Кольцо

– Думаешь, мне было приятно, когда ты оставила меня? – воскликнул он в сердцах и ушёл в темный коридор. Злость его не знала границ. Он жаждал крови и даже не задумывался, откуда вдруг взялось это страшное чувство.

Часть 5. Клятва навеки

Тишина ночи прервалась вдруг разнесшимся по коридорам и достигшим каждого уголка криком. Ингрид, Киллиан и Карл встретились в коридоре, встревоженные, сбитые с толку.

– Кажется, кричал отец, – предположил Киллиан.

– Наверное, он снова напился, – добавила Ингрид совсем тихим испуганным голосом. – Мы ведь не собираемся спускаться?

– Разумеется нет, – Киллиан ответил ей твердо и уверенно. – Лучше не попадаться ему на глаза.

– Я же слышу, что вы трое не спите. Какого черта вы не встречаете своего отца? – раздался полный злобы громкий голос с первого этажа. Вряд ли отец мог их услышать. Возможно, он лишь предположил.

– Давайте в библиотеку. Если что, там есть тайный ход, – идея Киллиана показалась разумной, и они поспешили в огромное помещение, заставленное книгами до потолка. Они спрятались среди мощных высоких шкафов и прислушивались к тяжелым неспешным шагам отца.

– Я не намерен играть с вами, – голос раздался гораздо ближе. – Чертовы невоспитанные дети. Я научу вас уважать своего родителя. Думаешь я не накажу тебя за то, что ты пошла жаловаться этому придурку Даниэлю, а, Ингрид? Выходи сейчас же!

– Хорошо же он напился, – обращаясь к самому себе, заметил вполголоса Карл. – Держись за нами, сестра.

Ингрид закусила губу и зажмурилась. Она не хотела, чтобы отец узнал о том визите к Даниэлю. Все ее мысли были лишь о спасении.

– Лишь бы он прошёл мимо, – твердила девушка про себя.

– Ингрид! – вновь крикнул отец, а затем раздался стук, словно он со всей силы врезал кулаком по стене. – А ты, Киллиан, разочарование всего рода, я же учил тебя не перечить мне.

Ингрид и Карл обернулись к брату. Он застыл на месте, раздраженный, но, кажется, не уязвленный.

– Он идет сюда, – шепотом сказал Киллиан. – Я не понимаю, как он только догадался.

Отец и раньше не раз приходил пьяным посреди ночи, крича что-то заплетающимся языком и угрожая. Однако ещё никогда всё не заходило так далеко. Обыкновенно его крики заканчивались, когда он ложился спать на диван в большой гостиной.

– Мне теперь кажется, что он и не пьян вовсе, – тихим голосом сказала Ингрид, вслушиваясь в стук шагов. – Его разозлила моя жалоба Даниэлю.

Отец все приближался. Он остановился возле двери в библиотеку и нажал на ручку. Троица скорее забежала в тайный коридор, который вел вниз – на кухню. Шум и суета слышалась теперь во всём поместье. Крик отца разбудил слуг и рыцарей.

С одним магическим шаром Ингрид, Киллиан и Карл спускались по темному коридору, пропахшему сыростью и золой. Что-то шуршало под ногами. Ход будто был бесконечно долгим, и им казалось, что они провели в нем вечность. Наконец, троица вышла в просторное помещение кухни, ещё жаркой и душной. Печи были раскаленными, хотя уходившие повара потушили огонь. Карл взял из шкафа нож с покрытым серебром остриём, самый лучший из всех, которые только были на кухне. Он легко резал практически любое блюдо.

– Если мы поспорим, мне нужен весомый аргумент, – объяснил Карл. Возражать никто не стал.

Шум и суета стали ещё более громкими. Теперь разобрать шаги отца среди топота множества ног не представлялось возможным. Троица застыла, пытаясь сориентироваться. Возможно, стоило уйти на улицу, возможно, вернуться на второй этаж.

– Кто-то должен разведать обстановку, – предложил Карл. – Пока оставайтесь здесь.

Он быстрым шагом вышел прочь, едва брат и сестра успели хоть что-то сделать, чтобы его остановить.

– Надеюсь, он быстро вернётся, – Ингрид обхватила руку Киллиана и вся обратилась в слух, чуткая, как увидевшая охотников лань.

– Наверное, второй аргумент не повредит, – заметил Киллиан, взяв из шкафа второй нож, тот, что был проще. Им только и оставалось, что ждать Карла с новостями.

Уже через пару минут дверь на кухню открылась, но на пороге возник вовсе не Карл. Отец, бледный, с искаженным от нечеловеческой злобы лицом, двинулся к ним неспешным шагом.

– Беги, – прошептал Киллиан, и Ингрид, отмерев, бросилась на улицу. Она бежала, не оглядываясь, не разбирая дороги. Ноги несли ее мимо разноцветных клумб и кустарников к пруду. Лишь у самой глади воды девушка остановилась, не зная, как поступить. Все поместье будто горело, в стольких окнах разом зажгли свет. Вокруг никого не было, однако в каждом шорохе Ингрид слышала тяжелую поступь отца. Ей бы хотелось, чтобы братья были рядом.

Девушка села на окованную железом скамейку, спрятавшуюся за кустом шиповника. Она доверилась своим ощущениям. Ветер гладил ее лицо холодными пальцами, будто пытаясь успокоить, с легким плеском в пруд прыгнула лягушка. Некоторое время Ингрид не слышала других звуков. Ей казалось, что она сидела так уже всю ночь. Однако вскоре послышались шаги, причём, как минимум двух людей. Сердце пропустило удар. Страх липкими пальцами сжал горло, не давая вздохнуть. Он сковал ее по рукам и ногам, и ей только и оставалось, что ждать конца.

– Ты здесь, Ингрид, – послышался знакомый радостный голос. Уже через секунду Ингрид обнаружила себя в крепких объятиях Киллиана. Рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Карл.

– Я не понимаю, что происходит, – Карл сел на скамейку и уставился невидящим взглядом на потревоженную ветром гладь пруда. – Там, в коридоре, я видел слуг. Дворецкий мертв. Ещё пара рыцарей лежали без сознания. Разумеется, они ничего не могут сделать отцу. Но как они допустили это?

– Я тоже не понимаю, – Киллиан остался стоять рядом, задумчиво почесав подбородок. – Как отец узнал, где нас искать? И откуда у него силы справиться с рыцарями? Совершенно точно он трезв. Но это ничего не объясняет. Давайте уедем. Возьмем лошадей и поедем к Даниэлю. У него можно остаться хотя бы на эту ночь.

Конюшня располагалась на заднем дворе, погруженном во тьму. Осторожно, озираясь по сторонам и каждую секунду ожидая нападения, троица кралась от дерева к дереву, от куста к кусту, стараясь не попадаться на глаза. Карл первым распахнул дверь, и запах сырого сена и конского пота забился в нос. Негромкое ржание донеслось из тьмы. Ещё две лошади застучали копытами.

– Они не спят, – заметил Киллиан, желая предупредить. – Точно ли мы их разбудили?

– Ты задаёшь верные вопросы, сын. Жаль, в остальном вы все ошиблись.

Отец появился из тьмы очень быстро, и бледный лунный свет показал, как он вышел из конюшни.

– Я знал, что вы захотите сбежать, – продолжил он сквозь зубы. Казалось, злость внутри него только усилилась. – Вы бы знали, как сильно я вас ненавижу. Всех вас.

Отец удивительно резво двигался, совсем не так, как двигался вчера. Одним прыжком он преодолел расстояние, отделявшее его от собственных детей. Тогда в лунном свете троица впервые поймала взгляд его налитых кровью глаз, сосредоточенных на них. Казалось, отец даже не моргал. Зрачки его заметно сузились, как у хищника.

– Ненавижу, – процедил отец сквозь зубы. Он сделал ещё один шаг и замахнулся, но Карл вовремя встал на его пути, перехватив руку и крепко сжав за запястье. Однако отца это лишь больше раззадорило. Он замахнулся левой рукой, и Карл вновь поймал ее, но не ожидал удара коленом в живот и согнулся пополам, закашлявшись. Отец освободился. Он продолжил бить с трудом сопротивляющегося Карла. Оценив ситуацию, Киллиан взял отца за плечи и, приложив усилия, оттащил подальше, увернувшись от прямого удара. Карл выпрямился, расправил плечи, сжав зубы от боли, но стараясь не показывать собственной слабости.

– Вдвоем! – воскликнул младший из братьев. Киллиан одновременно с Карлом накинулись на отца и, не давая ему возможности защититься руками, практически вместе атаковали. Удары прилетали в грудь, в живот, по лицу, лишь бы дезориентировать его. Отец стойко выдерживал избиение, однако, сбитый с толку, на некоторое время безвольно повис в руках сыновей. Затем собрался с силами и так резко выдернул руки, что Карл и Киллиан упустили его. Отец ушёл в глухую оборону, но смог защититься от двоих. От одного увернулся, блокировал, отступил на шаг. Ингрид, внимательно следившая за боем, увидела блеск втоптанного в землю почти наполовину ножа. Должно быть, Карл обронил его в самом начале драки.

– Лови! – крикнула она, бросив нож прямо под ноги Киллиану. Увернувшись, он поднял оружие, бывшее когда-то столовым прибором. Карл со всей силы толкнул отца, вышибая воздух из легких, и Киллиан бросил нож, целясь в грудь. Серебряное лезвие вонзилось чуть ниже ключицы. Отец пошатнулся, растерянный, а затем все же рухнул на землю. Он не корчился от боли, его лицо выражало лишь непонимание, смешанное со страхом. Кровь пропитала его рубашку и пиджак.

– Что я здесь..? – отец закашлялся, не успев договорить. Голос его звучал хрипло и слабо. Вместе с кашлем он забрызгал себя кровью. Отец протянул руку к Ингрид, которая стояла позади, и хотел что-то сказать, но не успел. Его сердце остановилось.

– Мы ведь только что убили отца, – вслух высказал то, что не хотел произносить никто более, Карл. Его слова с тяжелым грохотом упали на землю, подняв тучи пыли. На некоторое время воцарилось молчание. Киллиан вытер рукоять ножа платком, однако из груди его не вынул.

– Никто ничего не видел, – негромким, но твердым голосом объяснил он, будто стараясь убедить в этом остальных. – Мы были в библиотеке всю ночь, труп увидели только утром. Отец вел себя агрессивно, это видели все слуги. Кто-то из них и убил его. Поклянитесь, что мы не расскажем никому о том, что здесь сегодня произошло.

– Клянусь, – Карл положил свою ладонь на ладонь брата, едва тот вытянул руку.

– Клянусь, – Ингрид сделала то же самое.

Они замели следы и, надеясь, что никто не увидел их в окно, скрылись в поместье, очистив обувь от грязи. Всё должно было выглядеть так, будто троица не покидала дом той ночью.

Часть 6. Вампир ещё жив

Наутро служанка разбудила Киллиана, постучавшись в дверь его спальни. Эдлер, накинув рубашку и брюки, неспешным шагом, пытаясь смахнуть остатки сна, вышел в коридор. Молоденькая хрупкая горничная, дрожавшая от страха, со слезами в широко распахнутых глазах, заплетающимся языком вымолвила:

– П-простите, г… господин. У конюшни т-труп. П-простите пожалуйста.

Она расплакалась, не в силах больше сдерживать себя. Киллиан собрал все силы в кулак. Как он и полагал, труп нашли. Нужно было сыграть удивление, чтобы отвести от себя подозрение.

– Успокойся и отведи меня, – уверенным голосом ответил Эдлер, стараясь достучаться до горничной. Девушка рассеянно кивнула и повела своего господина на задний двор. У конюшни лежал труп отца, из его груди торчал нож. Его кожа уже посинела. Кровь пропитала одежду, землю рядом, ее брызги попали на лоб, волосы и подбородок. Лицо отца все так же застыло маской страха и удивления. Киллиан пошатнулся, застыл в растерянности, не зная, куда себя деть. Он приложил руку к груди, выдохнул с шумом и склонился над холодным трупом отца.

– Позови дворецкого, – приказал Эдлер сорвавшимся на хрип голосом.

– Дворецкий мертв, – горничная замотала головой. – Это ужасно.

Она вновь расплакалась, казавшаяся ещё более хрупкой и беззащитной, и обняла себя.

– Тогда сэра Томаса, – ответил Киллиан уже более уверенно, будто бы совладав с собой. Едва горничная убежала, спотыкаясь и всхлипывая, на некоторое время Эдлер смог выдохнуть. Он стоял возле трупа отца, которого убил собственной рукой, и совершенно ясно понимал, что не испытывал ни чувства вины, ни грусти. Как хороший сын, Киллиан должен был ощутить хоть что-то. Однако с отцом он никогда не был близок. Его смерть не вызывала в Эдлере ничего, кроме досады. Не было жаль.

– Возможно, что-то не так со мной, а не с отцом, – пронеслась мысль. Однако Киллиан не успеть обдумать это. Сэр Томас в компании горничной подошёл к нему и, выпрямившись, приложил ладонь к виску.

– Господин, вчера мои рыцари пытались его обезвредить, – доложил рыцарь со свойственной ему лаконичностью и холодной вежливостью. – В суматохе мы упустили вашего отца.

– Значит, вы не имеете ни малейшего представления, кто его убил? – осведомился Киллиан, осторожно прощупывая почву. Сэр Томас молча кивнул.

– Нужно разобраться, что произошло, – продолжил Киллиан. – Езжайте в город, сэр Томас, оповестите гвардо.

Рыцарь поклонился и, выпрямившись, расправив плечи, ушёл исполнять приказ, не выказав никаких эмоций. Людям вроде него, пожалуй, несвойственно было обнажать перед кем-то истинные чувства. За столько лет службы сэр Томас привык оставаться бесстрастным. Уже немолодой, седовласый, с изрезанным морщинами худым загорелым лицом, он все ещё не терял внутренний стержень, помогавший ему оставаться главным рыцарем поместья.

Пока сэр Томас ездил в город, успели проснуться Карл и Ингрид. Вся троица собралась за завтраком, стараясь не говорить друг с другом лишний раз, ведь они не могли обойти убийство отца. Необычайная напряженная тишина нависла над залом. Отца не было в живых, но его дух незримо присутствовал где-то рядом, сопровождал каждого. Казалось, вот-вот поместье огласит его голос. Карл и Ингрид ждали, что Киллиан, как это обычно бывало, начнет разговор, втянет их и расслабит темой не о чем. Однако он молчал, задумчивый, растерянный.

– О чем ты задумался? – спросила Ингрид, когда окончательно устала от тишины. Киллиан перевел на нее взгляд, не сразу поняв, о чем она говорила.

– Скоро нужно будет собрать всю семью, устроить бал, – ответил он так, что все поняли, что не об этом были его мысли. – Такова традиция, и я понимаю, но, скажем так, это будет напряженное время. Вы помните наших тётушек и дядю?

Карл и Ингрид переглянулись неуверенно.

– Я помню и тетю Элизу, и тетю Эмили, – признала Ингрид. – И дядю Элиаса.

– А ведь есть ещё младшие братья деда, – напомнил Киллиан. – У нас огромная семья, а мы не знаем и ее половины. Когда в последний раз хоть кто-то из них приезжал в гости?

– Год назад, – припомнил Карл. – Тетя Элиза приезжала со своим мужем и детьми. Вроде они наши ровесники.

– Да, но у нее есть и младший сын. Ему вроде сейчас девять. У тети Эмили два сына чуть младше нас, – продолжил Киллиан. – Вот у дяди Элиаса недавно родился сын. Или не у него? Я запутался. Может мне в будущем вообще без детей обойтись? Нас итак много.

Ингрид усмехнулась, похлопав брата по плечу:

– Нет, дорогой мой, ты этой участи не избежишь. Ты теперь глава семьи.

– Да-да, брат, – добавил Карл. – Это я могу быть хоть всю жизнь холостяком, но не ты.

– Да хватит вам по больному, – Киллиан спрятал голову в ладонях, хотя его обида была наигранной.

– Женишься, будет у тебя семь детей. Нет, десять, – Ингрид продолжала добивать, чтобы избавить себя от неприятных мыслей. Она вдруг вспомнила, что Киллиану придётся жениться, ведь семье необходим наследник. Но как же будет чувствовать себя Ингрид? Как ей свыкнуться со своими чувствами? Она попыталась отбросить мысли. Пока Киллиан жениться не собирался, можно было насладиться своими чувствами.

– Ты специально меня добиваешь? – Киллиан буквально взмолился. – Ты, конечно, можешь иметь хоть двенадцать детей. Для меня это слишком много. Это же всем нужно уделить внимание.

– Зато ни минуты одиночества, – заметил Карл. – Я бы хотел большую семью. Есть в этом что-то.

– Чтобы потом глава семьи мучился их всех приглашать, – Киллиан закатил глаза.

– Ты угадал мой план, – Карл рассмеялся. Все же Киллиану снова удалось увести их в сторону непринужденного разговора. Возможно, дело было в том, что они сами ужасно хотели отвлечься.

После завтрака в поместье прибыл глава гвардо всего Альвора Ульрих Фогель. Это был ещё нестарый худой мужчина невысокого роста, державшийся уверенно и спокойно. Движения его казались изящными и неспешными. Ульрих выглядел совсем незаметным на фоне высоких крепких гвардо, но это нисколько его не смущало. Он прямо с порога попросил провести его к убитому и долго рассматривал нож, торчавший из груди Эльмара. Затем осторожно вынул оружие. Серебряный клинок был испачкан не только в крови, но в черной густой жидкости, отлипавшей с хлюпающим неприятным звуком и мгновенно впитывавшейся в землю.

– Он был вампиром, – резюмировал Ульрих. – Когда вы это заметили?

– Мы об этом не знали, – ответил Киллиан, удивленный и разочарованный тем фактом, что не догадался сразу. – Он пришёл домой вчера ночью чем-то очень разозлённый. Наверное, вампиром он стал вчера.

– Кто такой вампир? – спросила Ингрид, не читавшая книг о всякой нечисти. Она почувствовала себя потерянной. Ульрих убрал нож в мешочек, который подвязал к поясу, прежде чем ответить:

– Это человек, пораженный темным проклятием. Проклятие прикрепляется к груди и высасывает силы. Одновременно у человека появляется необъяснимая громадная злоба, и он перестаёт понимать, что делает. Да, его силы, скорость и ловкость увеличиваются, равно как и время жизни, но он обречен жить со злобой ко всему живому и постоянно убивать, чтобы добыть кровь и силу и не умереть. Убить вампира можно лишь воткнув в его грудь серебряный клинок.

– И нет другого способа избавить его от проклятия? – Ингрид взглянула на тело отца совсем иначе. Ульрих обреченно покачал головой:

– Чисто теоретически есть, но безопаснее и легче убить. Говорят, есть ритуал с использованием артефактов, только это долго и вряд ли возымеет эффект. Рыцари знают, что делать, если встретить вампира. Наверное, кто-то из ваших рыцарей защитил вас таким образом от вампира. В таком случае наказывать некого, согласно указу короля Альвора о применении силы в отношении вампиров. Другой вопрос заключается в том, что вчера вампир наложил на вашего отца проклятие, а значит он до сих пор где-то недалеко от поместья. Нужно найти его. Этим мы и займемся. Вы позволите взять в помощники ваших рыцарей?

– Рыцари дома Эдлер в вашем распоряжении, сэр Фогель, – ответил Киллиан. Ульрих поклонился и направился прочь, оставив троицу. Вскоре рыцари унесли труп отца, и лишь примятая трава и следы на земле ещё напоминали о том, что он лежал здесь всю ночь. Киллиан проводил его долгим взглядом, вернувшись в мир мыслей. Точнее, попытавшись вновь понять свои чувства. Ему не нравилось то, что он ничего не испытывал. Киллиан должен был, как хороший сын, расстроиться, возможно даже расплакаться, умереть внутри, чтобы спустя долгие месяцы вновь воскреснуть с пониманием, что жизнь продолжалась. Однако ничего такого не происходило.

– Нам нужно самим найти этого вампира, – из мыслей его вытянул уверенный голос Карла.

– Не стоит, – не согласился Киллиан, покачав головой. – Этим делом занялись гвардо. Мы только будем мешать. Да и к тому же, мы ничего не знаем о вампирах.

Карл подошёл ближе, устремив немигающий твердый взгляд карих глаз прямо на брата:

– Брат, это наш дом. Значит, на нас лежит ответственность его защитить. Если ты не хочешь искать вампира, я этим займусь.

– Хорошо, – сдался Киллиан, отступив на шаг и опустив голову, ведь не смог выдержать взгляд Карла. – Я не могу позволить тебе искать вампира в одиночку.

– И я не позволю, – вмешалась Ингрид. Она, конечно, боялась, но не могла остаться в стороне, когда ее братья занялись столь опасным делом.

– Нет! – дружно воскликнули Карл и Киллиан, но Ингрид в ответ посмотрела на них исподлобья, сжав кулаки:

– Я буду рядом с вами всегда. Даже если вы захотите запереть меня где-то, я выберусь и найду вас обоих. И вам это очень не понравится.

Киллиану и Карлу пришлось сдаться. Они не могли никак повлиять на решение Ингрид, настроенной столь твердо, хоть и считали, что ей лучше было оставаться в безопасности.

– Давайте спросим слуг, куда отец уходил вчера вечером, – предложил Киллиан.

Большая часть слуг была занята. С появлением в поместье гвардо шума и суеты стало на порядок больше. Люди в синей форме ходили по саду, по коридорам дома, внимательно осматриваясь, ища хоть какую-нибудь зацепку. Они мешали горничным мыть полы, поварам – готовить обед, а рыцарям – нести службу. Однако никто не смел возмущаться. Новость о вампире достигла уже ушей каждого, и все, пораженные страхом, молились, чтобы тьма ушла из поместья. Вокруг теперь ходили пестрыми толпами люди с серьезными или застывшими в ужасе лицами, то и дело сталкиваясь, как волны в бушующем море, а затем расходясь. Монотонный гул, поначалу казавшийся оглушающим, был тогда похож на жужжание множества пчёл. Ингрид, Киллиан и Карл привыкли, что обыкновенно в поместье царила тишина. Суета сбивала их с толку, однако они старались сосредоточиться на новом деле. Мысли о смерти отца отошли на второй план.

Одна из горничных поведала, что видела Эльмара спускающимся в подвал поздним вечером. Не сдержавшись даже перед видом господ, она спросила полушепотом, постоянно озираясь по сторонам, будто их разговор был каким-то секретом для остальных:

– Скажите, правда, что вампир может быть где-то здесь, господин?

– Вампир мог уйти, – ответил Киллиан холодно. – Гвардо здесь, чтобы узнать, где он спрятался. Однако первая версия такова – он не посмел бы проникнуть в поместье.

Оставив горничную, троица направилась к скрипучей узкой лестнице в подвал с торчащими в неожиданных местах ржавыми гвоздями и кое-где сгнившими от сырости досками. Запах пыли и старины ударил в нос. Этим ходом не пользовался никто, кроме отца. Они осторожно спустились по крутым ступеням, держась одной рукой за шатающиеся перила. Покрытый ковром из пыли и каменной крошки, шуршавшей под ногами, деревянный пол осветил магический шар. Шар бросил лучи во тьму огромного подвала, но они затерялись, поглощенные чернотой. В подвале хранились вещи, которые давно уже не использовали. Ненужные, забытые, сваленные в кучу, покрытые пылью времени, они напрасно ждали своего часа. Троица находила среди них свои колыбели, сломанные игрушки и даже портреты. Один из них, прислоненный к стене, скрытый от всякого света плотной черной тканью, принадлежал матери. Ирен сидела в кресле, гордо подняв голову, улыбаясь, а Эльмар стоял позади, положив руки на ее хрупкие плечи. Они выглядели счастливыми, и особенно отец, вечно хмурый, не был похож на себя самого, словно кто-то незнакомый с такой нежностью смотрел на мать.

– Это, кажется, ее единственный портрет, – Ингрид первой нарушила тишину, но ее голос потонул в огромном пространстве подвала. Она подумала вдруг, что действительно была похожа на мать. Те же густые темно-русые волосы волнами падали на узкие плечи, те же карие глаза смотрели на мир с осторожным любопытством, то же худое лицо с мягкими красивыми чертами досталось ей, отражая внутреннюю нежность и хрупкость. Ингрид не помнила мать, но отец всегда говорил, насколько они похожи. Поначалу ее это радовало, пока любовь отца к ней не переросла во что-то опасное и темное.

– Отец приказал уничтожить остальные, – объяснил Киллиан. – Мне об этом сказал Андерс.

Киллиан каждый раз испытывал необъяснимый трепет, когда речь заходила о матери. Он не видел ее, но все же любил. Возможно, дело было в рассказах отца. Тот часто повторял:

– Она пожертвовала жизнью, чтобы жил ты, – и Киллиан старался быть примерным послушным сыном, лишь бы оправдать ее жертву.

– Отсюда отец мог пойти только в одно место, – отряхнувшись мысленно от воспоминаний, сказал он вслух. – Давайте и мы пойдем в склеп.

– Погоди, здесь ты, – Карл указал на ещё одну картину. Киллиан на ней был ещё мальчиком лет девяти-десяти. Он, в костюме для верховой езды, с коротким мечом в руке, стоял рядом с отцом, сосредоточенный, даже слишком суровый для ребёнка. Киллиан рассмеялся:

– Эта картина – лишь одна из серии шедевров «Несбыточные мечты отца». Наверное, остальные стоят здесь же, где им самое место.

– Я ещё помню, как они висели на лестнице, – Карл вновь прислонил картину к стене и, отряхнув руки, взял шар. Путь их продолжился по узкому коридору, соединявшему поместье и семейный склеп.

– Как хорошо, что они теперь там не висят, – заметил Киллиан, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь ворчанием потревоженного подвала.

В склепе их встретил беспорядок. Могила Ирен была опрокинута, по серому камню поползла угрожающего вида трещина. Несколько следов троица заметила на сырой земле вместе со втоптанными в нее цветами.

– Одни из них отца, – заключил Киллиан. Карл указал на чужие следы от тяжелых ботинок большого размера:

– Эти явно не его. Здесь он и встретил вампира. Наверное, между ними завязалась драка. Только куда этот вампир пошёл дальше? Если вышел в поле, мы его вряд ли найдём.

– Я тут подумала, – осторожно прервала поток размышлений Ингрид, опасливо покосившись на треснувший памятник. – Отец забыл закрыть дверь в склеп, а мы даже и не заметили.

Действительно, достаточно было лишь легко толкнуть окованную железом узкую дверь, чтобы войти.