Опальная жена. Пекарня на краю севера

Каждый шаг давался с трудом – не столько из-за тяжёлого платья, сколько из-за внутреннего сопротивления.

Глава 5

Войдя в столовую, я обнаружила там лишь часть своего семейства.

Отец, нахмурив брови, недовольно произнёс:

– Мне сказали, что ты уже спустилась.

Помимо него, за столом сидели моя кузина, тётушка Гиллиан и ещё одна женщина – мать Розалинды. Порывшись в воспоминаниях, я вспомнила её имя из недавно прочитанного дневника – тётя Агния.

Это небольшое собрание разительно отличалось от вчерашнего многолюдного сборища в гостиной. Похоже, остальные родственники разъехались по своим домам. Остались лишь самые близкие.

– Я заплутала, – попыталась оправдаться.

Это была чистая правда. Мне потребовалось не меньше десяти минут, чтобы отыскать нужный коридор в этом огромном доме.

– Заплутала? – Розалинда вопросительно изогнула бровь. Её кукольная физиономия резко контрастировала с мрачными лицами остальных. – Уж не с очередным ли симпатичным конюхом ты "заплутала", моя дорогая кузина?

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – ответила я, осторожно усаживаясь за стол.

Из-за тугого корсета это оказалось не так-то просто.

– Ну конечно! – фыркнула девица.

– Я смутно помню вчерашний день. Всё словно в тумане… Те ужасные события… Понятия не имею, как очутилась в той спальне, да и конюха этого я не знала.

– Лгунья! – бросила Розалинда, впиваясь в меня ядовитым взглядом. – Ты глаз от него отвести не могла. С самого первого нашего приезда в Алькветтерн. А уж как вы мило ворковали в конюшнях! Даже не пытайся отпираться, Анна. Это выглядит жалко. Ты выглядишь жалкой!

Вот же стерва!

Хоть я и не знала, говорит ли Розалинда правду, но я окончательно уверилась в том, что она меня терпеть не может.

– Думай, что пожелаешь… – процедила я сквозь стиснутые зубы.

– Довольно! – взревел отец, с такой яростью обрушив кулак на стол, что тот жалобно заскрипел.

Фарфоровые чаши и серебряные приборы испуганно задребезжали. Хрустальный бокал, стоявший на краю возле отца, не выдержав сотрясения, кувыркнулся на пол, разлетевшись на острые осколки.

– Устроили балаган! То, что было… Останется между нами! Всем ясно? Или предпочитаете ночевать в канаве? Я могу с лёгкостью это устроить!

– Девочки просто повздорили, Гордон, – вкрадчиво произнесла тётя Агния, сидевшая рядом со мной. – Не стоит так горячиться.

– Не нужно горячиться, сестра? Ты хоть понимаешь, что всё могло рассыпаться прахом? Чёрт бы вас всех побрал! Я все деньги вложил в Эртанские Верфи. А что я получил взамен? Корабли канули в небытие, а эти две пустоголовые курицы вздумали устраивать склоки? Нам несказанно повезло, что Артейр сдержал своё слово!

– Уверена, Анна нашла к нему особый подход, – не удержалась от ядовитого выпада кузина.

На этот раз я промолчала, делая вид, что она пустое место.

– Ему необходим титул, – протянула тётя Агния. – Он бы согласился при любых обстоятельствах.

– Да-а-а, – протяжно выдохнул отец. – В Эртании традиционно сильна аристократия. А король – не больше чем говорящая голова. Артейру неслыханно повезло. Не спаси он три года назад наследника – прозябал бы вечно в низших чинах, особенно с таким характером. Вспыльчивый ублюдок! А его непомерные амбиции… – отец издал едкий смешок. – Захотел пробиться в Орден Щита и Меча, ну надо же!

Орден Щина и Меча… Наверное, они говорят о военном министерстве.

– А у него не выйдет? – тихо поинтересовалась я.

Мне было неинтересно. Хотя-я-я… Нет, интересно!

– У этого выскочки? – хмыкнул отец. – Там заседают представители древнейших родов. А этот… безродный генерал возомнил, что сможет встать с ними в один ряд? Смешно!

Резким движением сорвав с ворота накрахмаленную салфетку, отец откинулся на спинку кресла и продолжил с нескрываемым злорадством:

– Для избрания в Орден нужно не менее двух третей голосов Верховного Совета. То, что Артейр трижды подавал прошение, чтобы его кандидатуру рассмотрели уже о многом говорит. Все члены Ордена скорее удавятся, чем допустят в свои ряды какого-то ублюдка, пусть и с титулом. Даже то, то он дракон… Времена, когда они управляли миром, давно прошли. Так что нет – твой муж никогда не получит место в Ордене. Пусть хоть головой об стену бьётся!

В голосе отца сквозило столько пренебрежения, что стало очевидно – в этом мире социальные барьеры были куда выше и прочнее, чем я могла себе представить. Каждый знал своё место и держался его, а попытки выбиться из привычного круга встречались презрением и насмешками.

– Впрочем, – добавил отец уже серьёзнее, – это более не касается семьи Вейр. Главное, Артейр выполнил мои условия. А дальше пусть делает что хочет – хоть в министры метит, хоть в короли. Мне всё равно!

Семьи Вейр, может, и не касается, а вот меня… По спине пробежал липкий холодок. В разговоре с Артейром отец ясно дал понять – меня для него более не существует. Роль дочери сыграна, занавес опущен. Я всего лишь голодный рот, от которого он с радостью бы избавился.

Завтрак проходил в гнетущем молчании. Я смогла проглотить только пару ложек густой каши.

Розалинда то и дело бросала на меня торжествующие взгляды, явно наслаждаясь моим подавленным состоянием. Её мать, тётя Агния, старательно делала вид, что полностью поглощена содержимым своей тарелки, хотя я замечала, как она украдкой поглядывает то на меня, то на отца.

Тётушка Гиллиан единственная, казалось, испытывала ко мне некоторое сочувствие. Несколько раз она пыталась завести непринуждённую беседу, но её попытки разбивались о стену всеобщего отчуждения.

– Анна, дорогая, – наконец произнесла она, когда молчание стало совсем невыносимым, – может быть, тебе стоит прилечь? Ты очень бледна.

– Да, пожалуй, – с облегчением выдохнула я, радуясь возможности покинуть столовую.

– Сиди на месте! – рявкнул отец. – Никто не встаёт из-за стола, пока я не закончу.

Внезапно со двора донёсся цокот копыт и скрип колёс. Отец поднялся из-за стола и подошёл к окну.

– А, это экипаж Артейра, – процедил он. – Наконец-то убрался. Однако… – отец медленно развернулся и, пригвоздив меня к месту своим убийственным взглядом, продолжил. – Анна, тебе же лучше, чтобы твой муж за тобой вернулся.

– Она останется с нами? – недовольно взвизгнула Розалинда.

– Пока да, – прогрохотал отец, после чего покинул столовую, давая понять, что завтрак на этом окончен.

Все поднялись с места. Я ощущала себя деревянной куклой.

Корсет… Нужно срочно его расшнуровать, пока от нехватки воздуха я не лишилась чувств. Голова уже начала кружиться, а перед глазами плясали тёмные точки.

Спотыкаясь, поднялась по лестнице. К счастью, дорогу в свою комнату я помнила хорошо.

Дрожащими пальцами дёрнула шнурок звонка, вызывая служанку.

Через несколько минут появилась девушка – та самая, что расчёсывала мне волосы. Ирма, если я правильно запомнила её имя.

– Помоги мне избавиться от этого орудия пытки, – прошептала я, с трудом переводя дыхание.

Девушка проворно принялась расстёгивать пуговички на платье, а после расшнуровала корсет. С каждым ослабленным узелком становилось легче дышать.

– Боже, – я с наслаждением вдохнула полной грудью, когда проклятая конструкция упала к моим ногам.

– Ещё что-нибудь нужно, миледи? – поинтересовалась Ирма.

– Нет, можешь идти. Постой… – окликнула я её, когда она уже направилась к двери. – Скажи, давно ты служишь в этом доме?

– Почти год, миледи.

– И как тебе здесь? – осторожно спросила я, пытаясь прощупать почву.

– Всё хорошо, миледи. Грех жаловаться.

– А хозяин? Не нынешний, – уточнила я. – Прошлый. Генерал Артейр. Не обижал тебя?

– Он редко здесь появлялся.

– Но когда появлялся? – мягко надавила я.

– Хозяин строг, но справедлив, – уклончиво ответила девушка.

– А с женщинами, как он себя вёл?

Ирма бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза:

– Не знаю, миледи. Я простая служанка. Мне не положено обсуждать господ.

– Ладно, иди, – вздохнула, понимая, что больше ничего от неё не добьюсь.

Оставшись одна, подошла к окну. День выдался пасмурным – низкие серые облака затянули небо плотной пеленой. Казалось, вот-вот пойдёт снег.

В этой атмосфере безнадёжности было невыносимым сидеть в четырёх стенах.

Платье, в котором я была, оказалось слишком тесным и не застёгивалось без корсета. Поняв, что в таком виде идти никуда нельзя, я решила переодеться. Направившись к шкафу, принялась искать подходящий наряд. После недолгих поисков мне на глаза попалось простое платье тёмно-синего цвета, сшитое из плотной шерстяной ткани.

Продолжив рыться в шкафу, обнаружила плащ с меховой оторочкой. Тёплый, уютный – как раз для прогулки в такую погоду.

Накинув его на плечи, бесшумно выскользнула из комнаты. В коридорах было пусто – прислуга, вероятно, занималась своими делами на кухне и в других помещениях.

Побродив немного по дому, наконец, вышла в просторный холл, а оттуда – на свежий воздух. Прохладный ветер ударил в лицо, принеся с собой терпкие ароматы прелой листвы и сена.

Пожухлая трава во дворе всё ещё была покрыта тонким кружевом инея, искрившимся в робких лучах солнца, кое-где пробивавшихся сквозь тяжёлые, свинцовые облака.

Мой взгляд невольно устремился к конюшням.

Оттуда как раз выводили вороного жеребца. Конюх, державший поводья, был немолод и явно прихрамывал.

Значит, Лудде уже заменили… От этой мысли стало не по себе.

Я неуверенно двинулась к конюшням, до конца не понимая, что именно там хочу отыскать.

Первым меня увидел конь. Животное нервно фыркнуло, топнуло копытом, в знак предупреждения, а после резко замерло, как изваяние, впившись в меня своими чёрными глазами.

Вблизи жеребец поражал исполинскими размерами. Гордый, величественный.

Старый конюх, заметив меня, поспешно дёрнул поводья, пытаясь увести коня подальше.

– Осторожнее, миледи! – протараторил он. – Это Шторм – боевой конь генерала Артейра. Он не любит чужаков и может быть опасен. Лучше держитесь от него подальше.

Но что-то внутри меня не чувствовало страха. Медленно, стараясь не делать резких движений, я приблизилась к жеребцу.

Шторм всхрапнул, прядая ушами. Я осторожно протянула руку, давая коню возможность обнюхать её. Несколько мгновений он настороженно изучал меня, а затем, к удивлению, тихонько фыркнул и ткнулся бархатными губами в мою ладонь.

– Невероятно! – поражённо выдохнул конюх. – Даже Лудде боялся к нему подходить! Три года уже будет, как господин генерал его привёз. Норовистый конь, под стать хозяину, – старик с нескрываемым уважением посмотрел на жеребца. – Никого к себе не подпускает, кроме господина да меня. А вот вас признал… Странно это.

– Может, чувствует что-то? – задумчиво произнесла я.

– А кто ж их, драконьих коней, разберёт… – пробормотал конюх. – Говорят, они умнее обычных. Вот и Шторм – всё понимает, только сказать не может.

Я ласково погладила лоснящуюся шею коня, чувствуя под пальцами его мощные мышцы.

– Он прекрасен.

– Да-а-а, красавец, – хмыкнул старик, похлопав коня по холке. – Хозяин за ним ещё вернётся.

“Да уж, если Артейр не пожелает вернуться за мной, то за конём уж точно приедет” – с горькой иронией подумала я.

– Вы давно служите здесь?

Как и со служанкой, я просто не смогла пройти мимо этого вопроса.

– Да почитай всю жизнь, миледи. Ещё при старом хозяине начинал. Поместье то это раньше за королём числилось, а как господин, то бишь ваш муж, чин получил, так земли и дом ему отошли.

– И каким он был? В смысле, генерал Артейр?

– Не мне о господах судить… Строг был, это да. Порядок любил. Но платил исправно и за работу не попрекал.

– А Лудде? – осторожно, чтобы не спугнуть, продолжила расспросы. – Говорят, что конюх пропал…

Старик вздрогнул, уставившись на меня, как на прокажённую.

– Вам лучше об этом знать, миледи, – холодно произнёс он.

Я поёжилась. Видимо, Анна и впрямь часто здесь бывала. Но это вовсе не означало, что между ней и Лудде было что-то предосудительное. В конце концов, может, она просто любила лошадей?

Голова снова начала кружиться, на сей раз от вопросов, ответов на которые у меня не было. Прошлое Анны оставалось тайной за семью печатями.

– Спасибо, – тихо произнесла я, тяжело вздохнув.

На лице старика промелькнуло сочувствие, смягчив его суровые черты. Казалось, он хотел добавить что-то ещё, может, сказать слова утешения, но в этот момент со стороны особняка донёсся пронзительный визг Розалинды.

Я вздрогнула от неожиданности и невольно отшатнулась от Шторма, который всхрапнул и нервно переступил копытами, встревоженный резким звуком.

– Простите, госпожа, – торопливо проговорил старый конюх. – Но я пойду. Шторма нужно отвести в леваду, пока он тут всех не перетоптал.

Кивнув на прощание, я поспешила к дому, гадая, что могло случиться.

Представшее моим глазам зрелище и впрямь было весьма необычным. В пышные юбки Розалинды вцепилась незнакомая мне женщина. Она что-то говорила, но расстояние не позволяло мне расслышать смысл.

– Отвяжись от меня! – яростно воскликнула девушка, ударив незнакомку по щеке.

Та всхлипнула, однако от кузины не отстала.

Я приблизилась. Розалинда заметила моё присутствие. И в её взгляде на мгновение промелькнул… страх?

– Сумасшедшая! – воскликнула она, пытаясь высвободиться из цепких рук женщины.

– Госпожа… – взмолилась та дрожащим от отчаяния голосом. – Пожалуйста, госпожа. Вы ведь знаете! Знаете, где он?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, старая дура!

– Мой сын… Вы забрали его. Куда вы его дели?

– Мне не было дела до твоего ублюдка! – взвизгнула Розалинда. – Если хочешь знать где он, спроси у неё!

Женщина, наконец, отпустила подол платья кузины и уставилась на меня, когда та указала в мою сторону.

Глава 6

Женщина была похожа на сухофрукт. Впалые щёки обтягивала бледная, почти серая кожа, испещрённая мелкими морщинками. Спутанные седые волосы торчали во все стороны, выбиваясь из-под грязного чепца. Её тёмное платье, некогда добротное, теперь висело бесформенными лохмотьями, а на подоле виднелись следы засохшей грязи.

Но больше всего пугали глаза – огромные, лихорадочно блестящие, они смотрели на меня с каким-то безумным отчаянием. В них читалась такая всепоглощающая боль и надежда одновременно, что мне стало не по себе.

Женщина медленно двинулась в мою сторону.

– Госпожа… – прошептала она надтреснутым, едва слышным голосом. – Вы… вы видели его? Он работает в конюшнях.

Неужели она говорит о Лудде? Боже…

Её пальцы, костлявые и скрюченные, словно иссохшие птичьи лапы, потянулись ко мне.

– Сумасшедшая! – вновь взвизгнула Розалинда. – Кто её пустил? Стража!

– Я не сумасшедшая! – женщина перестала беспомощно валяться на земле. Взгляд странным образом прояснился. – Я видела вас двоих! – она указала на Розалинду.

– Где и когда? – я едва сама не вцепилась в обветшалое платье незнакомки.

– Неужели ты будешь слушать эту ненормальную? – вскрикнула кузина.

Женщина, не обращая внимания на выпад, продолжила:

– Это было перед свадьбой. Вы разговаривали с моим сыном, Лудде во дворе. Неужели не помните?

– Ты меня с кем-то спутала, – отрезала Розалинда, дёрнув тонким носиком. – По конюхам у нас шастает только она, – кузина вновь ткнула в меня обвиняющим пальцем.

– Нет, я точно помню… – попыталась возразить женщина, но её прервал громкий голос отца.

– Что здесь происходит? – грозно спросил он, появившись на крыльце в сопровождении двух крепких слуг.

– Господин… – вновь забормотала женщина. – Мой сын, Лудде…

– Выбросите эту мерзость из моего дома! – приказал отец недослушав. – Чтобы духу её здесь не было!

Слуги спустились с крыльца, направившись к незваной гостье.

– Нет, постойте! – воскликнула я.

Эта женщина могла быть ключом, единственной ниточкой к тому, что произошло между Анной и конюхом.

Розалинда определённо о чём-то разговаривала с ним незадолго до свадьбы, и, судя по всему, они ушли… вместе?

В этот момент сердце пропустило удар. В памяти всплыли обрывки разговора Артейра и его дружков.

Опухла гортань…

А что, если Лудде отравили? Да и с Анной могли что-то сделать, раз на её месте оказалась я.

Меня вдруг осенило. Пазл сложился. Их просто-напросто подставили!

Чёрт побери, как же тонко всё продумано!

Анну видели на конюшнях. Есть свидетели. Лудде, по уверениям Ирмы, был бабником.

Картина предательства и прелюбодеяния настолько откровенна, что буквально бросается в глаза. Никто не будет разбираться в том, что и так очевидно!

Розалинда… Моя дорогая кузина. Это всё она подстроила? Решила подставить родственницу? Отомстить? А может, она сама хотела выйти замуж за генерала?

Я буду безжалостной сукой, если скажу отчаявшейся матери, что ее сына больше нет. Но и молчать нельзя, хотя я понятия не имела, где его похоронили и похоронили ли вообще.

Пока я лихорадочно размышляла, слуги бесцеремонно схватили несчастную женщину за руки.

– Немедленно отпустите её! – резко приказала я.

– Да как ты смеешь открывать рот? – яростно рявкнул отец. – Забыла своё место?

– Меня подставили!

Лёгкие трещали от частого, рваного дыхания. Сердце колотилось о рёбра, словно обезумевшая птица.

– Что ты там сказала? – отец шагнул на гравийную дорожку.

– Меня подставили, – твёрдо повторила я.

Краем глаза мне удалось увидеть, как кузина сжалась, точно испуганный зверёк, готовый в любой момент броситься наутёк.

Похоже, моя догадка оказалась верной.

– Вашего сына больше нет, – я опустилась на колени. – Мне очень жаль.

Женщина замерла, глядя на меня остекленевшими глазами. Казалось, она не дышит. А потом из её груди вырвался такой пронзительный, полный боли крик, что у меня волосы встали дыбом.

– Нет! – она рухнула на землю, царапая ногтями грудь, словно пытаясь вырвать из неё рвущееся сердце. – Не может быть! Вы лжёте!

– Это могла подстроить Розалинда, – твёрдо произнесла я, поднявшись с колен. – Я не потерплю, чтобы меня обвиняли в том, чего я не совершала!

– Ложь! Всё ложь! – истерично закричала Розалинда. – У тебя нет никаких доказательств, кроме домыслов этой сумасшедшей!

– Молчать! – прогремел голос отца.

Я вздрогнула. Он медленно спустился с крыльца.

Не говоря ни слова, отец грубо схватил меня за волосы и резко дёрнул, заставляя наклониться. Острая боль пронзила кожу головы, слёзы невольно брызнули из глаз.

– Мне плевать, была измена или нет, – прошипел он мне прямо в ухо, обдавая жарким дыханием. – Плевать, кто и что подстроил. Сейчас главное – чтобы все держали свои поганые рты на замке, ты меня поняла?

– Но были же родственники, которые уехали, – прошептала я, морщась от боли. – Неужели все они будут молчать?

– Я уже позаботился об этом, – процедил отец сквозь зубы. – А если ты продолжишь истерить… что ж, память – такая хрупкая вещь. Её так легко стереть.

Я похолодела, осознав смысл его слов.

Рыдания несчастной матери Лудде стихли – видимо, она потеряла сознание. Слуги подхватили её безвольное тело и потащили прочь со двора.

– Увидите мою племянницу в дом! – приказал отец.

Тело сковало оцепенение. Я даже не смогла понять, к кому именно он обратился.

Когда силуэт Розалинды растворился в темноте, руку пронзила тупая боль. Стальная хватка отца безжалостно впилась в моё запястье.

Меня потащили к дому. Я спотыкалась на каждой ступеньке, но отец безжалостно тянул вперёд.

Эта дорога… Я хорошо знала её. Сколько уже раз меня вот так волокли в комнату?

– Будешь сидеть здесь, пока твой благоверный муженёк не соизволит явиться! – прорычал отец, грубо втолкнув меня в комнату.

– А если он вообще не приедет?! – в сердцах выпалила я.

Страх и обида душили, я не смогла сдержаться.

Отец замер на мгновение. Лицо исказила зловещая ухмылка:

– Что ж, значит, у этого дома появиться ещё одна тайна! – холодно произнёс он.

Щелчок замка прозвучал как приговор.

От безысходности я опустилась на кровать – что ещё делать?

Правда… Кому здесь она вообще нужна? Всем плевать, что на самом деле произошло с Лудде. Плевать на его несчастную мать, которая теперь знает, что потеряла сына. Плевать на мою невиновность.

Комната постепенно погружалась во тьму, а вместе с ней таяли и последние крупицы надежды. Где-то вдалеке слышались приглушённые голоса домочадцев, но они казались такими далёкими, будто доносились из другого мира.

Мягкая подушка поманила своим теплом, и я, поддавшись слабости, положила на неё голову.

В ту же секунду тело налилось свинцом. Веки отяжелели, мысли стали размытыми, нечёткими. Меня окутал сон.

Проснулась резко, одним рывком, словно вынырнула из ледяного омута. В комнате царил полумрак, лишь тонкая полоска лунного света пробивалась сквозь неплотно задёрнутые шторы. Через пару мгновений в двери заворочался ключ.

Мышцы инстинктивно напряглись.

Что это? Снова дурацкий сон?

Нет. Похоже, всё происходило наяву – в комнату неспешно вошли служанки, держа в руках нечто, отдалённо напоминающее ночники. Но вместо привычных лампочек в них были вкручены светящиеся камни.

Одна из них, та самая, что говорила о Лудде, всё время отводила глаза, но я заметила, что они у неё были красными и опухшими.

– Что случилось? – спросила у Ирмы, встав с кровати.

Девушка не ответила. Обе, словно в рот воды набрали.

Я не сразу заметила, что они притащили с собой три огромных дорожных чемодана.

Служанки двигались быстро, старательно избегая моего взгляда.

Я в оцепенении наблюдала, как они методично открывают шкафы и комоды, достают платья, бельё, украшения – всё то, что принадлежало Анне. После чего вещи аккуратно складывались в чемоданы.

Опустившись в кресло у окна, почувствовала странное отстранение от происходящего. Словно смотрела представление в театре, где актёры разыгрывают сцену сборов, а я – лишь зритель, случайно оказавшийся на этом спектакле.

Время остановилось в этом зачарованном пространстве, где единственными звуками были шорох ткани и тихий стук закрывающихся ящиков.

Когда вещи были собраны, служанки также молча удалились.

Я, ровным счётом, ничего не понимала. Сидела в кресле и пустым взглядом пялилась на чемоданы.

Перовой мыслю было – приехал генерал. Но в доме подозрительно тихо. Да и во дворе никого.

Внезапно тишину разрезали тяжёлые, размеренные шаги, раздавшиеся в коридоре. Секундой позже дверь с тихим скрипом отворилась, и в комнату вошёл отец. Он не спеша прошёлся от одного угла к другому, осмотрел собранные служанками чемоданы, и на тонких губах появилась едва заметная, многозначительная усмешка. По его скупому, безэмоциональному лицу невозможно было понять, о чём он думает на самом деле.

– Что происходит? – я заговорила первой.

Молчать в этой странной и нервной ситуации было невозможно.

– Как я и думал, – отозвался отец, небрежно пнув один из чемоданов, – твой муж от тебя отказался.

Он повертел в руках какую-то записку.

– Бедный генерал не смог вынести позора и нанесённого ему оскорбления.

Я попыталась возразить, объяснить, что измены не было, что во всём возможно, виновата Розалинда, но отец властно поднял руку, обрывая мои слова:

– Довольно! Не желаю ничего слушать.

Я предпочла замолчать. Не хотелось, чтобы меня снова оттаскали за волосы. К тому же мне было любопытно послушать, что ещё скажет этот выродок.

– Я не могу оставить тебя здесь, – продолжил отец, мерно расхаживая по комнате. – Розалинду нужно выдать замуж, а ты… – он остановился и впился в меня пронзительным взглядом зелёных глаз. – Скажем так, твоё присутствие в этом доме может доставить всем нам определённые неудобства.

Неудобства? Неудобства?! Вот уж действительно! Защищать себя от клеветы, раскрыть истинные намерения кузины – это уже считается неудобством?

Впрочем, о чём я вообще говорю? Семья Вейр, как верно было сказано, настоящее крысиное гнездо!

– У нашей семьи есть небольшой домик на севере, – продолжил отец всё тем же ровным, бесстрастным тоном, будто озвучивал план на выходные, а не решал судьбу своей дочери. – Отдалённое, уединённое место, в котором ты сможешь жить. Что скажешь?

Что скажу? У меня наконец-то соизволили спросить мнение? Вот только глядя на уже собранные вещи, я прекрасно понимала – решение принято без меня и за меня. Совершенно не важно, какой ответ я дам. Этот деспот, называющий себя моим отцом, просто решил поиздеваться напоследок. Он упивался своей властью надо мной. Захотел посмотреть на растерянность и беспомощность в моих глазах…