О драконах и тенях: расстановка фигур

– Вы талантливы для своего возраста, и многие это ценят, – тон представителя гильдии оставался серьёзным, хотя в нём неожиданно угадывались тёплые нотки. – На место в Танэне претендовали многие травники, но выбрали именно вас.

– К слову, а почему? – оживилась девушка. – За моими плечами нет никаких достижений.

Сидящий напротив человек несколько раз моргнул и чуть склонил голову набок. Он не ожидал, что Кейта рода’Кади́ль будет такого низкого мнения о собственных талантах. Впрочем, не ожидал и того, что в двадцать три года она будет выглядеть как подросток лет шестнадцати. Неопределённости в образ добавляли невысокий рост, две косички и незрелый выбор одежды – обилию оборок и рюша на платье Кейты позавидовала любая девочка. Встретившись лично, человек отчасти понял, почему коллеги не воспринимали девушку всерьёз и без зазрений совести сплетничали у неё за спиной.

– В гильдии хранится несколько рекомендательных писем на ваше имя, – произнёс представитель гильдии после короткой паузы. – Одно из них от мастера Кадиль.

– Разве такое письмо не противоречит правилам гильдии? – Кейта в одно мгновение будто завяла, взгляд снова устремился куда-то на подол платья. – Он же мой отец… Всё выглядит как протекция родственника.

– Когда оно поступило на хранение вы ещё относились к уважаемому роду Касаро́са, не беспокойтесь, – человеку на мгновение стало жаль собеседницу. Было видно: в работе чужое мнение для неё многое значило. – Но давайте вернёмся к причине вашего перевода. Чуть больше сорока лет назад в окрестностях Танэна возникла аномалия Воплощения. Пассивный тип, минимальная активность порождений. Ценность аномалии в создаваемой ею атмосфере, которая мягко влияет на флору, – от упоминания девушка подняла сияющие любопытством глаза, расцветая подобно цветку. – Поэтому её сделали закрытым заповедником, огораживать не стали, но позаботились об охране. Я говорю всё это для того, чтобы вы знали, с чем столкнётесь. С патрульным отрядом и егерем вам предстоит познакомиться лично.

– А сам Танэн чем-то знаменит? – осторожно поинтересовалась Кейта.

Её новое место работы после короткого рассказа выглядело многообещающим, было бы неплохо, будь в городке пара примечательных мест, где можно отдохнуть душой. Но ответом собеседник убил едва проклюнувшуюся надежду.

– Как вы правильно заметили в общежитии, Танэн – та ещё дыра, – произнёс человек. – В сильном отдалении от сердца и мастеровых городов округа, туда ссылали провинившихся. Если бы не аномалия Воплощения, никто бы и не узнал о существовании этого поселения.

– Теперь мне кажется, что мой перевод тоже своего рода наказание, – вырвалось у девушки, и в глазах собеседника она снова начала чахнуть.

– Вовсе нет, предстоящая вам работа очень важна, – заверил её представитель гильдии. – Так вышло, что ваш предшественник скончался после несчастного случая… – он ненадолго замолчал, размышляя, о чём лучше не говорить. – Скажем так, всё произошло крайне не вовремя, особенно на фоне скандала с его преемником. Поверьте, подробности вам лучше не знать.

– Меня поэтому в спешке пытаются доставить на место? – догадалась Кейта.

– Верно, – собеседник вежливо улыбнулся. – В Кардии откроют портал до административного сердца округа, а уже оттуда экипаж привезёт вас в Танэн. Дополнительные инструкции получите у посредника объединённой транспортной гильдии.

– Получается, всё не так уж и плохо, – весело хихикнула Кейта.

Весь оставшейся путь до великого портового города они развлекали друг друга болтовнёй по мелочам, и представитель гильдии невольно ловил себя на том, что порой слишком пристально любуется, как обманчиво молодая девушка меняется под настроение.

«Какой красивый, но переменчивый цветок…», – подумал он.

* * *

Её одинокое путешествие в Танэн протекало менее радужно. Работа и создаваемые завистниками проблемы – всё это не позволяло Кейте думать о прошлом, не позволяло увязнуть в зыбкой почве детских страхов и нанесённых обид. Вот только два дня пути наедине с собой в тишине медленно сводили девушку с ума. Она лишь внешне казалась миниатюрной и пёстрой – необычный образ правда был для девушки подобно доспехам, но стоило в молчании оглянуться «назад» и в ушах угрожающе зазвучали упрёки матери, а тело под одеждой будто покрывалось маслянистой грязью.

Переданные письма оказались единственным её развлечением. Вот только если вскрыть конверт с копиями рекомендательных писем оказалось легко и просто, то к письму отца с родовой печатью Кадиль она долго не могла прикоснуться. Конверт из зелёной бумаги словно жёг руки и одним лишь существованием теребил едва затянувшиеся глубокие душевные раны.

К конце шестидесятых годов к вниманию научного сообщества была представлена теория «О наследовании», одна идея которой в то время звучала абсурдно.

«Представьте, что дети наследуют предрасположенность к тем или иным навыкам от своих родителей по крови…», – вещал смельчак, как говорилось в книгах.

Теорию ожидаемо высмеяли, но предоставленные материалы, доказывающие непосредственно результат, не остались незамеченными и нашлись заинтересованные. Так начались наблюдения, селекции, а к сто восьмидесятому году описанный концепт доказали, но он так и остался теорией. Потому что, не смотря на множество положительных результатов, никто из учёных не смог объяснить почему это происходит и какие процессы задействованы. Впрочем, ответы требовались лишь идейным единицам, остальных интересовали только перспективы.

Семейную трагедию Кейты, что чёрной лентой стягивала ей горло, можно было описать одним словом – дварма. Два талантливых алхимика, человек и эльф, заключили манипулятивный брак ради теории «О наследовании». У стольких получилось, почему бы не рискнуть? Разочарование обоих едва ли могли описать слова, между ними начались взаимные обвинения и упрёки. Отец по окончанию договора быстро покинул дом Касароса, а мать не стеснялась вымещать на подросших детях гнев за неоправданные надежды. Впрочем, младшему брату повезло больше – у него раскрылся пусть средний, зато талант к алхимии. Это давало сестре силы держаться. В свою очередь Кейта блистала как травник, что для уважаемого рода Касароса было равноценно плевку в лицо.

«Травников на континенте как грязи! Втопчи в землю, и никто не заметит!», – лишний раз напоминали старшие, пока мать не выгнала её из дома. Но не из рода. Кейта ещё тогда должна была увидеть тревожные знаки, но она бережно хранила веру в здравомыслие и наивную надежду во второй шанс.

Взгляд девушки, блуждающий по пустому экипажу в поисках того, за что можно зацепиться, упал на зелёный конверт, отброшенный на сиденье рядом под лавиной эмоций. Отец снова появился в жизни Кейты спустя пятнадцать лет, на выпуске в Уделе Травников Кардии. Там же появилась и мать. Тот день был пропитан горьким запахом разочарования во всём, что наполняло существование девушки.

«Как странно, – пронеслась в её голове мысль, – плохое всегда запоминается так ярко».

Она помнила, как подходила к ректору Удела, хотя в памяти не сохранился даже цвет стен церемониального зала. Помнила, как её переполняло чувство восторга и нереальности происходящего. Ещё бы, выпуститься в пятёрке лучших студентов – Кейте было чем гордиться. Обретённые во время обучения друзья аплодировали её достижениям активнее прочих. В тот момент атмосфера опьяняла, за спиной будто появились крылья. И тогда же, окинув зал взглядом, среди учителей девушка заметила их – мастеров Кадиль и Касароса.

«Ты слышал? Будут приглашённые гости…», – шептались студенты ещё до начала церемонии.

Её личный кошмар начался в тот момент, когда мать под удивленные шепотки преподавателей встала и решительной походкой направилась к ней. Парадная одежда, вычурная и дорогая, пара листов в руке и тёплая улыбка, от вида которой Кейту отчего-то пробил озноб. Мастер Касароса с торжественным видом забрала у дочери только что полученный диплом и вложила в ладони документы на вензельной бумаге. Весь зал затих в ожидании. Но, быстро пробежавшись по короткому тексту глазами, Кейта в ужасе отшатнулась от той, кого ещё мгновение назад считала матерью. Студенты зароптали, но ни они, ни учителя не знали, что девушка держала бумаги об изгнании из рода.

«Поздравляю, – громко произнесла женщина всё с той же тёплой улыбкой, и одним резким движением разорвала диплом. – Но все твои достижения принадлежат роду Касароса и теперь ты не имеешь права ими пользоваться».

Она помнила как зал загудел, изумление и возмущения слились в уродливую какофонию, что болезненно давила на неё. Голова мгновенно разболелась, содержимое желудка подступило к горлу. Взгляд Кейты, будто в надежде на спасение, отыскал отца среди оживившихся учителей. Он молчал и не двигался, лицо оставалось спокойным, а в глазах лишь холодный интерес. Предательство обоих родителей в такой важный день буквально похоронило её под тяжестью сожалений. Зачем столько лет она пыталась кому-то угодить?

По щекам потекли слёзы, а мать – уже бывшая мать – будто сняла маску. Тёплая улыбка превратилась в довольный оскал. Мастер Касароса подалась ближе, чтобы следующие наполненные ядом слова слышали только они вдвоём.

«Травников на континенте как грязи. Втопчи в землю…».

Кейта оттолкнула женщину, не дав ей договорить и… позорно сбежала, не различая ни пути, ни лиц, не слушая летящих вслед голосов. Она не помнила как оказалась в оранжереи, сильный запах цветов был опьяняющим сладким. У друзей здесь начинала болеть голова, но её он привёл в чувства. Любимое место… Кейта всегда чувствовала себя защищённой внутри прозрачных стен, как будто и сама являлась цветком. Глубокий вдох, ещё один. Густой аромат помогал ей взять себя в руки, хотя обида по-прежнему сжимала горло, просто теперь горечь предательства на языке была не такой яркой. Пальцы сминали бумаги. Будущее, которое ещё час назад радовала красками, теперь слилось с беспросветным мраком неизвестности, что подобно трясине затягивала все мысли.

Неожиданно кто-то позади позвал девушку по имени, но она застывшем изваянием продолжала молча стоять. Затем ещё раз, настойчивее. Голос звучал тихо, словно из-под толщи воды. На плечо легла ладонь, и это мягкое прикосновение будто вытянуло Кейту из болота. Мгновенно к обиде примешалось возмущение. Кто просил её «спасать»?! Она резко обернулась и почти носом уткнулась в грудь незнакомцу. Первое, что бросилось в глаза – были просторные эльфийские одежды приятного зелёного оттенка. В зале только гости не носили форму. Кейта отшатнулась. Возмущение сменилось гневом.

«Да кто ты такой?! – вырвалось у неё. Она вскинула на отца взгляд и слова хлынули, как бурный поток. – Кто она такая?! Я не просила давать мне жизнь… Так почему я должна расплачиваться за ваши ошибки и получать такое унизительное предательство?!».

Кейта то ли говорила, то ли кричала, от слёз не различая кого обвиняла в собственных неудачах. А эльф молчал, что только сильнее развязало ей язык.

Она не запомнила всего, что наговорила в тот день отцу, хотя многие слова потом, на трезвую голову, породили не утихающее чувство вины. За столько лет он ведь не сделал ей ничего плохого. Впрочем, хорошего – тоже. Но два месяца спустя, когда поддерживаемая друзьями девушка отчаянно пыталась найти новое место в жизни, на её имя пришёл толстый конверт с бумагами о принятии Кейты в боковую ветвь эльфийского рода Кадиль.

С того дня чувство вины перед отцом стало ещё тяжелее, хотя за последующие несколько лет они больше не виделись. Его редкие письма так и остались нераспечатанными в ящике стола в общежитии. Кейте было стыдно их читать. До такой степени стыдно, что бездействие переходило любые нормы приличия.

Мысль, что именно отец поспособствовал ей и с работой, и, вероятно, с переводом в Танэн, заставила девушку наконец-то переступить через себя. Рука потянулась к зелёному конверту. Сложенные вдвое плотный лист, красивый почерк и всего одна выведенная короткая фраза: «Помни, время не лечит обиды. Но не дай им омрачить свои лучшие годы».

Ломая печать, Кейта боялась длинных упрёков, обвинений в молчании – чего угодно в стиле матери, потому и боялась, растрачивая время не ерунду. Но никак не ожидала слов поддержки, пусть и немного чёрствых. По щекам потекли слёзы. В одно мгновение отец предстал перед ней в ином свете.

«Обязательно напишу ему…» – пообещала она себе.

От одной фразы призраки прошлого словно выпали из приоткрытого окна несущегося экипажа и остались далеко позади.

Неоправданные надежды отцов и детей. Глава 3

– Я же шутила, – с долей сарказма и недоверия проворчала Кейта, покидая экипаж, – а это и правда оказалась дыра.

Там, в общежитии, просматривая приказ, её взгляд крепко зацепился за строчку, где акцентировалось отдаление Танэна от сердца округа, и тот комментарий вырвался сам. Теперь она искренне жалела, что не промолчала, будто своим легкомыслием сглазила себя. После большой и пышущей жизнью Кардии, Танэн с его пустыми улицами казался буквально крошечным: десяток низких домов, среди которых только четыре выделялись двумя этажами. Все постройки неприятно удивляли минимализмом и уродливой архитектурой, а вытянутая форма наводила на мысли о бараках. Как выяснилось позже, первое впечатление и правда оказалось верным.

Экипаж доставил Кейту к крытой постройке, где, будто чего-то ожидая, стояли в ряд экипажи разных мастей. Павильон говорил девушке об транспортной оживлённости городка. На её прошлом месте работы был построен такой же, но там всё объяснялось большими поставками трав. Кейта окинула взглядом гнетущий городок и не отыскала ничего, что могло бы дать ответ. Разочарование оставляло кислый привкус на языке и вызывало острое желание помыть руки.

– Кейта Касароса! – звонкий голос приближающейся незнакомки отвлёк девушку от приступа брезгливости. – Или мне теперь называть тебя «мастер Кадиль»?

Она не сразу узнала в говорившей старую школьную подругу, пока та, улыбаясь, не подошла очень близко. Не удивительно, ведь их пути разошлись сразу после окончания обучения, пусть переписка не позволила двум родственным душам забыть друг друга. Се́тти Ява́на стала для Кейты ярким примером того, как нужно идти к мечте.

В более ранние годы их сблизило угнетающее давление семейных ожиданий. Возможно, именно жалуясь и делясь взглядами на жизнь, они обе приняли решение каким путём пойдут дальше. Но только Сетти хватило смелости сделать первый шаг. Она не стала дожидаться пока её изгонят, и покинув семью, поступила на обучение в объединённую транспортную гильдию. Если бы не пример подруги, Кейта продолжала терпеть придирки матери и покорно следовать воле помешанной на алхимии женщины. Собственно говоря, после заявления: «Я хочу учиться в Уделе Травников» её и выгнали из дома, но она была искренне благодарна Сетти за то, что удалось сказать эти слова.

– Ну какой из меня мастер? – отмахнулась Кейта и улыбнулась в ответ. – Ещё и десяти лет не прошло. И, к тому же, будет сложно выговорить «мастер рода’Кадиль».

– После того, что учудила твоя мать, примкнуть к боковой ветви – очень даже неплохой вариант.

Сетти была единственной из старых друзей, кому она рассказала о том дне, изливая в строки письма душу и обретая немного покоя. Подруга жила и работала на другом конце света, в Тартанай, но даже оттуда помогла с жильём, хотя никто не просил.

– Ты так изменилась, Сетти, – призналась Кейта и порывисто обняла её. – Загар тебе к лицу.

– А ты как будто в янтаре застыла, – рассмеялась девушка. – Доказывай теперь коллегам, что ты не моя дальняя родственница, а новый штатный травник. Кажется, ты совсем не выросла!

– Но зачем что-то доказывать? – удивилась Кейта, отстранившись.

– Потому что таковы правила, – хмыкнула Сетти и небрежным жестом махнула в сторону неприглядных зданий. – Может это место и вызывает желание скривиться, но тебе придётся привыкнуть к тому, что Танэн – особый стратегический объект. Здесь все служат по контракту, а все семейные связи запрещены.

– В Уделе я слышала, что в заповедниках строгие порядки, но чтобы такие…

– Ох, милая, – Сетти снова рассмеялась, но затем подхватила подругу под локоть и повела куда-то по улице. – Здесь все друг с другом спят, а по окончанию контракта с удовольствием друг о друге забывают.

– Кхем, – кашлянула Кейта от смущения, – я вообще-то приехала работать.

– Все по началу так говорят…

В дом травника, который был построен за чертой города на полпути к охваченному аномалией лесу, она добралась спустя пять часов. За это время Сетти в глазах Кейты превратилась из близкой подруги в кошмарного монстра, изрыгающего выжимки из устава и цитирующего запрещающие правила. Она то и дело подсовывала ей какие-то бумаги, показывала что-то на карте, где лес был очерчен цветными кругами разного диаметра. И говорила без умолку. С первой же минуты на Кейту вывалилось столько информации, что снова начала сомневаться, а справиться ли она с работой на новом месте?

«Не падай духом, – попыталась подбодрить её Сетти, – на самом деле здесь все мастера своего дела, хотя почти каждый со скелетами в шкафу. Я, например, могу заговорить любого и легко разбираюсь с возникающими проблемами, но безмерно люблю посплетничать. Что же до правил… большинство из них написаны ради нашей собственной безопасности – у нас под боком заповедник, как-никак. Порой здесь опасно. К сожалению, в твоём случае ограничений будет больше, ведь тебе придётся жить у леса. Так что сделай умное лицо и слушай внимательно!».

В тот момент Кейта поняла, что недооценивала важность посредников транспортной гильдии, на их плечи ложилось много бюрократической работы, которая далеко не всегда была связана с деятельностью самой гильдии. Но Сетти выглядела довольной должностью, пусть её кабинет и выглядел заваленным бумагами.

К домику её доставил патрульный отряд. К тому времени голова девушки гудела от мыслей как растревоженный улей и оттого она легкомысленно не придала значения тому, что из окон лился свет, а дверь оказалась приоткрыта. Кейта просто толкнула её, как делала, входя в общежитие, но вместо привычного узкого коридора она увидела большую, просто огромную по собственным меркам комнату, пространство которой удачно разделяли высокие ширмы, создавая иллюзию тонких стен, а старомодная мебель дарила странное чувство уюта. Она никогда с подобным не сталкивалась, до этого дня жизнь заставляла её довольствоваться малым и ютиться в крошечных комнатушках.

«Неужели мне правда можно здесь жить?» – успела подумать Кейта и только тогда, переступив порог и сделав всего-то один шаг, она заметила, что в доме не одна.

Открытая во внутрь дверь не позволила сразу его увидеть. Парень сидел к ней спиной на высоком табурете у кухонного стола, где ждали своего часа только бинты и скомканная одежда. И всё. Ни обезболивающих, ни антисептиков. Несерьёзное отношение к процессу особенно ярко бросилось в глаза. Наверно, будь Кейта чуть смелее, то кинулась помочь, отругала бы в конце концов, но вместо этого девушка застыла на месте в нерешительности. Голый по пояс, вся спина в подсохших тонких царапинах, между лопаток и на плечах татуировки в эльфийском стиле. Незнакомец, тихо ворча, зашивая себе рану на боку.

– Прости, если смущаю, я почти закончил, – не оборачиваясь, произнёс парень, словно такое «лечение» было для него чем-то нормальным. – Ты же новый травник?

– Д-да… – чуть дрогнувшим голосом ответила Кейта, опустив взгляд. Ей было неловко смотреть на оголённую спину. Жутко хотелось сбежать или хотя бы отвернуться, но тело отчего-то отказывалось двигаться.

– Я – Бэнуа Ран’Кай, егерь, – представился он, а затем тихо зашипел, делая последний стежок и узел. – Старик… Я хотел сказать, твой предшественник время от времени штопал мне раны в труднодоступных местах…

Парень встал со стула, шов болезненно натянулся. Он собирался предложить ей тот же уговор, что и побитый годами травник в тот день, когда они с ним впервые встретились, но, обернувшись, Бэнуа осёкся на полуслове. Обстоятельства складывались в неприятную и двусмысленную картину. Он никак не ожидал, что собеседница окажется таким… миниатюрным созданием.

– Не знал, что в гильдию алхимиков теперь берут детей, – чуть насмешливо вырвалось у него, прежде чем парень понял, что ляпнул.

Но именно после его неосторожных слов в ней вспыхнул давно подавляемый гнев. Годами Кейте приходилось «не замечать» шепотки за спиной, насмешки над внешностью, придирки к одежде, абсурдные обвинения. Всё, что касалось возраста, воспринималось ею особенно остро и вот, наедине с егерем она дала волю эмоциям.

– Где ты тут ребёнка увидел? – разозлилась Кейта, вскинув голову и сбросив сумку с плеча.

Бэнуа не удержался от смешка. Ситуация приобрела донельзя комичный оборот: жесты, интонация, подначка – если бы не платье, он бы мог решить, что девушка провоцирует драку. Ещё бы руки начала разминать…

Как вдруг их взгляды пересеклись. В одно мгновение на плечи обоих будто опустился весь мир, а уже в следующее – давление прекратилось. У каждого из них бешено колотилось сердце и кружилась голова. Странное ощущение было подобно невидимому удару. Бэнуа пошатнулся. В прошлом, на тренировках с мастером-егерем он испытывал давление и по сильнее, но даже так парень не смог устоять на ногах и тяжело опустился на высокий табурет. Глядя на девушку, его словно накрыло волной эйфории.

В отличие от него, Кейте повезло меньше. Упав на колени, девушка только сильнее разозлилась. Её раздражало внезапно навалившееся чувство близости к только-только встреченному человеку, будто они знали друг друга пол жизни. Раздражало и то, что он продолжал сверлить взглядом и глупо улыбаться, в то время, как ей от боли хотелось плакать. Но ещё сильнее хотелось кинуть что-нибудь тяжёлое в его нахальную рожу!

– Эй, ты там как? – от тёплых интонаций в его голосе по телу пробежала приятная дрожь. Да что с ней твориться?!

– Заткнись! – рявкнула она, с трудом поднимаясь на ноги и кривясь от боли. – Моё имя – Кейта рода’Кадиль, и мне двадцать три года. Раз ты закончил вышивать на себе крестиком, убирайся!

– Ну я-то уйду, – лениво отмахнулся парень, – но прежде скажу кое-что. Даже если ты не хочешь слушать.

Бэнуа продолжал улыбаться, хотя и понимал, что эта крошечная мелочь только подливает масла в огонь и явно воспринимается неверно, вот только ничего не мог с собой сделать. Ему нравилось видеть в девушке яркие эмоции, и просто гнева было уже определённо мало.

Он вытянул руку, указывая на противоположную стену, где стоял массивный старый диван, над которым в грубой деревянной рамке висела большая, пусть и пожелтевшая от времени карта местности, подобная той, что украшала кабинет посредника, только в пометках, с множеством закреплённых эскизов растений и протянутыми от них нитями к разным цветным областям. На мгновение Бэнуа почувствовал себя опьяневшим, наблюдая, как на её обманчиво детском личике сперва появляется удивление и почти сразу сменяется восхищением. Как она делает несколько неосознанных шагов, подходя к нежданному сокровищу ближе, словно хотела прочитать заметки на карте.

– Старик служил в Танэне два контракта, – пояснил парень, подхватив со стола скомканный табб, – это результат его исследований.

– Гильдия алхимиков ведь не заберёт записи? – вдруг огорошила его вопросом Кейта, одарив его полным надеждой взглядом. Он не сразу нашёлся с ответом. В конце концов, где егеря, а где алхимики?

– Не думаю, – неуверенно предположил Бэнуа, встряхнув подпорченную тварями одежду. Дыры от когтей вызвали у него тяжёлый вздох. – По крайней мере карта за пределами заповедника совершенно бесполезна. Кстати о ней! – он одним движением надел табб, даже не заметив боли от натянувшегося шва, и продолжил угрожающим тоном. – Я не посредник Явана, правильных слов подбирать не умею. Поэтому предупреждаю сразу и прямо: даже не думай соваться в жёлтую зону. Для такой крохи как ты там слишком опасно.

– Но… – хотела было возразить Кейта, вот только вспомнила наставления Сетти: в вопросах передвижения по заповеднику с егерем лучше не спорить. Она снова посмотрела на карту. Большая часть нитей как на зло тянулась именно к жёлтому сектору. Ей сразу стало обидно, этот наглец будто специально ей мешал.

– Детали исследования найдёшь на этой полке, – тем временем продолжил Бэнуа потеплевшим голосом. Он быстро пересёк комнату, остановившись у книжного стеллажа рядом с диваном, указав на верхний ряд книг. Теперь его и девушку разделяло всего два шага. – Остальное, кажется, справочники. В нижних ящиках простые медикаменты и бинты…

– И что ты предлагаешь мне делать, если что-то вдруг понадобиться в жёлтой зоне? – раздражённо перебила Кейта. Сетти упоминала официальные запросы, вот только, к своему стыду, она слушала подругу в пол уха.

– Некоторым правилам заповедника необязательно следовать до последней буквы.