Царь Израиля

– А если бы, – спросил Давид, – мы смогли вернуть тебя в твой дом?..

Ахиноамь смутилась:

– Я… я не знаю. Дом мой далеко и к тому же после всего что было со мной меня и замуж никто не возьмет. Позволь я буду ухаживать за тобой.

– Я не против… – сказал Давид и вдруг спросил: – там у тебя есть жених?..

– Нет, теперь уже нет…

Оказывается, она легко и часто краснела:

– Я буду всегда рядом, иначе кто–нибудь из твоих людей захочет стать мне другом.

Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Ахиноамь, спохватившись, упорхнула готовить ужин.

Давид закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле, выглядел прескверно, валяясь на кровати …

И все–таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения.

Хул вернулся утром и, увидев пополнение среди людей Давида, решил обсудить планы дальнейшего пребывания такой большой группы.

Что же касалось планов на будущее все, пребывали в полной

растерянности. Но, по словам Хула, скрываться далее не представлялось возможным. Как только Саул вернутся с северного похода, он наверняка перевернет всю Иудею вверх дном, выискивая

беглецов. Кто–то предложил кочевать, не задерживаясь подолгу.

– С одной стороны, вас слишком мало, с другой – слишком много, – сказал Хул. – Слишком много, чтобы жить подобно разбойникам, что гнездятся в ущельях и порою грабят наши стада. И слишком мало, чтобы поднять Иудею против войск Саула…

– Кто хочет – всегда может сдаться на милость царя, – заметил Иошев.

– Не выйдет: мы все корень Иессея, – ответил Авишай, а Асаил добавил:

– Не забывай, что случилось в Нове. Он не пощадил даже первосвященника. Право слово, Иошев! Верить в благородство нашего царя уже поздно после резни в Гаваоне и избиения в Нове…

– Нет братья мои, – прозвучал хрипловатый голос Иоава. – Разве не видно, что эти грозные военные проверяют нас, выясняя, можно ли нам доверять? – и

повернулся к Иошеву: – Вот что, хватит уже нас проверять! Мы все здесь пришли к Давиду по разным причинам и не выживем, если не будем доверять друг другу, как себе самим! Мы, племянники Давида, сражаемся ради него, и потому что иначе нас просто зарежут как тех священников. Да, мы пробовали договориться с князем Иуды. Но он боится Саула и требует выдачи Давида. Так что мы теперь с вами… но что делать мы не знаем.

Иошев усмехался – он хотел узнать и все услышал. Потом покачал головой, мрачнея:

– Захватить какой–нибудь оазис на юге в пустыне и ждать там смерти Саула… иного пути я, честное слово, не вижу.

– А не попробовать ли вам пробиться в Гат, большой отряд всегда примут на службу, и Саул не посмеет вас тронуть? – вставил слово Гад.

– Нет, нет, – раздалось со всех сторон. – Ничего не получится, царь Ахиш – самый ярый враг Израиля.

– А я слышал, что он человек щедрый, – сказал Асаил. – Говорят, он одаривает своих слуг!

Давид сомневался в этом плане.

Когда Хул упомянул, что филистимляне грабят окрестности Кеилы, он принял решение.

– В Гат мы всегда успеем уйти, а пока предлагаю заняться спасением людей. Филистимляне грабят Кеилу и потому нам нужно идти и показать людям, что мы не разбойники.

Элиав старший брат Давида от удивления сказал:

– Нам страшно даже здесь, в Иудее. Как же мы пойдём в Кеи́лу против филистимского войска?

– Господь ведет нас и не допустит нашей гибели, – уверено произнес Давид.

Когда Элиав попытался возразить его перебил Гад.

– Господь пообещал отдать филистимлян в наши руки. Неужели мы будет возражать против воли Господа, в таком случае, чем мы лучше Саула.

После таких слов возражать больше никто не стал.

Путник приближался по дороге к хорошо укреплённому городу. В воздухе ещё чувствовался дым пожаров, следствие недавних набегов филистимлян. Но люди уже свободно перемещались по дороге к городу, и путник поспешил к воротам.

Ворота города были открыты, но усиленный отряд свидетельствовал, что горожане боятся повторения набега. Одинокий путник никого не заинтересовал, тем не менее, он подошёл по виду старшему из стражников и спросил, как найти Давида сына Иессея военачальника.

Стражник удивился вопросу и задал встречный:

– А кто его ищет?

Странник представился:

– Я Авиафар сын первосвященника Ахитофела.

Стражник ещё больше удивился и сказал идти до северных ворот, там рыночная площадь вокруг неё стоят дома старейшин города.

– Там поспрашивай, в одном из домов он живёт.

Авиафар поправив котомку, пошёл в город, пройдя по улицам, он держал направление на север и иногда спрашивал, как лучше пройти до северных ворот. Наконец он дошёл до больших домов и узнал, в каком именно доме расположился Давид.

Когда Давиду сообщили, кто хочет его видеть он был очень удивлён, тем не менее, он поспешил во двор и обнял Авиафара к удивлению многих.

Авиафа́р сообщил Давиду, что Сау́л убил священников Господа. Давид сказал Авиафа́ру:

– Я знал, что эдомитя́нин Доэ́г обязательно всё расскажет Сау́лу, потому что в тот день он был там. Это я в ответе за смерть всей семьи твоего отца. Оставайся со мной, не бойся. Кто хочет убить тебя, хочет убить и меня. Я буду тебя защищать.

Авиафар между тем говорил:

– Я всё это время находился в Хевроне, когда прибыли гонцы я услышал, что Саул приказал подготовить провиант и людей для похода в Кеилу. Саул придёт сюда за тобой Давид, и совершит то же что он сделал в Нове со всеми священниками.

Давид был удивлён и задумчиво протянул:

– Возможно, жители Кеилы встанут на мою сторону, а затем и Иудея.

Авиафар сказал:

– Я взял с собой эфод может вопросить Господа.

Давид утвердительно кивнул головой, и они направились в удобное помещение, где Авиафар подготовившись сосредоточено начал кидать Урим и Тумим.

Давид смотрел на Эфод и начал говорить:

– Господь, Бог Израиля, твой слуга услышал, что Сау́л собирается прийти сюда и из–за меня разрушить город. Отдадут ли меня жители Кеи́лы в руки Сау́ла? Придёт ли сюда Сау́л, как слышал твой слуга? Господь, Бог Израиля, прошу, ответь своему слуге.

Авиафар кинул жребий.

– Придёт, – был его ответ.

– Отдадут ли жители Кеи́лы меня и моих людей в руки Сау́ла?

Авиафар вновь кинул жребий.

– Отдадут, – вновь был ответ священника.

Давиду было тяжело в это поверить. Он разгромил филистимлян спас Кеилу, спас все их гумна. И теперь они его предадут.

– Я соберу своих людей, но думаю итак понятно, что нужно уходить, а ты располагайся, я попрошу, чтобы о тебе позаботились.

Вечером Давид со своими людьми был на ужине у главы старейшин города. Они все пили и много ели, а Давид все гадал, неужели и после этого его предадут Саулу.

Слегка одурманенный выпитым, Давид все–таки задремал и проснулся, как от толчка, когда к нему постучавшись, вошел Авишай:

– Ну, здесь и местечко! К тебе еле пробился!..

– Не злись, не стоит, – сказал Давид.

Давид сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки хмеля и сна.

– Ну что там еще?.. – спросил он устало.

Он подошел к Давиду вплотную:

– Разговор этот очень тяжелый. Только, пожалуйста, не

сердись. Скажи, какие у тебя отношения с Ахиноамь?

Давид почувствовал, как кровь прихлынула к лицу.

– Выходит… Ахиноамь покорила и твое сердце?

– Да нет, что ты. Для нас всех она боевая подруга.

– Но есть же кто то кто тронул и твое сердце?

Авишай беспокойно шевельнулся.

– Я пришел сказать тебе: Ахиноамь грозит опасность, которую только человек большой власти может отвести от нее.

– Власть имеющий? Я?..

– В общем, – сказал Авишай, – глава старейшин города уведомил Ахиноамь, что ей надлежит явиться к нему на ужин нынешней ночью.

Давид на миг задохнулся от боли, пронзившей сердце. Потом глухо зарычал:

– Я убью его…

И рванул одеяло, спуская ноги на пол.

– Не так легко это, – отрезвил его Авишай. – Там столько охраны и отношения с властями разорвем.

– Но неужели она пойдет? Нет! Она должна отказать ему! Она теперь наша и никто не смеет больше трогать ее. Я соберу людей, и мы выкинем его из окна опочивальни!..

Авишай вздохнул.

– Я говорил с ней об этом и Хуший тоже. Она не хочет, чтобы ее защищали. Она боится, что в таком случае Иудея откажется воевать за тебя… К тому браки такого уровня всегда заключались ради союзов господ.

– Ахиноамь не такая важная птица чтобы ради нее Кеила пошла в смертельную схватку с Саулом. Пришли ее ко мне, я сделаю ее своей женой и тогда ее не тронут.

…Ахиноамь подошла так тихо, что он едва услыхал ее шаги в коридоре. В неверном свете масляного светильника, он увидел, что она была одета в белое платье.

– Ахиноамь… – прошептал он и за руку втянул ее в комнату.

– Здесь ты в безопасности, – сказал Давид. – Присядь!

– Благодарю тебя, мой господин, – ответила Ахиноамь. Она глядела прямо перед собой.

– Здесь тебя никто не тронет, – повторил Давид. –

Короче, оставайся здесь столько, сколько понадобится.

Она ничего не ответила. Даже губы не дрогнули. Выждав немного, он сказал еще:

– Неужели ты правду пошла бы к владыке нынешней ночью?..

– Это мой долг господин Давид.

– Господин! Я не господин тебе, я всего лишь обычный человек!..

– Я не смогу остаться здесь иначе вас объявят блудником, единственная причина только если…

– Я должен тебя защитить! – крикнул он. – С этого дня ты моя жена!..

И прежде, чем она успела ответить – бросился к ней и обнял ее.

На другой день владыка соизволил всего однажды покинуть свои покои, – и лицо его, ничего хорошего не предвещало. Поэтому Давид, совершив обряд бракосочетания, собрал своих людей и ушел из Кеилы.

Четырнадцатая глава Лицом к лицу

Останавливаясь в городках и селениях, Давид часто пел. На вопрос как его зовут, он отвечал, что его зовут Давид, и некоторые говорили: «Кажется, нашего тысяченачальника так зовут». Иногда спрашивали, не сын ли это Саула. Его сердце осталось в Гиве, но часто он думал о предсказании Самуила и о проклятии, тяготевшем над родом Саула.

Враги были повсюду: люди Саула и филистимляне. Когда они появились на Соленом море на северном побережье в селении, они узнали от рыбаков, что люди из Гивы приходили спрашивать, не видели ли они молодого человека по имени Давид.

Поэтому оставаться там не стали и ушли в пустыню, вернувшись в Иудею, и достигли Зифы. Давид начал вновь охранять стала от грабителей с юга, и получал пропитание в местных селениях. Давид думал о том, что Вифлеем в двух днях ходьбы. Может быть, повернуть туда со своим отрядом? Но вес меча возвращал его к действительности.

Вечерами Давид смотрел на луну. Прошел месяц, Давид спрашивал себя, а не поторопить ли слова Самуила? А остальные, Мелхола, Ионафан, что они? Забыли ли они его?

Он пас стада со старым пастухом, когда увидел на дороге пыль, поднимающуюся от каравана.

– Что делают эти люди в наших краях? – проворчал старый пастух. Он положил руку на свой кинжал. Окрестности кишели грабителями, но они передвигались группами по пять шесть человек, а этих было намного больше. Кроме того, грабители никогда не садились на ослов, только на верблюдов.

Его рука сжала кинжал, и он нахмурил брови, когда маленький караван свернул с дороги, чтобы ехать по тропе, ведущей к ним. Давид встал, и волнение охватило его. Он бросился к первому всаднику.

– Ионафан! – крикнул он, ветер пронес это имя над тонкими стеблями полыни, васильков и мясистых лютиков, которые заполняли долину. Первый всадник остановился, быстро спрыгнул на землю и подбежал к Давиду. Они крепко обнялись.

– Я чувствовал себя брошенным! – выдохнул Давид.

– Как видишь, я здесь! – ответил Ионафан, смеясь.

Другой всадник тоже спешился: это был Наарай. Весь караван остановился под нахмуренным взглядом старика.

Авиафар и другие вернулись с охоты, шесть человек из прибывшего отряда первыми бросились к Давиду, обрадовавшись встретить здесь своих друзей. Атмосфера радости заполонила все – вокруг слышались лишь восклицания и смех.

– Но что говорит Саул? – спросил Давид, повернувшись к Ионафану и Наараю.

– Какой вес имеет то, что может сказать Саул? – ответил Наарай. – Царь медленно сходит с ума, и мы ждем тот день, когда слова Самуила исполнятся.

Давид вздрогнул от неосторожно произнесенных слов. Молчавший до этого Ионафан положил руку на плечо Давида.

– К тебе придут люди, когда Саула не станет и их будет много, – сказал он. – Теперь я знаю, что это ты будешь царствовать в Израиле. Не бойся, мой отец Сау́л не найдёт тебя. Ты станешь царём Израиля, а я буду вторым после тебя. И мой отец тоже знает это

– Да хранит тебя Господь! – прокричал Давид. – Пусть то, что ты сказал, сбудется!

И, чуть помедлив, на одном дыхании выпалил:

– Мелхола!

Выражение лица Ионафана ответило раньше слов:

– Она жива и здорова, но она несчастлива.

Он посмотрел на Давида печальными глазами.

– Мой отец рассердился на нее за твой побег. Он отдал ее в жены другому.

– Я слышал об этом! – сказал Давид.

– Ей надо было идти с тобой, – сказал Ионафан. – И я тоже должен был идти с тобой.

Давид долго молчал. Он подумал, что его помолвки с двумя дочерьми Саула, Мерав и Мелхолой, никому не принесли счастья. И, чтобы отвлечься, он повернулся к Ионафану, и спросил его:

– Вы из Гивы приехали такими вооруженными? Вас могли заметить!

– Нет, – ответил Ионафан, – мы ехали не такой длинной дорогой. Мы прибыли из Шефелы близ Лакши, где мой отец и Авнер готовятся штурмовать филистимский город.

– А первое сражение?

– Именно оно вынудило филистимлян уйти на юг.

– Ну, тогда не должен ли я присоединиться к вам? – воскликнул Давид.

Ионафан медленно опустил голову.

– Нет, Давид. Предательская стрела не заставит себя ждать. Это сражение не твое. Я не знаю почему, но мне кажется, что солнце моего отца на закате. Нет, я снова повторяю: это не твоя битва.

– Но не должен ли я защищать мой народ? – возразил Давид.

– Это еще не твой народ, – сказал Ионафан. – Для начала ты должен выжить, Давид.

Это было почти слово в слово речью Самуила. Давиду было запрещено рисковать своей жизнью. Любовь нашла те же слова, что и божественное провидение. Затем они заключили соглашение перед Господом, и Давид остался в Хоре́ше.

– Мне пора ехать к своему отцу и моим братьям, – сказал Ионафан. Он сел на мула, помахал рукой и уехал. Вскоре вдалеке виднелась лишь тень всадника в облаке пыли.

Сгорбленный, безучастный к шуму, поднятому молодыми людьми, старый пастух внимательно наблюдал за этой сценой, подложив руки под подбородок.

– Так это ты – тысяченачальник Давид, – сказал он, когда Давид подошел проститься с ним. – Я сказал себе…

– Что ты сказал?

– Я сказал, что этот юноша слишком красив, чтобы над ним не было божественного знака.

Давид и его люди расположились в небольшом поселении, и местный глава поселил их в своем доме. Он угодливо накрывал столы и щедро угощал но Давида не оставляло чувство подозрения. Поэтому за ужином ничего не обсуждали. И только потом, отослав хозяина и слуг подальше, принялись говорить.

Шамма прибыв из Хеврона начал говорить что, проводив Ионафана, они разбились на небольшие отряды и начали говорить что под рукой Давида не менее десяти тысяч воинов.

– Это большая ошибка, – недовольно произнес Иоав.

– В Хевроне стоит довольно большой корпус воинов и потому они не осмелятся выступать одни.

– Не согласен, – мрачно произнес Иоав, – Ну рассказывай дальше.

– Мы объехали много городков и повернули обратно.

– Я мыслю так, – начал Иоав, – Сейчас тысяченачальник в Хевроне постарается запереть нас здесь до подхода войск Саула. Придется нам опять уходить и лучше к Соленому морю.

Авишай также был в сомнении.

– Уходить нужно, но если Саул соберет большие силы, то из пустыни нам не вырваться. Нужен отдых перед большим походом в пески.

– Вернется Иошев и все нам расскажет а потому отдых нам необходим, – сказал Давид, – Но мне больше интересно откуда здесь такое большое войско. Зачем держать в Хевроне столько воинов.

– Я думаю это связано с последними набегами филистимлян, – сказал Иоав, – Скорее всего Саул готовит поход против Гата вот и собрал такую силу.

– Все сводится к тому, что рано или поздно мы уйдем в Гат, – мрачно подытожил Давид.

В течение дня походили люди, посланные Иошевом пожелавшие идти с Давидом. К вечеру приехал сам Иошев и Иоав начал выговаривать ему за необдуманные поступки. Давид урезонил двух своих самых ярых командиров.

Он задумался над тем, что даже его брат Элиав смирился и признал, что вел Давида все это время Господь и Самуил был прав. Но его племянники сыновья старшей сестры Давида Церуи считали себя особо приближенными из–за родства. Давид уже чувствовал, что в будущем они доставят ему много неудобств, но и прогнать их не мог.

О передвижении войск из Хеврона по–прежнему ничего не было слышно, но Иошев рассказал, что дороги точно вымерли.

Следовало при первой возможности двигаться в пустыню. Иошев предложил разослать гонцов до Хеврона и следить за любыми передвижениями войск.

В это время Авишай уловил внимательный и явно недобрый взгляд главы селения ловившее каждое слово. Мгновенно вскочив, Авишай схватил того за грудки:

– Пес лживый! Ты что же шпионишь здесь?! Собрался продать нас за серебряные монеты? Братья держите его, я насыплю ему монет полную глотку, чтобы побыстрее добралась до брюха!

Заливаясь слезами, старейшина упал на колени.

– Я бедный человек!.. – рыдал он. – Вас проклянут в Скинии у жертвенника… Я никому, никому не скажу ни единого слова, только, пожалуйста, не убивайте меня…

Но Авишай не слушал его. Он готов был прямо сейчас же выволочь его во двор и, не дрогнув прикончить – но Давид протестующее поднял руку:

– Так не поступают в Иудее! У нас не принято убивать за дурные манеры. Сперва докажи, что он нарушил закон. Он мне тоже не нравится, но никакого преступления за ним я пока что не вижу!

Между тем на крики сбежалась чуть не половина отряда. Давид

с удивлением услышал одобрительный ропот, встретивший его слова. Авишай с не меньшим удивлением обвел глазами лица воинов… и выпустил старейшину. Тот на карачках подполз к Давиду и попытался облобызать его руку. Давид отпихнул его:

– Поди прочь.

Они покинули селение ночью, при факелах, под моросящим дождем. Дорога в темноте ночи показалась много длиннее, чем днем.

Давид прожил год в изгнании, за это время беглец стал настоящим владыкой юга Иудеи. Личное войско, средства к существованию, женщина – красивая и любящая … Что могло испортить жизнь Давида, напоминавшую сон? Но по–настоящему Давид не был царем, и все время опасался нападения Саула. Он часто думал, не ошибся ли Самуил?

Но теперь он видел, что нужен предводитель, чтобы объединить иудеев в один народ и усмирить филистимлян, а также их союзников хананеев. Настоящее царство, мечи, и копья которой заблестят на солнце Господа! Превратить угнетенных в победителей! Осуществить мечту отцов: настоящая Земля обетованная! Каким далеким казалось это!

После освобождения Кеилы Саул понял, что Давид вновь стал силен и опасен. Зифеи шли к нему с доносами и царь начал готовить поход на юг против собственных соплеменников.

Давид стоял лагерем на холме Хахила близ Хореша в очень труднодоступных местах и разослал своих лазутчиков. Несколько раз его люди видели воинов Саула и их военачальника Авнера. Но эти вылазки не переросли в сражение. Авнер не решился напасть кроме того здесь были воины Ионафана и его братьев и они также держались в стороне от сражения.

Лазутчики, донесли, что сам Саул и его отряды были в дневном переходе. Несомненно, у него были проводники Зифеи.

– Говорил я надо повесить того старейшину, – хмуро произнес Авишай.

– Возможно, это он, а возможно и нет. Мы не позволим окружить себя здесь, – сказал Давид.

Они ушли южнее к Маону и направились в пустыню к скале. Саул, узнал об этом, поскольку тоже свернул свои отряды в ту же пустыню. Отряды Саула и Давида разделяла скала, столкновение было неизбежным.

Саул отправил по горной тропе треть своих людей, а сам пошел в обход скалы, стремясь взять людей Давида в клещи. Давид уже готовился к смертельной схватке, хотя и видел, что позади идут люди Ионафана. Они не торопились его нагонять, и Давид понимал, что это его возможность уйти. Однако внезапно Ионафан остановился и пошел в обратную сторону.

Давид ожидал западни от Саула, но лазутчики, поднявшись на скалу, сообщили, что и Саул уходит. Давид, посмотрев на Хушия, сказал:

– Пойди за ними и узнай что случилось.

Лишь вечером Хуший вернулся и доложил:

– Я догнал их и смог сделать вид, что из слуг Саула. Все говорили о нападении филистимлян. Походу, узнав, что Саул занят на юге они решили напасть на Гиву.

Давид обдумал ситуацию и решил.

– Саул еще вернется, поэтому уходим в пустыню, там места трудно проходимые и потому Саулу будет тяжело нас найти.

Давид и его сторонники продолжали свое отступление на восток, где они надеялись найти другое укрепление, Эн Геди, оазис на берегу Соленого моря. В Эн Геди имелись удобные пещеры, которые могли послужить им хорошим укрытием и где они могли, не опасаясь внезапного нападения, провести ночь.

Вторжение филистимлян было недолгим и Саул, пополнив ряды воинов до трех тысяч человек, вернулся на юг. Ему сообщили, что Давид ушел в пустыню к Эн–Геди и он направился на восток. Когда Давид узнал об этом, то спрятался со своими людьми в пещере. Они смотрели вниз на овечий загон, возле которого стояли воины Саула и не знали, что им делать.

В это время к пещере начал подниматься человек.

– Наверное, послали проверить пещеру, – предположил Асаил.

Давид, присмотревшись, тихо произнес:

– Это Саул все прячемся.

Они ушли вглубь пещеры.

Саул зашел и осмотрелся. Он снял одежду и ушел в темноту одного из проемов. Давид понял, что Саул зашел по нужде. Кто–то прошептал ему в ухо:

– Сегодня Господь отдаёт твоего врага в твои руки, делай с ним что хочешь.

Давид подкрался и отрезал край безрукавного халата Сау́ла. Но потом Давида стала мучить совесть за то, что он отрезал край халата Сау́ла. Он сказал своим людям:

– Я не поступлю так с моим господином, потому что он помазанник Божий. Господь будет недоволен, если я причиню вред помазаннику божьему.

Так Давид удержал своих людей и не разрешил им напасть на Сау́ла. Сау́л вышел из пещеры и пошёл дальше.

Тогда и Давид вышел из пещеры. Он крикнул вслед Сау́лу:

– Царь, мой господин!

Сау́л оглянулся, и Давид, опустившись на колени, поклонился до земли. Саул оценил нацеленные на него десятки стрел и отсутствие собственных воинов.

Мертвенно бледный Саул смотрел на него, неотвратимо приближающегося, неспособный бежать.

Давид сказал Сау́лу:

– Зачем ты слушаешь людей, которые говорят, что Давид хочет сделать тебе зло? Сегодня ты сам видел, что в пещере Господь отдал тебя в мои руки. Мне предлагали убить тебя, но я пощадил тебя и сказал: „Не подниму руки́ на моего господина, ведь он помазанник Господа“. Отец, посмотри, у меня в руке край твоего безрукавного халата. Когда я отре́зал его, я не убил тебя. Теперь ты видишь, что я не хочу причинить тебе зло или восстать против тебя. Я не согрешил против тебя, а ты преследуешь меня и хочешь лишить жизни. Пусть Господь рассудит нас и пусть Господь отомстит тебе за меня, а я не подниму на тебя руки́. В древней пословице говорится: „Зло исходит от злодеев“, поэтому я не подниму на тебя руки́. Кого преследует царь Израиля? На кого охотится? На дохлую собаку? На блоху? Пусть Господь будет судьёй и рассудит нас. Он рассмотрит моё дело и вступится за меня, вынесет приговор и избавит от твоей руки.

Давид стоял в трех шагах от Саула, держа кусок плаща в левой руке, меч – в правой. Он смотрел царю прямо в глаза.

Когда Давид сказал это, Сау́л спросил:

– Твой ли это голос, мой сын Давид? – вскрикнул Саул срывающимся голосом старика, голосом гнусным, пропитанным ужасом и унижением, – и громко заплакал. – Давид, – сказал он в слезах, прижав руки к лицу.

Он пытался овладеть собой, чтобы скрыть ужас, который выдавали его плечи.

Он сказал Давиду:

– Ты прав, а я нет. Ты делал мне добро, а я платил тебе злом. Сегодня ты доказал, что желаешь мне добра: Господь отдал меня в твои руки, но ты не убил меня. Если кто–нибудь встретит своего врага, разве он отпустит его невредимым? Господь вознаградит тебя за то, как ты поступил со мной сегодня. Теперь я знаю, что ты будешь царём и удержишь власть над Израилем в своей руке. Поклянись Господом, что ты не уничтожишь моих потомков после моей смерти и не искоренишь моё имя из рода моего отца.