Самый главный начальник

Леонид Андреевич захихикал, довольный собственной остротой. Несомненно, это армянский «Арарат» так благотворно повлиял на его мозговую активность.

– То, что Никодим Наумович состоит в нашей главной партии, ещё не значит, что он её горячо любит, – с ухмылкой возразил Бурин. – Как и многие другие. Просто им так удобно и выгодно.

– Да? – Авоськин перестал хихикать и даже немного протрезвел от таких тревожных слов начальника Тринадцатого отдела. – Вы говорите крамольные вещи. Вряд ли они кому-то понравятся.

– А мне плевать, понравятся они кому-то или нет, – неожиданно резко сказал Бурин. При этом его лицо сделалось злым и даже свирепым.

Леониду Андреевичу стало не по себе. Было непонятно, как человек с подобными мыслями в голове оказался работником солидного государственного учреждения на столь ответственной должности. А всё непонятное всегда пугало Авоськина. Даже теперь.

– Ну-ну, Виктор Олегович, не горячитесь. У нас ведь дружеская беседа.

Он настороженно разглядывал начальника Тринадцатого отдела, не зная, чего ещё от того ожидать и как к нему вообще относиться. Судя по всему, сильно откровенничать с ним явно не стоило.

– Ну и что дальше с этой «Эпохой прогресса»? – вернулся Леонид Андреевич к начальной теме. – Как всё-таки эти прогрессоры хотят усовершенствовать человечество? Какими методами?

– Да как обычно. – Бурин махнул рукой. – Проводят сборища для желающих стать более совершенными, размещают в Интернете ролики со своими проповедями, издают брошюры и так далее. Короче, ведут активную агитацию.

– Понятно. И чем они не нравятся руководству? Вроде бы, безвредные чудаки.

– Руководство так не считает. – Бурин многозначительно посмотрел на Авоськина.

– А как считает руководство? – Леонид Андреевич затаил дыхание от любопытства.

– А оно считает, что это либо опасная тоталитарная секта, либо шайка мошенников.

– Вот оно как. – Начальник ГУУНО призадумался. – Расскажите подробней.

– Подробней не получится. – Начальник Тринадцатого отдела ухмыльнулся. – Для этого нужно разрешение Никодима Наумовича. У меня на это строгие указания… Так что, пардон муа, как говорят французы… Поговорите с начальником департамента. Скажите, что хотите взять под личный контроль работу с «Эпохой прогресса». Может, он и разрешит.

– Спасибо за подсказку. – Леонид Андреевич согласно кивнул. – Хорошо, я так и сделаю. Очень уж занятная организация… Ну а что это за аномальные нужды, о которых вы упомянули?

– Да чушь всякая, как вы и сказали. – Бурин сам взял бутылку и разлил в рюмки остатки коньяка. – Это всё то, что не укладывается в привычные рамки.

– То есть? – не понял Авоськин.

– Да то и есть. Барабашки разные, колдовство, паранормальные явления, пришельцы и прочая чертовщина.

– Чертовщина, говорите? – Леонид Андреевич почувствовал себя неуютно и ощутил, как по спине пробежали мурашки.

– Да, чертовщина. – Бурин поднял рюмку. – Без неё, родимой, никуда.

Авоськин непроизвольно огляделся по сторонам, заметив, что в углах кабинета начал сгущаться сумрак.

– Понятно. Хотя… откуда в двадцать первом веке чертовщина? – Он потянулся своей рюмкой к начальнику Тринадцатого отдела.

– Да чёрт с ней, с этой чертовщиной. – Бурин проигнорировал или не заметил это движение руки начальника ГУУНО и выпил не чокаясь. – Ну её к лешему…

– И как оно? – спросил Леонид Андреевич, тоже выпив в одиночку. – Страшно бывает?

– Да по-разному, – уклончиво ответил Бурин. – А вообще, я тебе так скажу, – перешёл он на «ты». – Самое страшное в жизни это когда начальник идиот.

Авоськин закашлял, едва не подавившись шоколадкой. Эта неожиданная фраза не по существу разговора прозвучала с каким-то пугающим вызовом.

– Р-разве такое бывает? – дрогнувшим голосом спросил он, ввергнутый в настоящий душевный хаос.

– Ещё как бывает, – уверенным голосом сказал Бурин и, встав, задумчиво посмотрел на начальника ГУУНО. – Ну ладно, пожалуй, я пойду. Приятно было с тобой поговорить. Если что, обращайся. Буду рад помочь с этим. – Он кивком указал на пустую бутылку. – Как говорится, *но пасаран.

Вскинув вверх правую руку со сжатым кулаком, начальник Тринадцатого отдела бравым шагом покинул кабинет, оставив Леонида Андреевича в одиночестве и полном недоумении.

– Причём здесь «но пасаран»? – вслух спросил начальник ГУУНО и замер, ожидая услышать Голос.

Он прождал несколько минут, но Голос подозрительно хранил молчание, то ли не зная, что на это сказать, то ли не считая нужным ответить. Между тем, сумрак в кабинете становился всё гуще и гуще, пробуждая в душе нашего начальника ГУУНО давно забытые детские страхи.

Не дожидаясь, пока его сознание отдастся этим страхам, Авоськин схватил барсетку и поспешил покинуть свои начальничьи чертоги. Уже у самой двери он вдруг явственно почувствовал спиной чей-то тяжёлый, пристальный взгляд, отчего ему сделалось жутко. Он хотел, было, оглянуться, но понял, что не может этого сделать, и, пулей выскочив в приёмную, захлопнул за собой дверь.

«Вот она, чертовщина!» – подумал Леонид Андреевич и, вытащив трясущейся рукой из барсетки ключ, с трудом попал им в замочную скважину.

Замкнув кабинет, на дрожащих ногах он выбежал а коридор. Но и здесь какая-то незримая, давящая аура не отпустила его и преследовала до самого выхода из учреждения. Только добежав до поста охранника, Авоськин боязливо оглянулся и, убедившись, что за ним никто не гонится, перевёл дух.

Старик-охранник, при появлении начальника, подхватился со своего стула и встал по стойке «смирно».

– Как обстановка? – спросил Леонид Андреевич, прислушиваясь к неясным шорохам, исходящим из недр учреждения.

– Спокойная, – доложил старик. – Все работники покинули здание. Вы – последний.

– Будьте внимательны, – дал указание Авоськин. – В случае чего, немедленно звоните мне.

– Слушаюсь! – молодцевато гаркнул старик, как заправский, старательный служака.

Взбодрённый такой рьяностью охранника, Леонид Андреевич покинул ГУУНО в хорошем настроении. Его переполняла бурная радость, потому что тёмная завеса тайны над Тринадцатым отделом была немного приоткрыта. Оставалось ещё только каким-то образом получить у Нагаева разрешение на содействие Бурину, но это уже было делом времени…

По дороге домой, под впечатлением от разговора, Леонид Андреевич решил узнать мнение водителя по поводу нечисти.

– Скажи-ка, ты веришь в чертей и всякую прочую нечисть? – спросил он.

– В нечисть-то? – Володя хохотнул. – Не знаю. Врать не буду, лично ничего такого не видел, хотя люди разное рассказывают… А вот ведьмы точно есть. У моего корешка одного двоюродная сестра из них. К примеру, может взять человека за руку и сказать ему, что с ним было и что будет. Заговоры знает, зелья какие-то варит и всё такое… Короче, ведьма ведьмой.

– Одна живёт? – заинтересовался Леонид Андреевич.

– Что удивительно, не одна. Они с мужем вместе уже почти двадцать лет.

– И как же он с ведьмой живёт? – поразился начальник ГУУНО.

– Да вот так и живёт. Говорит, что ему с ней хорошо, хотя порой какие-то непонятные вещи и творятся.

– Может, приворожила? – предположил Леонид Андреевич.

– Может, и приворожила, кто знает. – Володя опять засмеялся. – А вообще, я думаю, что все красивые бабы в той или иной степени ведьмы. Может, и не зря их инквизиция сжигала и топила. Из-за этих баб одни беды, если вдуматься. Даже войны случались.

– Случались, – согласился Леонид Андреевич, неплохо знавший историю. – Троя пала из-за Елены прекрасной, а Клеопатра, по сути, способствовала гражданской войне в древнем Риме, запудрив мозги сначала Цезарю, а потом Антонию.

– Во-во, это всё чары колдовские, – уже серьёзно произнёс водитель…

Этой ночью Леонид Андреевич оказался в постели на высоте как мужчина, чем несказанно поразил супругу, которую он тоже заподозрил в колдовстве.

– Слава Богу, Мосечка, – горячо шептала ему счастливая Галина Егоровна, крепко прижимаясь к груди мужа. – А то я так переживала за тебя, так переживала.

И они заснули крепким, безмятежным сном, словно молодые влюблённые…

6. Внеплановое совещание

Удобный случай пообщаться с Нагаевым представился спустя два дня, в четверг, когда Никодим Наумович собрал на совещание в своём кабинете начальников отделов и подведомственных управлений.

Поскольку Леонид Андреевич оказался на таком совещании впервые, он растерялся, не зная, какое занять место.

– Ваш стул – седьмой слева, – подсказала ему какая-то женщина представительного вида с густой копной светлых волос, беспорядочно спадавших ей на плечи и спину.

– Спасибо, – сказал ей Авоськин и вновь растерялся, не зная, с какой стороны считать стулья – от двери или от стола Нагаева.

– Вон тот, – вновь подсказала та же женщина, показав пальцем на нужный стул.

Леонид Андреевич снова поблагодарил её, подметив, что женщина эта имеет вполне приятную внешность.

Тем временем кабинет заполнялся. Начальники управлений и отделов, задумчивые и сосредоточенные, занимали свои места и клали перед собой бумаги с тезисами и разными данными, а также записные книжки или ежедневники. Все они бросали любопытные взоры на Леонида Андреевича, но его это особо не смущало, поскольку их любопытство было вполне естественным и понятным.

Сам же начальник ГУУНО тоже украдкой присматривался к собравшимся, потому что ему отныне предстояло работать с этими людьми в одной команде, и он надеялся, что работа эта будет долгой и плодотворной.

Когда в кабинет вошёл Нагаев, все дружно встали, и Леонид Андреевич вскочил на ноги одним из первых, боясь оказаться в числе последних.

– Садитесь, товарищи, – на ходу бросил Никодим Наумович, пробежав быстрым, цепким взглядом по лицам подчинённых и на секунду задержав его на Авоськине.

Начальник департамента сел и пару минут что-то внимательно просматривал на мониторе компьютера, словно позабыв, что здесь находится ещё кто-то. Затем он всё же переключил своё внимание на сидящих в кабинете и заговорил, вызвав в душе Леонида Андреевича волнительный трепет.

– Товарищи, – сказал Нагаев, – сегодня мы с вами собрались здесь, чтобы провести это внеплановое совещание по рассмотрению текущих вопросов деятельности нашего департамента, поскольку такое совещание давно уже назрело. Вопросы в ходе работы неизбежно возникают, и решать их нужно не мешкая, так как промедление приводит к появлению новых вопросов и, так сказать, усугублению старых. А принцип «хорошо поставленный вопрос должен долго стоять» уместен далеко не всегда…

Он замолчал, ожидая всеобщую реакцию на его шутку. В кабинете сразу раздались смешки, и довольный Нагаев продолжил.

– Так вот, товарищи… О чём я хочу сегодня сказать… Мы с вами, все вместе, делаем одно большое и важное дело. Мы решаем задачи, которые ставит перед страной, а значит, и перед нами Президент. Суть этих задач проста – сделать нашу страну, как минимум, одним из лидеров мирового сообщества, потому что потенциал нашей страны огромен, и она способна стать этим самым лидером. Более того, она способна на такие свершения, о которых даже страшно подумать…

Леонид Андреевич заметил, что почти все присутствующие открыли свои записные книжки и ежедневники и что-то в них пишут. Он тоже открыл свой ежедневник и хотел сделать в нём запись, но так и не решил, что именно писать.

– Почему вы не записываете? – шёпотом спросил у него сидевший справа мужчина, который был примерно такого же возраста, как Авоськин, только более худой. – Никодим Наумович этого не любит. Лучше пишите…

– Спасибо, – прошептал в ответ Леонид Андреевич и стал записывать отдельные фразы и слова, сказанные Нагаевым. Ему не хотелось вызвать недовольство начальника департамента.

– Но эти свершения будут невозможны без всеобщих усилий, – продолжал Нагаев, – и наших в том числе. Не забывайте слова Президента о том, что мы живём в особенное время, когда каждый наш шаг и каждый поступок решают судьбу страны на десятилетия вперёд. И именно сейчас многое зависит от нас, простых чиновников, работающих не покладая рук на благо государства. Именно мы с вами сегодня находимся на переднем крае этой… хм… всеобщей борьбы за будущее России. Да, мы уже многого добились и многое преодолели на пути построения свободного, демократического общества. Но это отнюдь не значит, что мы должны успокоиться и сложить руки. Нет! Ни в коем случае!.. Мы обязаны двигаться в своём развитии дальше, к новым свершениям, и достигать всё новых и новых высот. Только так и никак иначе… Как сказал Президент, нам ещё нужно совершить решительный прорыв, потому что мы можем ставить и решать задачи нового уровня…

Никодим Наумович опять замолчал и суровым взглядом оглядел присутствующих, как бы ожидая, что кто-то что-нибудь возразит или добавит к сказанному. Но, понятное дело, никаких возражений или добавлений не последовало.

– Впереди много работы, – снова прошептал сидевший справа человек. – Ещё многое нужно сделать.

– Да, – шёпотом согласился Леонид Андреевич. Он представил, сколько ещё всего предстоит сделать ему и его учреждению, и ощутил благоговейный трепет и восторг.

«Сейчас многое зависит от нас, простых чиновников», – мысленно повторил он слова Нагаева и записал их в ежедневник.

– Ну а теперь перейдём к рассмотрению текущих вопросов, – сказал Никодим Наумович, – и начнём с начальника отдела стратегии и планирования. Прошу вас, Сергей Евгеньевич.

Сидевший напротив Леонида Андреевича тучный мужчина с большой головой встал и прокашлялся. Одет он был в тёмно-серый костюм с чёрными вертикальными полосками.

– Это Дубровин, – прошептал сидевший справа. – Туповат для такой должности, но зато труслив и управляем…

– В данное время наш отдел занимается планированием новой стратегии, – начал доклад Дубровин, неловко переминаясь с ноги на ногу, – которая должна быть гораздо более эффективной, чем прежняя.

– Это очень хорошо, – обрадовался Нагаев. – Именно этого я от вас и жду. И что, когда вы порадуете нас своей новой стратегией?

– Мы планируем закончить её разработку в первом квартале следующего года, – сказал Дубровин. – В крайнем случае, во втором.

– Нет, я в корне не согласен с этим. – Никодим Наумович помрачнел. – Не нужно заниматься волокитой, уважаемый Сергей Евгеньевич. Губернатор надеется на нас, он ждёт от нас эффективной работы. А вы тут что-то говорите про следующий год. Вы что, хотите подвести Губернатора и лично меня?

Он вперил в Дубровина грозный взгляд.

– Не… хочу, – пролепетал начальник отдела стратегии и планирования, заметно побледнев.

– Тогда ваша новая стратегия должна быть готова к концу ноября. А я себе сделаю пометочку. – Нагаев действительно что-то коротко черканул в своём ежедневнике. – И если вы не успеете, то получите взыскание. Всё, можете садиться.

Дубровин безвольно опустился на стул и, достав платочек, стал вытирать вспотевший лоб.

– Так… – произнёс Никодим Наумович. – Следующим будет… – Он медленно обвёл взглядом сидящих. – Следующим будет начальник отдела внедрения инноваций. Точнее, следующей… Чем вы порадуете нас, Наталья Игоревна?

Поднялась стройная женщина лет сорока – симпатичная шатенка с вьющимися, до плеч, волосами. Бежевый костюмчик очень хорошо подходил к её стройной фигуре.

– Никодим Наумович, вы же знаете, насколько индифферентно и инертно наше общество, – сказала Наталья Игоревна. – Любые наши инновации приходится буквально пробивать с боем, чуть ли не навязывать людям силой. Порой мы даже доходим до полнейшего абсурда.

– Дацковская, – сообщил на ухо Леониду Андреевичу сосед справа. – Умная. Любит весёлые компании. Разведена. Но стерва редкостная. Феминистка.

При слове «стерва» Авоськина покоробило. Он не любил стервозных женщин, от которых всегда можно было ожидать какие-то проблемы и неприятности.

– Да, я вас прекрасно понимаю. – Нагаев похмыкал. – Но, тем не менее, от нашей работы ждут результатов, и каждый из нас несёт персональную ответственность на своём рабочем месте.

– Результаты будут, – заверила его Дацковская. – Мы умеем работать. К тому же, в моём отделе опытные специалисты. Уже в текущем квартале мы внедрим две очередные наши инновации. Можете в этом не сомневаться.

– Две? – Никодим Наумович посветлел лицом. – Что ж, вы это сами сказали. – Он сделал ещё одну пометку. – Садитесь, а я хотел бы теперь услышать начальника отдела перспективных направлений.

На этот раз поднялся сам сидевший от Авоськина справа.

– Сейчас мы разрабатываем сразу несколько перспективных направлений, – уверенно заговорил он, – и я убеждён в том, что эти направления положительно скажутся на работе всего нашего департамента.

– Вот, товарищи! – Нагаев указал авторучкой на выступающего. – Советую вам всем брать пример с Алексея Петровича и поучиться у него, как надо работать. Продолжайте, Алексей Петрович.

– Безусловно, каждое из этих направлений по-своему важно и позволит нам в целом улучшить политику в отношении нашего общества, – ещё более уверенно сказал Алексей Петрович. – Согласитесь, коллеги, что в этой политике у нас ещё не всё гладко. Имеются, так сказать, некоторые шероховатости.

– Не без того, – подал реплику кто-то из сидящих в кабинете.

– Вот. – Начальник отдела перспективных направлений указал пальцем вверх. – А поскольку от деятельности нашего департамента зависит отношение общества к власти в целом, то мы должны постоянно стремиться к улучшению нашей заботы об обществе. А для этого нам нужны всё новые и новые перспективные направления, разработкой коих мы, собственно, и занимаемся. Я абсолютно уверен в том, что в самое ближайшее время одно из наших перспективных направлений уже даст неплохие результаты.

– Мне нравится ваш подход к работе, – похвалил его Нагаев. – Я рассмотрю вопрос о премировании вашего отдела по концу квартала. Садитесь, товарищ Михеев. Спасибо… Ну, а что нам скажет начальник отдела прорывных решений? Мы вас слушаем, Александр Сергеевич.

Со стула поднялся невысокий, нескладный на вид, человек с лысиной на макушке, в мятом коричневом костюме.

– Мы работаем, – буркнул он, пряча глаза.

– И всё? – Никодим Наумович сердито нахмурил брови. – Вам больше нечего сказать, товарищ Бурдуков? Так-так… – Нагаев положил ручку и сцепил руки в замок. – Плохо, очень плохо. Губернатор надеется на нас, он ждёт от нас эффективной работы, – повторил он. – Наш департамент ещё молод, и наша с вами задача показать, что он был создан не зря. А для этого мы должны работать вдвое лучше, чем другие департаменты. Вы это понимаете, товарищ Бурдуков?

Александр Сергеевич молча кивнул и шмыгнул носом. Он походил сейчас на провинившегося школьника.

– А мне вот кажется, что вы всё-таки чего-то недопонимаете. – Нагаев взглянул на него исподлобья. – Я не вижу ваших прорывных решений. – Он заглянул под стол, затем развёл руками. – Не видать их что-то. Где они?

– Будут… – едва слышно промямлил Александр Сергеевич.

– Что-что? – Никодим Наумович приложил руку к уху. – Не слышу.

– Они будут, – уже более внятно сказал Бурдуков.

– Будут? Это немного радует. Я так и запишу. Бу-дут. – Нагаев сделал очередную пометку. – Ну и когда же они будут?

– Скоро.

– Скоро? – Начальник департамента посмотрел с сомнением. – Вы уверены в этом?

– Да, – с явным трудом промолвил Александр Сергеевич.

– Ну хорошо. – Нагаев удовлетворённо кивнул. – Хорошо, товарищ Бурдуков, мы поверим вам и будем ждать от вашего отдела прорывные решения. И если в ближайшее время их не будет, мне придётся вас наказать, а наказывать я умею. Уж поверьте… Чтобы в стране был прорыв, нужны прорывные решения. Думаю, это всем понятно. Так что, если вы не справитесь с возложенными на ваш отдел задачами, потом не обижайтесь… Да, и что это на вас за костюм такой? Вы что, не можете купить себе нормальный?

Александр Сергеевич что-то пробубнил себе под нос.

– Не надо оправдываться, – сурово изрёк Нагаев. – Мы здесь не в бирюльки играемся. Поэтому прошу вас принять моё замечание к сведению.

– Приму, – сказал Бурдуков, окончательно поникнув.

– Вот и замечательно. Садитесь. Так… – Нагаев вперил взгляд в Леонида Андреевича. – Товарищ Авоськин, вы в нашем департаменте человек новый, но уже хорошо проявили себя. Может, вы хотите что-нибудь сказать?

Леонид Андреевич пружинисто встал, испытывая приятное волнение, вызванное похвалой начальника департамента.

– Да, я хочу сказать. – Он посмотрел на Алексея Петровича, и тот ободряюще кивнул ему. – Конечно, эта работа для меня новая, и поэтому она пока ещё даётся мне непросто, поскольку имеет, так сказать, свою специфику. Но всё же она нравится мне, потому что я понимаю всю её важность и ответственность. Я уже практически вник во все её нюансы и теперь смело могу сказать, что она мне по силам. Я, как начальник управления, обещаю приложить все свои силы к тому, чтобы ни одна нужда нашего общества не осталась без учёта. Я даже придумал девиз, с которым моё управление отныне будет работать.

– Девиз? – Никодим Наумович буквально засиял. – И какой же?

– Нужда человека это наша общая забота! – с пафосом произнёс Леонид Андреевич, который размышлял над этим девизом целых три дня и придумал его дома, в соавторстве с женой и дочерью.

– Прекрасно! – Нагаев зааплодировал, и его аплодисменты сразу же подхватили все заседающие. – Сразу виден креативный подход. Если так будет подходить к своей работе каждый, то мы добьёмся высоких показателей.

– Мне кажется, что самый главный показатель это любовь и уважение к нам граждан, – выпалил экспромтом окрылённый Леонид Андреевич.

– Какие замечательные слова. – Дрогнувшим голосом сказал Нагаев, и его глаза повлажнели от чувств. – И сразу видно, что сказаны они от души… Вы правы, дорогой наш товарищ Авоськин, вы попали в самое яблочко. Ведь, в самом деле, для нас ничего нет важнее и дороже любви и уважения народа. Это, можно сказать, самое точное мерило, по которому оценивается наш непростой труд. Да, каждому из нас временами бывает невыносимо тяжело, но если человек любит свою работу, то он, ради её выполнения, способен преодолеть самые великие трудности и тягости. А я нисколько не сомневаюсь, что все вы по-настоящему любите свою работу, потому что все вы пришли сюда по зову сердца…

– Вы молодец, – прошептал Леониду Андреевичу Михеев. – Мне будет приятно сотрудничать с вами.

– Мне тоже, – прошептал ему в ответ польщённый Авоськин.

– А теперь заслушаем нашего начальника отдела по профилактике коррупции. – Никодим Наумович подпёр голову кулаком. – Говорите, Михаил Антонович. Как у нас обстоят дела с коррупцией? Ещё есть местами или уже искоренили её всюду?

Поднялся высокий человек с тяжёлым, мрачным взглядом.

– Полуэктов, – прошептал Алексей Петрович. – Скверный тип. Не советую иметь с ним дел…

– К сожалению, отдельные проявления ещё кое-где встречаются, – хмуро изрёк Полуэктов. – Но это, как правило, происходит среди рядовых работников.

– Да-да, согласен, – резюмировал Нагаев. – Все мы прекрасно знаем об этом факте. Чем ниже уровень работников, тем выше среди них коррупция. Увы… Но вы, я надеюсь, держите ухо востро?

– Да, наш отдел не теряет бдительности и постоянно ведёт профилактическую работу в данном направлении.

– Вот и хорошо. Обо всех вопиющих случаях коррупции сразу докладывайте мне, а я уж приму действенные меры к этим негодникам. – Лицо Никодима Наумовича на секунду сделалось страшным, затем вновь преобразилось в добродушное. – Садитесь, Михаил Антонович. Спасибо… – Нагаев взглянул на часы. – Ну что ж, товарищи, я думаю, на этом можно закончить наше совещание. У кого-нибудь будут вопросы или просьбы?

– У меня есть вопрос, – произнёс сидевший первым с левой стороны стола молодой человек с тёмными волосами и наглым лицом. На вид ему можно было дать не больше тридцати лет.

– Пожалуйста, Дмитрий Дмитриевич. – Нагаев любезно улыбнулся ему. – Я вас внимательно слушаю.

– Кто это? – шёпотом спросил Авоськин у Михеева.

– Первый зам, – прошептал в ответ Алексей Петрович и, после паузы, добавил. – Племянник…

– Чей? – спросил Леонид Андреевич.

Михеев показал глазами вверх, давая этим понять, что речь идёт о ком-то высоко стоящем.

– Самого? – догадался Авоськин.

Михеев кивнул, красноречиво моргнув двумя глазами.

– Когда вы мне выделите обещанную служебную машину? – спросил Никодима Наумовича племянник «самого».

– Потерпите ещё немного, Дмитрий Дмитриевич. – Щёки Нагаева покрылись густым румянцем. – На этот год все средства уже освоены по назначению. Вашу машину мы заложим в расходы на следующий год.

– Извините, но я с этим категорически не согласен. – Первый зам важно надул щёки. – Мне приходится много ездить… бывать в разных местах. Использовать свой личный автомобиль не всегда бывает возможно. Сами понимаете…