Самый главный начальник

Виталий Мальков

Самый главный начальник

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ НАЧАЛЬНИК

(Роман-небыль для руководителей среднего звена)

Биография автора

Виталий Олегович Мальков родился в 1972 году в городе Артёмовске Донецкой области (Украинская ССР). Проживает в Белгороде.

Образование высшее. Окончил Сибирскую государственную геодезическую академию (СГГА). Прослужил 15 лет в Уголовно-исполнительной системе, капитан внутренней службы в отставке.

Член Союза писателей России.

Публиковался в журналах: «Наш современник», «Роман-журнал XXI век», «Воин России», «Знание-сила: фантастика», «Подъём» (Воронеж), «Звонница» (Белгород); а также – в альманахе писателей Югры «Эринтур» (Ханты-Мансийск) и в белгородских литературных альманахах «Пересвет» и «Светоч», в газете ФСБ России «Граница России», в нескольких коллективных сборниках.

Автор пяти книг прозы: «Продавец книг», «Срок», «В пекле Огненной дуги», «Звездожитель» и «Самый главный начальник».

Лауреат всероссийского литературного конкурса имени генералиссимуса А. В. Суворова (2020 г.) в номинации «Проза и драматургия» за книгу «В пекле Огненной дуги».

Рассказы В. О. Малькова переведены в Сирии на арабский язык.

КНИГА ПЕРВАЯ. ЖРЕЦ ГОСУДАРСТВА

Всякие совпадения с реальными людьми и названиями случайны, поскольку все описанные в романе события никогда не происходили и не имеют к реальности никакого отношения…

Вместо пролога

«Предание о Великом Начальнике

и Абсолютных Инструкциях»

Давным-давно, в незапамятные времена, люди жили совершенно неуправляемо и хаотично, потому что не было тогда у них надлежащих Инструкций и Правил, кои являются основой любого порядка. И не известно, сколько ещё продолжалось бы всё это безобразие и к чему оно могло привести…

Но вот однажды явился к людям Великий Начальник, и был он очень мудр и знал ответы на любые вопросы, потому что у него были с собой все надлежащие Инструкции и Правила, без которых вообще невозможна никакая разумная жизнедеятельность. Откуда пришёл Он, никто толком не ведал, но иные поговаривали, что якобы прислал Великого Начальника лично Тот Кто Сидит Наверху. А это уже не шуточки…

И обратились тогда к Нему люди и попросили научить их жить упорядоченно и регламентировано, а то совсем невмоготу им стало от неразберихи и всякой свистопляски, творившейся в обществе.

Выслушал хмуро людей Начальник и, кивнув согласно, произнёс:

– Хорошо, я дам вам все надлежащие инструкции и Правила. Читайте их регулярно утром и вечером и делайте так, как в них написано. И тогда сами увидите и удивитесь, как изменится ваша жизнь к лучшему…

И создал Начальник Большое Учреждение, в котором было много разных кабинетов, и в каждом кабинете сидел чиновник. Одни чиновники постоянно писали всё новые и новые Инструкции (по мере износа старых), а другие вели строгий учёт этих Инструкций и контролировали их неукоснительное исполнение.

И всякий человек, попавший в Учреждение, сразу чувствовал всю свою ничтожность и понимал, что без чиновников ему никак не обойтись, ведь только они знали назначение каждого кабинета и могли подсказать, в какой Инструкции найти то, что требуется, и по каким Правилам эти инструкции исполнять. И если кто-то не знал, что и как ему делать, то сразу шёл в Большое Учреждение и получал там все необходимые ему Инструкции и Правила.

Так начались в обществе всевозможные реформы и преобразования, и вскоре люди действительно удивились, как изменилась к лучшему их жизнь.

– А ведь Он и в самом деле Великий Начальник, – говорили друг другу люди, поражаясь Его мудрости и дальновидности. – Без него мы бы совсем пропали…

И стали люди жить строго по Инструкциям и Правилам, данным им Великим Начальником, и воцарились в их обществе Закон и Порядок.

Но всё же находились и те, которые пытались Инструкции и Правила нарушать и которые утверждали, будто Начальник не Настоящий. И постепенно все эти нехорошие разговоры и слухи настолько распространились в обществе, что уже многие начали верить в это. И тогда собрались люди на совет и решили проверить, Настоящий ли это Начальник. И пришли они к Нему, и вышел из толпы людей один – самый неверующий и склонный к различным нехорошим проявлениям.

И сказал он Начальнику:

– Послушай, о мудрейший и прозорливейший. Ты снабжаешь всех нас надлежащими Инструкциями и Правилами. Это, конечно, очень хорошо, но… применимы ли твои Инструкции в глобальном масштабе? Если ты такой Великий Начальник, то напиши Инструкции для зверей и птиц, рыб и разных букашек земных. Ведь в Природе сплошная анархия творится и совсем нет никаких Правил. Или не так?

Долго молчал Великий Начальник, обдумывая всё услышанное, а затем кивнул, соглашаясь с оратором.

– Да, ты прав, – ответил Он. – Но не совсем. Это только на наш, человеческий, взгляд звери и птицы, рыбы и букашки земные живут без всяких Правил и стихийно. На самом же деле в Природе всё устроено весьма мудро и вполне эффективно. Только не научились ещё мы понимать эту мудрость природную.

Засмеялся на эти слова тот, кто затеял всё это несанкционированное безобразие.

– Не верю я в то, что ты сказал. Просто ты не можешь написать таких Абсолютных Инструкций, а потому выходит, что ты не настоящий Начальник.

И поддались все остальные люди на такую наглую и вопиющую провокацию и зашумели возмущённо.

– Не нужен нам такой Начальник, который не может издать Абсолютных Инструкций! – закричали многие из толпы.

– Надо выбрать себе другого! – завопили самые оголтелые и не осознающие до конца всей серьёзности последствий такого заявления.

Грустно взирал Великий Начальник на бушующий менталитет, а затем молвил устало:

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Я уйду, а вы выберете себе другого, самого достойного. И пусть он напишет вам самые Абсолютные Инструкции, по которым даже галактики будут вращаться.

Сказал Он так и ушёл, сложив свои полномочия. Наверное, он отправился в те далёкие края, где люди до сих пор живут безо всяких Правил и Инструкций, а потому великие бедствия терпят и мучаются от хаотичности своего бытия…

А собравшиеся выбрали демократическим путём себе нового Начальника (им почему-то оказался тот, кто всё это затеял), который, не будучи столь Великим и мудрым, как прежний, начал усиленно создавать видимость активной деятельности. Он создал множество всяких больших и малых Учреждений, а так же понастроил массу их Филиалов, в которых теперь копошились мириады чиновников разных уровней и рангов. Так же новый Начальник назначил себе разных заместителей, так как один уже не мог надлежащим образом руководить работой своего Аппарата.

И вся эта орава заместителей и чиновников создала такую великую путаницу и неразбериху, что уже никто-никто во всём этом мире не смог бы понять и разобраться, кто и чем именно занимается в Учреждениях и их Филиалах.

Люди же вскоре пришли в полную растерянность и погрузились в великое отчаяние, видя всё то, что сотворил новый Начальник со своими подчинёнными. Но уже ничего невозможно было изменить в этом новом Мироустройстве, и поэтому людям пришлось просто смириться с данным крайне негативным фактом…

Так они существуют и по сей день и постоянно мытарствуют, простаивая длиннющие очереди на приёмы к чиновникам, которые совсем распустились и стали даже требовать взятки за выдачу Инструкций и Правил. А людям пришлось эти взятки всюду давать, так как по-другому уже невозможно стало вести упорядоченный образ жизни.

Такое вот безобразие и сейчас мы можем наблюдать, и никто не знает, что теперь всем делать. Ведь Инструкции-то всем нужны! Ведь без них никакой вселенский Порядок просто невозможен…

Записано работником Большого Учреждения на основе вполне достоверных фактов…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДОЛЖНОСТНОЕ ЛИЦО

Бюрократия разрастается, чтобы поспеть

за потребностями разрастающейся бюрократии.

Айзек Азимов

1. Назначение

Точно в назначенное время Леонид Андреевич Авоськин стоял у входа в здание областной администрации, испытывая благоговейный трепет и волнение. Всем своим видом это здание напоминало входящему в него, что власть крепка, незыблема и вечна. Оно подавляло массивностью, а формой походило на неприступную крепость, и сразу было ясно, что её даже не стоит пытаться штурмовать. Рядом с этой твердыней власти человек ощущал себя ничтожной букашкой, которую легко можно втоптать в грязь, раздавить. Вероятно, таков и был замысел архитектора или тех, кто заказал ему проект Дома Советов в пятидесятых годах двадцатого века.

Впрочем, Авоськин всегда начинал волноваться, когда входил в какое-либо солидное учреждение. Потому что оно являлось для него воистину священным местом, храмом, где обязанности жрецов исполняют чиновники.

В фойе Леонид Андреевич назвал дежурившему на проходной полицейскому свою фамилию и, для пущей важности, добавил, что его пригласили.

– Проходите, – сделав звонок, сухо и даже, как показалось Авоськину, с некоторым пренебрежением ответил дежурный. – Второй этаж, налево по коридору.

Вежливо поблагодарив, Леонид Андреевич прошёл через турникет и поднялся по широкой парадной лестнице. На втором этаже он двинулся в указанном направлении, разглядывая таблички на массивных, деревянных дверях кабинетов и чувствуя, как в груди учащённо бьётся сердце, словно у студента перед вступительным экзаменом. Ещё бы, ведь он пришёл сюда затем, чтобы получить вожделенную работу, которую любил больше всего в жизни – руководящую.

Полгода назад Леонид Андреевич лишился её, а вместе с ней и своего уютного кабинета с милым сердцу креслом, а так же секретарши Аллочки, к которой питал особую привязанность. Эти полгода стали для Авоськина настоящим жизненным испытанием и чуть не довели его до отчаяния. Жена нигде не работала и поддерживала «домашний очаг», посещая разные необходимые ей в таком деле заведения: солярий, массажный кабинет, маникюрный и косметический салоны и фитнес-зал. Понятно, что на это каждый месяц требовались немалые деньги. Дочка Леонида Андреевича Инна тоже пока ничем определённым не занималась и готовилась удачно выйти замуж за какого-нибудь успешного жениха, для чего вынуждена была ходить по вечерам в разные ночные клубы, где такие женихи проводили свободное время. А на походы в ночные клубы дочери, естественно, так же нужна была некоторая сумма. В общем, если бы не скромные сбережения, сделанные им за годы работы, Авоськину пришлось бы весьма туго. Конечно, все эти шесть месяцев он не сидел сложа руки, а рассылал своё резюме в подходящие организации, но почему-то нигде не спешили его брать на работу, и это всё сильнее и сильнее удручало. И вот, наконец, неожиданно пришло долгожданное предложение, которое в корне могло изменить ситуацию…

Леонид Андреевич остановился перед дверью с табличкой:

Нагаев Никодим Наумович

Начальник департамента общественной политики

Именно сюда ему и было нужно. Никогда раньше он вживую не видел сидящего здесь человека, но много о нём слышал от осведомлённых людей, вхожих во многие кабинеты.

Судя по слухам, в областную администрацию Нагаев пришёл из бизнеса. Причём, поговаривали, что у него имеется криминальное прошлое, берущее своё начало в «лихих девяностых». Конечно, официально Никодим Наумович считался добропорядочным предпринимателем и честным чиновником, но, в то же время, ходили кривотолки, будто он «нечист на руку», падок на женский пол, до сих пор имеет крепкие связи в преступном мире, и что якобы его побаивается даже сам губернатор.

Мысленно пожелав себе «ни пуха, ни пера», трижды поплевав через левое плечо, глубоко вдохнув и сделав резкий выдох, Авоськин вошёл в приёмную.

– Добрый день, – поздоровался он с секретаршей – молодой, полногрудой брюнеткой со строгим взглядом, одетой в деловой костюм. – Мне назначено на пятнадцать.

– Ваша фамилия? – спросила секретарша, глянув так недовольно и сердито, словно её оторвали от важного занятия.

– Авоськин.

– Одну секундочку, – сверившись со списком, ответила она и, встав из-за своего стола, важно прошествовала к двери, ведущей уже к самому начальнику.

– Никодим Наумович, к вам товарищ Авоськин, – томным, бархатным голосом произнесла она, улыбаясь в кабинет. – Хорошо, приглашаю.

Обернувшись к посетителю, секретарша мгновенно преобразилась, став прежней – строгой фурией.

– Входите, вас ждут.

Леонид Андреевич на негнущихся ногах вошёл в гостеприимно открытую дверь и оказался в просторном кабинете. Быстрым, намётанным взглядом опытного управленца он окинул внутреннюю обстановку, оценивая её и пытаясь понять, что его ждёт здесь.

Посреди кабинета стоял длинный стол, покрытый зелёным сукном. К этому столу примыкал другой – поменьше, и вместе эти два стола образовывали букву «Т», ножка которой была направлена в сторону двери. За вторым столом, в чёрном кожаном кресле, сидел плотный мужчина лет пятидесяти или чуть постарше, внешне похожий на Мюллера из фильма «Семнадцать мгновений весны». Он что-то медленно печатал двумя пальцами на клавиатуре ноутбука. На мужчине был строгий деловой костюм тёмно-серого цвета с переливом, указывавший на отменный вкус его обладателя. Галстук цвета «небесная маджента» благоприятно смотрелся на фоне пиджака.

Позади сидевшего в кресле на стене висели два портрета, на одном из которых был изображён Президент, а на втором – Губернатор. У правой, глухой, стены находился шкаф с множеством секций, заставленных и заложенных картонными и пластиковыми папками, книгами и журналами. В левой стене имелись два больших окна, сквозь которые кабинет был щедро наполнен солнечным светом.

– Здравствуйте. – Авоськин старался держаться с достоинством человека, знающего свою высокую цену, помня, что первое впечатление крайне важно. – Вы меня приглашали насчёт руководящей работы. Я вам резюме отправлял.

Никодим Наумович оторвался от компьютера и несколько секунд с любопытством разглядывал посетителя. Затем он расплылся в любезной улыбке, от которой, впрочем, Леониду Андреевичу сделалось не очень уютно. Потому что широкое, скуластое лицо начальника департамента стало похоже на кабанье рыло – не хватало только клыков.

– Да-да, конечно, ждём-ждём. – Нагаев сделал приглашающий жест. – Прошу.

Голос хозяина кабинета был звучным и неприятно-резким, выдавая в этом человеке сильную волю, высокомерие и ироничность.

Леонид Андреевич уверенно сел на один из боковых стульев, выбрав тот, что стоял примерно посередине. Так он делал всегда, когда находился на приёме у более крупного начальника, которого видел впервые.

Никодим Наумович раскрыл лежавшую перед ним красную картонную папку с тесёмками и достал из неё лист бумаги. Быстро пробежав взглядом его содержимое, он удовлетворённо кивнул.

– Я прочёл ваше резюме и ознакомился с вашим личным делом. Хм… – Нагаев положил бумагу на место и закрыл папку.

Только тут Леонид Андреевич заметил, что на папке чьим-то небрежным почерком было написано чёрным маркером «Авоськин Леонид Андреевич». Он растеряно заморгал, лихорадочно соображая, как могло сюда попасть его личное дело и, вообще, кто и с какой целью это дело на него завёл. Но больше поразила небрежность надписи, как будто имелся в виду не занимающий руководящую (пусть и в прошлом, но всё же) должность, а какой-то там обычный, рядовой работник, которого можно запросто, без веских причин и всяких объяснений, оставить без премии «по концу года» или уволить «по сокращению штатов», как ненужного или неугодного. Уж в таких «небрежностях» Авоськин разбирался очень хорошо, так как сам их раньше часто допускал…

– Признаюсь, прочёл не без интереса. – Мужчина побарабанил по папке длинными, тонкими пальцами, какие обычно бывают у пианистов. – В вашей трудовой биографии есть много… хм… так сказать, заслуживающих пристального внимания моментов. Вы понимаете, о чём я?

Леонид Андреевич отрицательно покачал головой и облизнул пересохшие губы. На его высоком лбу выступили капельки пота, а по спине пробежал неприятный холодок.

Нагаев неопределённо хмыкнул и отодвинул в сторону папку.

– Впрочем, бог с ней, вашей биографией. Я не следователь и отношусь вполне толерантно к таким… скажем так, маленьким слабостям наших руководителей. – Он неожиданно рассмеялся, отчего сделался ещё неприятней. – Простите, ради бога.

– Да я, в общем-то… – Авоськин попытался улыбнуться, но это получилось у него слишком натянуто – мешал шевелящийся в глубине души страх.

– В самом деле, какой начальник у нас в стране не ворует? А?

– Какой? – боязливо переспросил Леонид Андреевич.

– Да только идиот! Согласны? – Нагаев смотрел на него вполне серьёзно.

– Ну, в общем-то… – неуверенно пожал плечами Авоськин.

– Только идиот, – нахмурившись, повторил Нагаев. – Просто не все знают в этом деле меру. Особенно теперь…

– Ну да, ну да, – согласился Леонид Андреевич. Он припомнил, сколько раз сам едва удерживался от большого соблазна. Хотя, тут, скорее, срабатывала его излишняя боязливость. – Теперь-то особенно.

– Вот-вот, – кивнул хозяин кабинета, словно прочёл мысли сидящего перед ним. – Но вы-то ведь, насколько я понял, не из числа последних. Подумаешь, своя трёхкомнатная квартира и машина для дочери. Это чепуха, на это можно даже не обращать внимания. Даже странно, что всё так скромно.

– Вы так полагаете? – едва пролепетал вконец обескураженный Авоськин.

– Ну конечно. Как говорится, кто не без греха. Правильно? – Никодим Наумович лукаво прищурился. – Так что вы, дорогой мой Леонид Андреевич, здравомыслящий человек, который имеет вполне естественные желания и потребности. Именно из таких людей как вы во все времена получались самые лучшие руководители, и это не похвала в ваш адрес, а голая констатация факта. Уж поверьте мне на слово. – Он как-то странно улыбнулся. – Думаю, у нас вы окажетесь, так сказать, на своём месте.

– То есть, вы меня берёте? – Авоськин напрягся, ожидая вожделенный ответ.

Нагаев несколько секунд смотрел на него испытывающее, и эти секунды показались Леониду Андреевичу вечностью.

– Да, мы вас берём, – наконец произнёс Никодим Наумович, и эта фраза прозвучала из его уст как Божественное откровение. – Наш компьютер, по специальной программе, выбрал именно вас из трёх десятков кандидатур. Так что, поздравляю и сразу ввожу вас в курс дела.

У Авоськина всё поплыло перед глазами от радости, в которую всё ещё верилось с трудом. Он даже едва не заплакал, но взял себя в руки и попытался сосредоточиться на словах Нагаева.

– Дело в том, что наш департамент постоянно реорганизуется, – говорил Никодим Наумович, не замечая состояния избранника. – Чуть больше года назад при нём создано Городское управление учёта нужд общества с широким кругом задач, и я думаю, что вы могли бы возглавить его.

– А каково направление деятельности Управления? – тотчас спросил Авоськин, чтобы показать свой профессиональный подход к делу.

Он прекрасно знал, что любое начальство любит, когда подчинённые «проявляют расторопность». Ведь он и сам когда-то на «отлично» освоил такое умение, благодаря чему успешно делал карьеру. На собственном опыте Леонид Андреевич убедился, что обычно ценят не того, кто всего себя отдаёт работе, а того, кто всё время вертится вокруг руководства и показывает, какой он незаменимый работник, который, к тому же, предан своему начальнику.

«Тут ведь тоже нужны способности, – считал Леонид Андреевич, – и не каждому это дано…»

– Ну, как вы можете судить по названию, деятельность эта тесно связана с нашим социумом. – Нагаев покривился, словно ему было неприятно говорить о социуме. – То есть, это нечто вроде обратной связи между властью и народом… Выявление острых социальных проблем и решение актуальных вопросов. Рассмотрение жалоб и принятие мер по ним, проведение встреч, собраний и прочих мероприятий и тому подобное… Но, самое главное, это работа с общественными организациями. Слишком много их нынче развелось. – Он недовольно поморщился. – Создают лишнюю суету и неразбериху да постоянно клянчат денежки из бюджета. Все хотят получать гранды на какие-то проекты и жаждут денег на своё содержание, поскольку якобы приносят пользу обществу… И игнорировать их, сами понимаете, мы не имеем права. Они ведь, чуть что, сразу жалобы строчат туда. – Он указал глазами вверх. – А оттуда потом давят на Губернатора. Мол, мы строим социально ориентированное государство всеобщего благоденствия. То бишь, социальная справедливость превыше всего… – Нагаев вздохнул. – Такая вот выходит катавасия, и ничего тут не попишешь. В то же время, не дай бог растратить деньги не на то… Сами знаете, что такое нецелевое использование… Вот и крутись тут…

– Да уж, тяжело сейчас быть чиновником, – искренне посочувствовал Авоськин.

– Не то слово. Работаешь и постоянно оглядываешься, боишься сделать что-нибудь не так и не то… И всё же мы делаем, перебарывая свой страх. Делаем, несмотря ни на что, дорогой вы мой… Да, чтобы быть чиновником в наше непростое время требуется большое мужество. Да-да, мужество… Героическая это профессия, скажу я вам… – Глаза Нагаева повлажнели. Видимо, говорил он сейчас о самом сокровенном, о том, что наболело. – Короче, здесь вам предстоит навести порядок. Нужно разобраться с некоторыми из этих общественных организаций и определить, нужны ли они вообще. А для этого вы должны, так сказать, выявить всю их подноготную, докопаться до самой сути. Я уверен, что у вас должно получиться.

– Спасибо. Очень рад, что подхожу вам и что ещё смогу принести немало пользы родному государству. – Леонид Андреевич едва сдерживал переполнявшие его чувства, уже представляя скорые перемены к лучшему в своей жизни.

Всё правильно, думал он, это было всего лишь какое-то досадное недоразумение – вынужденное увольнение и полугодовое сидение дома перед телевизором.

Его уже буквально сводили с ума упрёки жены и дочери. Получалось, что он же ещё и виноват остался, хотя старался, в первую очередь, ради них и семейного благополучия.

«Молчали бы лучше, дуры…»

– Я тоже рад за вас. – Нагаев расплылся в слащавой улыбке. – И хочу дать вам несколько маленьких дружеских советов. Я думаю, вы понимаете, что любое учреждение это хорошо отлаженный механизм, в котором каждый работник выполняет, так сказать, роль какой-то определённой шестерёнки, болтика, винтика или гаечки.

Леонид Андреевич кивнул, всем своим видом показывая, что внимательно слушает начальника департамента и очень ценит каждое его слово.

– Так вот, все эти шестерёнки, болтики, винтики и гаечки, при исправной работе механизма, должны заменяться только в самом крайнем случае, так сказать, лишь при полном эксплуатационном износе… Дело в том, что практически все кадры в управлении уже набраны. Все они – люди надёжные и, как вы понимаете, далеко не случайные. Если же кому-то из них и не хватает опыта или мастерства, то, я думаю, всё это со временем к ним придёт. Так что, не устраивайте кадровых перестановок и, вообще, не принимайте впопыхах каких-то кардинальных решений, то есть, попросту говоря, не порите горячку и во всём советуйтесь со мной… А впрочем, что я вам объясняю? Вы ведь столько лет проработали директором и сами всё это прекрасно понимаете. Постарайтесь найти со всеми подчинёнными общий язык, и тогда, я уверен, ваше управление станет красой и гордостью нашего департамента.

– Я тоже в этом уверен, – поспешил заверить своего начальника Леонид Андреевич. – Именно такими принципами я всегда и руководствовался.

– Вот и славно. – Никодим Наумович опять нахмурился. – Вы только не думайте, что всё так просто. Дело в том, что вы у нас уже четвёртый.

– Как, четвёртый? – Леонид Андреевич опешил. – Вы же сказали, что управление новое.

– Ну да, новое. Но за это время на вашем месте побывало уже три человека.

– И… что с ними всеми стало? – почти шёпотом спросил Леонид Андреевич. – Не справились?

– Хм… – Нагаев криво усмехнулся одним краем рта. – Первый сразу спился и был освобождён от должности, второго посадили за взятку, а третий вообще с ума сошёл. Вот так-то.

– Вы шутите? – Авоськин облизнул пересохшие губы.

– Да какие уж тут шутки. Не простая это должность, ох не простая. Далеко не каждый способен выдержать на своих плечах её груз и одолеть возникающие искушения. – Никодим Наумович пристально взглянул нашему герою в глаза. – Вы что, испугались?