О драконах и тенях: расстановка фигур

– И никто не возмутился? – осторожно уточнила Вэйдэ.

– Конечно, многие возмутились, но кого волнуют чужие проблемы? – пожал плечами остроухий.

– А как же триединый совет? Наставник как раз говорил, что он решал чужие проблемы.

Эльф ответил не сразу, несколько вдохов пристально глядя на девочку. Илу’ридан слишком поздно понял, что сболтнул лишнего, но, к счастью, тонкий смысл снова ускользнул от ребёнка.

– Ты меня подловила, – нехотя признался он. – В те времена триединый совет только набирал силу, мало кто воспринимал всерьёз его попытки разрешить глупые обиды. Но всё сильно изменилось после того, как на Римуш начали возникать аномалии Воплощения, – стоило ему упомянуть загадочное явление, как глаза ребёнка заблестели от любопытства, и интерес Вэйдэ подпортил ему настроение. – Первый прорыв случился на крайнем севере материка, и пострадавший округ попросил Кардию, где и обосновался совет, о помощи.

– Не соседей? – перебила эльфа девочка, и он в ответ лишь молча покачал головой. – Это результат упомянутых вами обид?

– Нет, и сейчас причина может показаться до смешного простой – у соседей имелись ресурсы и знания, а вот военного потенциала не было. Напомню: до того инцидента на Римуш не существовало опасных хищников, важность военных профессий сильно обесценилась на всех континентах, кроме Сабертии. Потому удалённый округ оказался не готов к нападению тварей Воплощения и едва мог обороняться.

– Как же тогда с аномалией справились?

– Всё просто, – развел руками эльф, – великий портовый город отправил на север своих солдат. Такой большой город мог похвастаться хоть каким-то потенциалом.

– Но лошадей тогда ещё не существовало?

– Верно. Относительно быстро добраться до округа им помогла магия, но именно этот отряд на собственной шкуре испытал порожденные теми самыми обидами трудности.

– В смысле? – снова удивлённо захлопала глазами саворина.

– Магия не всесильна, Вэйдэ, – Илу’ридан уже не пытался скрывать раздражение. В худшие моменты жизни он слишком часто слышал эту фразу от других, будто в оправдание беспомощности, и вот, произнеся её тоже, настроение эльфа стремительно испортилось, речь стала резкой, словно он осуждал всё то, о чём рассказывал. – Чтобы открыть портал в какое-либо место, магу сперва нужно там побывать. Увидеть своими глазами, запомнить детали, звуки, запахи… – он снова тяжело вздохнул после короткой паузы. – Таковы нюансы Воплощения. Посланному на помощь отряду пришлось преодолевать огромное расстояние поэтапно и как раз в процессе они столкнулись с двумя серьёзными проблемами: нехватка транспортных мастеров и откровенный бойкот.

– Это слово мне незнакомо, – неожиданно призналась девочка. Понимая, что разговор может затянуться, остроухий едва не выругался.

– Представь такую картину, – сдерживаясь, пояснил эльф, – одни без лукавства отказывались открывать порталы в конкретные округа, другие, в попытке схитрить, выставляли ответные условия.

– Лицемерие – характерная черта всех мыслящих рас, да? – тихо процитировала наставника Вэйдэ.

– Говоря тебе эти слова, мастер Вендрош был излишне прямолинеен, – проворчал Илу’ридан.

– А разве тот инцидент не ударил по репутации триединого совета?

– Не то, чтобы в то время у совета имелась репутация, – хмыкнул эльф, – скорее его воспринимали как пережиток, но его участники затаили на определённые округа обиду. Все намеренно создаваемые отряду проблемы в последствии пополнили список веских доводов, чтобы создать Стражу…

Он резко замолчал, не окончив мысль. Стоило лишь вслух назвать военное формирование, как из воспоминания всплыл женский образ: строгая одежда, уложенные в скучный пучок волосы и протянутая в приветственном жесте рука.

«Рада встрече, Касси’амин, – неожиданно чётко прозвучал у него в мыслях чуть хриплых голос. – Я же могу обращаться к тебе по второму имени? Как-никак, мы некоторое время будем работать вместе…».

Сам того не осознавая, остроухий нахмурился, взгляд его потерял осмысленность и устремился куда-то за спину ребёнка. Вэйдэ было знакомо подобное задумчивое состояние, наставник часто вот так терялся в воспоминаниях и его приходилось осторожно «будить». Но сейчас перед ней сидел вовсе не саворин, в страхе перед наказанием девочка опасалась позвать эльфа. Как-никак, бывший травник чаще остальных монахов наказывал её за оплошности, и потому Вэйдэ просто терпеливо ждала.

Воспоминание будто выбило почву из-под ног. Илу’ридан растерялся, а в следующее мгновение его накрыло чувство стыда. В памяти так отчётливо сохранился момент их знакомства, крошечные детали, пыльца на серо-синей форме, вышивка на шевроне Стражи. Эльф помнил собственную неловкость, как не смог оторвать взгляда от девушки, будто заворожённый. И вот теперь понимание того, что он забыл её лицо отзывалось в нём почти физической болью. Как бы хотелось заново пережить тот день…

Но в реальность его вернул резко навалившийся шум – люди в зале, не обращая внимания на пару за дальним столом, продолжали веселиться. Раздражение снова подступило к горлу: он позволил чувствам взять над собой верх и потерял концентрацию, отчего заклинание тишины развеялось.

– Что-то мы засиделись, – заметил Илу’ридан, правда с места не сдвинулся.

– Как скажете, – сухо произнесла Вэйдэ. Ей проще было согласиться, но разочарование отчётливо читалось на детском лице, она уже и не надеялась, что узнает ответ.

Эльф ощутил, как к растревоженному воспоминанием улью эмоций присоединились ещё и угрызения совести.

– Но давай задержимся, я почти закончил свой рассказ, – как можно безучастно предложил Илу’ридан, правда от вспыхнувшего в глазах маленькой собеседницы интереса на душе потеплело. Он едва не улыбнулся. – Стражи… До того, как наёмники основали собственную гильдию, в руках триединого совета Стражи стали рычагом давления. И пусть за пролетевшие годы политика в отношении формирования мало чем изменилась, в наше время его авторитет сильно упал.

– Хотите сказать: всем надоело, что им угрожали? – полушутя поинтересовалась Вэйдэ.

– Угадала, – кивнул эльф, а девочка удивлённо заморгала. – Сейчас преследуемые в те времена цели совета вызывают уважение, пусть используемые методы, мягко говоря, были некрасивыми.

– То есть, – перебила его саворина, – те, кто продвигал трибуции как мировые законы, опустились до шантажа?!

– И откуда ты таких слов набралась? – проворчал эльф, едва заметно хмурясь. – Тем не менее, ты и здесь права. Пока методы работали как нужно, на нюансы закрывали глаза. Потому в ход шли и угрозы, и шантаж, и откровенный обман.

– В смысле «обман»? – ещё сильнее растерялась девочка, наставник рассказывал ей о совете другое.

– Наберись терпения, – посоветовал он и почувствовал, как неприятно запершило в горле. – Мои учителя на уроках истории рассказывали, что в составе отряда, посланного на север, был егерь. Он прибыл вместе с делегацией из Вотэрима и в ключевой момент вызвался добровольцем.

– Всего один? – спросила Вэйдэ, подловив момент. В её голосе звучало сомнение. – Наставник упоминал, что егеря особенные, но как-то не верится, что они настолько искусные.

– Поверь, мастер Вендрош даже приуменьшил их таланты в своих рассказах, – уверенно заявил эльф. – В тот инцидент всего один егерь показал себя настолько эффективно, что триединый совет решился на рискованную авантюру и в итоге преуспел, – он ненадолго замолчал, горло саднило всё сильнее, и рука, будто сама по себе, потянулась к чашке с чаем, к которому девочка даже не притронулась. – Совет обманул округа, убедив всех, что егеря присоединились к Страже, и затем выставил ультиматум: или лидеры общин пойдут на разумные уступки, или подавлять следующую аномалию пострадавшие будут самостоятельно, без военной помощи Кардии.

– А как звучали эти требования?

– Если говорить коротко: чтобы гильдии и заинтересованные организации находились вне политики и личных дрязг, – эльф отпил из чашки и поморщился от горечи.

– И округа просто взяли одумались, забыли старые обиды и… согласились? – с долей сарказма уточнила Вэйдэ.

– Если бы всё было так просто… – устало вздохнул Илу’ридан. – Нет, общины приняли условия совета далеко не сразу. Но, знаешь, тот егерь, сыгравший немаловажную роль в подавлении аномалии, стал своеобразным символом. Слухи о нём и его синтагме разносились с севера на юг будто с ветром, и мнение округов менялось. Один за другим они присоединялись к пакту о нейтралитете двадцать первого года. Я многое упрощаю, но благодаря лукавству триединого совета и стечению обстоятельств как раз и появились объединённые гильдии. Из них первой сформировалась транспортная.

– А как же Сабертия?

Несколько вдохов остроухий молчал, разрываясь между соблазном наконец-то оставить позади шумное веселье и отправиться спать, ведь он сдержал обещание, и нежеланием разочаровать ребёнка. Он невольно вспомнил Рашми, в каком трансе тот рассказывал Вэйдэ о событии, которое трусливо не сохранили в книгах. Тогда эмоциональный монолог покойного учёного был на удивление скуп на детали, и всего на мгновение эльф испытал нужду ответить, будто его подтолкнули к выбору.

«Она всё равно не узнает этого из учебников по истории», – поймал себя на мысли Илу’ридан, но вслух сказал другое.

– Совет обманул и делегацию с севера, – задумчиво признался он. – Пойми: Сабертия суровый край, там и при титанидах жили только сильные духом. Такие упрямые личности вполне могли бы обходиться своими силами для выживания, но аномалии воплощения создавали проблемы, с которыми одним лишь упрямством справиться не получалось, – и пусть девочка молча его слушала, то, как она склонила набок голову Илу’ридан расценил как очередной вопрос. – Болезни, Вэйдэ, твари Воплощения оказались опасны не только острыми когтями.

– А магия не всесильна… – неожиданно мрачно прокомментировала маленькая саворина.

– Она по-прежнему не всесильна, – будто оправдываясь, вздохнул эльф. – Делегации с северного континента за содействие в инциденте обещали помощь в разработке лекарств и поставку растений, которые не приживаются в холодном климате, но в последний момент совет выставил условие… Что было дальше ты уже знаешь.

– Присоединение егерей к Страже, – кивнула Вэйдэ, но стоило собеседнику, положив ладони на стол, встать, как она снова подала голос. – Последний вопрос, мастер Верода. Что такое «синтагма»? Наставник тоже использовал это слово, но во время того урока мне было страшно что-то спрашивать…

– Это… – он запнулся, ему пришлось напрячь память. – Если я правильно помню, это устаревший термин. На языке титанидов так, кажется, обозначается военный отряд, подконтрольный определенной группе высокой расы.

– Зачем всё так усложнять? – недовольно фыркнула девочка, ответ явно не оправдал её ожиданий.

– Не ворчи, – мягко упрекнул эльф, но и его посетила схожая мысль. – Подозреваю, основатель егерей лоялист с крайними убеждениями, потому и использовал непопулярное слово.

– В память о покровителях, да?

– Скорее всего…

Отчего-то в его голосе слышалась неуверенность.

В тени листьев одинокого древа. Глава 3

Несколько дней до отправления тянулись для Илу’ридана обманчиво медленно. В его сумке нашлось место только для одежды, и он успел трижды пожалеть, что не прихватил с собой хоть какую-то книгу. Умом остроухий прекрасно понимал: достаточно отыскать местную библиотеку, торговца газетами, просто слушать разговоры на людном постоялом дворе на худой конец, и проблема будет решена. Вот только утомительное путешествие в Розван и навалившиеся следом проблемы крайне некстати всколыхнули эльфийскую брезгливость. Внутри будто завязывался тугой узел от одной мысли, что ему лишний раз придётся говорить с людьми и, тем более, брать в руки их творения. Годы, проведённые в полупустой обители, давали знать о себе. Небольшой город выглядел раздражающе большим, его скучные постройки по-прежнему давили, а иногда казалось, что стены угрожающе нависают над ним, подобно отяжелевшим ветвям. Игра воображения, оправдывался эльф, но окончательно успокоится не мог, отчего вид людных улиц необъяснимо портил настроение, будто в каждом он видел врага. В таких обстоятельствах Илу’ридан находился впервые, потому терпения остроухого едва хватало на короткие визиты в транспортную гильдию.

А вот для Вэйдэ время пролетело слишком быстро. После завтрака она вместе с эльфом покидала постоялый двор и до позднего обеда гуляла по городу в одиночестве. По прибытию Розван не особо ей запомнился, словно в полу трансе девочка шла за спутником, пока не остановилась у того самого плаката и лишь тогда очнулась. Но вот на следующий день её внутренний мир буквально взорвался красками. Сперва ею двигало любопытство, но очень скоро оно превратилось в ранее незнакомый восторг. Ремесленные ряды и гончарные мастерские поразили ребёнка яркими узорами и необычными формами, подталкивая к исследованию, а главное – к вопросам. Как-то наставник пытался словами описать ей то, что считал красивым, и быстро сдался.

«Ivert’kantao, кроха, порой нужно увидеть, чтобы осознать…», – сказал тогда Рашми, оправдывая собственную неудачу в подборе метафор, но ценность его слов Вэйдэ с удивлением поняла позже, когда столкнулась с чем-то новым.

Илу’ридан, с трудом переступая через беспокойство, считал, что такие прогулки пойдут маленькой саворине на пользу. Остроухого кое-как успокаивало лишь то, что отметины на лице и легко узнаваемая мешковатая одежда станут Вэйдэ более надёжным щитом, чем его компания.

«Ей пора свыкнуться с мыслью, что теперь она сама по себе», – оправдывался эльф, провожая взглядом удаляющуюся фигурку, хотя спустя час уже мечтал, чтобы девочка снова завалила его вопросами.

Почти всё свободное время, которого стало внезапно много, Илу’ридан медитировал в «отвоёванной» комнате. Потревоженное накануне воспоминание эхом пронеслось по снам, не оставляя его даже ночью, и, будто незаживающая рана, не давало покоя, стоило только оказаться в одиночестве и тишине. Он пытался отвлечься, продумать свои дальнейшие планы, рассмотреть больше вариантов, отбросив все лишние, отвлекающие мысли, но то и дело слышал в голове обрывки фраз, невольно окунаясь в омут памяти.

«Ты опять погрузился в себя…». У неё удивительным образом не получалось долго молчать. Девушка из его воспоминаний могла звонко щебетать, увлечённо рассказывая о какой-то ерунде, но, стоило запоздать с ответом, и она так потешно надувала губы.

«Сколько ты уже не спишь?». Последствия его бессонных ночей всегда бросались ей в глаза. Казалось, что она, человек, проявляла к нему больше заботы, чем родные и друзья из числа эльфов. Это так цепляло. Даже их рабочие встречи, наполненные её обеспокоенным возмущением, грели ему сердце и жутко смущали.

«Смотри какие забавные…». Возможно, он никогда в жизни столько не улыбался, как во время того фестиваля в честь основания Освы. Тогда от нахлынувших эмоций Илу’ридан будто опьянел, нёс какую-то чушь, а она в ответ смеялась. Это было их первое свидание за год разлуки. Эльф осмелел настолько, что вытащил шпильку из причёски и протянул ей, словно цветок. Ворчание о мужском орнаменте красноречиво говорило, что девушка не знала их обычаев, но тогда принятый подарок вселял надежду.

«Не делай такое лицо…». Так прозвучали последние её слова. Короткая фраза, где туго сплелись противоречивые эмоции. В ту пору они уже некоторое время жили вместе. Человек и эльф… Естественно, их взгляды во многом расходились. Естественно, между ними случались разногласия. Ни дать, ни взять – глупые ссоры, но в такие моменты он искренне считал: несколько часов порознь помогут каждому из них успокоится, и молча уходил. Потом, когда было уже слишком поздно, окаменевшему Илу’ридану сообщили о её смерти… о неустойчивой конструкции, о роковой случайности, о том, что она скончалась в одиночестве. Сломленный, эльф почти возненавидел слова возлюбленной, которые потом будто в насмешку годами преследовали и вторили неутихающему чувству вины. В конце концов, в нём тоже что-то умерло, забрав с собой даже повседневную улыбку.

Боль в руках вернула его в реальность. Голова едва заметно кружилась, кулаки сжаты, костяшки побелели, а ногти впились в кожу ладоней. Раньше, до службы в монастыре Последнего пути, пока он колесил по Римуш такое случалось часто. Воспоминания накрывали Илу’ридана подобно лавине: то одно привидится, то другое и только последние, самое тяжёлое, никогда не менялось. «Ферандия», – порой с пониманием шептались у него за спиной, и в одном единственном слове звучало столько осуждение, что леса Ферры быстро стали для него чужими. Впрочем, иногда ему казалось, что порицание окружающих оправдано, ведь девушка оставалась для эльфа наваждением даже после смерти, превращая радостные моменты прошлого в обрывки кошмаров. Такого никак не ожидаешь от яркой любви.

Когда же Илу’ридана отправили в монастырь Последнего пути, он продолжал плыть по течению: выполнял поручения, изливал на окружающих накопившуюся за время путешествий желчь, «серел». Но именно там, в удалённой обители за разговорами с настоятелем, остроухий упрямец наконец-то смог обрести покой, всё чаще с тоской вспоминая родные леса. Правда, искренняя улыбка так и не вернулась на его лицо.

Эльф заставил себя разжать кулаки, и, глядя на покрасневшие отметины на ладонях, он чувствовал внутри болезненную пустоту, даже в мыслях царила гнетущая тишина. Наверно потому Илу’ридан смог услышать едва различимый мелодичный звон и тяжело вздохнул. Раздражение неожиданно легко вытеснило навеянные переживания. Воспоминания о покойной возлюбленной так некстати заставили его забыть главное: поездка в Вибэ – не увеселительная прогулка и даже не жест доброй воли, просто очередное задание. Последнее, зато очень важное, убеждал он себя, а компания Вэйдэ – в первую очередь удачное прикрытие, и только затем проявление заботы. Эльф на мгновение нахмурился, он постоянно напоминал себе об ответственности, но именно сейчас, будто на мгновение увидев всё со стороны, он почувствовал себя скверно. В конце концов, те, кто хранил секреты монастырей Последнего пути, порой даже в собственных глазах выглядели мерзко.

Рука Илу’ридана потянулась к небольшой коробочке в потайном кармане. Незнающим монастырская одежда казалась мешковатой и скучной, на деле же она позволяла хранить секреты от любопытных глаз. Плоский прямоугольник напоминал футляр для письменных принадлежностей. У Вэйдэ в сумке хранился такой же, с долей зависти вспомнил эльф, из тёмного дерева, украшенный резьбой в виде цветов. Прощальный подарок настоятеля нёс на себе следы времени, но старик о нём явно трепетно заботился. Футляр Илу’ридана напротив был новым, выструганным наспех, а вместо перьев и чернил хранил в себе кристаллическую пыль вперемешку с мелкими осколками, в которой покоился тот самый, извлечённый из Рашми ребристый шарик.

Маленькое открытие в своё время позволило ему вздохнуть с облегчением и увидеть новые возможности. Смесь из грубого помола необъяснимым образом поглощала всю излучаемую кристаллом магию, удобно скрывая его из поля зрения тех, кто мог смотреть на мир особым зрением, и на короткое время делая просто красивым камнем круглой формы. В день, когда выяснился этот интересный нюанс, эльф позорно запаниковал. Беспомощно мерял шагами хладную, решив, что загадочный образец подменили, и начал подозревать всех и каждого. Несколько часов он донимал монахов резкими вопросами, показывая себя с тёмной стороны и гоняясь за тенями, но, когда наконец-то вернулся в каморку, услышал мелодичный звон и нервно рассмеялся. От облегчения у него даже подкосились ноги. Позже, осмотрев образец, Илу’ридан заметил, что плохо очистил шарик от кристаллической пыли после того, как случайно уронил его в скопление осколков во время замера. В итоге за год наблюдений образец неоднократно удивлял остроухого монаха, показывая ему течение Воплощения под иным углом и заставляя сомневаться в собственных знаниях.

К его разочарованию, смесь в футляре уже поменяла свой цвет, что говорило эльфу об одном – пыль вместе с осколками переняла у образца сигнатурный след и теперь будет привлекать опасное внимание. Это раздражало Илу’ридана сильнее, почти злило. Этап «настройки», так он привык называть процесс, всегда протекал по-разному, но остроухий всё же надеялся, что у него будет в запасе ещё хотя бы пара дней. Не повезло, мелькнуло в голове, и взгляд метнулся к сумке в углу, где на такой случай хранилась запасная порция смеси.

«А вдруг не хватит?» – засомневался он, и сжимающие футляр руки затряслись.

Это была такая удобная возможность тихо обойти законы, прописанные в трибуции знаний. Илу’ридан отчаянно стремился доставить образец незаметно, будто помешался на самой идее, чтобы круглый кристалл принадлежал только эльфам. Громкое оправдание легко позволяло забыть, что двигали им куда более приземлённые цели, в которых без труда просматривались корыстные мотивы. Показать себя с лучшей стороны, выслужиться перед культом, стереть усложняющее жизнь клеймо ферандии… и окончательно забыть умершую по глупости женщину. За тридцать лет у него было достаточно времени, чтобы понять: он устал жить в тени ошибки.

К моменту, когда в замке повернулся ключ, Илу’ридан, сидя у сумки, пытался решить, что делать с отработанной смесью. Новый футляр уже хранился у него в потайном кармане, а вот прежний… Он бы мог оставить коробочку где-то в городе или незаметно разбросать содержимое, прогуливаясь с Вэйдэ, но сомнения оставляли его в шаге от окончательного решения. Эльф держал в руках не просто наполненный магией предмет, а непредсказуемый потенциал, халатное отношение к которому могло легко превратиться в проблему в будущем.

«Вы должны продумывать наперёд каждый свой шаг, каждое действие, каждое слово…» – память снова не к месту напомнила ему слова учителя, порождая беспокойство. Он уже натворил столько ошибок и опасался совершить ещё одну.

Ключ сделал два оборота, дверь с тихим скрипом приоткрылась и в комнату заглянула саворина, явно выискивая спутника глазами.

– Что-то произошло? – устало подал голос эльф. Вэйдэ вздрогнула от неожиданности, но затем улыбнулась и проскользнула внутрь.

– Мастер Верода, вы же говорили, что мы пробудем в городе два дня, так?

– Верно, говорил, – протянул остроухий, поднимаясь на ноги, так он чувствовал себя увереннее.

Но вопрос ребёнка оттеснил его переживания на второй план. Он настораживал, как, впрочем, настораживал и вид Вэйдэ. Привычки твердили ему – резкие перемены редко случаются во благо. В тот момент она показалась Илу’ридану необычайно яркой, ни дать ни взять простая восторженная девочка-подросток, с горящими глазами и чуть смущённой улыбкой.

– Мне сегодня показали гончарный цех, а завтра обещали отвести в стеклодувную мастерскую, – призналась саворина и отвела взгляд, будто стыдилась собственного любопытства.

– Стеклодувную? – удивлённо переспросил эльф. Футляр в руке будто бы потеплел. – Видимо, времена меняются, раньше Розван славился только керамикой.

– Старший мастер местного отделения объединённой ремесленной гильдии, – на одном дыхании выпалила девочка и невольно хихикнула, вспоминая их недавний разговор, – упомянул, что по прихоти одного авторитетного человека сюда перенесли часть производства, – саворине будто надоело стоять у двери, она пересекла скудное пространство комнаты и села на край кровати.

– Ну надо же… – по привычке в особой манере произнёс эльф, провоцируя собеседника на откровенность. – И что там делают?

– Пока что ничего, – с некоторым разочарованием призналась Вэйдэ. – Но собираются создавать бутылки… а еще флаконы! – мысли Илу’ридана зацепились именно за эти слова ребёнка, и план решения нежданной проблемы начал формироваться. – Сейчас подмастерье только обучают, а мне дадут посмотреть за процессом. К слову, наставники как раз живут на этом постоялом дворе, потому здесь так шумно.

– Всё это тебе старший мастер рассказал?

– Да, – кивнула девочка. – Я встретила его у торговых рядов, когда донимала торговца вопросами о красках.

– И затем он показал тебе гончарный цех? – уточнил эльф. Его невольно восхитило, как много ребёнок без должного обучения узнал за пол дня.

– Да! – неожиданно радостно ответила Вэйдэ и он даже вздрогнул. – Простите, там было очень интересно. В двух словах и не расскажешь… По правде говоря, не ожидала, что он меня туда отведёт. Но старший мастер оказался так похож на настоятеля, та же походка, те же морщины, разве что борода короче. Я с ним говорила как с мастером Тенвиаром и в итоге почти всё время только слушала.

– Хочешь сказать, что будь он похож на мастера Вендроша, к примеру, ты вела бы себя по-другому? – удивился Илу’ридан, эльф откровенно не ожидал от маленькой саворины подобной гибкости.

– Да, наверно… – неуверенно призналась девочка, опустив взгляд. – Надо ведь общаться на одной волне, так?