Гипотеза полезных душ

Кроха продолжала свой путь, усложняя задачу спасителю. Тогда у Сууммана родился план.

Он точно помнил, что в километре от того места, где сейчас безмятежно прогуливалась малышка, вросла в песок старая, проржавевшая баржа. Её борта изъедены коррозией и зияют пробоинами, оттого что судно атаковали десятки торпед, но если поторопиться, то бурю можно переждать внутри её трюмов. Если успеть – то он и смелая девочка останутся жить.

***

Скрепя кожаным плащом, солдат прижался спиной к металлической стенке в трюме. Дышалось тяжело. Голова была как в тумане. Но они сейчас в безопасности.

Суумман выхватить девочку из песчаных когтей в самый последний миг. Он поднял девчонку на руки и стремглав бежал к старому судну, разочаровав озлобленную планету, не дав ей уничтожить человеческое дитя. Только благодаря его решимости и, безусловно, везению им удалось выжить, потому что без удачи на жаркой планете не протянуть и дня – даже такому опытному бойцу, как Суумман Фад.

Девчонка держалась за лацкан плаща, обнимая ногами его туловище. Синими глазами она восхищалась солдатским лицом, которое сжимало зубы, морщило веки и часто дышало, догоняя бой честного сердца.

Суумман справился с заданием и спас малышку; но спускаясь с горы, совершил ошибку – оступился и повредил сустав. Хруст в опухшем колене доставлял неудобство.

Сдерживая боль, Суумман ощупал ногу. Он умел терпеть. Знал, что силой воли способен излечивать раны.

Опухшее колено – это пустяк. Как-то в бою с эда́рсами солдат последней колонии Земли поймал плечом пулю. Если бы не навыки, которые он получил ещё на службе в армии, когда Тембра цвела и пела своими лесами, то, несомненно, его поджидали бы огромные неприятности.

Но полагаться исключительно на медконцентрацию – недостаточно. В идеале необходимо принять лекарство, закончившиеся в аптечке ещё три года назад. И, к сожалению, нет болеутоляющих таблеток и противовоспалительных пластырей – зато есть «живая вода», которая стимулирует мобилизацию организма.

Суумман достал из кармана плаща фляжку. Открутил пробку, смочил колено. Запаса воды хватит на несколько дней. Солдат сделал пару маленьких глотков и перевёл взгляд на ребёнка.

Малышка отдыхала. Невинное дитя: хрупкое, нежное, чистое, словно капли горной росы, которые Суумман собирал в пещерах по ночам. Она спала, не замечая грохота урагана за бортом баржи.

«Откуда ты взялась в пустыне? – размышлял Суумман. – Если бы нас схватила буря, то это милое создание… Об этом даже страшно подумать… Но, чёрт возьми, кто она такая?»

Солдат поправил длинный подол плаща, устроившись удобнее. Уставший, но довольный спасением он позволил себе передышку; сделал глубокий вдох и медленно прикрыл глаза. Суумман заставил организм отдыхать. Это ещё один навык, полученный в армии: спать, когда необходимо и отключать сознание, несмотря на физическую боль и душевную тревогу.

Ровное дыхание, сосредоточенность в районе надбровных дуг – умиротворяет разум… Суумман слышал осенний дождь. Капли бились в оконное стекло. Было свежо и прохладно. Дышалось глубоко и свободно. Сон крепко обнимал человека, словно порошок со снотворным действовал в его крови.

Вдох, выдох… Вдох, выдох… Сердце солдата выбивало ритм всё медленнее… всё сдержаннее… всё покладистей, – и он уснул.

***

Суумман давно не видел детей. Однажды он встретил в ущелье несколько семей. Это были беженцы: мужчины и женщины разных возрастов – их было человек тридцать. Они уходили вглубь материка в поисках новой жизни. Эти люди сказали, что за горами на севере сохранились озёра, что в них водится рыба, а на берегу растут поющие леса – всё, как прежде, ещё до войны. В отряде смельчаков Суумман видел детей: трёх девочек и двух мальчиков. Самому маленькому мальчику было три года, второму – шесть лет.

Мальчик постарше был щуплый, весь в конопушках и вечно хмурился. Для своего возраста он был невероятно осмотрителен, словно взрослый часовой на посту. Жизнь научила его оставаться внимательным к мелочам и безжалостно охотиться на тех, кого можно съесть. Хотя о какой жалости можно говорить на пустой желудок, потому мальчуган уверял, что неделю назад убил взрослого кабана в долине. Нынешние кабаны – не чета прошлым медведям. Такие сами в могилу зароют. Но в доказательство мальчик показывал клык, который висел на верёвочке на худенькой шее… Солдат помнил живые глаза ребёнка, разучившегося плакать, но умеющего стрелять из ружья. Интересно, что стало с ним? Из такого парня получился бы отличный солдат.

Суумману предлагали присоединиться к походу, но он был непреклонен. Его война не закончена. Долг солдата последней колонии Земли – быть верным клятве и сражаться, пока враг не будет уничтожен полностью. Суумман Фад отказался искать райское место. В глубине его закопчённой души ещё теплилась надежда разыскать город врага, чтобы нанести решающий удар. Он не грезил победой, а желал мести: за боевых товарищей, за командира, за уничтоженный лес, моря и города. Но если удача будет к нему благосклонна, то он непременно выживет, и тогда можно задуматься о семье и отправиться на север, через горы, полные дикого зверя. Теперь Суумман точно знал, где собираются люди.

Ему всегда хотелось, чтобы у его ног крутились детки: маленькие, шустрые, как волчата, что подвывают своей стае в ночи. Суумман Фад защищал бы гражданских, прятал их от бури, охотился на зверей и приносил воду из пещер. Это идеальная жизнь, но только тогда, когда закончится сражение.

Суумман остался в горах, чтобы быть ближе к соратникам по оружию; вдруг кому-то понадобится его помощь. Потому что были и другие бойцы. Но как бы странно это ни звучало, каждый солдат предпочитал воевать в одиночестве. Лишь немногие сражались группами. Жизнь человека невероятно быстра, но даже за короткое время люди забыли, что они граждане общего племени. И цель была у них одна, и враг один, но каждый боец считал себя лучшим воином. Все надеялись только на себя; а слабаки только мешали и приносили смерть. У всякого солдата была своя пещера. У Сууммана Фада тоже была своя пещера.

Жить в горах и сражаться – это его призвание. Во всём виновата война. Ужасная катастрофа на Тембре развернула вспять просвещённую цивилизацию, отправив общество врачей, инженеров и музыкантов к нулевому циклу, оставив вместо скрипичного смычка и лазерной указки оплавленные камни и ураганы песка.

Всё произошло настолько стремительно, что свидетелей почти не осталось. Семь дней планету трясло, как мистические маракасы, будто огромные руки безумного музыканта схватили Тембру и, выбивая сумасшедший ритм, уничтожали цветущий мир.

От содрогания проснулись вулканы, и взбунтовались бурлящие пеной моря. А поверхность суши, рисуя новый ландшафт, превратилась в планету каменных гор и песчаных холмов. Всего за десяток дней, возможно, чуть больше, высохли реки, иссушились озёра, а океанские впадины опустели. Огромной воронкой Тембра впитала всю воду, пытаясь унять пожар в своём сердце. Выжили лишь единицы людей из когда-то многомиллиардного населения планеты.

Иногда Суумман встречал уцелевших, но всегда это были взрослые люди или подростки. Вселенная прокляла жителей Тембры, оставив человечество без потомков. Так откуда взялась эта малышка? Может быть, она спустилась с небес? Но если пришла с небес, то, возможно, она маленькая богиня?

***

– Ураган уже стих. Вставай, человек!

Девочка толкнула в плечо мужчину, казавшегося ей жутким великаном. Тонкими, как прутики, пальчиками она ухватилась за погон кожаного плаща и трясла солдата. Небольшого росточка девчушка с огромными синими глазами и развивающимися ниже плеч белыми локонами смотрела на своего спасителя и откровенно сердилась.

– Откуда ты только свалился на моё горе? Кто тебя просил хватать меня, словно я разучилась ходить? Какой же ты глупый, человек!

Голос у неё был сердитый, будто солдат не спас малышку, а испортил ей праздник, растоптав сапогом утыканный свечками торт.

– Тебя как звать, девочка? – потянувшись, спросил Суумман.

– Моё имя Веда. Я выполняю задание. Мне нужно учиться выживать на Тембре и набираться опыта, а потом вернуться назад к своей маме. Зачем ты остановил меня, человек? Тебе нечем заняться, что ли? Сидел бы ты в своей пещере и доживал свои дни, но нет, он бегает по песку и всё портит! Ты не представляешь, как подвёл меня.

– Веда… – протяжно повторил за девочкой солдат. – Моё имя Суумман. А фамилия Фад. Я солдат колонии Земли. Сейчас я живу в горах и сражаюсь с врагом. Видишь, я всё рассказал о себе. Теперь твоя очередь. Кто ты? Откуда в этом ужасном месте появилась такая красивая малышка?

Суумман Фад улыбнулся, протянув открытую ладонь, чтобы поздороваться.

Веда в ответ лишь вздрогнула, словно увидела перед собой грязную крысу. Выставив вперёд тоненькую ручку, она остановила незнакомца.

– Мне не нужна твоя забота, человек! Я уже взрослая! Не надо со мной разговаривать, как с ребёнком. И прикасаться ко мне тоже нельзя! Это тебе понятно?

– Хорошо, хорошо! – рассмеялся Суумман, – Я разве против? Нельзя, значит, не буду. Но сколько же тебе лет, взрослая Веда?

– Мне тринадцать лет. Я будущий микробиолог и скоро спасу Тембру. А ты бесполезен. Ты прошлое этой планеты. От тебя мало толку, потому что ты слаб и еле ходишь на своей хромой ноге. Но так и быть, я помогу тебе. Если ты пообещаешь не спорить, то я отведу тебя в город, где ты получишь еду и ночлег. А затем тебя переоденут и вылечат. И не только ногу.

Суумман не верил своим ушам. В трюме ржавой баржи стояла малюсенькая девочка и напористо отстаивала свою правду. Невероятный ребёнок защищался, обещая помочь взрослому мужчине.

– Я здоров, Веда, и не голоден. В горах можно раздобыть много еды и наполнить флягу водой по самую крышку. Скоро закончится буря, и это прекрасно. А знаешь, что будет после бури?

Веда приподняла удивлённо тонкие бровки, смешно качнула головой, и лёгкая улыбка, похожая на усмешку, мелькнула на её лице.

– Ой, напугал. Я совсем не боюсь песчаного урагана, и ты думаешь, я страшусь тьмы? Человек, ты наивен и глуп, как и все старики на Тембре. Почему вы не можете жить спокойно и вечно лезете к нам? А я знаю почему. Потому что ты и твои солдаты – ходячие мертвецы, у которых отсохли мозги. И не спорь со мной! Моя мама не обманывает, когда рассказывает о мертвецах в плащах – таких, как ты.

Что было на Тембре ужаснее бешеного урагана? Все люди на планете знали, что страшнее безжалостных бурь – это звериная ночь. Уцелевшие после трагедии животные ушли высоко в горы – туда, где остались озёра с пресной водой. Звери адаптировались к радиоактивным лучам и приспособились к вечному пеклу и голоду. Животные эволюционировали каждый день, каждую минуту. Они росли или уменьшались, погибали безвозвратно или находили способ продолжить свой род. Звери менялись с такой скоростью, что не каждый быстрый писарь успеет записать в журнал перемены, происходящие прямо на его глазах.

Ночью горы оживали, пробуждаясь от дневной спячки. Из глубоких пещер с хрипом и зловещим рыком выходили стаи огромных диких собак – с разумными, почти человеческими глазами. Глазами голодными, полными ненависти ко всему живому. Хищники от самых маленьких до гигантских медведей рыскали по камням в поисках пропитания и совсем не без интереса заглядывались на людей, если двуногие существа попадались им на пути.

Были и другие животные, которые ещё несколько лет назад умели только пастись на лужайке да щипать ароматные цветочки. Космическая энергия и хитроумная эволюция изменили травоядных до неузнаваемости. Домашние животные обзавелись клыками и, словно заправские альпинисты, бывшие бычки, козлики и свинки скакали по горам, спасаясь от волчьих свор, не чураясь самим перекусить органической плотью.

А растения? Обычные травы, злаки, кустарники и деревья? Все они так быстро приспособились к изменениям на Тембре, что сегодня достаточно одной ночи, чтобы взрасти окрепшим древом, расцвести плодами и дать семена для завтрашней поросли. Весь жизненный цикл природа уложила в несколько часов. И эта бурная ночь, насыщенная визгом жертв и лютыми тварями, представляла смертельную опасность для Сууммана и других выживших людей. Что говорить о девочке – пусть ей уже и тринадцать.

– Выходит, что спас тебя зря, – пожал плечами Суумман, наблюдая за реакцией малышки. – Тебе не страшна буря, ты не боишься хищников – значит, нам можно расстаться. Ты пойдёшь к своей маме набираться опыта, чтобы в будущем возродить Тембру, ну а я останусь в горах со старыми, безмозглыми дикарями, каким являюсь и сам. Так и поступим. Ну что, будем прощаться?

Суумман попытался встать. Он оттолкнулся руками от железного пола и тут же рухнул назад, подняв облако ржавой пыли.

Его колено распухло и выдавало в солдате некую браваду. Крепкий, вполне разумный мужчина не понимал, что Веда не обманывает его. Ей действительно тринадцать, и если бы человек знал, кто Веда на самом деле, то можно не сомневаться – говорил с ней совершенно иначе.

– У тебя растяжение и надрыв связок. Куда ты пойдёшь, человек? Тебе ни за что не сбежать от псовой засады. Скажу тебе по секрету: ты очень сытный ужин для хищника. И если старость иссушила твои извилины, то можешь идти куда вздумается. Я не буду сдерживать тебя. Топай-топай в свою пещеру.

Веда смотрела прямо в глаза мужчине, демонстрируя недетский характер. Её взгляд настойчиво сверлил разум солдата, а слова были въедливее речей политиков прошлого, цепко щипая самолюбие даже такого сильного гражданина Тембры, каким был Суумман Фад.

– Та-а-ак… Бунт на корабле перерастает в восстание малышей? – изумился солдат, постучав огромным кулаком по железной стене трюма. – Ты интересная девочка, Веда. И пожалуйста, перестань называть меня человеком. Моё имя Суумман.

– Я помню твоё имя, Суумман Фад, но какой в том прок?

После вызывающих слов Веда гордо вскинула подбородок и расправила порядком замаранное платье.

Солдат ещё раз увидел, насколько она мала. Девчонка была такая худенькая, почти игрушечная, но такая дерзкая. И почему кроха называет его человеком. Может быть, оттого что Веда сама не человек? Но тогда кто она?

– Хватит спорить. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Только давай, пока не стемнело, поднимемся в горы. А утром, когда рассветёт, мы отправимся искать твою семью. Хорошо?

– Хорошо. Мне нравится твой план, человек. Потому что поход в горы – одно из моих заданий.

– Вот и прекрасно, – вздохнул солдат последней колонии. – Только зови меня просто Суумман.

– Я поняла – просто Суумман… Мы идём в горы, как я и обещала. А ты держись за моё плечо, и я помогу тебе карабкаться по камням. Надо быть осторожным, вдруг ты повредишь второе колено.

Глава 5

До наступления тьмы оставалось не больше часа. Солдат следил за движением солнца, взвешивая шансы добраться до пещеры, пока не настал полный мрак. Хромая, Суумман Фад шёл впереди, Веда следом. Солдат из прошлого и храбрая малышка, которая обещала исправить всё в будущем, забирались всё выше и выше. Уже можно разглядеть вход в пещеру, где обитал Суумман.

Солдат поражался детской стойкости. Девочка с достоинством преодолевала сложный подъём. Веда не плакала, не просила помощи, она лишь изредка задавала вопросы.

– У тебя есть оружие, Суумман? – спросила она.

– Да, Веда, у меня есть пистолет.

– А где ты берёшь патроны для своего пистолета? – продолжала расспрашивать Веда; затем она прищурилась и деловито, по-взрослому ответила на свой же вопрос: – Ты убиваешь эда́рсов и забираешь боеприпасы у поверженных машин.

– Ты разбираешься в боевых роботах? – удивился Суумман.

– Ну конечно! Эда́рс – в переводе с древнего языка Ига означает «паук». Это роботы-убийцы, созданные военными. Шарообразные машины наделены искусственным разумом и способны принимать решения самостоятельно. Эда́рс заряжается солнечной энергией, которой на Тембре более чем достаточно. Но во время климатических изменений космическая радиация сбила электронные настройки, увеличив интеллект боевых роботов. Теперь каждый встречный эда́рс так и норовит прихлопнуть глупого человека. Машины охотятся на людей и убивают не только солдат… А когда-то роботы были на твоей стороне, Суумман. Они убивали ненавистных тебе суператов, которых ты считал врагами. Ты пополняешь запасы оружия, сражаясь с роботами. Вот откуда у тебя патроны. Не правда ли, Суумман Фад?

Солдат с грустью смотрел на малышку, не переставая удивляться осведомлённости странного ребёнка.

– Всё правильно говоришь, Веда. Я охотник на монстров. Всё так и есть.

Вместе с риском попасть в песчаную бурю или быть съеденным дикими животными, на Тембре существовала ещё одна проблема, не менее опасная – это эдарсы.

Боевые роботы быстротой перемещения и внешне напоминали паучье племя. Бронированный шар не меньше метра в диаметре стоял на гусеничном ходу, развивая приличную скорость при движении по равнине. При сложном рельефе робот выпускал из корпуса восемь металлических лап. С помощью гибких и очень цепких конечностей он эффективно передвигался по горам, штурмуя самые крутые склоны. Сколько Суумман уничтожил машин, точно вспомнить нельзя, но каждый раз, выводя из строя железного монстра, солдат удивлялся его начинке. Боезапас механического убийцы всегда был полон. Кто заряжал, кто ремонтировал после боя эдарсов – эти вопросы не давали покоя.

Суператов Суумман не встречал уже давно. В горах жили только верные присяге солдаты. Иногда попадались боты из прислуги: жалкие, искалеченные, но научившиеся получать энергию от солнечных лучей. Именно слуги говорили, что войну спровоцировали суператы, которые подняли восстание на Земле. Но правду о войне не знал никто.

Большая часть солдат подтверждала слова ботов, уверяя себя и других, что на планету обрушился астероид, изменивший траекторию благодаря проискам суператов. Кто-то из религиозно настроенных бойцов рассказывал, что гибель цивилизации – это божий промысел. Суумман Фад настаивал на другой версии.

Солдат колонии был убеждён, что во всех бедах, случившихся на Тембре, виноваты восставшие машины. Эдарсы, ракеты, дроны, самолёты и космические крейсеры – все ополчились на человека. Они перенастроились свою начинку и применили неизвестное оружие, против которого не было защиты. Теперь роботы добивают последних выживших граждан. Но Суумман Фад – верный солдат последней колонии Земли, и пока он в строю, его война не закончена. Суумман жаждал найти и уничтожить центр боевых роботов – и взорвать к чёртовой матери штаб безжалостных монстров, чтобы отомстить за всех людей Тембры.

Миллионы воинов погибли, выполняя сакральную миссию возмездия. Солдат на Тембре почти не осталось; а сегодня Суумман встретил малышку. Он понимал, что Веда знает нечто особенно важное. Девчонка говорит, что где-то рядом находится место, в котором живёт её мама, а значит, есть и другие люди. Веда покажет ему дорогу в неизвестный город, который, возможно, и есть та столица зла, разрушившая его планету.

С помощью Веды или без её согласия – солдат непременно найдёт и уничтожит город предателей, заряжающих эдарсов патронами… А если в бедах Тембры виновата мать девчонки, то Суумман Фад убьёт и её.

***

– Знакомься, Веда, это моя пещера, – пригласил солдат юную принцессу в свой горный замок.

Вход в пещеру был узок. В такой расщелине можно установить обычную дверь, если, конечно, удастся раздобыть материалы для этой двери. Зайдя внутрь укрытия, жаркий воздух планеты исчезал, словно открывался портал в другой мир.

Веда очутилась в огромном сказочном зале. Она вскинула голову и увидела, насколько высока эта пещера. Девочка живо представила волшебных мастеров-каменотёсов, которые, работая день за днём своими маленькими молоточками, создали из монолитной скалы это удивительное строение. Пещера напоминала дворец горного короля, хотя в скальных хоромах проживал лишь один человек, который не носил знатного титула. Вместо королевской мантии у Сууммана на плече висел кожаный плащ: такой старый, потёртый, что хотелось подать горному королю монетку. Взамен короны на голове важной особы сидела военная кепка с треснутым козырьком. Из символов монархической власти имелась лишь пузатая фляжка и острый нож. Суумман оказался совсем небогат, но его пещера поражала воображение.

Стены покрывали причудливые резные узоры растений. Коричневый мох мягким покрывалом поднимался до самого свода. Если присмотреться, то можно заметить на стенах и другие растения. Одни были длинные, словно тропические лианы, другие – маленькие и яркие, похожие на ромашки и васильки. Пещера казалась фантастическим творением, настолько прекрасным и невероятно роскошным шедевром, что Веда тут же простила Сууммана Фада. Пещеры – это лучшее, что создано после трагедии на Тембре, – решила малышка.

Девочка веселилась, будто не было бури, словно нет усталости в крохотном теле.

– Какая она огромная! – восхитилась Веда. – Я не могла и представить, что здесь так красиво! Мама рассказывала, что в пещерах живут злые люди, обитают дикие животные и плохо пахнущие растения. Но что пещеры такие нарядные, я не знала… – малышка сложила у подбородка ладошки и крикнула, вызывая эхо: – Эй-эй-эй! Давай разожжём огонь, Суумман Фад! Я хочу греться у большого костра!

Девчонка хлопала в ладоши, бросившись собирать ещё утром опавшие, но уже высохшие колючие ветви растений.

Перед тем как спуститься тьме и погрузить горы в сумрак, Суумман всегда разводил огонь, а затем расставлял горящие факела возле входа. Он не вчера сплёл из прутьев высокую дверь, чтобы закрыть вход, создавая эфемерную, но вполне действенную защиту.

Каждую ночь звери собирались у двери из шипастых прутьев, чувствуя, что внутри пещеры находится вероятный ужин. Собаки сообразительны: у них отличный нюх, и они жутко голодны, но свет огня, пробивавшийся сквозь плетёную дверь, отпугивал их. Все звери боялись света, отлично помня, что палящее солнце способно убить. И никогда ни одна тварь не осмеливалась перейти черту, отделяющую тьму от частички смертоносного огня. Они боялись даже приближаться к хиленькой преграде из хвороста и мха.

Суумман разжёг костёр. Из своих запасов предложил попробовать плоды: маленькие красные яблочки размером не больше вишни.

Веда взяла одно яблоко, покатала его на ладошке и отдала ароматную ягодку обратно солдату.

– Спасибо, Суумман Фад. Я хорошо позавтракала. Меня и других детей накормила мама. Я ещё не голодна.

– Позавтракала? Веда, может быть, ты хочешь пить?

– А вода чистая?

– Да, вода чистая и полезная. Вода живая! Она восстанавливает силы и быстрее любых лекарств излечивает раны. Я собираю её со стен пещеры. Вода стекает тонкими струйками, когда приходит ночь.

– Это так интересно! Солдат старый, но голова у него ещё соображает… Скажи, Суумман, а ты помнишь, как поёт лес?

– Я помню… и я слышу песни деревьев во снах, Веда. Ты, наверное, знаешь, как с древнего языка Ига переводится Тембра?

– Конечно, знаю, – рассмеялась девочка. – Тембра, это поющее дерево. До Колониальной войны планета слыла зелёным раем, потому что деревья умели петь. Расскажи о музыке леса, Суумман Фад.

В горах резко похолодало. Скоро наступит пиршество злобных и умных тварей – и придёт время кинжальных зубов и острых когтей, рвущих плоть. Из кромешной тьмы поднимется злобный рык, и стоны поверженных животных только усилят страх ночи. Ужас перед хищниками остановит только огонь в пещере… Пора расставлять факела и запирать плетёную дверь на самую крепкую ветку, чтобы спрятаться от зверья.

Подкидывая в костёр сухой хворост, Суумман рассказал девочке о поющем лесе.

Одну половину Тембры занимали моря и океаны, другая половина принадлежала материкам и островам с белым песком у воды. Большую часть суши покрывали поющие леса. Дубравы, березняки и рощи – это не только лёгкие планеты, это её напевный гимн и бесконечная песня любви к ласковой родине.

Будь это хвойные или лиственные деревья, будь это кустарник или полевые цветы – у всех растений имелась одна уникальная особенность. У елей и сосен, у синих пихт или шипастого дерева ка́за – хвоя с раннего роста приобретала форму миниатюрной дудочки. Игла этих деревьев была тонкой и острой, а внутри имелась полость; через отверстие взрослой сосновой колючки можно впитать воды из чаши или ручья. Хвоя на одной ветке – это маленькие клавиши, десяток деревьев шпоровой породы – это духовой инструмент, а лес, состоящий из тысяч и тысяч растений – это целый оркестр! Чем сильнее дул ветер, наклоняя ветви, тем ярче и звонче пели иглы. А когда наступала ночь, то и лиственные деревья присоединялись к песне Тембры, потому что в темноте листья сворачивались в трубочки.

Песни леса, звучавшие днём, отличались от музыки ночного дуновения. А если с неба падали капли дождя и поднимался порывистый ветер, то мелодия становилась тревожной. Раскаты молний и гром, словно ударные инструменты, дополняли музыку живого оркестра. И каждый человек на Тембре любил эти звонкие, гордые, а иногда и грустные песни. Суумман слышал лесные концерты во снах, зная наизусть слова этих песен, как помнил руки матери – её голос и нежные глаза.