Гендерное превосходство

Мы вопросительно посмотрели на него. – Это не просто монстр, – продолжил он, не отрываясь от окуляра. – Это нервный узел. Мозг этой базы. Видите вышки по углам? На каждой сидит такой же. Они «поют» друг другу… на частотах, которые мы не слышим. Они – глаза и уши Кассары в этом секторе. Всё, что мы делаем, всё, что здесь происходит, они улавливают и мгновенно передают в центр управления. Он перевёл дыхание, и его голос стал ещё тише, словно он делился страшной тайной. – И это ещё не всё. Вся эта пустошь усеяна их «датчиками». Они называют их Частотниками. Похожи на растения, на мухоловки, только вместо зубчиков у них микроантенны. Они улавливают вибрации, звуки, тепловые сигнатуры и передают сигнал ближайшему Эхолоту. Мы не просто на вражеской территории. Мы внутри живого, гигантского организма, который слушает каждый наш шаг.

В наступившей тишине слова Скрима прозвучали как приговор. Враг, которого мы считали ордой безмозглых тварей, оказался высокоорганизованной, разумной системой наблюдения и связи. – Не, ну вы слышали? – с нервным восхищением прошептал Ост. – Тут целый мир развивается. Может, это и есть эволюция, запланированная природой? – Возможно, если бы наши предки в давние времена спаривались со всем, что ползает и летает, – мрачно ответил Скрим. – Но это не эволюция. Это – искусственный интеллект, построенный на живой плоти.

– Всё это интересно, Скрим, – прервал его Балта, его голос вернул нас к жестокой реальности. – Но как мы пройдём через эту армию?

Скрим наконец оторвался от прицела и посмотрел на нас. В его глазах плясали безумные, но гениальные искры. – А мы не будем через неё проходить. Мы её отсюда уберём.

Он достал из своего рюкзака небольшое, сложное устройство, покрытое датчиками и проводами. – Ещё один подарок от Профессора. Эта штука может перехватить их сигнал и сгенерировать ложный. Мы заставим их поверить, что в десяти километрах к югу на другую базу напали браконьеры. Весь этот рой, повинуясь инстинкту защиты улья, ломанётся туда.

Надежда, хрупкая и почти нереальная, затеплилась в наших сердцах. Но Скрим тут же её погасил. – Но есть одно условие. Критически важное.

Он указал стволом винтовки на белую фигуру на вершине антенны. – Прежде чем мы включим приманку, главный Эхолот должен быть мёртв. Он – альфа, контролёр этого сектора. Если он будет жив в момент активации, он поймёт, что сигнал – фальшивка, перебьёт его своим собственным приказом, и вся эта орда вместо того, чтобы убежать, придёт в состояние паники и ярости. Они начнут атаковать всё подряд, включая друг друга и нас. Вот тогда нам точно жопа.

– Как ты снимешь его бесшумно с такого расстояния? – спросил Свайн. – И что будет, когда сигнал с этой вышки пропадёт? Другие базы ведь это заметят.

Скрим молча отсоединил от своего рюкзака длинный, массивный цилиндр и с тихим щелчком прикрутил его к стволу своей винтовки. Это был самый большой и сложный глушитель, который я когда-либо видел. – Вот так, – ответил он. – Выстрела почти не будет слышно. Но ты прав насчёт сигнала.

Он посмотрел на нас, и его взгляд стал серьёзным, как никогда. – Как только он умрёт, вся сеть узнает, что в этом секторе появилось «слепое пятно». По их протоколам, ближайшие патрули поддержки прибудут для проверки через… десять-двенадцать минут. Это наше окно. У нас будет десять минут на то, чтобы спуститься, добежать до антенны, взломать систему, скачать данные и убраться к чёртовой матери. Один шанс. Без права на ошибку.

Мы молчали. Пятеро солдат смотрели на неприступную крепость, кишащую монстрами. Невыполнимая миссия только что получила немыслимый дедлайн. Десять минут, чтобы ограбить ад.

Внизу, в карьере, кипела первобытная, чуждая жизнь, а мы, шестеро, были замершими песчинками на краю этого вулкана, готового взорваться. План был безумен. План был идеален. Десять минут. Один выстрел, чтобы ослепить врага, один сигнал, чтобы увести его армию, и десять минут, чтобы проскользнуть в самое сердце тьмы и вырвать из него то, что могло спасти мир.

Скрим уже прикрутил к стволу своей винтовки массивный глушитель. Оружие превратилось в длинное, смертоносное копье. Он лежал, идеально слившись с местностью, его дыхание было ровным, а движения – плавными, как у хищника перед прыжком. Мы ждали его сигнала. Ждали, когда солнце коснётся горизонта, и длинные тени дадут нам прикрытие для первого, самого важного шага. Напряжение было почти физическим, оно гудело в ушах, смешиваясь с далёким рёвом сотен глоток внизу.

И в этот момент, в эту идеальную, выверенную до секунды тишину, ворвался звук.

Это был не рёв Гендеров. Это был рёв двигателей внутреннего сгорания. Громкий, наглый, усиленный десятками прямоточных выхлопных труб. А поверх этого рёва – оглушительные, искажённые риффы тяжёлого металла, которые били по барабанным перепонкам даже на таком расстоянии.

– Бл***! – вырвалось у Скрима. Его голос, обычно спокойный, был полон яда и чистого, животного разочарования.

На горизонте, со стороны востока, поднимая гигантские столбы пыли, появилась кавалькада. Десятки машин. Это не были военные джипы. Это были уродливые, но функциональные монстры, собранные из остатков былой цивилизации: ржавые пикапы, обшитые стальными листами, грузовики, превращённые в передвижные крепости, багги, ощетинившиеся пулемётами. На их броне были наварены трофеи – черепа Бэйбхедов, хитиновые пластины Грейдеров. Это были они. Браконьеры. Рейдеры. Третья, самая непредсказуемая сила в этой войне.

Они не пытались действовать скрытно. Они были воплощением хаоса. Их колонна, не сбавляя скорости, врезалась в море Гендеров, как таран в стену щитов. Загремели пулемёты, ударили гранатомёты. С крыши головной машины, похожей на бронированный поезд, ударил луч ослепительного света, который просто испарял мутантов, оставляя на их месте лишь дымящиеся силуэты.Весь наш идеальный, выверенный план рухнул в одно мгновение. Он превратился в пыль, в дым, в эхо оглушительной музыки и предсмертных воплей. Орда Гендеров, забыв о своём молчаливом бдении, с яростью развернулась и бросилась на нового, шумного врага. Началась бойня.

– Весь мой план… весь план коту под хвост! – прошипел Скрим, с силой ударив кулаком по земле. Он был в ярости. Но уже через секунду его глаза снова стали холодными и расчётливыми. – Но… они создали идеальное прикрытие.

Он развернул свою голокарту. На ней, в трёхмерном изображении, светилась схема базы и прилегающей местности. – Слушайте сюда, план меняется на ходу! – его голос был быстр и точен. – Этот хаос – мой единственный шанс. Я всё равно пойду. Один. У меня есть вход в вентиляцию с южной стороны, они там не воюют. Но мне нужно, чтобы вы отвлекли их, – он ткнул пальцем в голограмму, на которой отображались машины рейдеров. – Они увлечены боем, но если они заметят одинокую фигуру, бегущую к базе, они пристрелят меня, не задумываясь.

Он указал на точку на карте в паре километров от нас. – Вот здесь. Руины старого насосного комплекса. Под ними есть бункер. Это будет наш новый пункт сбора. Ваша задача: добраться до этой точки, – он указал на другой холм, – и дать оттуда несколько очередей в сторону рейдеров. Не на поражение, просто чтобы привлечь внимание. Пара их машин и часть мутантов отвлекутся на вас. Этого мне хватит, чтобы проскочить. Как только дадите залп – бегите к бункеру со всех ног. У вас будет всего несколько минут, пока они не поймут, что это был отвлекающий манёвр.

Это был безумный, отчаянный план, родившийся из пепла другого плана. Но это был единственный вариант, который у нас был. – Мы справимся, – кивнул я. – Тогда жди сигнала. Мы выдвигаемся.

Мы бежали, пригибаясь к земле, обходя поле боя стороной. Грохот стоял невообразимый. Воздух был пропитан запахом пороха, горелой плоти и озона от выстрелов лучевой пушки. Добравшись до указанного холма, мы залегли. Я посмотрел в бинокль. Рейдеры и Гендеры сошлись в смертельном клинче. Это был танец смерти, кровавый и завораживающий.

Я достал сигнальную ракетницу. Зелёная вспышка взмыла в небо. Это был наш сигнал Скриму. Он должен был начать свой забег. – Огонь! – скомандовал я.

Мы дали несколько длинных очередей поверх голов рейдеров. Как и предсказывал Скрим, две машины отделились от основной группы и, стреляя на ходу, двинулись в нашу сторону. За ними устремилась толпа разъярённых Гендеров. – Уходим! Бегом, бегом, бегом!

Начался самый отчаянный спринт в нашей жизни. Мы неслись по открытой местности, а за нашими спинами разворачивался ад. Пули щёлкали над головами, земля вздрагивала от близких разрывов. Мы бежали к точке, указанной Скримом. Руины насосной станции. Мы достигли их, задыхаясь, и увидели… ничего. Просто ровный пятачок песка, окружённый обломками бетона.

– Его здесь нет! – в панике закричал Ост. – Скрим нас обманул!

Сзади уже слышался рёв моторов и вопли мутантов. Они были в сотнях метров от нас. – Не может быть! – прорычал я и со всей силы ударил прикладом автомата по земле. За мной, в отчаянии, этому примеру последовали остальные.

Под ногами что-то треснуло. Песок начал уходить из-под ног, образуя воронку. С криками мы провалились вниз, в темноту, скатившись по песчаному склону в небольшое помещение. А вслед за нами, словно закрывая рану, обрушились тонны песка и земли, наглухо запечатывая проход.

Мы оказались в полной, абсолютной темноте. Сверху до нас доносились лишь глухие, приглушённые звуки битвы. Мы были в безопасности. И мы были в ловушке.

Я лежал на гребне и смотрел, как пятеро отчаянных солдат исполняют свою часть самоубийственного плана. Я видел вспышки их выстрелов, видел, как несколько броневиков рейдеров и целая волна мутантов, словно свора гончих, развернулись и устремились в их сторону. А затем я видел, как они бежали. Отчаянный, безумный спринт через поле боя. Я следил за ними через прицел, мой палец лежал на спусковом крючке, готовый прикрыть их, если понадобится, хотя я и понимал, что с такого расстояния это будет бесполезно. Я видел, как они достигли руин и как земля поглотила их.

«Справились», – подумал я с толикой мрачного удовлетворения. – «Теперь моя очередь».

Пока на равнине бушевал ад, я начал свой спуск. Бойня, устроенная рейдерами, была идеальным прикрытием. Я двигался быстро и бесшумно, скользя между обломками, как призрак. Воздух дрожал от взрывов и рёва, земля тряслась. Я был тенью в сердце урагана, и никто не обращал на меня внимания. Все были слишком заняты, убивая друг друга.

Вентиляционная шахта была там, где и указывали старые схемы Профессора, – спрятанная за обвалившейся стеной старого технического блока. Ржавая решётка поддалась не сразу, пришлось использовать резак. С тихим скрежетом она отошла в сторону, и я, протиснувшись в узкий проём, шагнул из оглушительного грохота битвы в клаустрофобную тишину и темноту.

Вентиляционная система этой базы была гибридом, чудовищным порождением гения и безумия. Часть пути я полз по обычным, покрытым вековой пылью металлическим коробам. Но потом они начали меняться. Металл уступал место тёмной, эластичной органике, и я оказывался внутри гигантских, пульсирующих артерий. Стены были влажными и тёплыми, покрытые тончайшими, светящимися ресничками, которые слабо вибрировали в такт с гулом всей базы. Воздух здесь пах озоном, кровью и чем-то ещё – запахом стерильной лаборатории и скотобойни одновременно. Я полз по венам зверя. Наручный голопроектор отбрасывал на моё лицо призрачный синий свет, показывая трёхмерную карту этого лабиринта. Внезапно труба, по которой я полз, сильно задрожала. Я замер, прижавшись к полу. Сначала я услышал его – низкочастотный скрежет, от которого вибрировали зубы. А затем увидел, как стена органического туннеля всего в нескольких дюймах от моего лица начала деформироваться, выгибаясь внутрь. Гигантское, бронированное тело Грейдера проходило в соседнем туннеле, почти касаясь моего. Я не дышал, моя рука инстинктивно сжимала свисток на шее, хотя я знал, что здесь, в замкнутом пространстве, его использование было бы самоубийством. Через несколько бесконечно долгих секунд вибрация стихла, и тварь ушла. Я выдохнул и пополз дальше.

Я почти добрался до нужного ответвления, когда, понадеявшись на память, свернул не туда. Ошибка. Я оказался в тупике, упёршись в решётку, которая выходила в потолок огромного, залитого тусклым синим светом зала. И то, что я увидел внизу, заставило меня забыть о собственной миссии.

Это был театр мерзости. В центре зала, подключённый к десяткам пульсирующих кабелей, стоял новый вид Гендера. Огромный, выше трёх метров ростом, с телом бодибилдера и головой носорога. У него было четыре руки, а его кожа была покрыта острыми костяными наростами. Вокруг него по кругу стояли большие стеклянные колбы, в которых, в мутной жидкости, плавали другие существа. Я видел, как из них по трубкам выкачивают какую-то субстанцию и перекачивают её напрямую в тело этого четырёхрукого монстра. Он не просто стоял там. Он рос. Мутировал. Прямо у меня на глазах его мышцы раздувались, а костяные наросты становились больше и острее. Это была не просто база связи. Это был инкубатор. Фабрика по производству идеальных солдат.

Подавив приступ тошноты, я пополз назад, теперь уже не отрывая взгляда от голокарты. Через пять минут я был над целью – небольшой комнатой управления, от которой к главной антенне тянулся толстый силовой кабель. Внизу был всего один «научный сотрудник». Я спрыгнул вниз, приземлившись на пол бесшумно, как кошка.

Он обернулся. Его тело было человеческим, одетым в белый лабораторный халат. Но голова… это была голова гигантского индюка, с багровой, морщинистой кожей и болтающейся серёжкой. Он посмотрел на меня своими маленькими, птичьими глазками и издал булькающий, гортанный звук. – Ты кто? Ты кто?

– Тише, друг, – сказал я, медленно поднимая руки. – Я из 17-й лаборатории. Меня за данными послали, а на поверхности браконьеры объявились, пришлось лезть в трубу. Индюколюд наклонил голову набок, его взгляд был подозрительным. – Нет. Ты похож на человека, но от тебя пахнет… неправильно. Я должен проверить информацию.

Он развернулся и двинулся к органическому микрофону, встроенному в стену. Он собирался поднять тревогу. Я не стал ждать. Моё движение было молниеносным. Нож из закалённого стекла, который я всегда носил в рукаве, скользнул мне в ладонь. Один шаг, и я оказался за спиной твари. Лезвие беззвучно вошло ему под рёбра, точно в область сердца. Он захрипел, дёрнулся, пытаясь выкрикнуть «НАРУШИТЕЛЬ!», но из его клюва хлынула лишь тёмная кровь.

– Тише, тише. Не шуми, – прошептал я, поворачивая нож.

Тварь обмякла. Я прыгнул к пульту управления. Разъём был наполовину органическим, он пульсировал, как живой. Я воткнул в него свой накопитель. Из устройства, похожего на старую флешку, высунулись тонкие щупальца и мгновенно подключились к системе. На моём наручном дисплее побежали проценты загрузки.

Пять секунд. Десять. Внезапно по всей базе взвыла сирена. На стенах замигали красные огни. Несанкционированный доступ. Система их заметила. В тот же миг всё здание затряслось. Я услышал глухие, тяжёлые удары, которые приближались с ужасающей скоростью. Что-то огромное, что-то, разбуженное тревогой, неслось сюда.

98… 99… Проклятье! Загрузка замерла. Удары становились всё громче. Дверь в комнату начала деформироваться под их чудовищной силой. – Быстрей, блин, херня долгопишущая!

100%.

Я выдернул накопитель. В ту же секунду стальная дверь, вырванная с петлями, влетела в комнату. В проёме выросла гигантская, тёмная тень того самого четырёхрукого монстра из главного зала. Он увидел меня. Я уже карабкался назад в вентиляцию. Я не стал смотреть. Просто отполз на пару метров и, не оборачиваясь, бросил за спину маленький, похожий на лазерный диск, предмет. Раздался тихий хлопок, и вся секция вентиляционного короба за моей спиной, вместе с кусками бетона и земли, обрушилась, наглухо завалив проход.

Я лежал в темноте, тяжело дыша. С другой стороны завала раздавался яростный рёв и скрежет – тварь пыталась пробиться. Я получил то, за чем пришёл. Но теперь я был заперт в самом сердце разъярённого улья. И он знал, что я здесь.

Я лежал в обрушенном туннеле, и мой мир сузился до трёх вещей: тьмы, пыли, забивавшей лёгкие, и яростного, оглушительного рёва за завалом. Четырёхрукий монстр, которого я мысленно окрестил Преторианцем, был в ярости. Он крушил бетон и металл, пытаясь пробиться ко мне. Я получил данные, но какой в этом толк, если я буду похоронен заживо в этом железном гробу?

Паника была непозволительной роскошью. Я заставил себя дышать. Медленно. Ровно. Я – призрак. Я – тень. А тени не паникуют. Они находят выход.

Синий свет голокарты озарил моё лицо. Основной путь к отступлению был отрезан. Вся база выла сиренами, как растревоженный улей. Я видел на карте, как красные точки – сигнатуры крупных Гендеров – хаотично мечутся по коридорам, сходясь к моей последней известной позиции. Мне нужно было исчезнуть. Карта показала один, почти безумный вариант. Старый, заброшенный сервисный туннель, который шёл от нижних уровней базы и выходил на поверхность почти в двух километрах отсюда. Схемы Профессора помечали его как «структурно нестабильный». Более того, он выходил аккурат на то место, где, по расчётам, должны были собираться подкрепления Гендеров в случае тревоги. Это был прыжок из огня да в полымя. Но это был единственный путь. Я пополз. Новые коридоры были другими. Древними. Здесь не было биомеханических гибридов, лишь старый, ржавый, сочащийся влагой металл. Со стен свисали гроздья фосфоресцирующего грибка, отбрасывая на мой путь призрачный, зеленоватый свет. Вся база вибрировала, и с потолка то и дело сыпалась ржавая труха. Где-то далеко, наверху, Преторианец всё ещё крушил всё на своём пути, и ударные волны от его ярости докатывались даже сюда, заставляя старые конструкции стонать.

Внезапно весь туннель содрогнулся от особенно мощного удара. Металл за моей спиной с оглушительным скрежетом пошёл волнами. Я понял, что сейчас всё рухнет. Я рванулся вперёд, не разбирая дороги, и в этот момент потолок надо мной провалился. Удар, темнота, боль. Я очнулся под завалом из земли, песка и искорёженного металла, задыхаясь от пыли. Несколько секунд я лежал, дезориентированный, не понимая, жив ли я. А затем, сквозь щель в обломках над головой, я увидел его. Клочок серого, сумеречного неба.

Свобода.

Тем временем, в глубине земли, в засыпанном бункере, царила своя, особенная версия ада. Тьма была абсолютной, она давила, лезла в глаза, заставляя их болеть от бесплодных попыток что-то разглядеть. Единственными звуками были наше собственное прерывистое дыхание и глухой, далёкий гул битвы, который доносился сквозь толщу земли. Глухие взрывы, неразборчивые вопли, странный, вибрирующий гул лучемёта рейдеров. Мы были в безопасности. Мы были в могиле.

– Как думаешь, он справился? – прошептал Ост. Его шёпот в этой тишине прозвучал как крик. – Он должен был, – ответил я, хотя уверенности в моём голосе не было. – Если не справился, мы отсюда никогда не выберемся.

Время тянулось, как вязкая смола. Минуты превращались в часы. Мы сидели в темноте, и она, вместе с усталостью и пережитым ужасом, начала играть с разумом. Мне казалось, я слышу скрежет под полом. Свайн то и дело вздрагивал, его ментальный щит, даже истощённый, инстинктивно реагировал на фантомные угрозы.

Я не мог больше этого выносить. Пошарив по стенам, я наткнулся на старый распределительный щиток. Внутри, покрытый слоем пыли, висел аварийный фонарь на аккумуляторах. Я нажал на выключатель.

Слабый, желтоватый свет вырвал из темноты небольшое, засыпанное песком помещение. Мы сидели среди ржавых труб и останков какого-то насосного оборудования. Свет упал на лица моих товарищей. Бледные, грязные, с тёмными кругами под глазами. Лица людей, которые слишком долго смотрели в бездну. Но этот тусклый, дрожащий огонёк был спасением. Он был нашим маленьким солнцем в этой подземной ночи. Он был надеждой.

Я выбрался на поверхность, откашливаясь и отряхивая с себя землю. Я был в нескольких километрах от базы. Передо мной расстилалось поле боя, залитое огнями взрывов и вспышками выстрелов. И я увидел то, на что так надеялся. Орда Гендеров, которая должна была собраться здесь, у моего выхода, была там. Вся. Она была втянута в яростную схватку с рейдерами. Мой расчёт и их хаос идеально совпали. Но радоваться было рано. Голокарта показала, что до бункера, где укрылась моя временная команда, почти три километра по открытой местности. И я знал, что не все твари ушли на вечеринку. Самые терпеливые хищники всё ещё были здесь. Под землёй.

Я побежал.

Лёгкие горели, мышцы ныли от напряжения. Я бежал, перепрыгивая через воронки и разорванные тела. И я услышал его. Сначала слева, потом справа. «Пуфф». «Пуфф». Они учуяли меня. Местные Грейдеры, не привлечённые основной битвой, вышли на охоту за одинокой, тёплой целью.

Земля за моей спиной начала вздыматься. Это была гонка. Я на бегу достал свисток и дунул в него. Пронзительный звук на мгновение отогнал их, заставил в панике отступить. Но я знал, что это временно. Я бежал, периодически используя свисток, чтобы создать вокруг себя хрупкий, звуковой пузырь безопасности.

Я уже выбивался из сил, когда увидел на голокарте, что цель близка. Руины насосной станции. Но снаружи не было никаких признаков жизни. На мгновение моё сердце упало. Что, если они не справились? Что, если их нашли? Что, если я здесь один?

Я подбежал к месту, где, по моим расчётам, они должны были провалиться. Просто куча песка и обломков. Могила. Я уже готов был развернуться, когда заметил это. Сквозь узкую щель между двумя бетонными плитами, почти полностью засыпанную песком, пробивался тонкий, едва заметный, дрожащий лучик желтоватого света.

Они были живы. Они ждали.

Я, задыхаясь, припал к щели. – Есть кто живой? – прошептал я, и мой шёпот был едва слышен на фоне далёкого грохота.

На секунду внутри воцарилась тишина. А затем из-под земли донёсся приглушённый, но спокойный голос Игоря. – Заходи, будь как дома. Если, конечно, найдёшь дверь.

Найти вход оказалось сложнее. Это была не дверь, а тяжёлый, вросший в землю ржавый люк техобслуживания, который мы едва смогли сдвинуть вчетвером, налегая на него плечами. Когда он со скрежетом поддался, внизу открылась кромешная тьма. Скрим, не раздумывая, спрыгнул вниз.

Мы последовали за ним. Картина, которую он увидел, была воплощением отчаяния и стойкости. Пятеро выживших, сгрудившихся вокруг единственного, тускло горевшего аварийного фонаря. Пыльные, грязные, измотанные, мы сидели на полу среди ржавых труб, как последние представители человеческого рода в гробнице забытого мира. Увидев Скрима, на наших лицах отразилось облегчение, смешанное с тревогой.

– Данные у меня, – сказал он, прежде чем кто-либо успел задать вопрос. Он высоко поднял небольшой, странного вида накопитель. – Мы целы. Потеряли одного, – глухо ответил я.

Имя Валька не прозвучало, но его тень легла на нас, сделав и без того спертый воздух бункера ещё тяжелее. Скрим молча кивнул. В этом мире слова соболезнования давно потеряли всякий смысл.

Мы сидели в тишине несколько минут, слушая, как над головой, сквозь толщу земли, доносятся отголоски утихающей битвы. Тишина давила. Она была наполнена невысказанными вопросами, подозрением и накопившимся ужасом. Я понял, что больше так продолжаться не может. Я встал и подошёл к Скриму. Он сидел, прислонившись к стене, и чистил свою винтовку. Я заслонил ему свет от фонаря. Он поднял на меня свои усталые, но всё ещё колючие глаза.

– Мы прошли через ад, чтобы помочь тебе, – сказал я тихо, но так, чтобы слышали все. – Мы потеряли людей. Мы доверили тебе свои жизни. Теперь твоя очередь. Рассказывай всё. С самого начала. Кто такой Профессор? Откуда взялись эти твари? И кто, чёрт возьми, такой ты?

Балта и Свайн молча поднялись и встали по бокам от меня. Это была не угроза. Это было требование. Мы прошли точку невозврата. Мы заслужили право на правду, какой бы ужасной она ни была.

Скрим долго смотрел на нас. Затем медленно кивнул, отложил винтовку и указал на место рядом с собой. – Садитесь. Ночь будет долгой.

И он начал свой рассказ. История, которую он поведал, была не просто отчётом о катастрофе. Это было завещание целого мира.

Он рассказал о Реалте Стивенсон, о её безумной мечте стать богиней, о Кассаре Джимаши, гении, продавшем душу за возможность творить без ограничений. Он описывал первые эксперименты, эйфорию общества, которое с радостью шагнуло в пропасть, меняя свою человеческую природу на химеры. Свайн горько усмехнулся, когда Скрим упомянул идеологию «гендерного превосходства».

Затем его голос стал тише. Он рассказал о том, как Реалта, возомнив себя венцом творения, решила, что больше никто не достоин такой силы. Как она приказала Кассаре создать гигантскую антенну, чтобы подчинить себе всех созданных гендеров, превратив их в свою личную армию. – В то время на них работал и Профессор, – сказал Скрим. – Он был одним из ведущих учёных, но он увидел, к чему всё идёт. Он понял, что они создают не новую расу, а идеальную тиранию. Он решил саботировать их план. Ночью, тайно, он изменил фундаментальный код в управляющей программе. Он надеялся, что, когда они включат антенну, она просто не сработает.