Опальная жена. Пекарня на краю севера

Единственным моим развлечением была… магия. А как ещё назвать силу, что сбила с ног тех амбалов?

Я пробовала и так и эдак – возводила руки, переплетала палацы. Сила откинулась лишь единожды, когда я со злости пнула сиденье напротив. В этот самый момент я почувствовала тепло, и с пальцев посыпались искры, едва не подпалив мне подол платья. После этого я решила, что эксперименты лучше оставить на потом.

Чтобы размяться и дать лошадям отдохнуть мы останавливались в небольших придорожных посёлках, и в это время мне чудилось, что я видела Шторма. Чёрная точка на горизонте то появлялась, то вновь растворялась в дымке. В конечном итоге я списала это на усталость и игру воображения. Не может же конь и вправду самостоятельно идти за нами на протяжении всего пути.

Берн оказался суровым мужчиной, который никогда не улыбался. Но он хотя бы не смотрел на меня как на прокажённую.

К концу недели пошёл снег… Мягкий, словно пух, он медленно кружил в воздухе, опускаясь на землю нежным покрывалом. Я высунула руку из окна кареты, поймав несколько снежинок на ладонь. Они тут же растаяли, оставив после себя лишь прохладные капельки воды.

Поначалу снег падал неспешно, создавая лишь тонкий слой на дороге и ветвях деревьев. Я любовалась преображающимся пейзажем – мир вокруг становился чище, светлее, словно укрывался белоснежным одеялом, скрывающим все его несовершенства. Деревья, ещё недавно голые и мрачные, теперь были украшены серебристым инеем.

С каждым часом снега становилось всё больше. К полудню его слой на дороге достигал уже щиколотки, а к середине дня – колена. Лошади начали утомляться, с трудом пробиваясь через сугробы. Их дыхание вырывалось клубами пара, конденсируясь в морозном воздухе.

– Далеко ещё? – спросила я, когда мы остановились, чтобы дать лошадям передохнуть.

– До ближайшего поселения часа три пути, если погода не ухудшится, – ответил Берн, хмуро глядя на небо.

Но погода явно не собиралась нам благоприятствовать. Чем дальше мы продвигались, тем выше становились сугробы. Снег уже не падал отдельными хлопьями, а валил сплошной стеной, ограничивая видимость до нескольких метров. Ветер усиливался, подхватывая снежинки и швыряя их в лицо, заставляя щуриться и прикрывать глаза рукой.

К вечеру началась метель.

Ветер выл и стонал, словно раненый зверь, швыряя в экипаж колючие ледяные иглы. Холод пробирался под одежду, заставляя меня дрожать и плотнее кутаться в плащ, явно не предназначенное для такой погоды.

Лошади двигались с огромным трудом, проваливаясь в снег. Экипаж то и дело застревал, и Берну приходилось спрыгивать с козел, чтобы помочь животным выбраться из особо глубоких сугробов. Я видела, как он возвращался, весь покрытый снегом, с красными от холода руками и лицом.

– Нам нужно остановиться! – наконец прокричал он сквозь завывания вьюги, с трудом открыв дверцу кареты. – Дальше ехать опасно! Лошади выбиваются из сил, а дорогу почти не видно!

Я только кивнула. Мысль о том, чтобы застрять посреди этого снежного ада без укрытия, была по-настоящему пугающей.

– Впереди должна быть деревня! – продолжил Берн, перекрикивая ветер. – Я видел указатель перед началом метели! Постараемся добраться до неё!

Следующие часы превратились в настоящий кошмар. Экипаж двигался со скоростью улитки, постоянно застревая в снежных заносах. Берн то и дело спрыгивал с козел, чтобы разгребать сугробы перед лошадьми или толкать карету. Я тоже выходила помогать, несмотря на протесты. Мои руки быстро покраснели и онемели от холода, а платье промокло от снега, но выбора не было – либо мы добираемся до укрытия, либо замерзаем в пути.

Когда впереди наконец замаячили тусклые огоньки, это показалось мне чудом. Деревенька оказалась крохотной – всего десяток домов, сгрудившихся вокруг центральной площади.

Местный трактир представлял собой приземистое бревенчатое строение с тусклым фонарём над входом. Внутри было тепло от пылающего в очаге огня, пахло жареной рыбой и пивом. Несколько местных жителей, сидевших за столами, с интересом и некоторой настороженностью смотрели на покрытых снегом незнакомцев.

– Путники, застигнутые метелью? – хмыкнул пожилой трактирщик, вытирая руки о передник. – Повезло вам, что добрались до нас. В такую погоду даже волки не рискуют выходить на охоту.

– Нам нужно передохнуть и место в конюшне для лошадей, – буркнул Берн, стряхивая снег с плаща.

– Всё найдётся, – кивнул трактирщик. – Садитесь. Сытый, горячий ужин то, что сейчас вам нужно.

Берн пошарил по карманам и отдал пару серебряников. Мне повезло – отец дал вознице некоторую сумму денег, так что свои сбережения я смогла сохранить почти полностью.

Пока возница с трактирщиком разбирались о месте, куда можно поставить лошадей и карету, меня посадили возле большого камина, и я с наслаждением вытянула ноги в сторону искрящихся поленьев. Тепло медленно разливалось по телу, возвращая чувствительность замёрзшим пальцам.

Через какое-то время мной овладела полудрёма – сказывались усталость и напряжение последних часов пути. Я даже не заметила, как к столу подошла девушка. Очнулась только от негромкого стука – она поставила передо мной деревянный поднос с едой.

– Вот, госпожа, поешьте, – произнесла она тихим голосом.

На подносе лежала жареная рыба – тощая, костлявая, с потемневшей от огня чешуёй. Рядом ломоть чёрного хлеба и глиняная кружка с каким-то дымящимся напитком, распространяющим аромат трав и мёда. При виде еды я внезапно осознала, насколько проголодалась – последний раз мы перекусывали ещё утром, до того как метель разыгралась в полную силу.

– Благодарю, – кивнула девушке, которая поспешно отступила и скрылась за дверью, ведущей, по-видимому, на кухню.

Рыба оказалась на удивление вкусной, но сейчас, наверное, мне и уксус покажется сладким.

Сквозь гул голосов и потрескивание пламени в камине я не сразу заметила, что дверь трактира снова открылась, впустив порыв ледяного ветра и снежную пыль. Это вернулся Берн, рядом с ним стоял трактирщик, что-то оживлённо говоривший и указывающий в сторону прилавка.

Я ожидала, что Берн присоединится ко мне за столом, но вместо этого он направился прямиком к стойке, где ему уже в кружку наливали чего-то крепкого.

Мгновение спустя трактирщик поднял руку, подозвав к себе мужчину, что сидел за дальним столом. Тот неторопливо поднялся – невысокий, худой, с чёрной бородкой, припорошённой сединой.

Все трое теперь стояли у прилавка, периодически бросая на меня взгляды. Внезапно по спине пробежал холодок, и это не имело ничего общего с зимней стужей за окнами. Через минуту, показавшуюся вечностью, Берн отделился от группы и направился к моему столу.

– Госпожа, – начал он, не садясь, – вам выделили комнату наверху. Вторая дверь направо от лестницы. Подавальщица вас проводит.

Я молча кивнула, ожидая продолжения.

– Что касается дальнейшего пути, – Берн на мгновение замялся, – дорогу к Дала-Эрнэ полностью замело. Карета там не проедет.

– Что же тогда делать?

– Утром вы поедете с Хорстом, – Берн кивнул в сторону бородатого мужчины у стойки. – На санях. По зимнему тракту через перевал. Так будет быстрее и безопаснее.

– А вы? – спросила я, чувствуя, как внутри нарастает паника.

– Останусь здесь с каретой. Когда метель утихнет и дороги расчистят, поеду обратно.

Я окинула взглядом незнакомца. Взгляд его был цепким и расчётливым, как у торговца, оценивающего товар. Густая борода не могла скрыть тонкую ухмылку, притаившуюся в уголках его губ.

– Не бойтесь, – попытался успокоить меня Берн. – Хорст – возит почту и срочные грузы между поселениями. Трактирщик за него ручается, а они знакомы больше двадцати лет. К тому же у вас нет выбора. Карета не пройдёт по этим заснеженным дорогам, а сани с упряжкой северных лошадей преодолеют перевал за два дня.

Делать было нечего, пришлось согласиться.

Я встала, кивнула Хорсту и последовала за девушкой, которая уже ждала меня, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Она провела меня в отведённую мне комнату.

Комнатка оказалась на удивление уютной. Здесь уже весело потрескивал огонь в растопленном камине, озаряя помещение мягким мерцающим светом. Я сняла промокшее насквозь платье и аккуратно повесила его сушиться возле очага. Затем, обессиленная дорогой и переживаниями, рухнула на кровать. Несмотря на жёсткость постели, сон быстро меня сморил.

Пробуждение наступило внезапно от настойчивого стука в дверь. Я неохотно поднялась и, плотно укутавшись в одеяло, побрела открывать. На пороге стояла та же девушка, что вечером показывала мне комнату.

– Что случилось? – сонно пробормотала я, с трудом разлепляя глаза.

– Вас ждут во дворе, – учтиво ответила она. – Сани готовы.

Поблагодарив служанку, я быстро начала собираться. Платье, висевшее у камина, к счастью, успело высохнуть. Я натянула его, поправила смявшуюся за ночь юбку и наспех привела в порядок волосы, заплетя их в простую косу.

В общем зале таверны царило привычное утреннее оживление. Несколько местных жителей завтракали за столами, негромко переговариваясь. Трактирщик суетился за стойкой, разливая напитки.

Я обвела помещение взглядом, силясь отыскать хоть какой-то признак присутствия Берна, но его нигде не было видно.

– А где… – начала я, подойдя к трактирщику.

– Берн? – понимающе кивнул он, протирая кружку. – Уехал уже.

– Как уехал? – опешила я. – Но ведь снег… дороги.

Трактирщик усмехнулся, обнажив ряд неровных зубов:

– Вчера поздно ночью, когда вы уже почивали, в таверну заявился маг. Они с вашим Берном долго о чём-то толковали, а потом уехали вместе, едва рассвело.

– Но как же… – я не находила слов от изумления. – Разве можно сейчас ехать?

– С магом-то? – трактирщик снова усмехнулся. – Ещё как можно! Он дорогу расчистил так, что любо-дорого посмотреть.

К горлу подкатил тугой комок обиды. Значит, Берн просто уехал. Ничего не сказал, не предупредил, не попрощался. Избавился от обременительной обязанности, перепоручив меня случайному знакомому!

Я стояла посреди таверны, чувствуя, как внутри нарастает смесь обиды, разочарования и странной горечи. Меня бросили… снова.

Пока я лихорадочно осмысливала случившееся, дверь таверны распахнулась. На пороге появился Хорст, в тяжёлой мохнатой шубе и меховой шапке.

– Всё готово, госпожа, – произнёс он, отряхивая снег с одежды. – Сани ждут, кони отдохнувшие.

– А мои вещи? – спросила я, внезапно вспомнив о чемоданах с платьями и личными принадлежностями, который остался в карете.

– Не волнуйтесь, – Хорст широко улыбнулся. – Ваш багаж цел и невредим, всё уже переложено в сани. Ни одна ниточка не пострадала.

Глубоко вздохнув, я накинула на плечи плащ, который прошлым вечером удалось просушить у камина, и последовала за Хорстом к выходу.

Снаружи меня встретил ослепительный блеск снега. Метель прекратилась, и теперь вся деревенька была укутана в сверкающее белое покрывало.

У крыльца таверны стояли крепкие деревянные сани, запряжённые тройкой приземистых мохнатых лошадей. На дне саней были разложены меховые покрывала и шкуры, а мои чемоданы были надёжно привязан сзади.

– Садитесь, госпожа.

Хорст помог мне устроиться на сиденье и укрыл ноги толстым меховым пледом.

– До Дала-Эрнэ путь неблизкий. Эти малыши, – он кивнул на лошадей, – рождены для снега. Они летят по нему, как птицы по воздуху.

Я ещё раз обернулась на таверну, словно ожидая, что в последний момент появится Берн. Но двери оставались закрытыми.

Хорст взмахнул вожжами, что-то крикнул лошадям на незнакомом мне наречии, и сани тронулись, легко скользя по снежному насту.

Мы выехали из деревни и направились к видневшимся вдали заснеженным холмам. Мир вокруг был ослепительно бел и чист, но на душе у меня было тревожно. Я не могла отделаться от ощущения, что что-то не так…

Глава 10

Сани мчались по заснеженной равнине с удивительной скоростью. Северные лошади, похожие на мохнатых медведей, легко пробивались сквозь сугробы, вздымая вокруг облака снежной пыли. Их короткие, крепкие ноги, казалось, были созданы специально для этих суровых условий.

Хорст сидел спереди, время от времени покрикивая на упряжку.

Я глубже зарылась в меха, пытаясь защититься от ледяного ветра, который, казалось, пронизывал до костей.

Подняв голову, увидела впереди величественную панораму заснеженных гор. Их вершины, словно острые клыки, впивались в небо, а склоны сверкали на солнце, покрытые нетронутым снегом. Между двумя наиболее высокими пиками виднелся узкий проход – перевал, о котором говорил Берн.

– Это Волчий Зев, – сказал Хорст, указывая кнутом на перевал. – Самый быстрый путь в Дала-Эрнэ в это время года.

Я невольно поёжилась. Название не внушало оптимизма, да и сам перевал выглядел зловеще.

– Почему его так называют? – спросила я, не уверенная, что хочу знать ответ.

– Говорят, в древности здесь обитала стая белых волков, огромных как медведи. Они караулили путников на самом узком участке перевала, где некуда свернуть. Но это всё сказки. Огромных как медведи? – Хорст усмехнулся в бороду. – Простых волков, да, здесь тьма-тьмущая, а вот огромных как медведей… Не, таких не видывал!

М-да, мне сразу “полегчало”. Не хватало ещё от волков отбиваться.

Сани ускорили ход. Лошади словно чувствовали близость перевала и мчались вперёд с удвоенной силой.

Внезапно меня пронзила тревожная мысль: а что если они почуяли волков?

Я лихорадочно завертела головой. Вокруг возвышались лишь угрюмые каменные глыбы, местами прерываемые редкими голыми кустарниками, торчащими из сугробов.

Вдруг мне снова почудился Шторм – его чёрная развевающаяся грива на мгновение взметнулась над белым покрывалом и тут же растворилась, будто привидение. Я замотала головой, в попытке прогнать наваждение. Должно быть, долгие часы тряски, пронизывающий до костей холод и ослепительная белизна снега, от которой уже мутило, совсем меня измотали…

По мере нашего подъёма дорога сужалась. Если внизу сани могли свободно разъехаться со встречным экипажем, то теперь едва хватало места для нашей упряжки. Стены ущелья с обеих сторон поднимались вверх, словно желая дотянуться до самого неба. Снег здесь лежал неровно – в одних местах образовались глубокие сугробы, в других ветер оголил каменистую поверхность, по которой полозья саней скрипели с пронзительным звуком.

Солнце постепенно сдвигалось к западу, удлиняя тени и окрашивая снег в золотистые оттенки. Несмотря на яркий свет, в ущелье становилось холоднее – горные стены не пропускали тепло.

Примерно через час мучительного подъёма дорога стала более пологой. Ущелье постепенно расширялось, и вскоре мы оказались на вершине перевала – небольшом плато, окружённом острыми пиками.

Хорст остановил сани, давая передохнуть лошадям. Я с облегчением выпрямилась, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы.

– Вот вы и на месте, – мужчина указал вперёд рукой.

Я повернулась и застыла от открывшейся картины. Перед нами простиралась долина, спускающаяся к морю. Снег здесь был не таким глубоким – местами виднелись проплешины зеленоватого мха и тёмных скал. А в самом низу, в месте, где долина встречалась с морским заливом, раскинулся город.

– Дала-Эрнэ, – прошептала я.

– Точно так. Видите, доехали в целости.

Я вгляделась в раскинувшийся внизу город. Он был гораздо больше, чем я ожидала. В свете заходящего солнца каменные здания отливали золотом и рыжиной, а многочисленные крыши, покрытые зеленоватой медью, создавали удивительный контраст с окружающим пейзажем.

Дала-Эрнэ располагался во фьорде – длинном и узком морском заливе, врезающемся глубоко в сушу. Окружённый с трёх сторон горами, он был защищён от северных ветров.

В гавани города я заметила несколько кораблей – от маленьких рыбацких лодок до пары внушительных торговых судов с высокими мачтами.

– Я думала, это будет маленькое поселение.

Хорст снова усмехнулся:

– Дала-Эрнэ – единственный незамерзающий залив на сотни миль побережья. Но… я бы здесь жить не стал, – мужчина сплюнул.

Хотела спросить почему, но Хорст взмахнул вожжами, и сани поскользили вниз.

Мы ещё какое-то время мчались вниз по склону, приближаясь к городу. Снег под полозьями скрипел, лошади фыркали, выпуская клубы пара из ноздрей. Я уже начала различать отдельные здания, петляющие между ними улицы и даже фигурки людей, снующих по набережной. Ещё немного, и мы окажемся в Дала-Эрнэ… Но вдруг Хорст резко дёрнул вожжи и закричал что-то гортанное своим лошадям. Упряжка остановилась так резко, что я чуть не вылетела из саней.

– Что случилось? – я в недоумении огляделась по сторонам, ища причину внезапной остановки.

Волки? Обвал? Но вокруг было безлюдно и тихо.

Хорст повернулся ко мне.

– Приехали, – коротко бросил он.

– Как приехали? – я недоверчиво посмотрела вперёд.

Внизу отчётливо виднелись крыши домов, гавань с кораблями и дым от множества труб, но до них предстояло ехать ещё добрых полчаса.

– Мы даже не добрались до предместий!

Хорст скрестил руки на груди и покачал головой.

– Ноги моей не будет в этом городе. Среди нечестивцев мне делать нечего.

– Каких ещё нечестивцев? – я уставилась на него в полном недоумении. – Мне сказали, что вы доставите меня в город!

– Я обещал доставить вас к Дала-Эрнэ, – упрямо произнёс Хорст. – Вот он, перед вами. Я своё слово сдержал.

Холод, усталость, долгая дорога – и теперь этот человек собирается высадить меня посреди снега?

– Они поклоняются морским демонам, – продолжил своё бурчание мужчина. – Приносят жертвы тому, что выходит из глубин. Делают амулеты из костей утопленников…

Я не знала, что ответить на эту речь. Суеверия местных жителей меня сейчас волновали меньше всего.

– Хорошо, – сдалась я. – Если вы не хотите ехать дальше, я пойду пешком!

Я начала собираться, стянула меховые накидки, которыми укрывалась, поплотнее укуталась в плащ.

– Будьте добры, помогите мне с багажом, – сказала я, выбираясь из саней и проваливаясь по колено в снег.

Хорст вдруг улыбнулся. И улыбка эта совсем мне не понравилась.

– Чемоданы? – переспросил он. – Ну нет, сударыня. Чемоданы останутся со мной.

– Что?! – я едва не задохнулась от возмущения. – Это мои вещи! Немедленно верните их!

– Это плата за поездку, – невозмутимо ответил Хорст. – Вы думали, я повезу вас через Волчий Зев задаром?

– Плата?

– Ваш дружок сказал, что я могу забрать их себе, так как он заплатить отказался!

Берн… Чёрт бы его побрал! У всех этих людей вообще есть что-нибудь святое?

– Это мои вещи! Немедленно…

– Пошли! – Хорст взмахнул вожжами, едва не задев мне лицо.

Я упала в снег.

Мужчина натянул поводья и лошади вместе с санями и моими вещами двинулись обратно к перевалу.

– Мерзавцы! – кричала я. – Вы все, мерзавцы!

От какой-то безысходности рванула за санями. Снег забивался в сапоги, цеплялся за подол платья, превращая его в тяжёлую ледяную корку. Но я продолжала бежать.

“Всё, что у меня осталось… всё, что у меня было…” – мысли проносились в голове вместе с хриплыми выдохами, вырывающимися клубами пара.

Хорст даже не оборачивался. Он лишь подгонял лошадей, и расстояние между нами увеличивалось с каждым мгновением. Я чувствовала, как волна жара поднимается от желудка к груди, к горлу, затуманивая разум. Это была уже не просто злость – это была чистая, неконтролируемая ярость.

– Стой! – крикнула я, но голос утонул в свисте ветра.

В груди начало разгораться знакомое ощущение… Магия. Она поднималась изнутри, пульсировала в кончиках пальцев, требовала выхода. Снег у ног начал таять, образуя тёмные проталины. Ладони покалывало, словно тысячи крошечных игл впились в кожу.

Я остановилась, задыхаясь от бега и нахлынувшей силы, вытянула руки вперёд и закричала. Из моих пальцев вырвались искры – золотисто-алые, яркие, как вспышки молний. Они прочертили в воздухе сверкающие дуги и устремились к саням.

Хорст обернулся лишь в последний момент, когда огненные стрелы ударили прямо в задок саней. Раздался треск, вспыхнуло пламя, верёвки, удерживающие мои чемоданы, разом лопнули. Один из них отцепился и упал в снег. Но два других остались привязанным и продолжали скользить за санями.

Лошади испуганно заржали. Хорст выругался и ударил вожжами ещё сильнее, заставляя упряжку мчаться галопом. Они исчезли за поворотом тропы, оставив меня наедине с падающим снегом.

Ноги подкосились, и я рухнула на колени прямо в сугроб. Магия, вспыхнувшая так неожиданно, покинула меня, оставив после себя опустошение и слабость. Пальцы дрожали, перед глазами плыли чёрные пятна, размывая границы реальности.

А затем, словно прорвав невидимую плотину, на меня обрушилось всё разом. Ледяной снег обжигал колени, но я не чувствовала этой боли – она терялась в урагане более сильных ощущений.

Судорожные рыдания сотрясали тело, я уткнулась лицом в ладони, давая волю всем эмоциям, которые сдерживала до этого момента. Горе, злость, страх, отчаяние – всё смешалось в один бурный поток, который наконец-то вырвался наружу…

Я не знаю, сколько времени провела так – сидя на коленях в снегу. Слёзы замерзали на щеках, ветер пронизывал насквозь, но физический дискомфорт казался таким несущественным по сравнению с душевной болью.

Меня предали, обманули, бросили. Все эти люди – Артейр, отец, Берн, Хорст – видели во мне лишь удобный объект для наживы.

Я была совершенно одна в этом белом безмолвии. До города предстояло идти ещё минимум час по глубокому снегу, в промокшем платье и с единственным уцелевшим чемоданом, который сейчас казался непосильной ношей.

Холод становился всё ощутимее. Ноги онемели, и я понимала, что если не встану сейчас и не продолжу путь, то вполне могу замёрзнуть прямо здесь. Но какая-то часть меня почти желала этого. Было бы так легко просто лечь, закрыть глаза и позволить снегу похоронить меня.

В этот момент я почувствовала странное тепло на своём плече. Сначала решила, что мне чудится – может быть, это начало обморожения, когда холод парадоксально ощущается как жар? Но потом почувствовала толчок. Кто-то осторожно, но настойчиво толкал меня в плечо.

Я резко обернулась, вскинув голову и… замерла, не поверив своим глазам.

Передо мной стоял Шторм.

Огромный конь, чёрный как ночь, с гривой, развевающейся на ветру подобно боевому знамени. Его умные глаза смотрели на меня, и в них читалось беспокойство. Он снова толкнул меня мордой, фыркнул, обдав лицо тёплым паром дыхания.

– Шторм… – прошептала я, протягивая дрожащую руку. – Ты… настоящий?

Конь тихо заржал и опустил голову, позволяя мне коснуться его. Шерсть под моими пальцами была тёплой, живой, а не иллюзией или плодом воображения.

– Ты шёл за нами… всё это время, – прошептала я, чувствуя, как новые слёзы наворачиваются на глаза, но теперь уже от облегчения. – Мне не показалось.

Шторм снова фыркнул и переступил с ноги на ногу, нетерпеливо шевеля ушами. Он словно говорил: "Не сиди на холодном снегу, идём".

Глава 11

Я медленно поднялась на ноги, с трудом разгибая онемевшие колени. Платье, промокшее от снега, неприятно липло к телу. Но сейчас это уже не имело значения… Я была не одна.

Шторм опустился на передние ноги, как бы приглашая.

– Сейчас-сейчас, – улыбнулась я.

Смахнув с щёк слезы, доковыляла до чемодана и вместе с ним кое-как взобралась на широкую спину животного.

Когда я оказалась наверху, Шторм плавно поднялся на ноги. Я на мгновение испугалась, что упаду – никогда прежде мне не доводилось ездить верхом, к тому же без седла. Но конь стоял неподвижно, давая мне время привыкнуть и найти равновесие.

– Спасибо тебе, – прошептала я, наклонившись к его шее. – Спасибо, что не бросил.

Без всякого видимого сигнала с моей стороны, Шторм тронулся с места. Его движения были плавными и уверенными, он словно знал, куда идти. Конь направился вниз по склону, в сторону Дала-Эрнэ, всё ещё мерцавшего огнями в сгущающихся сумерках.

Я утёрла последние слёзы и выпрямилась, крепче сжимая в пальцах густую гриву. Снег перестал казаться врагом, ветер больше не обжигал, а словно подталкивал вперёд, к городу, что лежал у подножия гор.

Мы спускались всё ниже и ниже, оставляя позади заснеженный перевал. Дорога становилась более пологой, снега было меньше, а воздух – теплее. Я даже начала различать солоноватый запах моря, доносившийся с берега залива.

Наше появление, безусловно, не осталось незамеченным. Чёрный боевой конь и я – продрогшая всадница с жалким чемоданом, в который вцепилась мёртвой хваткой. Мы мгновенно привлекли внимание.

Однако никого страха в глазах местных я не заметила. Даже дети, высыпавшие на улицу смотрели скорее с интересом, нежели с опаской. А вот в глазах взрослых я, скорее всего, выглядела чудаковатой.