Последний сезон

А судьба затаилась в уголке и тихонечко наблюдала за ними: сложится ли у этих молодых людей что-то более романтическое, перерастёт ли обыкновенная привязанность и желание находиться рядом друг с другом во что-то большее, окрыляющее и сводящее с ума от счастья? Что и подразумевает любовь!

…Жизнь студенческая, лёгкая и беззаботная, текла своим чередом: будни незаметно поглощались занятиями, штудированием заданий, подготовками к зачётам и прочими студенческими делами. Единственный выходной день в воскресенье, управившись с неотложными бытовыми хлопотами, девушки старались посвятить экскурсиям и прогулкам по Москве, благо, что на электричке добраться до неё хватало сорока минут. Парни часто подключались к таким мероприятиям. А вечером, возвращаясь к себе в общежитие, каждый не скрывал удовольствия от совместно проведённого дня. Постепенно такие поездки становились привычными. Всё происходило без каких-либо намёков на некие особые отношения между девушками и парнями. Была непринуждённая дружеская атмосфера, просто было большое желание общаться, разговаривать, шутить. Путешествовать по столице и вместе учить какие-то задания по курсу. Кстати говоря, парни чаще всего и находили именно этот повод, чтобы задержаться у них. А вслух озвучивали его по-своему, дескать, без вас, девчонки, в голову ничего не лезет, с вами же всё запоминается идеально, тем самым шифруя свой хитрый гастрономический интерес. Девушки с пониманием и с улыбкой кивали головой, тщательно скрывая, что истинные намерения этих шаловливых обманщиков давно уже стали для них понятны.

Так прошёл незаметно год учёбы. Молодые люди оказались на редкость скромными, вели себя как настоящие джентльмены, и за всё это время с их стороны не было даже малейшего намёка для буйных девичьих фантазий в отношении замужества. И только весной, ближе к лету, когда начало витать в воздухе нервозное предчувствие скорой сдачи госэкзаменов и следовавшее за этим расставание – стало немного рушиться впечатление, что эти милые и добрые парни были для девушек просто отменными друзьями. В дружеские непринуждённые отношения между ними стали вплетаться новые чувства, ранее не знакомые и невольно заставляющие по-другому взглянуть друг на друга. Так мил и притягателен, вдруг, оказался красивый девичий стан, и ласковые взоры девушек нещадно волновали юношеские сердца, пробуждая в них страсть. И юные сердца красавиц не могли не ощущать этого, иногда без причины вдруг сжимались в сладостной истоме от неясных предчувствий.

Да и сама весна своим ярким солнышком, голубым небом и запахом пробуждающейся земли, а с ним и дурманящим ароматом черёмухи исподтишка воздействовала на юные души, заставляла испытывать внезапный трепет и непонятную тревогу, подобно тому, как лёгкий ласковый ветерок неожиданно пробегался по сверкающей водной глади, вызывая рябь и волнение.

Неминуемое скорое расставание накладывало свой отпечаток на их отношения, невольно будоражило молодые сердца в ожидании разлуки, вызывало некоторую панику в буйных головушках от неопределённости, что вот разъедутся они скоро и больше не увидятся никогда. Девушки, наверное, в глубине души таили надежду на более решительные поступки своих кавалеров, нечаянным кокетливым взглядом и милой обезоруживающей улыбкой пытаясь растопить в них не уместную сейчас робость. А разве могли этого не почувствовать наши удалые молодцы и не откликнуться на сей призыв? Со стороны Казарина уже были заметны признаки ухаживания за Валей: неуклюжие и не изысканные, но явные попытки стать ближе, роднее, чем просто друг. Порой он ненавязчиво пытался обратить внимание девушки на себя какой-нибудь шуткой или комплиментом в её адрес, и у него это получалось. В ответ Валя вскидывала на него признательный загадочный взгляд, одаривая надеждой. Они чаще стали находить повод побыть вдвоём, уезжали в Москву и до вечера гуляли. …Альянс четырёх рушился.

В поведении Ивана Галя тоже замечала необычные нотки; что-то неуловимое, не поддающееся сознанию промелькнуло между ними. Внешне, казалось, ничего не изменилось: Иван, как и прежде, был шутлив и изобретателен на выдумки, всё также у него легко и непринуждённо получалось развеселить Галину, но чаще стал проявлять излишнюю внимательность, стараясь предугадать её желания с явным намерением угодить. Иногда ей казалось, что Кукшин стесняется лишний раз прикоснуться к ней и обнять, как он это иногда делал по-дружески, раскрепощённо и не стесняясь. Раньше он легко и беззастенчиво делал это, и она чувствовала, что это был чисто дружеский жест. А сейчас было видно, как он напрягался, взгляд устремлялся на губы, и весь его вид, казалось, говорил, что вот сейчас сделает к ней шаг, крепко стиснет её в объятиях и поцелует. Но этого не происходило, что-то его удерживало, как будто руки у него были ватными, и язык присыхал к нёбу. А она так ждала его прикосновения, беспричинно вспыхивая румянцем и смущённо отводя в сторону глаза. Иногда Кукшин неожиданно ссылался на какие-то забытые дела и испарялся на неопределённое время. Стал избегать привычных посиделок у них в комнате по вечерам и Саша один приходил, откровенно любезничая со своей Валей. Такая перемена в Ване огорчала Галину, и она уже не радовалась этим посиделкам – ей не хватало в эти минуты его. И тогда возникало желание побыть одной и разобраться в своей душе. Она поняла, что всё чаще и чаще стала думать о нём, о его перемене в настроении. С замиранием сердца мечтала, что такое с ним происходит из-за неё, и надеялась, что он не равнодушен к ней, что мысли о ней волнуют его сердце и не дают покоя. Ей так хотелось, чтобы этот юноша увидел в ней не только хорошего друга, но и обыкновенную женщину, тоже страдающую по нему… В глубине души она верила, что он просто стесняется этих новых отношений, до конца не убедившись, что и в нём растёт любовь к ней.

Но если могла бы Галя заглянуть в душу Ивану, то увидела бы, что происходило с ним в такие минуты. Она бы знала, как давно уже творится у него внутри что-то не совсем обыкновенное, и он уже долгое время был сам не свой. Вместо присущей ему уверенности стал рассеянным, шутил и улыбался невпопад. Если бы она умела читать его мысли, то бы знала, как он мучился: ему казалось, что все его шутки пошлые и кислые, а Галя только делает вид, что ей смешно, чтобы его не обидеть. Она бы не мечтала, а твёрдо бы знала, что давно он уже испытывал неудержимое влечение к ней, но не как к другу, – он уже нестерпимо ждал встречи с ней, как ждут встречи с самой единственной и неповторимой.

Пусть не всё она могла распознать в его душе, но всё же видела, когда они встречались, как взгляд его становился томным и загадочным, а ещё каким-то незнакомым, оценивающим. Но и искреннюю непосредственную радость в его глазах от встречи с ней не увидеть было невозможно. Её смущало, когда в разговоре он, вдруг, неожиданно останавливался, переводил дух и внимательно смотрел ей в глаза, о чём-то думая, будто мучительно искал нужные слова…

Заметно стало, что и к своему другу, Саньке, стал относиться не так, как всегда, как будто что-то его стало раздражать. Причина была непонятной. Однажды Иван как-то проговорился Гале, что Казарина стал редко видеть, где-то всё пропадает со своей Валей. Ей показалось, что в его голосе прозвучали ревнивые недовольные нотки.

Кто знает, может это и была некоторая ревность к другу, который неожиданно покинул его и стал большую часть времени пропадать со своей девушкой? А может быть, его угнетала потаённая злость на самого себя, что он оказался, как говорят, «ни рыба, ни мясо» по отношению к Галине, не может преодолеть свою чрезмерную застенчивость и оказался таким нерешительным? А может быть, просто уходил в себя и пытался понять: любит ли он по-настоящему Галю или просто относится к ней, как к другу, уважает её, как хорошую, красивую и умную девушку? Когда же он появлялся у неё в комнате, зачем-то делал вид, что ничего не изменилось, оправдывая свои редкие появления подготовкой к экзаменам.

А судьба-сводница всё кружила у них над головой, опутывала вязкой незримой паутиной их сердца и сознание, пытаясь притянуть их этой паутинкой ближе друг к другу. Но, видимо, судьбе тоже нужно обладать немалым терпением, чтобы довести до конца затеянное, не торопить события, чтобы эта чувствительная и нежная паутинка не порвалась…

Но вот и госэкзамены остались позади, дипломы об окончании техникума были на руках. Прощального вечера не получилось, как мечтали ребята. Возможно, помешали срочные обстоятельства, позвавшие бывших студентов в дорогу, но как-то незаметно, спонтанно распрощавшись, все потихоньку стали разъезжаться. Последний раз собрался альянс четырёх в девичьей комнате: Саня и Валя, без пяти минут жених и невеста; Ваня и Галя, до сих пор так и не определившиеся в своих отношениях, не сумевшие преодолеть невидимую заветную грань в любовных отношениях. Попрощались тепло, а девушки даже прослезились. Иван проводил Галю на электричку. Постояли, помолчали, мучительно выискивая нужные слова, но разговорились о пустяках. На прощание Иван неумело и впопыхах всё же поцеловал Галю в губы. Она долго стояла у закрытых дверей в тамбуре вагона и в узкое окно всё смотрела и смотрела на удаляющуюся фигуру, ощущая на губах его прикосновение. Слёзы безудержно катились по щекам. Девушке казалось, что осталось какое-то ощущение недосказанности и недомолвки между ними, мелькнуло тайное желание, чтобы когда-нибудь это повторилось и тогда, может быть, всё бы изменилось, и они бы смогли выяснить всё, что таилось в их сердцах…

Галина уже не пыталась припомнить, сколько раз она вспоминала эту сцену. Иногда она радовалась посетившему воспоминанию, начинала мечтать… Но бывало не раз, что пыталась отогнать от себя эти воспоминания, убеждая себя тем, что прошло уже много времени, а от него ни слуху ни духу. Значит, забыл, и всё что с ними было – это было не серьёзно. И нечего себя мучать надеждами…

А может, и в самом деле, между ними ничего не произошло, не пролетела ещё та искорка, от которой вспыхивает костерок любви, а если и пролетела, да не хватило ей того жара, от которого вспыхивает огонь. И случится ли это вообще или судьба уготовила им что-то другое?

Незаметно пролетел и год, и второй. Галина с головой ушла в новую интересную работу. Все те знания, которые были получены в техникуме, хотелось наилучшим образом применить на звероферме.

В свободные минуты дома она иногда перебирала студенческие фотографии и вспоминала, а ещё так ждала писем от него. Она знала, что он уехал куда-то в Сибирь вольноопределяющимся, без направления, а значит без чьей-либо поддержки, в абсолютную неизвестность. И переживала за него. Тут же вновь переносилась во времена учёбы и знакомства с ним, прокручивала в памяти все ласкающие душу минуты, проведённые с ним. Сердце охватывало приятной истомой и в него вливалось желанное предчувствие, что скоро в её жизни произойдут резкие перемены.

Предчувствие её не обмануло – хоть и ждала она этого чуда, но произошло всё очень неожиданно: как снег на голову в прекрасный июльский вечер на пороге её дома возник стройный молодой человек в элегантном костюме и с букетом цветов. Сердце её обомлело от неожиданности и от радости одновременно – перед ней стоял Кукшин: глаза его сияли, и рот растянулся в улыбке до ушей. Хватило ей и секунды, чтобы понять цель его неожиданного визита.

Всё-таки судьба не напрасно подсматривала за ними из угла их комнаты в общежитии, верила она, что не просто так двое парней зачастили к девицам-красавицам и просиживали у них вечера – не прошли даром её старания.

В первый момент Галя, была обескуражена, но и польщена таким натиском, бескомпромиссностью в самой доброй и простой манере без излишних условностей. Неожиданный гость действовал напористо и не давал ей опомниться: демонстративно, но всё же неуклюже, взмокший от смущения, опустился на колени, протянул ей в левой руке букет роз, правую приложив к сердцу, произнёс:

– …Галя, я, наверное, удивил тебя, явился без предупреждения. Как-то так получилось, не написал. Но я на крыльях летел к тебе, потому что уверен, что ты ждала меня. И я понял, что не могу без тебя. Созрел, наконец. Прости, что и тебя заставил помучиться. Но я уже без тебя не уеду, ты моя судьба. Я только там понял, что люблю тебя. Выходи за меня замуж! Вот. – Скороговоркой выпалил он, облегчённо вздохнул и в ожидании поник головой. Всё происходило, как во сне. Были в первые минуты и сомнения – как без них обойтись? Вмиг вспомнился ей тот самый Ваня в студенчестве, который часто смешил её своими выдумками. А уж не «выкамаривает» ли он очередную? – мелькнула и такая мыслишка, но тут же растворилась в путанице других, круговертью мельтешивших в голове. Но она видела и чувствовала, что он говорит и делает всё искренне и честно. Сам фактор неожиданности тоже играл свою роль. И Ваня покорил её, развеял все опасения – глаза его кричали теми словами, которые он должен был ещё красочнее произнести вслух. Разве могла устоять девичья душа перед таким решительным напором этого удалого парня.

С того момента, как они расстались, прошло три года. Конечно, она его узнала, но теперь перед ней стоял уже повзрослевший, с заметно огрубевшим мужественным лицом, и даже, как ей показалось, вытянувшийся в росте, серьёзный мужчина, – даже детская наивная улыбка не могла скрыть этого. Глаза его сияли искренним и любящим взглядом. Не видела она в них ни капельки притворства или лжи. И приехал к ней просить руки и сердца за многие тысячи километров. Значит, точно любит. Она не могла ответить отказом. И её тоже не испугала перспектива оказаться в неизвестном далёком таёжном крае.

…Всё решилось довольно быстро, и сборы были не долги. Через пару недель Галя, уже летела на том же Ан-24 в сопровождении своего пока ещё жениха из Красноярска до Варварино. Мужем и женой они стали в этом небольшом районном центре, здесь они официально скрепили свои брачные узы. А свадебное путешествие у них было более чем романтическое, которому могли бы позавидовать многие молодожёны – прожив в райцентре у Ваниного приятеля три дня, отметив импровизированную свадьбу, они сплавились на лодке по реке Гремучей за трое суток до посёлка Дужного. Эти три дня стали для них не то что медовым месяцем, а целой сладкой вечностью. Только яркие звёзды с ночного неба были свидетелями тех незабываемых счастливых часов. А в свете дня река мирно укачивала счастливую пару в дрейфующей по течению лодке. Так она стала сибирячкой, женой охотника-промысловика. Ну, чем не «декабристка» нашего времени.

5

Весна 1986 года. Наступила вторая декада мая. Примерно в это время с небольшими отступлениями в ту или иную сторону на Гремучей на реке начинался ледоход. Это природное явление, наверное, везде и всегда приносит необыкновенную радость людям, которым посчастливилось жить на берегах больших рек. По малым речушкам ледоход не ощутимо происходит, почти незаметно, лёд просто съедает талой водой, и, в лучшем случае, вместо льдин плывёт мелкая шуга. На больших же реках, а тем более на таёжных, берущих начало со склонов гор и пробирающихся на всём своём жизненном пути через скалистые заслоны, ледоход – это незабываемое событие; это зрелище, достойное высокого слова поэтов и кисти великих художников.

А по сути, не вдаваясь в столь высокие материи, для людей, живущих на берегах таких рек, всё было гораздо проще – всего лишь обыкновенная радость скорому приходу тепла и обновлению всего жизненного уклада. Ледоход вершил окончательно судьбу зимней вольнице, ставил точку её морозам и вьюгам. После него уже наступала настоящая весна: сразу становилось теплее; земля дружно освобождалась от талого снега, смело обнажая пока ещё неприглядные серые берега и поляны, которые тут же начинали буйно заселяться весенними первоцветами; с юга возвращались нарядные и разноголосые птахи, возвещая здешний мир пока ещё робким щебетанием о приходе весны. Пройдёт совсем немного времени, и вся округа заполнится звонким разноголосием вернувшихся в родные края птиц. Люди сбрасывали с себя надоевшие зимние тулупы и телогрейки, старались дольше побыть на улице, с довольным видом подставляя своё тело тёплому весеннему солнцу, заряжая энергией «подсевшие» за зиму свои жизненные «аккумуляторы», готовясь с новыми силами растратить эту энергию на свои насущные земные дела. Природа преображалась во всей своей красе, радуя глаз людской, наполняя души оптимизмом. Наверное, само ожидание тепла, а с ним и радости, непременно сопутствующей ему, толкала людей скорее выйти на берег реки. Подсознательно хотелось быстрее освободиться от накопившейся за долгую суровую зиму усталости от надоевшего холода, вдохнуть свежего весеннего воздуха и увидеть последние конвульсии зимы в этом хаосе переломанных льдин со скрежетом переползающих друг через друга, с явным недовольством покидающих обжитое за зиму место на реке.

Так было и в посёлке Дужный, расположившемся в среднем течении Гремучей. В утренний час на берег приходили все, кто не занят был срочными делами и кто любил этот природный феномен. Река уже очнулась от зимней спячки, пыталась разворошить и откинуть тяжёлое ледяное одеяло, но спросонья получалось неловко и вяло. Ещё не набравши силы, река с трудом освобождала изнеженное тело из-под ледяного покрывала, то тут, то там обнажаясь сверкающими на солнце промоинами. Где-то происходили робкие подвижки огромных льдин, которые безжалостно крушили попавшихся на пути зазевавшихся спутниц. Всё это напоминало белую гигантскую змею, замеченную в момент линьки, когда её старая отжившая кожа с трудом отделялась от тела, не желая уступать новой. Но постепенно, день ото дня уровень воды в реке приподнимался, ледяная масса увеличивалась, заполняя русло от берега до берега шевелящимся ледяным месивом. Движение его медленно начинало ускоряться и шириться. К тому же, наступившие тёплые дни ещё больше способствовали поднятию уровня воды в реке, она заметно раздалась вширь и уже с лёгкостью понесла огромные льдины вниз по течению. Берег оживлялся шумом голосов, когда люди замечали ворон, атаковавших с громким карканьем захваченную врасплох лисицу на проплывавшей льдине, по какой-то причине не сумевшую сбежать на берег с дрейфующего «судна» – теперь её ждало нешуточное путешествие в далёкие края. Часто видели проплывающие остатки какого-то сарая или бани, частенько проплывали стожки сена. Однажды видели трагическую борьбу за жизнь со стихией молодого лося, пытавшегося выбраться на льдину, но так и ушедшего на глазах ошарашенных людей под воду, затёртый льдинами. Много интересных и драматических событий вместе со своими льдами несёт река в половодье.

Галя, впервые в своей жизни наблюдала так близко подобное зрелище на большой реке. Она стояла вместе с подругой Валей, взявшись под ручки. Чуть сзади возвышались Иван с Сан Санычем. Кругом, справа и слева, растянувшись по пологому берегу, стояли односельчане. Даже видавшие многократно это явление природы старожилы, и те не оставались равнодушными к происходящему. А что уж говорить о новосельцах, – у тех всё было написано на лицах. Если человек неравнодушен к подобному действу, то увидеть можно было на его лице и восторг, и изумление, а часто и затаённый страх перед стихией, и гордость от того, что имеешь возможность созерцать это явление природы.

Иван держал на руках и нежно прижимал к груди первенца – двухнедельного сынишку. Лицо молодого папаши сияло счастьем. Он приподнял укутанного в одеяло младенца, приоткрыл ему личико и, повернувшись к реке, тихо проговорил:

– Смотри, Серёга, это твой первый в жизни ледоход. Смотри, как природа просыпается, как новая жизнь начинается. Как и у тебя тоже…

По щеке нечаянно скатилась холодная капелька: то ли набежавший ветерок выдавил слезу, то ли это была крохотная слезинка счастья.

Традиционно в эти дни посёлок жил какой-то особенной жизнью. Все его жители суетились каждый по своим углам в каких-то непонятных хлопотах. Почему-то, как перед пасхой снова прибирались в избах. Хозяйки доставали из сундуков свои завалявшиеся наряды, вывешивали их, сушили на весеннем солнышке, перебирали свои домашние припасы, оставшиеся после зимы. Охотники ревизировали своё охотничье снаряжение, прикидывая на будущее, чего бы ещё не мешало прикупить. А ещё ворошили свои потаённые запасы пушнины, оставленные на чёрный день, также придавали им превосходный вид. Это, конечно, не афишировалось, и об этом знали только местные жители, да и то не все. А теневые скупщики, неминуемо следовавшие с караваном в качестве каких-то членов экипажа баржи, умели держать язык за зубами – не в их интересах тоже было разглашать тайну сделок. Чего греха таить – имелась такая слабость у добытчиков, хотелось им немного улучшить своё материальное положение за счёт чёрного сбыта, успокаивая себя тем, что план-то по пушнине они честно выполняли, и перед промхозом у них совесть вроде бы чиста.

Со времени окончания ледохода все жили в ожидании какого-то грандиозного события. У жителей посёлка Дужный не сходило с уст слово «караван», все разговоры сводились к этому таинственному то ли празднику, то ли местному обычаю под таким названием. Для несведущего, но наблюдательного человека, это показалось бы странным.

С недавнего времени Галя уже считала и себя жительницей этого посёлка, поэтому от её любопытства не ускользнуло необычное оживление, её тоже всё больше начинал интриговать этот таинственный караван. Она прожила здесь всего лишь девять месяцев, поэтому ещё не успела узнать все здешние устои. Иван в двух словах объяснил, что это такое происходит в посёлке. Теперь она немного знала, что каждую весну по большой воде после ледохода с Енисея вверх по Гремучей движется большой караван из самоходных барж. Все они тащат всевозможные грузы для таёжных жителей, останавливаясь в каждом поселении, что расположены на берегах этой реки. Впрочем, такой способ коммуникации существовал не только на этой реке, так было заведено и на некоторых других судоходных реках Сибири. Караваны ждали в тех населённых пунктах по берегам рек, к которым не было других путей сообщения, не считая воздушных. Нет другой возможности снабжать и обеспечивать людей, живущих в отдалении от цивилизации, всем необходимым для их полноценного существования, кроме как снарядив большой караван судов по большой воде. Почти всю зиму готовят его к весеннему походу: проверяют и ремонтируют баржи, подвозят и комплектуют груз. И как только прогонят сибирские реки по своим фарватерам огромные льдины, успокоятся немного от бурного паводка, тогда и будет дан старт этому живительному каравану. И потянется он от вод батюшки Енисея вверх по взбалмошным строптивым сибирским рекам. Но то, что приход этого каравана, по сути, был своего рода ритуалом в жизни таёжников, для Галины было некоторым открытием впереди. Ощутить всю атмосферу праздника прихода этого каравана предстояло со дня на день, и ей самой уже не терпелось по-настоящему проникнуться тем же настроением, что и у остальных, слиться с ними воедино и понять, что это такое.

И вот, спустя несколько дней, она вновь стояла на берегу этой сибирской реки в окружении всех жителей посёлка, высыпавших чуть ли не до единого на берег. С любопытством смотрела на них и удивлялась: какая разная жизнь бывает на этой большой земле. Не приехав сюда, она бы не знала, что такой красивой может быть таёжная река во время ледохода. Галина до сих пор была под впечатлением от того недавнего зрелища, собравшего как и сейчас почти всех жителей посёлка. Ей казалось, что река, как какое-то большое доброе существо неспешно освобождалась окончательно от последних застрявших льдин, как птица отряхивалась от них, постепенно успокаивалась, прихорашивалась, осветляла свои воды и вбирала в себя краски неба и окружающих берегов. При этом своей гордости и мощи не теряла.

Галя, наверное, не испытав первую для себя суровую сибирскую зиму, не ждала бы с таким нетерпением прихода весеннего тепла. Может быть, спокойнее бы отнеслась и к тому, что к середине мая берега уже подёрнулись зеленоватой марью от распускавшихся на деревьях листьев. Ведь, ничего особенного – так происходит повсюду, и везде есть своя торжественность от пробуждения природы. Но наступившие резкие перемены от долгих стуж к теплу навевали ей в этот момент ощущение, что здесь воздух пропитан совсем новыми и неизвестными ей ароматами, наполнен особым таёжным духом, чем-то отличающимся от того, что она ощущала у себя дома, на Смоленщине, например. Она ещё не привыкла к запахам тайги, с удовольствием вдыхала этот аромат и почувствовала себя частичкой этого живого мира, называвшегося таёжным краем. У неё даже дыхание слегка перехватило от избытка чувств.

Она прониклась той же радостью, что и все люди, но пока не понимала, что же такого необычного во всём этом: ну прибыл караван, привёз много нового и интересного? Каждую весну он приходил, и будет приходить – должно уже в привычку войти, а люди радуются и ликуют от счастья. Что же тут необычного? Но не дано пока новому человеку с первого раза понять этой радости, надо прожить не один год и не одну суровую зиму, в буквальном смысле в изоляции от большого мира, чтобы с первых весенних проталин начинать думать о «караване», как о событии.