Дерево без кроны

– Звать-то тебя как? – Оценивающе разглядывала я нового знакомого.

– Называй, как хочешь. Придумай любое имя – мне без разницы.

Я вздернула бровь, многообещающе хмыкнула.

– Почо? – С вызовом скрестила на груди руки.

– Сойдет, – к моему разочарованию ответил парень. Немного помолчав, глянул на меня с подозрением: – В честь собаки?

– Неа. В честь моего будущего кота.

Что ж, господин нянька, не вам одному быть врединой. Я, знаете ли, тоже не подарок.

Парень посмотрел на меня довольно странно: как будто с растерянностью и тревогой.

– В общем, мы сейчас в прошлом, – чуть помедлив, проговорил он. Видимо, заметив на моем лице непонимание, напомнил: – Ты спрашивала, почему это место выглядит иначе.

Послышался шум: вскрики, топот, возня. С грохотом распахнулась одна из выходивших на галерею дверей. Сквозь нее кое-как протиснулся клубок из людей – стражи Сабарета тащили рыжеволосую беглянку. Та брыкалась, пиналась, кусалась и царапалась, как взбесившаяся кошка. У кого-то был разбит нос, на ком-то порвана одежда, у пары человек на щеках набухали красные следы от ногтей.

– Значит, я жива? – уточнила я, отстраненно наблюдая за тем, как несколько здоровых мужиков боролись с одной хрупкой девушкой, явно стараясь ей не навредить.

– Угу, – отозвался Почо.

Зря я его так назвала: это имя ему совершенно не шло.

– И как далеко в прошлом я очутилась?

Беглянка яростно отшвырнула одного из своих пленителей. Тот отлетел к фонтану, споткнулся о его бортик и упал, увлекая за собой статую. Послышался треск бьющегося мрамора.

– Это три тысячи восемьдесят пятый год от основания Сара. – Пройдя одного из стражей насквозь, Почо встал возле меня. – За сто пятнадцать лет до твоего сюда прибытия.

Что ж, это объясняло некоторые вещи.

Наверное, мне полагалось воскликнуть «Ах!» и потерять сознание, но что-то не хотелось. Как ни странно, известие о том, что я нахожусь в прошлом, меня немного успокоило: уж лучше так, чем полная неизвестность.

– Я попала сюда целиком? В смысле, моё тело не лежит сейчас на кровати где-нибудь в настоящем?

– Не лежит. Оттуда ты исчезла.

– И я могу вернуться назад? – Решив проверить одну догадку, я протянула к Почо руку.

Та уперлась ему в грудь – не провалилась внутрь. Какое облегчение.

Почо вздрогнул и поспешно стряхнул с себя мою ладонь, как будто я была заразной. Это меня немного задело.

– Да, можешь. В любой момент, – сказал он, взяв себя в руки.

Один из стражей исхитрился подхватить беглянку на руки и, морщась под ее ударами, спешно понес к лестнице. Его потрепанные коллеги бежали рядом.

Я требовательно посмотрела Почо в глаза.

– Так учи.

– Урок первый. – Мой новый наставник сидел под яблоней, привалившись спиной к стволу. – Ты теперь можешь попасть в любой момент истории Сара. Все три тысячи двести лет его прошлого к твоим услугам. А теперь собери осколки. – Указал он взглядом на поверженную статую.

Я, не понимая, зачем это нужно, послушно подошла к фонтану и наклонилась за отбитой кистью. Попыталась ее поднять. Не получилось – я ее держала, чувствовала, но не могла и с места сдвинуть.

– Так вот, урок второй. В этой истории ты ничего не можешь изменить. Для всего живого тебя просто не существует, с неживым немного сложнее: ты его ощущаешь, но никак не влияешь. – Почо заложил руки за голову. Я разглядела на его запястьях яркие плетеные браслеты, а на шее какую-то резную цацку на шнурке. – Например, если в комнате закрыта дверь, то ни распахнуть ее, ни пройти насквозь у тебя не получится. Нужно искать момент в прошлом, когда она была открыта, и выходить уже через него.

Я это обдумала. Решив кое-что проверить, попыталась опустить руку в фонтан. Ладонь наткнулась на водную гладь, но не смогла ее прорезать. Так и осталась на самой поверхности, даже не вызвав ряби.

– А если эту самую дверь кто-нибудь захлопнет прежде, чем я успею пройти?

Мир прошлого грозил оказаться опасней реальности – там я хоть могла сдвинуть придавивший меня предмет.

– Не волнуйся, пролетит насквозь, не причинив тебе вреда. Урок третий: если что-то угрожает твоей жизни, в обход правил второго урока оно становится неосязаемым.

– То есть, можно не бояться сломать ногу, на бегу споткнувшись о травинку? Погибнуть под упавшим мне на голову листочком?

– Ну почему? Бойся, если любишь понапрасну трепать нервы. Сар не допустит двух вещей: твоей глупой смерти и изменения прошлого даже в мелочах. Во всем остальном возможны варианты.

– Кстати, где он? – я напряглась.

Облегчение от того, что я пережила «свадьбу», уже притупилось. Пришла пора озаботиться проблемами, этим порожденными. Мысль о браке с целым городом, честно говоря, пугала: не представляла себе нашу семейную жизнь. В голову лезла либо противоестественная пошлятина, либо всякие ужасы: коль меня чуть было не раздавил обычный поцелуй, что со мной станет, если Сар надумает зайти дальше?

– Одетта, не разочаровывай меня. – Почо картинно обвел рукой двор. – Он везде. Прямо вокруг нас.

– Ода, – попросила я, хмурясь.

Теперь не было смысла рассказывать свою историю, а принадлежность к роду Верден могла принести какую-то пользу. Но зваться «Одеттой» я не собиралась: Одетта осталась в Вельме, я – не она. Мне нужно было собственное имя. Хотя бы такое.

– Зови меня Одой. – Заметив, что Почо собирался что-то возразить, я раздраженно добавила: – Я помню, что ты говорил, но тебе самому так удобней будет! Меньше букв – меньше мороки! И ты прекрасно понял, что я имела в виду, спрашивая о Саре!

Почо вздохнул.

– Если тебя интересует мрачный парень в черном – ничем не могу помочь. Он мне не докладывается.

– Как мне тогда с ним увидеться? – Не то чтоб я действительно искала свидания с «мужем», но мало ли что.

– Сар сам к тебе придет, если захочет встречи. Однако, судя по тому, что он меня сюда прислал, происходить это будет нечасто. Во всяком случае, лично с тобой возиться он не намерен.

Я почувствовала облегчение.

– Ты не знаешь, что он от меня хочет? – чуть помявшись, спросила я, присаживаясь на бортик фонтана.

– В смысле?

– Ну… Он всё-таки взял меня в жены… – я предпочла бы не обсуждать с Почо плотскую сторону этого брака, но больше обратиться было не к кому. – Значит, на мне теперь лежат определенные обязанности. Так вот, какие именно? Родить наследника или что?

Будь Сар обычным человеком, возможно, я бы дала этим отношениям шанс: в детстве начиталась сказок о том, как всякие девицы, попав в беду, в итоге обретали великую любовь. Мои обстоятельства сейчас как раз здорово напоминали типичную завязку таких сюжетов. Однако Сар человеком не был, а мысль «Вдруг это судьба?» здорово проигрывала осторожности. Стоило как можно скорей выяснить, чем именно грозило мне будущее, и, если перспектива окажется достаточно паршивой, подумать, как ее избежать.

Почо смотрел на меня не то с разочарованием, не то с жалостью.

– Мне даже издеваться над тобой лень, Ода Верден, – сказал он, закатывая глаза. – Я и не подозревал, что ты такая затейница. Рожать детей от города это, конечно, сильно. Ты, главное, если начнешь питать страсть к какой-нибудь башне или шпилю, меня предупредить не забудь, чтоб я успел убраться оттуда подальше. Не хочу этого видеть, извини уж.

Это была та самая противоестественная пошлятина, что мне и самой приходила в голову. Я ждала, что Почо она надоест, и он, наконец, ответит нормально, но тот всё продолжал развивать мысль:

– Что же будет твоим первенцем? Может быть, деревня? Довольно сложно представить, но я постараюсь…

Это у него называлось «лень издеваться». Ладно, предположим.

– А если серьезно? – Я поняла, что он так мог еще долго.

– А если серьезно, то Сару ты нужна не для этого. Будешь разгребать скопившееся за века его существования дерьмо.

Я недоверчиво склонила голову набок.

– И для этого мне понадобятся путешествия во времени?

Даже не знаю, чего я почувствовала больше: облегчения или разочарования.

– Да. И пора тебе задуматься именно о них. – Почо оттолкнулся рукой от яблони и резво встал с земли. – Пошли, научу возвращаться в настоящее.

– Куда пошли?

– К тебе в камеру, – очень он верно обозвал мою спаленку. – Если, конечно, ты не хочешь появиться ниоткуда на глазах у толпы свидетелей.

Комната совсем не изменилась с моего ухода: кресло всё так же валялось на полу, дверь по-прежнему стояла распахнутой настежь. Беглянку заперли где-то в другом месте: это до ремонта оконной решетки для таких целей больше не годилось.

– Закрой глаза и представь озеро или пруд. – Почо плюхнулся на кровать и заложил руки за голову. – Очень глубокое озеро. Ты находишься под водой.

Я, стоя рядом, мрачно глядела на грязные сапоги, которые он перед этим и не подумал снять. Хоть постель формально и не была моей, это зрелище всё равно нервировало.

– Закрой глаза и представь!

Я послушно зажмурилась.

– Итак, ты под водой. Тебе не нужен воздух, можешь не бояться утонуть. Твои глаза открыты. Видишь уходящую вниз глубину?

Видела. Нарисованная Почо картина очень четко стояла перед моими глазами. Я чувствовала, как мои волосы и одежда колыхались, подхваченные потоком. Где-то наверху светило солнце. Из темной глубины, куда уже не проникал его свет, поднимались пузырьки воздуха.

– А теперь выныривай. – Послышалось словно издалека.

Я взмахнула руками, отталкиваясь от воды. Почувствовала, как меня потащило вверх, и спустя пару мгновений моя голова пробила поверхность озера. Свежий ветер обдул лицо.

Я открыла глаза.

Комната вернулась в свой «настоящий» вид: голубые стены, легкие полупрозрачные шторы, светлый ковер на полу. Валялись разбросанные мной вещи, приторно вонял букет лилий – прощальный подарок Ледо. Я для пробы толкнула столик, тот пошатнулся и сдвинулся с места. Вздохнула с облегчением: вернулась!

– Ага, вот как-то так.

Почо всё так же лежал на постели, вот теперь уже моей. В измазанных травой штанах и пыльных сапогах. Никогда не считала себя особо брезгливой, но даже для меня это было несколько чересчур.

– Запомни это ощущение. Если хочешь в прошлое, просто представь, как ныряешь на нужную глубину. Потом научу, как ее определять.

– С кровати слезь, пожалуйста.

Почо замолчал и недоуменно на меня поглядел.

– Давай-давай. Вон там кресло есть, – велела я, нетерпеливо взмахивая рукой. – Подъем.

Почо лежал, замерев, и смотрел так, словно не верил своим ушам. Я, засомневавшись, на всякий случай прокрутила свои слова в голове – не сказала ли чего обидного.

– Пфф, да я вообще уйти могу, – пренебрежительно фыркнул Почо, раздраженно закатывая глаза.

И действительно исчез.

Я даже растерялась: вот уж не ожидала такой реакции. Надо же, какие мы ранимые! Ну и где мне его теперь искать?

Ладно, из прошлого он меня вывел, как туда вернуться – объяснил. Будем считать, что свою задачу этим выполнил. Дальше я как-нибудь сама разберусь.

С этими мыслями я принялась отряхивать покрывало, в глубине души надеясь, что Почо всё же скоро сам объявится: кроме него, мне не с кем было общаться. Не считать же «закадычного друга» Ледо, которого глаза б мои больше не видели.

Я нахмурилась: что-то меня беспокоило, но что именно – не могла сообразить. Потом осознала – Почо совершенно не помял покрывало. В том месте, где он лежал, не осталось ни складочки, ни вмятинки.

Подумать об этом я не успела – в двери щелкнул замок.

Вошедший Ледо выглядел несколько растерянным.

– Госпожа Одетта! – воскликнул он чересчур уж восторженно. – Не ожидал, конечно, снова вас увидеть, однако очень-очень рад встрече! Вы прекрасно выглядите!

Мне захотелось ласково взять его за затылок и со всех сил шарахнуть головой о кривоногий столик. Возможно, эти мысли отобразились на моем лице, потому что Ледо старался держаться от меня подальше.

– Что я, собственно, зашел-то… Сабарет желает вас видеть: хочет расспросить, что там да как у вас вчера произошло. Где-то через часик я за вами забегу, и мы вместе сходим на эту встречу.

Я молчала и всё продолжала мысленно лупить его мордой об стол.

– И да, я, конечно, понимаю, что вам всё к лицу, но на вашем месте перед этим привел бы себя в порядок. – Ледо мне ободряюще улыбнулся и скользнул за дверь.

Я с запозданием поняла, что упустила шикарную возможность запустить в него вазой с «прощальным» букетом – это было бы идеальное ей применение. Ну ничего, через час снова шанс представится.

Кстати, на что это Ледо намекал своей последней фразой?

Подойдя к зеркалу, я обомлела. Мама дорогая, ну и вид! Черные дорожки размытой слезами подводки, еще и размазанной кулаком на пол-лица, осыпавшаяся пятнами пудра… Ну что ж, ясно, почему Почо не испытывал восторга от знакомства со мной, а Ледо постарался как можно скорее сбежать из комнаты.

Я задумалась, стоило ли прихорашиваться ради Сабарета. Не лучше ли было пойти прямо так, чтоб досадить Ледо и всем тем, кому предстояло какое-то время наблюдать это прекрасное лицо?

Заманчивая была идея. Но я от нее отказалась: не хотела, чтоб эти сволочи видели следы моих слез.

Мне принесли горячую воду – видать, «лучший друг» подсуетился. Так что, когда он вернулся спустя обещанный час, я была уже умытая и расчесанная. Ожидала его появления с вазой в руке.

***

– Одетта Верден… – Похоже, мой допрос повесили на хранителя Мэйса. Вроде как «ты ее привез, ты и разбирайся».

– Одетта Сар, если позволите. – Холодно улыбнулась я, внутри клокоча от гнева.

По дороге сюда Ледо так и сяк умолял меня вести себя прилично и относиться к членам Сабарета со всем возможным почтением. Ха!

Хранитель Мэйс нахмурился, послышался тихий ропот.

«Встреча» проходила в просторном зале с колоннами. Судя по трибуне на возвышении – судебном. За ней восседал весь «цвет» Сабарета. Довольно пожухший и завядший, надо сказать. А в случае дряхлого старика, полулежавшего в одном из кресел, вот-вот грозивший осыпаться. Менее значимые члены «коричневого клуба» толпились у меня за спиной и по бокам, не подходя близко.

– Итак, госпожа Одетта. – Выкрутился хранитель Мэйс. – Расскажите нам, что произошло в Знаменной палате.

– Не помню. – С показным равнодушием я пожала плечами.

Как же я в тот момент ненавидела и его, и Ледо, и всех, кто там находился. Ненавидела сам этот зал, каждый его камень, каждую дощечку. В сравнении с этим чувством меркли и страх, и беспомощность, и проснувшийся голод – последний раз я ела еще до «свадьбы». Оно пробудилось, стоило мне сюда войти, стоило мне увидеть эти самодовольные лица, неприятно удивленные моей живучестью. Никогда не думала, что способна на такую ненависть. Имей она материальную форму, весь зал оказался бы объят ревущим пламенем.

– Шу-шу-шу. – Прокатился по нему возбужденный шепот.

– Госпожа Одетта. – Голос хранителя Мэйса, и без того недружелюбный, стал еще холодней. – Отвечайте правду.

– Вы, наверное, так страдаете оттого, что вынуждены со мной разговаривать. – Я сочувственно покачала головой и цокнула языком. – Бедняжка.

Новая волна ропота была громче и продолжительней предыдущих. Мой собеседник опасно прищурил глаза. Я зло смотрела в ответ, с наслаждением представляя, как он корчится в огне.

Ко мне подбежал Ледо.

– Просто ответьте на его вопрос, – жарко шептал он мне в ухо, опасливо оглядываясь на трибуну. – Зачем вы это делаете? Кому от этого будет лучше?

Ледо был мокр и пованивал тухлятиной: вода для цветов уже начинала портиться. Благодаря хорошей реакции травм ему удалось избежать, так что отделался он преимущественно испугом. Меня это, в принципе, тоже устраивало: его перекошенное ужасом лицо при виде летевшей ему в голову вазы отныне занимало почетное место в моей коллекции приятных воспоминаний.

– Что, карьера закачалась? – не снижая громкости, спросила я его. – Соболезную.

Он что, правда верил, я тут ковриком стелиться буду?

В зале стоял глухой гул негодования: Сабарету хватало наглости искренне возмущаться моим поведением. Как же хотелось выплюнуть в эти гнусные рожи всё, что я думала об их сборище, не скупясь в выражениях и проклятьях. Слова переполняли горло, рвались с губ. Я уже было открыла рот, готовясь в полной мере насладиться своей пламенной речью, но тут разум неожиданно для меня самой взял верх.

Я вдруг очень четко осознала, что превращать толпу фанатиков в своих непримиримых врагов – большая глупость даже с учетом того, что я могла прятаться от них в прошлом. В моем распоряжении, если верить Почо, была вся история Сара, вся толща воды, уходившая в бездонную глубину этого озера. Но вот есть и пить я могла лишь в настоящем, а здесь власть принадлежала Сабарету. Стоило с этим считаться.

Гнев немного отступил, сознание прояснилось.

– А если серьезно, – обратилась я к хранителю Мэйсу, – то я действительно мало что помню.

Возмущенный ропот сразу притих: меня приготовились слушать.

– Сначала была непроглядная темнота. Затем голос в моей голове сказал: «Ладно, Одетта Верден, я возьму тебя в жены», а вышивки на платье засияли. Я потеряла сознание. Конец. – Рассказ вышел очень сжатым и упускал ряд ключевых сцен, зато не содержал ни слова лжи.

Я не собиралась рассказывать им о Саре, Почо и путешествиях во времени – обойдутся.

– Шу-шу-шу! – Снова всколыхнулся зал, громко и оживленно.

В этот раз мне даже удавалось разобрать отдельные слова вроде «невероятно», «с какой стати» и «неужели». Склонившись друг к другу за трибуной, высшие чины Сабарета тоже что-то горячо обсуждали. Было шумно и душно, я то и дело ловила на себе растерянные взгляды. Ледо стоял рядом, возможно, готовясь в любой момент зажать мне рот, если с его точки зрения я буду недостаточно почтительной к высокому собранию.

Потом коллеги хранителя Мэйса задавали мне однотипные вопросы, сто раз уточняли детали моего куцего отчета, силясь выдавить из меня больше подробностей. Я мужественно держала оборону, отвечая преимущественно «не помню» или «не знаю», из принципа не говоря им ничего сверх уже сказанного.

Хотелось поскорей отсюда уйти: не было ни малейшего желания находиться рядом с людьми, перед которыми нужно оправдываться за то, что я не умерла вопреки их ожиданиям.

В какой-то момент они от меня отстали: видимо, поверили, что я сообщила всё, что могла. Потеряв ко мне интерес, принялись что-то вполголоса обсуждать друг с другом. Голодная и по-прежнему довольно злая, я равнодушно разглядывала потолочную роспись, с растущим раздражением ожидая, когда меня, наконец, отпустят.

На секунду оторвавшись от беседы, хранитель Мэйс бегло глянул в мою сторону и небрежно махнул рукой. Мол, «уберите это отсюда». Ледо торопливо взял меня за локоть и потащил к дверям. Несмотря на то, что я мечтала покинуть этот зал с того самого мига, как в него вошла, такое отношение меня взбесило. Затухшая было ярость вспыхнула с новой силой.

Я со злостью вырвала руку из хватки Ледо и снова обернулась к «почтенному собранию» – захотелось оставить последнее слово за собой.

– Чуть не забыла, – громко и твердо произнесла я, дерзко вскидывая голову. – Прошу с этого момента убрать от меня охрану и перестать запирать в комнате.

Разговоры оборвались, со всех сторон на меня уставились недоуменные взгляды. Ледо опять сгреб меня за локоть и требовательно потянул к выходу. Я со всех сил, со всей злости впилась ему ногтями в ладонь. Коротко вскрикнув, Ледо отдернул от меня руку и принялся шипеть от боли где-то за моей спиной.

Убедившись, что завладела всеобщим вниманием, я продолжила:

– Вы уже сделали со мной всё, что хотели. А теперь оставьте в покое.

Хранитель Мэйс смотрел на меня как на пустое место и молчал – видимо, ждал, когда меня, наконец, уберут с его глаз, как он и велел.

Прежде я вела спокойную размеренную жизнь, не требовавшую от меня ни особой храбрости, ни твердости духа. Мне не приходилось бороться за свободу и воевать с власть имущими. В общем и целом я была довольно послушной девочкой.

Что ж, обстоятельства изменились.

– Хотя нет. Поправочка, – говорила я подчеркнуто холодно и, надеюсь, властно. – Не прошу. Требую, чтобы вы убрали от меня охрану. И ключ от комнаты тоже требую. Вы мне его отдадите.

Зал снова зароптал. В нестройном гуле голосов мне отчетливо слышались пренебрежение и насмешка.

Ледо опять принялся суетиться, хватать меня руками и пытаться оттеснить к выходу. Я со всех сил наступила ему на ногу – моя рыжеволосая предшественница здорово вдохновляла своим примером. Кожаные ремешки сандалий – плохая защита от чего угодно, тем более от тяжелых и острых каблуков. Ледо, шипя и стеная, от меня отцепился. Краем глаза я заметила движение за спиной – похоже, за дело решила взяться сопроводившая меня сюда стража.

– А иначе я мужу пожалуюсь, – заявила я с мстительным удовольствием.

Протянувшиеся ко мне руки замерли на полпути, голоса замолкли. Собравшиеся принялись растерянно переглядываться – похоже, раньше им не приходило в голову, что у меня мог быть такой вариант. Хранитель Мэйс досадливо поморщился.

– Сабарет – голос Сара, – проговорил он, обращаясь не столько ко мне, сколько к своим забеспокоившимся коллегам. – Все наши деяния идут ему во благо. Сару известна наша преданность.

– Поздравляю. А я – его жена. Он сам назвал меня ей, сам принял мою брачную клятву. – Я приосанилась, демонстрируя платье с исчезнувшими вышивками – специально не стала его переодевать в надежде, что его вид заставит коричневое сборище нервничать. – И как же Сар отнесется к тому, что его любимую супругу держат за бесправную скотину?

На многих окружавших меня лицах отразилось смятение – похоже, мысль, что меня можно воспринимать как-то иначе, была им в новинку и плохо укладывалась в головах.

Честно говоря, я сомневалась, что Сар за меня вступится. А вот Сабарет, похоже, в том, что он не станет этого делать. Люди беспокойно переминались с ноги на ногу, вопросительно поглядывали на хранителя Мэйса, взволнованно перешептывались.

– Да отдайте вы ей этот ключ, – вдруг сердито гаркнул дряхлый старик со своего места за трибуной.

До этого момента он молча полулежал в своем кресле, никак не реагируя на происходящее, так что я подозревала его в старческом слабоумии.

– Всё равно это ненадолго, – буркнул он в разом наступившей тишине.

По дороге назад я всё обдумывала эту последнюю фразу. Она меня беспокоила. Хотела спросить о ней у хромавшего рядом Ледо, но не стала: он наконец-то прекратил изображать свое насквозь фальшивое дружелюбие, и я опасалась, что мой вопрос побудит его к нему вернуться. Молчаливый, угрюмый и злой Ледо устраивал меня куда больше: приятно было видеть, что не мне одной такое общество в тягость.

Проводив меня до комнаты, он кисло улыбнулся и демонстративно вручил от нее ключ.

– Пойду распоряжусь насчёт обеда. Мы же не хотим, чтоб вы жаловались, будто вас морят голодом.

Ледо развернулся и, немного припадая на левую ногу, поковылял прочь. Стража, прежде денно и нощно дежурившая у моей двери, осталась в зале. Похоже, Сабарет действительно согласился дать мне немного свободы, если, конечно, не задумал какое-то коварство.

На моей кровати, как ни в чем не бывало, лежал Почо. Всё так же в сапогах. Моё появление он проигнорировал.

Я ничего не стала ему говорить – молча прошла в комнату и с демонстративной небрежностью бросила ключ на стол. Тот скользнул по скатерти и упал на пол, испортив всё впечатление. Пришлось наклоняться и поднимать. Почо еле слышно хмыкнул, не то одобрительно, не то насмешливо. Я незаметно покосилась на покрывало – сминалось ли оно под ним? Вроде бы нет.

Проще всего было спросить прямо, но заговаривать первой мне не хотелось – не я же сбежала посреди разговора, обидевшись на ровном месте. Я села в кресло у окна, откинула голову на спинку, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Этот день, несмотря на то, что начался он для меня от силы часа три назад, оказался уж слишком изматывающим. А о предыдущем даже вспоминать не хотелось. Я чувствовала себя разбитой, опустошенной и обессиленной. Недавний гнев исчез без следа, оставив вместо себя пустоту и усталость.

Меня не волновало то, что, не дождавшись внимания, Почо мог снова надуться и исчезнуть. Я была ему даже благодарна за это молчание – разговаривать с кем бы то ни было не хотелось абсолютно.

Дверь без стука открылась, вошла служанка с подносом. Она смотрела на меня во все глаза со смесью страха и восхищения. Нарочито медленно неся свою ношу к столу, она бессовестно шарила взглядом по моему лицу и голове, рукам и одежде. Уверена, выйдя отсюда, она тут же собиралась во всех деталях расписать увиденное своим подругам. Поставив поднос, она развернулась и якобы случайно обвела глазами всю комнату.