освободил место.

Удушливая волна стыда окатила меня.

Идиотка! Как такое возможно? С чего я решила, что этот парень… разве такие, как он, – для меня?

Я прошла мимо, стараясь ни на кого не смотреть.

Это всё те «витаминки» от синеглазого доктора. Уверена, это они как-то повлияли на меня. Поверить не могу, что разделась почти полностью при куче посторонних и меня вообще ничего не смутило!

Мозг словно вырубило, я думала лишь об одном – что этот эльф сейчас меня поцелует! Улёгшись в пластиковую кровать, я закрыла глаза и понадеялась, что проснусь в своей кровати в детском доме и никого из них больше не увижу.

***

Что-то переливчато запищало, я открыла глаза и тут же уставилась на девушку с сиреневыми глазами. Она протянула мне мою одежду.

– Привет, теперь ты должна понимать нас.

На меня накатил ужас.

Они что-то со мной сделали! Почему я теперь понимаю её?

– Что вы со мной сделали? У меня теперь тоже будут когти и хвост?

Девушка и эльф переглянулись и замотали головами.

Ладно, я пока без хвоста и когтей. Тогда что со мной?

Ужасная мысль посетила меня.

– Я теперь беременна от этого? – кивнула я в сторону эльфа.

Эльф снова покраснел.

А он очень милый, когда так сильно смущается.

– С чего ты взяла? – закашлявшись, спросил эльф, у него оказался приятный голос.

– Ну… Я читала про такое в фантастике – инопланетяне похищают женщин, оплодотворяют их. Потому что у них всё плохо с рождаемостью.

– Нет, капсула должна была диагностировать твоё состояние и вживить чип, чтобы ты могла разговаривать с нами и понимать нас, – объяснила похитительница.

– На каком языке я сейчас говорю? – Одеваясь, спросила я. Во мне проснулся интерес.

– На общекосмике.

Всё-таки инопланетяне.

– Зачем вы меня похитили?

Девушка тяжело вздохнула.

– У нас есть к тебе деловое предложение.

– А у меня есть выбор? – Я напряглась.

Девушка кивнула.

– Да. Или ты поможешь нам и не пострадаешь, или ты не поможешь нам, и мы все умрём.

Ну и где тут выбор?

Мы прошли по короткому коридору с дверьми и вышли… вышли… в кабину. Пилотскую кабину! А в окнах – чернота и звёзды… Звёзды… Много звёзд. Но ни одной известной мне звезды!

Я в космосе?

Я больно укусила себя за палец. Посмотрела на отметины от зубов.

Не сплю…

– Меня зовут Трин, – представилась девушка. – Я навигатор, так называется моя раса. Но чаще нас называют просто вигами. Мы путешественники, открыватели миров. И мы столкнулись с проблемой. С серьёзной проблемой.

Она посмотрела мне за спину. Я оглянулась. На входе, подперев дверной косяк (если так можно сказать о двери на космическом корабле), стоял ещё один мой похититель – синеволосый парень с оранжевыми глазами.

– Проблема заключается в том, что некто похищает с неразвитых планет юношей и девушек. Взаимодействие с неразвитыми планетами категорических запрещено протоколами вигов, соглашениями и договорённостями между расами.

Я подняла руку, как в школе. Синеволосый замолк, и я спросила:

– Что такое неразвитая планета?

– Планета считается неразвитой, пока её обитатели не вышли в космос за пределы своей системы.

– А… ну тогда да, земляне точно не развиты.

– Земляне? – переспросила Трин.

– Угу, так называется наша планета – Земля.

Трин и синеволосый парень переглянулись, будто пытаясь скрыть улыбки.

Да, да, в фильмах про инопланетян не раз обсасывали это название как нелепое, дурацкое, странное и непонятное.

– И много этих девушек и парней уже похитили?

– Мы не знаем, ведь мы не общаемся с неразвитыми мирами. Но знаем, что такие заказы поступают.

– Неужели они попадают в рабство? – ахнула я. Даже у нас его окончательно искоренили шестьдесят лет назад. В прошлом году мы подробно разбирали эту тему на уроках социального устройства. Рабство существовало в виде принудительного труда и принудительного брака. В большинстве случаев рабы использовались в частном секторе.

Парень и Трин нахмурились.

– Вселенная, увы, не идеальна, – проворчали они хором.

– Почему развитые расы не должны общаться с неразвитыми? – Мне правда было интересно, но я тут же поняла сама. – Чтобы они развивались самостоятельно? Сами двигали научный прогресс? Ведь потом они смогут предложить что-то новое Вселенной, что-то, что сможет конкурировать с другими предложениями… Возможно, новые расы предложат новые формулировки законов математики, физики, химии. Может быть, они окажутся более оптимальными, чем существующие у вас. Если мы будем развиваться без внешнего воздействия, то сохраним самобытность и культуру.

Парень тепло улыбнулся:

– Знаешь, лучше и не скажешь. Теперь верю, что до скачка прогресса людям осталось всего двести-триста лет…

Я напряглась.

– Откуда ты знаешь?

– Тот, кто заказал твоё похищение, похоже, изучал твой мир, нам пришли некоторые вводные.

– Куда потом отправляются похищенные?

Он нахмурился.

– Мы не знаем. Но не думай, что мы ничего не делаем. Погибло тридцать четыре вига, чтобы добыть эту незначительную информацию.

– Я приманка? – Голос дрогнул.

Трин ответила:

– Да.

В горле образовался ком.

– Если я помогу вам, это прекратится? Людей перестанут похищать?

Тут синеволосый вздохнул:

– Всегда может найтись какой-то псих, которому не писаны законы Вселенной. Но конкретно этот похититель исчезнет, я обещаю.

– Потом вы вернёте меня домой?

Парень и Трин синхронно кивнули.

И вытащите мой чип, а если позволяют технологии, ещё и сотрёте память, как в фантастических романах.

– Ты прикольный, а как тебя зовут? – обратилась я синеволосому.

– Пока ты можешь звать меня Дин.

Значит, есть ещё и какое-то другое имя?

– Ну, тогда я Лани, Мелания Васькина.

А чего это они удивилась? Нормальное имя для северного полушария Земли.

***

– Лани, тебе нужно заплакать, быть зарёванной. Мы должны тебя показать, чтобы заказчик убедился, что ты – это ты. А ещё он ни в коем случае не должен знать, что мы понимаем друг друга, – заявил Дин.

Слёзы потекли сами собой. Внезапно стало страшно. Там погибло много вигов, что я могла сделать? Что могла сделать неразвитая землянка?

– Я пойду туда одна?

– Нет! – возмутился Дин. – Мы ведь обещали, что защитим тебя.

После я стояла и тихо плакала, пока Трин представляла меня какому-то существу. Голос у него был странный – ни живой ни мёртвый. Впрочем, нейросеть Земли могла и не такой воссоздать. Поднять голову я боялась. Боялось, что существу, которому я понадобилась, покажется, что я недостаточно напугана.

Голос сообщил, что отправил координаты места, куда необходимо доставить меня, а потом всё на корабле Трин пришло в движение.

– Лани, мне нужно, представить тебя команде. Мне нужно, чтобы ты перестала бояться их, возможно, кто-то из них спасёт наши жизни, если дойдёт до этого.

Руки вспотели.

Я снова увижу то страшилище со шрамом вместо носа?

Я кивнула. Мы пришли в трюм. Глядя на таких разных инопланетян, я судорожно вздохнула и громко произнесла:

– Я Лани, человек с планеты Земля. – И решила добавить: – Мы пока не развитый мир.

На лицах и мордах проступили улыбки. Наверное. Первым подошли ближе женщины-белки.

– Мы сёстры. Тири, – представилась одна.

– Нири, – сказала другая. – Мы – охрана.

Мать твою, и как их различать?

Ещё два года назад я материлась как сапожник. Во всемирном языке матерных слов содержалось мало, но в русском – такое разнообразие! Но когда в детском доме появилась тётя Оля, мне досталось по полной!

– Лани, люди переходят на мат не тогда, когда нужно эмоционально выразить происходящее – в большинстве случаев они используют мат, когда их словарный запас очень скуден. Неужели нужно было за завтраком употреблять то матерное слово, чтобы сказать, что каша вкусная? Ведь можно было сказать, что она потрясающая, достойная королевского стола, аппетитная, лакомая, пища боков?

– Деликатес, – буркнула я. Каша и правда вышла очень вкусной. А я почему-то встраивала мат в повседневную речь. Потому что так делали другие?

– Да, верно, – смеясь, заметила тётя Оля. – Язык проглотишь! Видишь, Лани, сколько слов может помочь выразить восхищение? А то слово… Оно просто принизило мастерство повара. А ведь каша действительно получилась вкуснейшей!

Следующим подошёл эльф. Он чуть поклонился, приложив руку к сердцу.

– Рэвелиг Лаонтис, раса – элефины. Моя планета называется Элея. Ты можешь называть меня Лигом.

Бля! То есть чёрт побери!

Удержаться от внутреннего восклицания оказалось выше моих сил.

Я уверена, что эти красавчики побывали на Земле. Иначе почему их так точно изображают в сказках и фильмах?

Следом мне представилось высокое, мощное серокожее страшилище с уродливым шрамом на морде. Инопланетянин носил кожные штаны и бронежилет (так я назвала майку с пластинами на его груди), на бёдрах и талии висели пластиковые штуковины с большими раструбами.

Оружие?

– Хэнрикс вол Шадэй, волумец.

Потом представился еще один похититель – на внешний вид он походил на навигаторов – Трин и Дина.

– Лиорнэ нье' Фарис.

– Что обозначает приставка «нье»?

– Все, кто имеет эту приставку к фамилии, – виги. – Хэнрикс улыбнулся. – Извини, малышка, не хотели тебя пугать.

Я кивнула. Я могла понять их. Ведь они не могли, не похитив меня, объяснить мне, чего хотят.

Последним ко мне подошло до боли знакомое существо. Такие серые хвостатые твари вечно носились вокруг контейнеров с отходами с кухни детского дома.

– Я Пронорли мышь…

– Крыса! – рефлекторно завизжала я и забралась на плечи Лигу. Это вышло само собой, я не успела ни о чём подумать.

Снизу с лёгкой обидой спросили:

– Что такое крыса, человек?

– А-а-а! Она разговаривает?! А-а-а!

В глазах помутнело. Кажется, я исчерпала дневной лимит терпения и понимания.

Очнулась я снова в кровати с крышкой. Рядом стояли Лиг и Трин.

И почему они всё время вместе, когда я открываю глаза? Мне показалось, Трин вместе с Дином.

Об этом я и спросила. К моему удивлению, Трин замялась, а Лиг ответил:

– Трин – владелец «Кометы», а я – бортовой медик.

Я села и, заикаясь, попросила, чтобы то существо, похожее на крысу, пришло. Кажется, он назвал себя Пронорли.

Когда он появился, я сжалась и, клацая зубами, извинилась:

– Прошу прощения. Я совсем не хотела вас обижать, но в моём мире есть ваши – очевидно, дальние – родственники. – Тут я смутилась; засомневалась, что крысы, шастающие по помойкам, родня ему.

– Лани, видимо, имеет в виду, что на её планете существует похожий вид. И он не разумен, – помог мне Лиг.

Я кивнула.

– Оу! – воскликнул Пронорли. – И чем же занимаются мои дальние родственники?

Мне кажется или чёрные бусинки глаз святятся задором?

– Ну… – протянула я, – они любят есть всё, что плохо лежит или выброшено, не гнушаются ничем, в том числе трупами. А ещё они переносчики многих опасных болезней. Крысы предпочитают норы, очень много их, по слухам, в канализационных трубах.

– Фу-у-у, какая мерзость! – протянул Пронорли и, поклонившись, сообщил: – Я – роденитианин.

Я прикрыла рот рукой.

Неужели такое бывает?

Снова укусила палец, чтобы убедиться, что не сплю. Вздохнула.

Нет. Не сплю.

А потом в самый настоящий космический скафандр меня облачали Дин, Хэн и Лиг. Кажется, красавчику-эльфу – нет, не эльфу, э-ле-фи-ну – поручили меня отвлекать. Дин и Лиг держали скафандр, как мешок, а Хэн поднял меня за подмышки и ловко опустил в него, гаркнув:

– Раздвинь ноги, малявка, иначе попадёшь двумя в одну штанину.

Пара секунд – и я стою в скафандре, а Дин объясняет, как им пользоваться. Где переговорное устройство, где вода, где питание. Где управление встроенным маломощным двигателем.

– А как работает система отведения… – Я замялась, не зная, как сказать трём мужчинам, что мне нужно иногда писать – и не только. Про такие системы я читала в любимой фантастике.

Парни смутились.

– Мы проведём в открытом космосе недолго, подключать систему не требуется, – всё же сказал Дин.

Я нахмурилась, а Хэн ухмыльнулся. Я уже поняла, что он – главный тролль на этом судне.

– Если настаиваешь, можем помочь подключить к ректальному отверстию калоприёмник, а к мочеточнику – трубочку, отводящую жидкость, – предложил он.

Тут я покраснела. Но смолчать не смогла:

– Ты-то откуда знаешь, что у меня есть и то, и другое?

Хэн растянул губы, обнажив множество желтоватых зубов.

Это у него такая улыбка? Жутковатая.

– Лиг сказал, что у тебя там, – он глазами указал на часть тела ниже талии, – всё устроено почти как у вигов, элефинов и нас, волумцев. И ещё как у почти у миллиона рас. Только у тебя, по мнению Лига, есть лишние запчасти.

Я с ужасом посмотрела на милого элефина.

– Я же предупредил, Хэн, – в голосе лапочки-Лига послышалась угроза, – никаких шуток. Девушка и так напугана. Но при этом справляется отлично, не нужно провоцировать её.

– Извини, Лани. – Волумец выглядел искренним. – Иногда меня немного заносит… Наши уже привыкли.

Я смущённо кивнула.

***

На борту космического корабля, называемого «Кометой», остался только металлический робот.

Цивилизация продвинутая, а робот – какая-то спайка вёдер с руками, ногами и глазами-катафотами.

Робот ходил, говорил, ругался и уговаривал Трин остаться на корабле. Уже облачившись в скафандр, но не активировав шлем, она встала на колени перед роботом и пообещала, что обязательно вернётся.

Когда открылся шлюз, я, держа за руку Лига, шагнула в космос.

Невероятно! Я в открытом космосе!

О таком я даже не мечтала. Пределом моих мечтаний была работа на станции на околоземной орбите.

К белому столбу, висевшему в чёрном пространстве, я двинулась внутри кольца защитников – команды Трин. Они время от времени переговаривались. В основном это были шутки, смысла которых я почти не понимала. Я нервничала.

Надо было сказать: «Нет, я не буду вам помогать!» Почему инстинкт самосохранения включился только сейчас?!

Наконец мы остановились рядом с белым столбом.

Мы очень долго висели рядом с этим столбом, и ничего не происходило. Я успокоилась.

Возможно, этот неизвестный заказчик передумал, и я скоро вернусь домой.

О последнем я подумала с огорчением.

Я больше не смогу жить так, как жила, зная, как летать меж звёзд. Теперь я всегда буду…

Додумать не успела – меня что-то ослепило, я закричала от страха и потеряла сознание. Очнувшись, поняла, что не могу двигаться. А ещё я была без скафандра и в одних трусах!

Послышались шаги, и к кушетке, на которой я лежала, подошёл мужчина с ярко-синими глазами.

– В-в-в-вы?

– Ну здравствуй, Мелания Васькина, очень рад видеть тебя у себя в гостях, – поздоровался он.

От испуга я выпалила:

– Гостей не раздевают догола! И силой не удерживают.

Он развеселился.

– Отличный настрой, Мелания! Нам потребуются твой боевой дух и выносливость.

– Для чего потребуются? – спросила я.

– Для наших совместных экспериментов, конечно же…

Я задёргалась, но руки и ноги были прочно зафиксированы ремнями. Вскоре я устала, из глаз полились слёзы.

– Отпустите меня! Пожалуйста! Я никому ничего не скажу!

– Конечно не скажешь, Лани, ведь ты никогда не выйдешь отсюда, – нежно промурлыкал мужчина. – Не для того я вычищал твои гены от генетических сбоев десять поколений. Даже у твоих родителей уже были чистые гены, но ты – ты человеческое совершенство!

Ужасная догадка посетила меня:

– Вы убили моих родителей?

Мужчина отвернулся, и моя кушетка поплыла за ним. Не оборачиваясь, этот ужасный человек пожал плечами и буднично сообщил:

– Забавные низшие. Они попытались скрыть тебя, оставив сразу после рождения… Я просто поставил эксперимент. Иногда во время экспериментов образцы погибают.

Нет. Это не человек. Это человеком быть не может!

Кушетка плавно вплыла в большую залу. И я задёргалась снова. Всюду мигали какие-то приборы, мониторы, сновали роботы; в комнате пахло лекарствами, как в больнице… И тут стояла клетка, в которой находилась команда Трин. Моя кушетка встала между двумя другими, к которым были привязаны, как и я, Дин и Трин. Я повернула голову к Дину.

– Ты обещал…

– Сделаю всё для этого! – твёрдо заявил он, и я почти перестала плакать. От Дина в сторону инопланетного доктора Франкенштейна понеслось что-то почти прозрачное. Тот, не оборачиваясь, махнул рукой, и это что-то врезалось в робота и разнесло его на части!

Франкенштейн скучающим голосом заметил:

– Ещё одно действие, направленное против меня, ещё одно неповиновение – и кто-то из ваших знакомых умрёт.

Странная плеть, будто бы из тумана, вдруг сбила урода с ног. Я не успела порадоваться, как плеть пропала. Безумец ласково заметил:

– Я же говорил, за неповиновение будет умирать кто-то из ваших знакомых.

Из клетки донёсся страшный крик:

– Тири!

– Нет, я не больной ублюдок, как, вероятно, думаете вы. Я – экспериментатор, изобретатель. Многие расы стали великими благодаря мне.

– И многие расы погибли… – с горечью заметила Трин.

Доктор отмахнулся:

– Неудачный эксперимент. Разве исследователь может расстраиваться, когда червяк гибнет в ходе экспериментов? Когда у него таких червяков миллионы…

Он потёр руки и быстро набрал команды на своём, довольно большом коммуникаторе. Боты приступили к работе. В меня, Трин и Дина втыкались иголки.

– Больно-о-о! – закричала я.

Мои крики даже не отвлекли мучителя. Он проговаривал свои действия вслух.

– Я уже пробовал с вигами, и всегда при переливании собранной крови ничего не происходило. И тогда я подумал: что, если кровь переливать из вены в вену? Получалось достигнуть результата на некоторое время, но потом организм погибал – собственный иммунитет отторгал чужие клетки. А вот в такой комбинации я ещё не пробовал. Но давайте подстрахуемся. – Он что-то набрал на коммуникаторе. – Да, вот так. – Он удовлетворённо смотрел на то, как я корчусь от судорог.

Спустя мгновение в меня потекла кровь Трин и Дина. Несколько секунд ничего не менялось, а затем я почувствовала, будто в меня вливается не кровь, а расплавленный металл! Всё тело горело, вновь начались судороги. Кричать я уже не могла, не осталось сил. Уже не удавалось расслышать, что говорит доктор.

В какой-то момент судороги прекратились. Тело болело, я часто-часто дышала.

На какое время эта передышка?

Хотелось сдохнуть. Сквозь шум в ушах я услышала:

– Сейчас начнётся следующая стадия эксперимента.

Мне на голову поместили какое-то устройство. Миг – и я плаваю в океане. Мне совсем не больно. Вода тёплая и, хотя я не умею плавать, она солёная и сама меня поддерживает. Я лениво шевелю руками и ногами, как вдруг чувствую сильную резкую боль в левой руке. Подношу руку к глазам, чтобы посмотреть, что случилось. Но руки нет… Только кость торчит, и виднеются ошмётки кожи и мышц.

Я снова закричала. Рядом закружил плавник.

Акула!

Эта тварь вцепилась мне в ногу. Дикая боль выстрелила в мозг. Наглотавшись воды, я стала тонуть.

И вот я стою в горах. Сердце быстро-быстро бьётся. Но зато я вновь ощущаю свои и руки и ноги.

Какой отвратительный сон! А почему я в горах?

Толчок – и я падаю вниз. Я визжу, острые камни приближаются, и снова накатывает боль. Она теперь во всём теле, у меня больше нет костей и нет глаз – их выбило ударом.

Я лежу на траве в саду. Дует лёгкий ветерок. Надо мной цветут яблони, а по мне ползают черви. Один кусает меня и забирается под кожу. У меня не осталось сил даже на стоны. Я уже знаю, чем всё это кончится – немыслимой, бесконечной болью. Черви заползают в нос, в рот, я задыхаюсь без воздуха…

Яркий свет. Я уже не понимаю, где я, что со мной. Мне всё время больно, кажется, что даже дуновение ветра вызывает боль. Надо мной склонились эльфы из сказки. Из страшной сказки.

Эти тоже будут меня убивать? А что они могут со мной сделать? Могут ли мне причинить ещё больше боли? Срезать миллиметр за миллиметром мою кожу? Разобрать на атомы?

– Сильная доза облучения. В криокапсулу её, иначе не довезём до центра…

***

Сумерки. Я сидела на лавочке в парке и ждала тётю Олю. Я десять раз проверила расчёты. Сегодня у неё была вечерняя смена, и я знала, каким путём обычно ходит любимый дежурный воспитатель. Конечно, она могла заболеть или взять незапланированный выходной – такое случалось, – но я хотела попрощаться. Попрощаться с той, что дала мне надежду на будущее. Я молила Вселенную, чтобы она даровала мне эту встречу.

Стоял конец ноября, и уже выпал снег, похолодало. Но я не мёрзла. В одежде элефинов не было жарко или холодно. В ней было комфортно.

Как же долго меня не было – почти три месяца. А для меня прошло всего две недели. Время в разных мирах, как я узнала, течёт по-разному, но не как в сказках, когда в одном месте проходит сто лет, а в другом один день. У нас проходят сутки, а у других – лишь три их четверти. Из этих трёх месяцев я больше двух провела во сне – так меня лечили от… от… До сих пор я просыпалась с криком после экспериментов доктора Зло, хоть и знала, что он обезврежен.

Как участника всего того, что произошло в том зале, меня несколько раз опрашивали разные люди. Чёрт, я никак не могла привыкнуть, что там, где я оказалась, людей пока нет. В общем, меня несколько раз допрашивали. И каждый раз на допросе присутствовали или Дин, или Трин, или Лиг. Когда после лечения меня впервые привели на допрос и в светлую комнату со столом и стульями вошёл Дин, я вскочила и бросилась ему на шею. Дин был одет в серую форму, на груди я заметила незнакомые знаки и нашивки, а на поясе ножны.