Эннеады Плотина. Книга 4

Эннеады Плотина. Книга 4

Аннотация к «Эннеадам» Плотина. Эннеада IV: О душе

Общая характеристика: Четвертая Эннеада представляет собой систематический и всеобъемлющий трактат о душе, являющийся смысловым и структурным стержнем всей философской системы Плотина. Здесь он не просто описывает душу, но разрешает ключевые метафизические проблемы, возникшие после Платона и Аристотеля: проблема «одного и многого», соотношение трансцендентного и имманентного, природа сознания и самосознания. Плотин ведет полемику на два фронта: против материализма и упрощенного дуализма стоиков, с одной стороны, и против радикального дуализма и пессимизма гностиков – с другой.

Ключевые темы.

1. Природа и бессмертие души: Метафизическое обоснование личности

· IV.1 [21] «О сущности души I» и IV.7 [2] «О бессмертии души»: Плотин аргументирует, что душа есть самостоятельная субстанция, а не свойство тела (не гармония, не эпифеномен). Это утверждение имеет фундаментальное следствие: личность онтологически первична по отношению к материи. Не тело является носителем души, а душа является условием бытия и жизни тела.

· IV.2 [4] «О сущности души II»: Разделяя сущность души и ее преходящие состояния (память, страсти), Плотин закладывает основу для различения эмпирического "Я" (связанного с телом) и трансцендентального "Я" (чистой деятельности души). Этот ход предвосхищает не только августиновскую интроспекцию, но и кантовское различие между феноменальным и ноуменальным.

2. Происхождение души и ее отношение к Уму и Единому: Решение проблемы «одного и многого»

Это центральный блок, где разрешаются главные философские апории.

· IV.3-4 [27-28] «О трудностях о душе» и IV.9 [8] «Все ли души единосущны?»: Плотин решает одну из сложнейших проблем неоплатонизма: как из единого и неизменного Ума возникает множественный и изменчивый мир? Ответ – через Душу. Мировая Душа, будучи единой, порождает множество индивидуальных душ не через разделение, а через свою неисчерпаемую творческую мощь (принцип порождения без умаления).

· Ключевая концепция «все души едины»: Это не пантеистическое растворение, а точная метафизическая формула. Индивидуальные души – это не «осколки» целого, а актуальные проявления единой души в разных точках пространства-времени. Их индивидуальность не уничтожается, но и не является абсолютной; она основана на их общей, божественной природе. Это попытка совместить универсализм с индивидуализмом.

· IV.8 [6] «О нисхождении души в тела»: Нисхождение – это не «падение» и не наказание (как у гностиков или в некоторых интерпретациях Платона), а закономерный акт творения, излияния блага. Материя – не злое начало, а лишь «отсутствие блага», последняя ступень эманации. Это следствие – оправдание чувственного мира как творения, которое в своей основе благо и прекрасно. Философский призыв – не к бегству из мира, а к его одухотворению и преобразованию через познание его истоков.

3. Восприятие, память и самопознание: Зарождение философии сознания

· IV.5 [29] «О зрении…» и IV.6 [41] «Об ощущении и памяти»: Здесь Плотин совершает революционный прорыв. Он отвергает теорию восприятия стоиков (получение материальных образов-эйдолов) и предлагает теорию суждения. Восприятие – это не пассивное получение данных, а активная деятельность души, которая судит о состоянии тела. Это:

1. Предвосхищение теории интенциональности сознания у Брентано и Гуссерля (сознание всегда направлено на объект).

2. Обоснование активной роли субъекта в процессе познания, что позже станет краеугольным камнем немецкого идеализма и трансцендентальной философии Канта.

3. Различение памяти чувственной (связанной с телом) и памяти интеллектуальной (причастной Уму) – прообраз различия между рациональным и эмпирическим знанием.

Основные идеи и их сквозное влияние на историю философии

1. Иерархический пантеизм / панентеизм: Система «Единое – Ум – Душа – Материя» стала основной метафизической парадигмой для большей части средневековой философии (как христианской, так и исламской). Она предлагала модель, в которой Бог одновременно трансцендентен (Единое) и имманентен миру (через эманацию Ума и Души).

2. Путь интроспекции и мистического восхождения: Метод Плотина – обращение внутрь себя для обнаружения в глубине души универсальных принципов (Ума и Единого) – стал образцом для:

o Августина Блаженного: Его концепция Бога как высшей истины, познаваемой через самопознание души, прямо восходит к Плотину.

o Картезия: Плотиновский путь сомнения и нахождения несомненной основы (души) в себе самом предвосхищает декартовское «Cogito, ergo sum».

o Немецких мистиков (Экхарт) и философов Возрождения (Фичино, Пико делла Мирандола).

3. Концепция не-пространственного присутствия: Идея о том, что душа неделима и присутствует целиком в каждой части тела, оказала огромное влияние на решение психофизической проблемы. Она предлагала модель связи души и тела, альтернативную как механистическому детерминизму, так и грубому дуализму.

4. Критика гностицизма: Плотин защищает космос от обвинений в абсолютной порочности. Его аргументы были позднее использованы христианскими апологетами (например, Оригеном) для защиты догмата о творении «хорошо весьма» (Быт. 1:31) и борьбы с манихейским дуализмом.

5. Трансцендентальный поворот in nuce: Уже у Плотина можно найти зародыш идеи о том, что условия возможности познания мира следует искать не в самом мире, а в структуре познающей души, причастной к высшим, умопостигаемым принципам. Это прямой предшественник кантианского коперниканского переворота.

Заключение:

Четвертая Эннеада – это не просто трактат о душе. Это фундаментальный труд, который:

· Систематизировал античные представления о психическом.

· Предложил решения ключевых метафизических проблем, над которыми билась последующая мысль.

· Заложил основы философии сознания, теории познания и мистического богословия.

· Служил мостом между античностью и средневековьем, язычеством и христианством.

Без психологии Плотина история западной философии, особенно патристики, схоластики, философии Возрождения и немецкого идеализма, выглядела бы совершенно иначе. Его учение о душе стало универсальным языком, на котором на протяжении веков обсуждались природа человека, его место в мире и путь к Абсолюту.

Первый трактат. О сущности души (первая часть)

Умопостигаемый мир как подлинная обитель сущности и души.

Согласно Плотину, подлинная реальность и истинная сущность всего сущего пребывают не в материальном мире, а в умопостигаемом мире (κόσμος νοητός), который является обителью вечных идей-архетипов. Высшее начало этого мира – божественный Ум (Νοῦς), содержащий в себе все совершенные формы. Именно там, в сфере чистого мышления и единства, изначально и по своей сути пребывает душа. Наш материальный мир – лишь место временного нисхождения душ, которые, облекаясь в телесные оболочки, забывают о своем божественном происхождении и начинают казаться себе разделенными и ограниченными. Таким образом, умопостигаемый мир населен душами, свободными от тел и пребывающими в состоянии вечного созерцания, в то время как чувственный мир – это место душ, «одетых» в тела, чья главная задача – вспомнить свою истинную родину и начать путь восхождения обратно к Уму.

Комментарии и разъяснения:

Развивая и комментируя учение Плотина, Порфирий, его непосредственный ученик и издатель «Эннеад», в таких трудах, как «Sententiae ad intelligibilia ducentes» («Воззрения, ведущие к умопостигаемому»), настаивал на том, что Умопостигаемый мир (κόσμος νοητός) – это отнюдь не абстрактная концепция или метафора, а живая, динамическая иерархия бытия, исходящая из непостижимого Единого. В этой системе нисхождение души понимается не как трагическая ошибка или наказание за некую провинность (как в орфико-пифагорейских или некоторых гностических учениях), но как необходимое и естественное следствие самой её природы и всеобщего закона мироздания – триадического ритма пребывания-исхождения-возвращения (μονή-πρόοδος-ἐπιστροφή).

Согласно этому закону, всё сущее вечно пребывает в своём высшем принципе (для души – в Уме), изливается (πρόοδος) из него, осуществляя творение низших уровней реальности, и, наконец, стремится обратно, к возвращению (ἐπιστροφή) к своему истоку. Таким образом, нисхождение души в тело есть её космическая миссия по одушевлению и упорядочиванию материального мира, исполнение её творческой и жиздательной функции. Ключевой тезис Порфирия, смягчающий трагизм нисхождения, заключается в идее, что душа, даже спускаясь в самую гущу материи, никогда полностью не разрывает свою связь с Умом; её высшая часть, «не нисходящая часть души» (как её часто называют), вечно остается «пришпиленной» к умопостигаемому, являясь тем самым якорем спасения и тем внутренним проводником, который позволяет ей, вспомнив о своей истинной природе, начать путь обратного восхождения. Это учение было направлено против радикального дуализма гностиков, принижавших ценность космоса, и подчеркивало, что связь с высшим миром не утрачивается, а лишь забывается душой, погруженной в чувственное восприятие.

Позднее Ямвлих, основатель Сирийской школы неоплатонизма, хотя и сместил акцент в сторону более сложной теургической практики и дальнейшего умножения иерархических уровней внутри умопостигаемого мира, в целом принял и развил эту схему, также рассматривая нисхождение как необходимый этап в божественном плане мироздания.

Прокл Диадох, являясь вершиной позднеантичного неоплатонизма, в своих трудах, таких как «Первоосновы теологии» (Στοιχείωσις θεολογική) и «Платоновская теология», предпринял грандиозную работу по систематизации и дальнейшему развитию идей Плотина и Порфирия, доведя неоплатоническую доктрину до максимальной логической и иерархической завершенности.

Если Плотин описывал процесс нисхождения души несколько интуитивно и образно, то Прокл выстраивает строгую, почти геометрическую систему эманации, где каждый шаг тщательно обоснован. Он детализирует цепочку исхождения (πρόοδος): от абсолютно трансцендентного Единого (τὸ Ἕν) через сферу Ума (Νοῦς), который сам структурирован на уровни (бытие-жизнь-умение), к Мировой Душе (Ψυχή), а от неё – к бесчисленному множеству отдельных душ. Ключевой прокианской концепцией для понимания природы души является её пограничный статус (μεθόριος), который он подробно обосновывает, в частности, в §§90-94 «Первооснов теологии». Душа, по Проклу, занимает строго определённое место в иерархии сущего: она ниже Ума, но выше телесной природы. Эта позиция наделяет её фундаментально двойственной природой: будучи ниже Ума, она не способна мыслить всё целиком и мгновенно, как он, и вынуждена развёртывать своё познание во времени (отсюда её способность к рассуждению, дискурсивному мышлению – διάνοια); но, будучи выше тела, она обладает самодвижением и жизнью, которой лишена косная материя. Именно это промежуточное положение объясняет, почему душа может обращаться как вверх, к умопостигаемому единству Ума, так и вниз, к управлению множественностью тел. Её нисшение – это не случайность, а реализация её собственной природы как жиздательного и упорядочивающего принципа, связующего звена между мирами. Однако, в отличие от более оптимистичного взгляда Порфирия, Прокл, следуя Ямвлиху, подчёркивает, что полное возвращение (ἐπιστροφή) души к её истоку требует не только интеллектуального усилия, но и помощи свыше, осуществляемой через сложную систему божественных посредников и теургическую практику. Таким образом, Прокл превращает интуиции Плотина в разветвлённую и всеобъемлющую метафизическую систему, где для души отведено чётко определённое и объяснённое место, полностью детерминированное законами происхождения всего сущего из Единого.

Обращение к интерпретации Алексея Фёдоровича Лосева, крупнейшего отечественного исследователя античной мысли, позволяет глубже понять метафизическую суть учения Плотина, очистив его от возможных упрощённых и буквальных трактовок.

В своём фундаментальном труде «История античной эстетики» Лосев, со свойственной ему диалектической точностью, подчёркивает, что конструкция мира у Плотина – это отнюдь не дуализм двух враждующих или независимых начал (духа и материи, добра и зла), но строгий иерархический монизм. В этой системе всё сущее едино по своему высшему источнику – Единому-Благу, а множественность миров есть лишь результат его постепенного и необходимым образом ослабевающего самораскрытия. Чувственный космос не является самостоятельной реальностью, противостоящей умопостигаемому; он целиком и полностью существует лишь благодаря причастности (μέθεξις) высшему, как своему образцу, причине и источнику бытия. Он – его следствие, отблеск, слабеющая копия. Поэтому материя, понимаемая как чистая лишённость (στέρησις) формы и блага, не есть некая вторая субстанция, но лишь последний предел ослабления эманации, «не-сущее» (μὴ ὄν), которое паразитирует на сущем.

В этом контексте лосевская интерпретация термина «приходят» (или «нисходят») приобретает ключевое значение. Это движение души из умопостигаемого мира в чувственный – метафизический, а не пространственный или временной акт. Это не «переезд» из одного места в другое, как могло бы показаться из образного языка Плотина, а логическое и онтологическое движение от причины к следствию, от более совершенного состояния бытия к менее совершенному. Душа «нисходит» не в смысле изменения координат, а в смыспе обращения своей активности от созерцания Ума к оформлению и оживлению материи, что неизбежно сопряжено с её «забвением» высших принципов. Таким образом, Лосев видит в Плотине не мистика, описывающего странствия души, но строгого диалектика, выстраивающего всеобъемлющую систему бытия как иерархию ступеней самораскрытия абсолютного первоначала, где каждое последующее есть необходимое и необходимо же умалённое выражение предыдущего. Это учение, по Лосеву, является завершающим и высшим синтезом всей античной эстетики, понимаемой как учение о выразительных формах бытия, исходящих из Единого.

Единство Ума и совокупность душ в вечности.

Изложени Плотина: В Умопостигаемом мире Ум представляет собой абсолютное единство, лишённое каких-либо внутренних разграничений или разделённости. Все души также пребывают там в состоянии единства и соприсутствия. Их соединение осуществляется не в физическом пространстве (где есть расстояние и разделение), а в вечности (αἰών), вневременном модусе бытия. Ум по своей сути всегда един и не может быть разделён. Душа, пока пребывает в этом высшем состоянии, также едина и нераздельна, однако её природа такова, что она обладает "способностью" к разделению.

Эти комментарии и разъяснения сфокусироваться на ключевых различиях между уровнями бытия у неоплатоников. Объединим их в целостную картину.

Комментарии ранних и современных интерпретаторов позволяют глубже понять онтологический статус души у Плотина и его последователей, выявляя ключевые различия между уровнями бытия.

Как точно фиксирует Порфирий, фундаментальное отличие Ума (Νοῦς) от Души (Ψυχή) заключается в модусе их существования. Ум пребывает в вечном «now» (νῦν) – в статичном, вневременном акте тотального самопознания, где мыслящее, мышление и мыслимое абсолютно тождественны. Жизнь же Души по своей природе связана с движением и временем. Время (χρόνος), по Плотину, возникает как «подвижный образ вечности» (εἰκὼν κινητὸς τῆς αἰωνιότητος) именно в момент нисхождения Души, когда она, обращаясь от целостного созерцания Ума к оформлению материального космоса, вынуждена разворачивать свою деятельность в последовательности «до» и «после». Таким образом, душа является онтологическим источником времени.

Прокл в своих комментариях детализирует это различие. Если единство Ума – это простота и тождественность, где мыслящий субъект и мыслимый объект суть одно, то единство Души – это единство множества, единство-в-множественности. Она едина, но содержит в себе в свёрнутом (ἑλιγμένος) виде множество логосов (λόγοι) – творящих принципов и форм, которые разворачиваются и актуализируются в процессе её деятельности по управлению телесным миром. Это объясняет её двойственную природу: будучи единой, она способна порождать множественность.

Современный исследователь Пьер Адо в своей работе «Плотин, или Простота взгляда» предлагает ключевое для понимания разъяснение. Он подчёркивает, что вечность (αἰών) у Плотина – это не бесконечная длительность во времени, а качественно иное состояние – полнота бытия, где всё пребывает сразу в совершенном и неизменном настоящем, в акте тотальной взаимосвязанности. Пространственное и временное разделение, которое мы воспринимаем в материальном мире, – это иллюзия, порождённая материей как принципом разъединения и огрубления. В истинном же бытии, в Умопостигаемом мире, всё пребывает вместе через взаимопроникновение (ἀντιπερίστασις), не смешиваясь и не мешая друг другу. Поэтому душа, пребывая в своей высшей части в Уме, участвует в этой вечности и тотальности, а нисходя, порождает время и воспринимает себя как отдельную и движущуюся в последовательности.

Таким образом, учение о душе предстаёт не как миф о странствии, а как строгая метафизическая система, описывающая различные модусы существования: от простого и вечного единства Ума через опосредующее единство-во-множественности Души к фрагментированной множественности чувственного мира.

Двойственная природа души: делимость и не-делимость.

Концепция двойственной природы души – одна из центральных и самых оригинальных в метафизике Плотина, и комментарии отлично проясняют её суть. Объединим всё в целостную картину.

Учение Плотина о двойственной природе души, одновременно делимой и неделимой, является его гениальным разрешением фундаментальной апории о том, как единое и нематериальное начало может присутствовать во множественном и протяжённом теле, не утрачивая своего единства.

Как верно изложено, разделение души – это не её изначальная сущность, а следствие её нисхождения и воплощения. Душа проявляет свою способность к разделению («делима в телах»), поскольку оживляет множество различных и пространственно удалённых друг от друга тел, наделяя каждое из них жизнью и сознанием. Однако, в отличие от материальной субстанции, которая при делении превращается в части, каждая из которых меньше целого, душа обладает свойством целостного присутствия в каждой точке одушевлённого тела. Она не дробится, но целиком и полностью присутствует в любой, даже самой малой части живого существа (например, целиком в пальце и целиком в сердце). Это возможно потому, что её природа не материальна, а энергийна; она присутствует не как кусок плоти, а как организующий принцип и жизнь.

Но ключ к пониманию этого парадокса лежит в её онтологической структуре. Душа не нисходит целиком. Её высшая часть, обращённая к Уму (иногда называемая «верхней душой» или самим умом души – nous), вечно пребывает в умопостигаемом мире, в сфере вечности и тотального единства. Эта часть по своей сути неделима и не затронута воплощением. Таким образом, душа является уникальным соединением: её низший, жизнетворящий аспект «делим» (присутствует повсюду в теле целиком), а её высший, интеллигибельный аспект – абсолютно «неделим» и тождественен для всех душ в их источнике.

Порфирий, комментируя это, используя аналогию Плотина, предлагает яркий образ: душа подобна лучу света, исходящему от солнца (Ума). Солнце остаётся целым и неразделённым, в то время как луч, хотя и освещает множество предметов на большом пространстве, остаётся единым с своим источником и не делится на части, даже если проходит через разные окна.

Современные исследователи лишь подтверждают и уточняют эту модель. Как указывает проф. Т.Ю. Бородай, речь идёт не о физическом делении, а о специфическом «делимом присутствии», которое является атрибутом нематериальной, энергийной сущности. Эмиль Брейе видит в этом учении прямой ответ Плотина на платоновский «Парменид», разрешающий апорию о том, как единое может быть одновременно повсюду. Душа выступает медиатором, связующим звеном, которое в силу своей двойственной природы способно одновременно причащаться единству Ума и сообщать жизнь множественности тел, оставаясь при этом целостной и неразрушимой субстанцией. Её «делимость» – это не онтологический недостаток, а творческая сила, позволяющая ей оживлять и объединять собой всё телесное многообразие.

Геометрическая метафора для объяснения связи души с телом

Геометрическая метафора круга, используемая Плотиным, является ключом к пониманию парадоксального единства делимости и неделимости души. Эта модель наглядно демонстрирует, как душа одновременно трансцендентна (пребывает выше) и имманентна (присутствует внутри) телу.

Разбор метафоры по элементам:

1. Неподвижный центр круга: Это высшая, не нисходящая часть души (или сам Ум, к которому она причастна). Этот центр вечно пребывает в Умопостигаемом мире, в сфере вечности, единства и тождества. Он абсолютно неизменен, неделим и является источником бытия и identity самой души. Это её «якорь» в мире подлинного бытия.

2. Радиус, исходящий из центра: Это нисходящая, воплощающаяся сила души, её жизнетворящая энергия (λόγοι), которая устремляется вниз для организации и оживления материи. Это не «часть» души в смысле отломанного куска, а её активность, её распространение, подобно тому как свет распространяется от источника, не отрываясь от него.

3. Окружность / Периферия круга: Это материальное тело и, в более широком смысле, весь чувственный космос. Это самый удалённый от источника (Единого) и потому самый слабый и множественный уровень бытия.

Как это работает:

Душа, воплощаясь, не «покидает» центр и не «переезжает» на периферию. Она простирается от своего неизменного центра (своей подлинной сущности) до пределов тела, подобно радиусу, соединяющему центр с окружностью. Таким образом, её бытие в теле – это бытие-в-протяжении.

· Почему душа «делима»? Потому что её сила и энергия (радиус) распространяется на всё тело, присутствуя в каждой его части – от кончиков пальцев до внутренних органов. Она отдаёт себя множеству разных частей протяжённого тела.

· Почему это не настоящая делимость? Потому что вся эта энергия остается единой и целостной, будучи неразрывно связанной с единым и неделимым центром. Как все радиусы круга сходятся в одном центре, так и душа, будучи всей в каждой части тела, остается единой в своем источнике. Она не дробится, как хлеб, а присутствует целиком в каждой точке, подобно тому как одно и то же слово, произнесённое вслух, может быть услышано многими ушами, не перестав быть одним словом.

Комментарий и разъяснение:

Когда Плотин говорит, что душа «видит» материальный мир той своей частью, которая нисходит, он имеет в виду, что наше обычное, чувственное сознание отождествляет себя с этой периферией – с телом и его страстями. Мы забываем о нашем «центре». Задача философа – совершить обратное движение: обратить сознание внутрь, «свернуть» радиус и вновь отождествить себя с неизменным, божественным центром, который всегда пребывает в созерцании Ума. Таким образом, геометрическая метафора – это не только описание устройства мира, но и путеводная карта для духовного восхождения души к её истинной родине.

Прокл: Эта метафора была крайне важна для неоплатонизма. Прокл в «Началах теологии» (§ 176) развивает её, говоря о «неизреченных соединениях» (ἀρρήτους ἑνώσεις), которые являются образцом для любого причастности низшего высшему. Центр символизирует неизменную причину, а радиус – её нисходящие, сообщаемые следствиям энергии.

Современные интерпретации: А.Ф. Лосев («История античной эстетики», т. VI, с. 350) видит в этой метафоре ключ к пониманию плотиновской эстетики: красота тела возможна именно потому, что неделимая душа целиком присутствует в нём, организуя материю согласно умопостигаемому образцу. Это не механическое сложение, а одухотворение изнутри.

Зарубежные исследователи: Проф. Ллойд П. Герсон (Gerson L.P. "Plotinus") в монографии «Плотин» отмечает, что эта модель решает проблему, стоявшую перед всеми последователями Платона: как объяснить взаимодействие бестелесной души и телесного организма. Плотин предлагает решение: душа не «в» теле как в сосуде, а присутствует для тела как организующий принцип, оставаясь сама по себе трансцендентной. Её бытие в теле – это акт, а не локализация.