Землянка в школе навигаторов

Яна Усова

Землянка в школе навигаторов

Глава 1

Сколько себя помню, я засматривалась на звёздное небо. Я любила минуты, когда дежурный воспитатель нашего детского дома, обходя спальни воспитанников, выключала свет – и я смотрела и смотрела на ночное небо, на звёзды, на краешек луны, который виднелся в окне. Не один десяток раз воспитатели, застукав меня сидящей на подоконнике и считающей звёзды, ставили на час в угол. Раньше – когда мне было восемь, одиннадцать лет – я на них злилась: меня наказывали, лишали сладкого, доступа во Всемирную Сеть; я одной из последних выбирала подарки на Новый год, переданные попечителями детского дома и волонтёров.

Рядом с окном спальни девочек была установлена пожарная лестница. Я научилась перебираться на неё через окно и забиралась на крышу. В первый раз я чуть не свалилась с высоты третьего этажа, но потом наловчилась и стала действовать на автомате. Работало это только летом, но однажды я решила выбраться в ясную морозную ночь – уж больно хотелось посмотреть на комету Атлас, в эти зимние дни её было видно невооружённым глазом!

Есть в звёздах что-то особенное. Вы только попробуйте выйти ночью на улицу и посмотреть в небо. Отвести взгляд окажется очень сложно. Я вот не могла. Просто не находила сил.

Когда я вернулась в комнату, дежурный воспитатель уже сидела на моей кровати. Меня лиши вишнёвого пирога, и все зимние каникулы мне пришлось помогать на кухне.

Я злилась, рыдала, огрызалась, объявляла бойкот, но всё равно, как только появлялась возможность, сбегала на крышу или в парк. А потом я открыла для себя, что могу быть куда ближе к звёздам…

Это осознание пришло постепенно, после ежегодного медицинского осмотра. В тот год у меня начались месячные, так что к привычным врачам добавились ещё. Во-первых, гинеколог – дородная тётка с мясистыми руками, которая, спросив, не было ли у меня половых актов, и получив отрицательный ответ, ввела датчик УЗИ мне в задницу. Трансректальное обследование органов малого таза предназначалось для тех девушек, кто не вёл половую жизнь.

– Всё в порядке. Матка малюсенькая, но размеры в нижней границе нормы, – сообщила тётка. – Вытрись салфеткой, салфетку в урну, одевайся за ширмой. – И громко выкрикнула: – Следующая!

С голой задницей, на дрожащих после неприятной процедуры ногах, я сползла с акушерского кресла, на котором побывала впервые, и побрела к кушетке. В прострации натянула трусы, чёрные брюки, поношенные кроссовки. В медицинском бегунке значился последний врач – эндо… анеди… нутри… нолог – в общем, тот, кто следит за буйством гормонов у подростков.

В последнем медицинском кабинете за столом сидел врач. Мужчина. Судя по гладкости кожи и отсутствию морщин, ему было лет тридцать, но мне почему-то казалось, что он старше, гораздо старше. В глазах предыдущих врачей читались жалость, надменность, брезгливость – взгляд этого мужчины не выражал ничего; и всё же он приковывал внимание. Возможно, это цвет глаз оставлял такое неизгладимое впечатление. Ярко-синий.

Наша бьюти-индустрия теперь могла и не такое. Можно было, сделав пару уколов, отрастить себе длинные и пышные ресницы; или сменить цвет волос, которые не пришлось бы подкрашивать, как это делали ещё лет пятьдесят назад. Я бы хотела сменить свой мрачный чёрный цвет на светлый, как у Ирэны Блестящей, самой популярной поп-дивы этого десятилетия. Божественный голос, актёрский талант, яркая внешность. Но бьюти-индустрия не любит нищих. А воспитанники детского дома, хоть и не нуждаются ни в чём, личных денег не имеют.

От пристального взгляда мужчины-доктора по коже побежали мурашки. Очень захотелось убраться из его кабинета.

– Мелания Васькина, тринадцать лет, – прочитал он с компа мои данные, указанные в карточке объединённой по всей Земле медицинской сети «ВсеМед». – Хирургических вмешательств не было, обращений и жалоб медицинского характера тоже.

Он встал, подошёл ко мне, пощупал что-то под подбородком, затем за ушами, подмышками. Я замерла, боясь даже спросить, что он делает. Хотелось оттолкнуть его руки и сбежать. Почему-то это казалось мне жизненно важным.

– Немного суховата кожа, волосы ломкие. Пока это вариант нормы – у тебя идёт активная перестройка организма. Нужно пропить курс витаминов.

Он выдвинул ящик стола и достал белую банку, на которой красовалась знакомая яркая этикета. Я немного расслабилась – эти витамины последние полгода рекламировали повсюду.

– По одной капсуле на ночь в течение месяца, – сказал врач. – Передам дежурной медсестре. – Я кивнула и, стараясь не бежать, покинула кабинет.

Синеглазый доктор прописал в моей медкарте показания к приёму витаминов, так что дежурные воспитатели каждый вечер выдавали мне по капсуле и следили, чтобы я её выпила.

Через неделю со мной начало происходить что-то странное. Я не чувствовала себя плохо до того, как начала принимать капсулы, но теперь мне казалось, что я могу свернуть горы. Я стала лучше учиться, у меня появилась странная потребность выглядеть лучше (чёрт, я даже начала мыться каждый день и два раза в день чистить зубы), мне захотелось стать кем-то! Кем-то большим, чем уборщик помещений, офис-менеджер, повар или швея – именно эти профессии чаще всего получали выпускники нашего детского дома.

Может, это просто так играют гормоны?

«Переходный возраст – это время многих физических, умственных, эмоциональных и социальных изменений. Одна из причин "бунта" подростка – перестройка в префронтальной коре головного мозга. Она отвечает за слаженную работу его [мозга] отделов, а также за то, как человек себя осознаёт, как он планирует свои действия и как себя контролирует. В таком возрасте ребёнок может обладать большей способностью к сложному мышлению», – вот что я выкопала в медицинской энциклопедии. Потрясающе интересное чтиво, кстати!

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Откуда у меня стали появляться такие мысли?! Это точно я?

В такие моменты мне хотелось пойти к нашему психологу и обо всём ей рассказать. Останавливало одно: тех парней и девчонок, что обращались к ней, часто переводили в другие детские дома.

А потом в наш детский дом пришла новый дежурный воспитатель – тётя Оля.

У нас, детдомовских, нет мамы, которая может похвалить за успехи. Нет папы, который заступится. У нас у всех разные истории и разные судьбы. Мы по разным причинам оказались не нужны своим родителям. От меня отказались ещё в роддоме. Иногда я грезила, что кто-то внимательный, добрый, отзывчивый, строгий, но справедливый удочерит меня. Как же я хотела свой дом! И кого-то, кто любил бы меня просто так, потому что я есть. И я начала стараться. Я старалась понравиться тёте Оле, глубоко в душе я мечтала, что она станет для меня мамой…

Она была воплощением моих мечтаний. И она заменила маму всем нам.

Тётя Оля держалась со всеми одинаково: журила, если кто-то провинился, хвалила за успехи, всегда выслушивала, если возникали проблемы, давала советы. Мы уважали её. К ней мы бежали за утешением, к ней шли хвастаться своими победами. Мы давно потеряли доверие к взрослым, но она коснулась иголок, которые мы отрастили, чтобы хоть как-то существовать в этом мире; в мире, в котором мы стали не нужны своим родителям. Когда тётя Оля пришла к нам работать, мы почувствовали, наконец, любовь, понимание и уважение. Она всегда разговаривала с нами на равных, без сюсюканий. Она дала понять, что не все взрослые – плохие люди.

А ещё она в каждом разглядела его особенности, поняла наши интересы и сподвигла нас реализоваться в той сфере, которая нам была наиболее интересна.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Разве может тринадцатилетняя девочка думать ТАК? ТАК формулировать свои мысли? Мне страшно! Очень страшно!

Несколько выпускников нашего детского дома поступили в университеты на бюджет! А ведь ещё год назад Женька Карташов только и знал, как стрелять сигареты у прохожих и резаться в карты.

– Как это чучело поступило в университет? – Мы с девочками из комнаты обсуждали Карташова.

Кто-то погладил меня по голове.

– Всё дело в желании, Лани. Евгений очень талантлив во всём, что касается радиотехники.

Тётя Оля двинулась в сторону воспитательской.

Я фыркнула:

– То есть я могу стать астронавтом?

– Только если ты этого действительно хочешь. – Она обернулась и подмигнула мне.

Я задумалась. Действительно задумалась, чего же я хочу. Я точно знала, что меня манят звёзды, и была уверена, что если я посвящу им жизнь, то буду счастлива. И тогда я начала рыть. Я читала всё, что могла найти, о профессиях, связанных с космосом, искала университеты, программы, изучала условия поступления, отчаивалась, отбрасывала некоторые специальности, психовала, снова искала. Каждую свою находку я обсуждала с тётей Олей. Она советовала, критиковала. Наконец я решила, что сначала поступлю на космометеоролога, а потом, отучившись, начну подавать заявки на включение меня в команды астронавтов. Как я поняла, на борту космических кораблей, которые в последнее время исследовали Венеру и Нептун, были космометеорологи. На обеих планетах уже началось строительство космических станций, и корабли, взлетавшие с Земли, доставляли стройматериалы, команды строителей, учёных.

Как же я хочу туда! Там, вверху, среды планет и звёзд – моё место!

Однажды тётя Оля, с разрешения директора и с помощью попечителей, организовала ночную экскурсию для ребят старших групп. Помня о моей одержимости космосом, взяла и меня.

– В ночь с двадцать второго на двадцать третье апреля наступает пик активности метеорного потока Лириды, – рассказывал сопровождавший наш автобус сотрудник местного планетария. Мы удалялись от города, ведь его огни мешали рассмотреть и так неяркое зрелище. Мои мысли подтвердил наш экскурсовод: – Лучшее место для наблюдения – за городом, а лучшее время – после двадцати трёх ноль-ноль. Я прихватил для вашей группы бинокли.

Мы ехали почти три часа и наконец остановились в поле. Было зябко, но боже, как же хорошо различались в небе звёзды и созвездия! Я, наизусть выучившая карту звёзд, млела от экстаза.

Вон там – Бетельгейзе, яркая звезда в созвездии Ориона. Её существование подходит к концу. Она медленно сжимается и сильно разогревается изнутри – это однозначно приведёт к её взрыву. Скорее всего, она переродится в туманность. Если так случится, то в центре новообразовавшейся туманности появится или нейтронная звезда, или чёрная дыра. Возможно, Бетельгейзе уже взорвалась. Между нами и ей почти шестьсот световых лет…

– Поднесите бинокли к глазам и посмотрите на восток, – предложил экскурсовод. Я немедленно поднесла увеличительный прибор к глазам, ведь точно знала, что там увижу – главную звезду созвездия Лиры, прекрасную Вегу. – Именно там и начнётся звездопад.

Прошло чуть больше десяти минут, и мы увидели падающие звёзды! На самом деле такой метеорный поток можно было ежегодно наблюдать с Земли в апреле. Мы двинулись дальше по экскурсионному маршруту. Наш автобус ещё больше удалился от городов и деревень, и мы снова вышли в поле.

– В этот раз я не предлагаю вам бинокли, Млечный Путь отсюда видно и невооружённым глазом, – сообщил экскурсовод, замолк и поднял голову вверх. И мы, детдомовцы, поступили так же и тут же замерли от восхищения. Мы увидели полосу Млечного Пути!

Ух ты!

Неспешно, всё ещё смотря вверх, я поворачивалась вокруг себя и словно ощущала дыхание Вселенной. Млечный путь тянулся над нашими головами от горизонта до горизонта.

– Владислав Вадимович, – неожиданно для самой себя обратилась я к сотруднику планетария, – мне кажется, что мы сейчас видим рукав Персея.

Владислав Вадимович кивнул.

– Да, верно. Из-за того, что от рукава Персея нас отделяет рукав Ориона, на внутреннем краю которого мы находимся, рукав Стрельца мы тоже предположительно видим. Все остальные рукава скрыты этими двумя, а также пылевыми туманностями.

Так вот ты какой, рукав Персея! А наша солнечная система, значит, находится в рукаве Ориона, на внутренней его стороне.

– Это самая красивая природная картина, которая может быть! —услышала я шёпот тёти Оли, раздавшийся рядом.

***

Чёрт, чёрт, чёрт!

Я только что узнала, что все, абсолютно все астронавты, чтобы поступить в лётный отряд, должны сдать спортивные нормативы.

Ненавижу физкультуру. Ненавижу бег.

Пробежать на тройку шестьдесят метров или сто – куда ни шло, но бег, например, на три километра меня выматывал – в боку кололо, в глазах темнело, отдышаться потом не могла полдня. Подтягиваться я не умела, а отжималась ровно пять раз – на слабую тройку.

И снова помогла тётя Оля. Мы с ней проконсультировались с преподавателем физкультуры в школе, в которую ходили все воспитанники нашего детского дома, и с врачами, обследовавшими меня. Вот только того самого доктора с ярко-синими глазами найти не удалось, этот эндокринолог словно испарился. И всё же мне составили целую программу физической подготовки, и начали мы её… с кардиотренировок.

***

– Следующий, – раздался из-за двери голос доктора.

Это был последний врач в ежегодной медицинской комиссии, и этот голос я узнала. Руки и ноги затряслись от страха. Появилось иррациональное желание сбежать отсюда. Но мне было уже четырнадцать с половиной, и заключение эндокринолога для моей дальнейшей физической подготовки много значило. Кое-как успокоившись, я толкнула дверь. В прошлый раз всё ведь прошло гладко.

– Мелания! – расплылся в улыбке врач с ярко-синими глазами. Он даже не стал скрывать интерес ко мне.

От ужаса ноги приросли к полу. Врач ощупал моё горло, и я уже знала, что так проверяют, не увеличена ли щитовидная железа. Потом он вернулся к столу и что-то быстро прочитал на мониторе компьютера. – Твои анализы в норме, гормоны в порядке. Занялась спортом? Одобряю. Но не переусердствуй, повышенное содержание тестостерона нам не нужно. Хороший вариант – силовые тренировки два-три раза в неделю, лучше всего – тренировки на выносливость, она пригодится.

Он снова уставился в монитор, а затем достал из ящика стола знакомую банку с капсулами.

– Напишу в твоей карте рекомендации по приёму витаминов.

Я кивнула, развернулась и молча вышла из кабинета. В коридоре бросилась бежать. Хотелось убраться подальше от крыла детского дома, где мы проходили медицинский осмотр. И только в парке рядом со школой я перевела дух.

Ну до чего неприятный доктор!

Понять своего испуга я не могла. Врач ничего мне не сделал, но тем не менее я ощущала ужас, находясь в его кабинете.

Над деревьями пронёсся флаэр, и я в испуге присела – мы ещё не привыкли к таким летающим штукам, они пока были новинкой в нашем мире. Основная подъёмная сила флаэра возникает за счёт пространственно-разуплотнённого гелия в виде холодной плазмы. Горизонтальная управляющая и стабилизирующая тяга управляются электрическими двигателями и двигателями турбовентиляторного типа.

Сейчас такой транспорт могли позволить себе только очень богатые люди. Из-за малочисленности таких средств передвижения они иногда проносились в воздухе над высотками. А недавно произошла воздушная авария. Никто не пострадал, но во Всемирной Сети заговорили о правилах движения для флаэров.

Когда я стану астронавтом, у меня тоже будет флаэр!

И снова после приёма витаминов я почувствовала себя просто отлично! Мне стали даваться все предметы в школе, но больше всего я напирала на те, что могли понадобиться для получения профессии космометеоролога. Оказалось, что мне нравится учиться. Во Всемирной Сети я поискала объяснение такому рвению. Выяснилось, что гормоны щитовидной железы ещё с внутриутробного периода программируют интеллект и уровень умственного развития. Выходило, мои родители не были дурками. Но почему же они оставили меня?!

Отыскала я и состав витаминов, которые прописал доктор, но никаких веществ, воздействующих на мозг или на щитовидку, туда не входило. Или в белой пластиковой бутылочке находились не витамины, а что-то другое.

У таких, как я, не бывает наличных. Государство полностью оплачивает наше проживание, питание, медицинские услуги для нас, одежду, гигиенические средства, школьные принадлежности. И только. Игры, планшеты, телефоны – всё это мы выпрашиваем у Деда Мороза, то есть пишем на Новый год письма попечителям, и те решают, по силам ли им наши запросы. Так что денег на упаковку витаминок, прописанных синеглазым доктором, у меня не было. Пришлось смотреть во Всемирной Сети описание, я даже нашла видео с производства – мои светло-серые капсулы совершенно не походили на яркие голубые шарики!

Что с этим делать, я не знала, но отчётливо понимала – эти витаминки мне пока только на пользу. А потому старалась ухватить всё, что они мне давали. Я стала залпом читать художественную литературу, учебники по метеорологии, математике, химии, географии, физике – всё это пригодилось бы при поступлении в университет. А ещё я много читала о космических приключениях вперемешку с научными теориями о космосе, о чёрных дырах, о способах передвижения в космосе, о строении космических кораблей и станций.

Минусом всего этого стало то, что я отдалилась ото всех. Подружки стали общаться со мной с неприязнью, а то и вовсе игнорировали меня. Впрочем, вина лежала на мне. Учебный год я впервые в жизни окончила на одни пятёрки! Школа даже отправила директору детского дома благодарность за такого одарённого воспитанника. Это ещё больше отдалило меня от ребят и девчонок моего возраста. Никто не гнобил меня – подобное пресекалось при первых подозрениях, – просто со мной почти прекратили общаться.

На летние каникулы детдомовцев отправляли в лагеря отдыха. Мне предстояло поехать на все три месяца на море. И я рыдала в кабинете директора, умоляя меня никуда не отправлять дальше, чем на два километра от моей библиотеки, компьютера и спортивной площадки. Я меня была ЦЕЛЬ, и я не желала, чтобы что-то помешало её осуществлению. Я боялась, что витамины перестанут действовать и я превращусь в обычную девчонку, удел которой – быть поломойкой.

– Я буду помогать на кухне, буду помогать дворнику, буду помогать делать уборку в спальнях, только не отправляйте меня!

Директор растерянно смотрела на меня.

– Но Мелания, ты заслужила это! Попечители выделили деньги, чтобы ты отдохнула, у тебя отличные показатели в учёбе!

– А можно вместо меня поедет Марина? Она учится без троек! Она тоже заслужила!

Директор только покачала головой.

– Мне нужно поставить в известность попечителей, у нас строгая отчётность по каждому ребёнку.

Вот так я осталась на лето в опустевшем детском доме. Было странно просыпаться в тишине, обедать с двумя воспитателями, засыпать в пустой комнате. Но почему-то мне было хорошо… Очень хорошо.

А ещё никто не мешал мне глазеть перед сном на звёзды.

***

– Эй, зубрилка, я заметил, у тебя за лето сиськи выросли, покажешь? – За углом школы ко мне пристал Ванька Косых, симпатичный парень с отвратительным характером. Утром его привозил на дорогой машине в школу отец, в конце учебного дня забирала мать и возила сыночку по разным репетиторам и секциям. Отец Вани, местный чиновник, заведовал в нашем городе вывозом отходов на переработку. Мусорный Ванька – так звали Ваню за глаза в нашем классе.

Шла третья неделя нового учебного года. Косых задержался после каникул – отдыхал где-то с родителями. Светлые волосы выгорели на солнце, кожа загорела, а зеленые глаза стали ярче от такого контраста. Девочкам он нравился. Не понимаю чем.

За детдомовского всегда некому вступиться, поэтому я молча шла к детскому дому, не обращая внимания на сальные шутки этого придурка. Пару раз оглянулась – вроде бы отстал.

Путь проходил через парк. Он не был заброшен, но никто за ним не ухаживал – старые покосившиеся лавки, горы прелой листвы, оставшейся от весенней уборки, жёлтые осыпающиеся листья берёз, начинающие краснеть листья клёнов. Стоял солнечный день, лавки уже высохли после дождя, который до этого лил три дня подряд. Я оглянулась: позади шла группа парней из параллельного класса. Эти тоже любили дразнить таких, как я. Свернула на другую дорожку. Так идти предстояло дольше, но школьников встречалось меньше. Вдруг моё внимание привлёк мужчина с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу.

Хм, откуда он? В наших северных городах так не ходят. Иностранец? Заблудился?

Уже лет сорок на Земле все общались на межмировом языке – смеси английского, испанского и русского. Но нации бережно поддерживали знание родного языка. Своим родным, русским, я владела ничуть не хуже общемирового. Так что, если залётная пташка из западного полушария Земли попросил бы помощи, направить его на центральные дорожки парка проблем не составило бы.

Мужчина прошёл мимо, быстро глянул на меня и зашагал дальше. Я села на скамейку. Рядом поставила сумку с учебниками и тетрадями. Слышала, во многих школах уже не пользуются тетрадями, все записи ведут на планшетах. Но только не в нашей. Наш город слишком удалён от центра страны, слишком долго до нас доходят изменения.

Мужчина с длинной косой остановился и сел на соседнюю лавку. Стало неуютно.

Явно не местный. У него взгляд совершенно отличается от наших, забитых и затравленных.

Ладно, мне пора, нужно ещё выполнить два задания.

Меня ждали задания из онлайн-школы, в которую я поступила этим летом. Они мне нравились, потому что были сложными, приходилось перелопачивать гору информации, чтобы найти ответы. Иногда я ошибалась, и потом мы с преподавателем разбирали то, что мне не удалось понять. Я знала, что скоро эти уроки для меня закончатся – первые два месяца обучения предоставлялись бесплатно, но, чтобы учиться дальше, нужно было платить. Попечители отказались это делать, я узнавала. Кто-то из них обиделся, что я не поехала на Средиземное море.

Границ в нашем мире теперь не существовало, как это было ещё сто лет назад. Но и одним большим государством под названием Земля мы пока не стали. Казалось, лет через сто или сто пятьдесят мы к этому придём.

Мужчина с длинной косой последовал за мной. Я ускорилась. Он тоже. Я свернула на дорожку, ведущую к центральной аллее, и он повернул следом. Навстречу мне вышел высокий синеволосый парень с оранжевыми глазами. И взгляд у него был такой же, как у мужчины с косой – прямой, открытый.

Да откуда вы тут? У нас сегодня какое-то нашествие чужаков?

Парень приветливо улыбался и двинулся ко мне.

Чёрт! Что им от меня надо?!

Я бросила сумку с учебниками и понеслась в сторону кустов. Я-то наш парк знала отлично, а вот они – нет.

Какое счастье, что я стала уделять время спорту. Теперь лихо перескакивала через поваленные деревья, перепрыгивала через мелкие овражки; впереди виднелся небольшой ручей, его берега должны были остаться скользкими после вчерашнего дождя, стоило только оттолкнуться чуть раньше, чтобы не поскользнуться. Я оглянулась – преследователей не было.

Так вам и надо!

Прислонившись к дереву, я прикрыла глаза. А когда открыла – сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Они оба стояли передо мной, на расстоянии вытянутой руки, и переговаривались. Но я совершенно не понимала их!

– Что вам нужно?! Не трогайте меня! Я ничего вам не сделала!

Они развели руками, но не приблизились. Я выдохнула.

Если сразу не напали, может, чего-то хотят?

Глаз ухватил движение – к нам приближалась красивая светловолосая девушка с сиреневыми глазами.

– Помоги! Помоги мне! Пожалуйста! – попросила я её.

Она нахмурилась, грустно улыбнулась и что-то сказала.

Она одна из них!

Девушка вынула из кармана странную штуку и рывком приставила её к моей шее. Я завизжала от ужаса и отключилась.

***

Я резко открыла глаза. Словно сон выключился. Или не выключился —то, что я увидела перед собой, казалось похожим на сон. Передо мной стояли красивые девушки аниме-фурри. Острые рыжие ушки, пушистые рыжие хвосты. Словно белки, что шныряли по нашему парку и выпрашивали еду у прохожих. Взгляд остановился на девушке с сиреневыми глазами. Её я уже видела. И тут я заметила прекрасного беловолосого парня, из его причёски торчали уши.

Эльф!

Он с доброй улыбкой смотрел на меня. И я не могла оторвать взгляд, рассматривала безупречное лицо, голубые глаза. Руки зачесались потрогать уши.

Они настоящие?

Рядом с эльфом шевельнулась серая туша с уродливым шрамом на лице. И я вспомнила… вспомнила, где видела эту блондинку, синеволосого и мужика с косой.

Они напали на меня в парке! А сейчас надо мной будут проводить опыты!

Я завизжала, вскочила с места и понеслась по помещению, нажимая все кнопки, которые мне попадались. Оглянулась: за мной никто не бежал. Остановившись, я повернулась к незнакомцам.